Приключения Ромула

      Освященные болты пробивали черепа с легкостью, словно те были сделаны из картона для задников дешевой пропагандистской постановки. Но одна голова хорошо, а две лучше, — на каждую найдется лишняя дырка. Ветхие лачуги продолжали выплевывать зеленокожих, леденящий душу «Вааагх!» сотрясал барабанные перепонки, гремел предсмертным органом. С таким же неотвратимым грохотом на землю падает подбитый десантный челнок. Но даже грубые звериные голоса ксеносов не дотягивали до пылких криков фанатичных дамочек из не менее фанатичного ордена Пресвятой Девы-мученицы.       — Сестры, наденем на себя цепи ненависти, презрения и злобы к грязи, ксеносам и еретикам! Во имя Твоих мук и кровавого пота, во имя Золотого Трона Твоего! — пылко выкрикивала Ганетта.       Казалось удивительным, как хлипкие бараки умудрялись прятать столько воинственных и агрессивных ксеносов. Похоже, здесь обитали те, кому не хватило места за крепостной стеной. Кстати, о ней — на штурмующих широкую тень бросал самый настоящий замок из серого кирпича. За рвом с водой, в замке скрывался главный орк, к которому Сестры и организовали миниатюрный крестовый поход. Из-за высоких стен отчетливо слышались крики и ругань толпы. Странно, но среди зубцов на стенах выглядывали только тощие морды гретчинов. Или они каким-то непостижимым образом захватили власть и теперь хозяйничали внутри, что казалось невероятным, или же все их крупные хозяева столпились внизу, но почему-то не могли открыть ворота. Второй вариант казался более правдоподобным, учитывая врожденную кровожадность местных постояльцев.       В предместье оказалось около трех десятков орков, не считая вездесущих гротов. Видимо здесь ютились низшие слои зеленокожей банды, чьих сил и хитрости не хватило, чтобы завоевать место под солнцем, то есть внутри замка. Рваные палатки, остовы грузовиков и наспех сколоченные хибары скрывали трусливые тела. Теперь они все выбежали с распростертыми объятиями и занесенными топорами.       Впереди неслась толпа гротов, словно ожившая лесная поляна. После первого же залпа болтеров большая часть из них превратилась в кровавый дождь и окропила сухую землю. Орки оказались более храбрыми, или же безрассудными, и перли прямо под шквальный огонь, не забывая и самим постреливать. Впрочем, разношерстные стрелялы и шуты как всегда посылали снаряды почти во все стороны, кроме нужной. Случайные попадания со звоном отскакивали от черной силовой брони.       Сороритас не носили шлемы, откровенно презирая здравый смысл. То ли непоколебимая вера, то ли глупость. Тем не менее, пули миновали их, будто послушные невидимому провидению, ангелу хранителю. Но только лишь чтобы пролететь над головой и просвистеть возле ушей Ромула. Вся его задача прикрытия в данный момент свелась к борьбе за собственное существование. Сороритас двигались ровным строем, не отвлекаясь и даже не моргая глазом на проносящиеся в смертельно опасной близости выстрелы и брошенные топоры. В отличие от оппонентов, каждый их выстрел находил цель, лишая врага головы или другой не менее важной части тела. Они подобно волнорезу разбивали подходящую волну, не позволив и капле моря из ихора добраться до плащей.       Ромул не мог сказать, чьи кличи пугали больше, но все же очень радовался, что Сестры на его стороне. И продолжал проклинать свою голову за то, что безрассудно кинулся в авантюру. Конечно, сражаться во имя Императора его святой долг, и он никогда не станет уклоняться, но методы ведения войны сороритас повергали в шок и трепет. Тактика, стратегия, использование укрытий местности или времени дня? Ни в коем случае. Наверное, так неинтересно. Или же враги Императора должны услышать все свои грехи и осознать вину? В этом есть смысл, но вот только подобные действия больше подходили для инквизитора или репентистки. Ни одним из них Ромул себя вовсе не чувствовал.       — Да падет на вас проклятие Его, невежественные дикари! Да познаете вы всю глубину своего заблуждения! — кричала Ганетта.       В чем-то она права, но Ромул считал, что орки слишком тупы, чтобы понять присущую им от природы ущербность, поэтому лучше было бы разобраться с ними снайперскими выстрелами из-за укрытия. Но эта стратегия слишком проста для Сестер Битвы. Биться головой в парадный ход, голося и размахивая оружием? Почему нет? И не важно, что можно ночью тихо обойти невнимательных орочьих стражей, убить главаря и забрать искомый артефакт. Иногда казалось, что их цель — красиво умереть на поле боя в луже крови врагов. Хотя, кто он такой, чтобы судить. Наверное, им виднее.       Весь сыр бор происходил из-за артефакта, который украл один хитрый орк, что странно для их братии, но вполне закономерно для тех из них, кого называют чудилами. Орочьи псайкеры. Какая конкретно реликвия потерялась, Ромул еще не выведал, но нечто весьма ценное, раз в погоню снарядили целый отряд священных ветеранов. Посчитают ли его достойным, чтобы показать эту вещь? Что ж, Ромул должен постараться, хоть и прячется до сих пор за спинами из керамита. Так безопаснее и не мешает стрелять. По сравнению с бронебойными снарядами болтеров его лаз-заряды казались весьма скромными, и шуму создавали меньше, но проделывали дырки в орках не менее эффективно.       Впереди показался ров, средства обороны дополняли опущенная решетка и узкий мост. В случае нападения, что сейчас и происходило, врага можно было сдерживать на узком участке и обстреливать со стен. Только вот орки никогда не были сильны в защите, просто потому что предпочитали атаку любыми средствами. Догадка гвардейца оказалась верна — дикари горели желанием поскорее влиться в битву, но дверь не поддавалась. Стальные прутья толщиной с руку человека лишь насмешливо звенели на попытки зеленых прорубить дорогу топорами. Справа столпилась особенно крупная куча, орки толкались и колотили друг друга, некоторые даже спускали курок. Видимо именно там располагался заклинивший поворотный механизм.       Ганетта выхватила из ножен визжащее зубастое орудие. За ней выстроилась дюжина соратниц в развевающихся плащах.       — Я выломаю эту дверку с обратной стороны, девочки! — у капитана все слова звучали непреложным законом. — За Императора!       Прыжковый ранец выплюнул сгусток дыма и налился ярко белым сиянием. Дым превратился в упругую струю и поднял десятки килограмм керамита с легкостью катапульты. В следующую секунду Ганетта оказалась на крепостной стене, белая шевелюра замелькала между зубцов. Иногда показывались удивленные морды гротов, только чтобы слететь с плеч и плюхнуться в воду. Они-то рассчитывали найти укрытие на высоте, а нашли возмездие.       — Раздавить гадину! Сокрушить врага! Во имя Императора несем мы смерть! — кричала Ганетта. Вылезший из бойницы грот что-то пискнул со страху. Комментарии к собственной речи пришлись не по душе капитану, за что маленький оркоид тут же поплатился верхней частью тела.       Ромул удовлетворенно кивнул действиям Ганетты и перевел взгляд вниз.       Орки за решеткой метались в поисках ответственного за рычажный механизм. И его таки нашли. Два самых больших орка, которые на голову возвышались над остальными, схватили какого-то грота, подняли повыше и разрубили напополам. Возможно, он оказался невинной жертвой, но своеобразная кровавая дань подействовала. Решетка поднялась, освободив проход по каменному мосту на другой берег. В полной уверенности превосходства зеленая лавина выплеснулась. Теперь их собралось по беглой оценке Ромула не три десятка, а не меньше сотни. Сей факт не очень радовал. Но ведь с ним Сестры Битвы!       Гроты с паническим ужасом в глазах бежали вперед. Их страх можно понять — или тебя раздавит подкованный железом сапог, или придется напороться на вопящих человеческих самок. Так что многие из них просто прыгали в ров, начиная неистово размахивать тонкими ручонками, гребли к берегу. Когда прогремел каскад залпов из освященного оружия, Ромул, наконец, понял, чего так боялись гроты. И понял, что до этого Сестры лишь разогревали стволы.       Первые же выстрелы мельты и плазмагана поубавили пыл рубак. Узкий мост не позволял оркам окружить Сестер, а задние подгоняли и напирали на передних, заставляя совершать поспешные движения. Орочья горячность в который раз сыграла с ними злую шутку. Дав ксеновыродкам приблизиться, перед этим изрядно проредив их болтами и гранатами, ровный строй монахинь выпустил вперед двух носительниц тяжелых огнеметов. Сам воздух раскалился и превратился в огненный букет. Орки с ревом приминали в протянутые лапы огненные цветы. У них тоже имелись подарки для дам в виде иззубренных топоров и кустарных пушек. Только не всем удавалось приблизиться и вручить дар.       Огнеметчицы отступили. Дальше вера понесла Сестер в гущу ближнего боя. Женщины орудовали штыками и личными кинжалами. Не менее эффективно работали простые удары закованных в броню перчаток. В силовой броне они ломали кости и выбивали суставы, позволяя сражаться на равных с нечеловечески сильными противниками. Подствольные штыки, установленные на тяжелом вооружении, больше напоминали полноценное цепное оружие. Эффект оказывали соответствующий. Удары снимали горячие сливки с еще горящих, но рвущихся в бой оркоидов, пылающие головешки летели в воду и с шипением исчезали.       Морта сверкала лысиной в первых рядах. Как и Ганетта она избрала своим оружием болтган и цепной меч и теперь использовала преимущества холодного оружия на всю катушку. Своим искаженным в гневе ликом и толстой мускулистой шеей она напоминала Ромулу катачанца. Особенно, когда топор задел ее череп и оставил обильную алую полосу, весьма похожую на бандану, что распространена в катачанских полках.       Сеча стояла страшная, вода во рву приобрела темный цвет, конечности орков то и дело всплывали, напоминая обеденный котел в хаоситской столовой. Наконец-то улыбка появилась на лицах девушек, улыбались от души. К разочарованию Ромула, подобная мимика лица не сделала их более милыми и симпатичными. В оскалах явно читалась жажда крови. С каждым шагом котел кровавого пиршества заполнялся все больше. Но так как это была кровь врагов Императора, гвардейцу оставалось только успевать вносить собственную лепту, успевая перезаряжать батарею. В крайнем случае, в рюкзаке хранились дополнительные запасы.       Ромул припустил следом по мосту, чтобы ненароком не наткнуться на отставших зеленокожих из трущоб. Обычно они выбегали толпой, заслышав любые звуки хотя бы отдаленно напоминающие битву, но мог случайно остаться впавший в панику зеленокожий дезертир. Или подлый гретчин, поднявший пушку вчерашнего рабовладельца, а сегодня ставшего тухлым мясом. Лазган время от времени постреливал. Сущая малость по сравнению с орудийным вихрем Сестер, но все же заряды никогда не летели мимо. Хотя далеко не всегда удавалось нанести существенное повреждение орку даже при прямом попадании.       Когда началась мясорубка рукопашной, к счастью для солдата воинственные девы не оставляли целых орков, а только их части, которые постоянно попадались под сапоги. Как бы ни был опасен целый орк, но сумма его частей не опаснее дворового пса за забором. Керамитовый клин продвигался со стремительностью Лэндрейдера по полю подсолнухов. Только вместо корзинок-соцветий летели головы с оскаленными клыками. К чести сказать, большинство вражеской орды было уничтожено после дистанционной дуэли с применением тяжелого оружия. Осталось примерно два десятка ксеносов, но и в ближнем бою тяжело было противопоставить что-то не столько броне и цепному оружию, сколько необузданной остервенелости Сестер. Если б они лишились оружия, то рвали бы толстую шкуру цвета огурца ногтями и зубами. Неизвестно с каким эффектом, но гвардеец вдруг перестал сомневаться, что так бы и случилось. Сороритас — противник, которого брать в плен себе дороже.       Вот она прелесть непоколебимой веры! Ромул Павел расцвел в радостной улыбке и помолился Императору, чтобы Он и его когда-нибудь одарил подобной неустрашимостью в бою.       С немного глупой улыбкой он последовал за тяжело бронированным отрядом под сень крепостных стен. В глаза тут же бросились многочисленные закоулки и бойницы, из которых мог выпрыгнуть неизвестно кто. Имперец начал оглядываться и прислушиваться. Сестры расправились почти со всеми впереди, но вот о флангах они не сильно беспокоятся. Так, слева никого. Справа… Массивная мускулистая рука с бицепсом столь невероятных размеров, что Ромул даже успел позавидовать, разом опрокинула двух монахинь. Огромный тесак оставил в броне широкие сколы. В следующую секунду огромный ноб занес над Ромулом не менее огромный тесак. Лазган выстрелил, орк даже не чертыхнулся. Что ж, вскоре станет два Ромула.       Метеор с небес рухнул на голову орочьего главаря. Ударная волна опрокинула гвардейца. Завизжал пиломеч, закричал орк, полетели кровавые ошметки. Ромул открыл глаза и узрел величественного ангела войны. Ихор врага залил лицо ровно пополам, превратив Ганетту в двуликую фурию. То ли она не испытывала отвращения к крови врага, то ли воинская выдержка не позволяла ей сморгнуть.       — Не время отдыхать, — бросила Ганетта.       Как будто он здесь ноги парит. Гвардеец принял руку помощи и встал спиной к спасительнице. Но защищаться уже было не от кого. Песок во дворе пропитался пролитой кровью. Никто в пределах видимости не ушел с теплом жизни в груди. Редких беглецов настигали болты, превращая в кашу мозги или в решето легкие.       Трое сороритас выбыли из игры — клыкастое сопротивление сумело немало их потрепать. На приведение в чувства духов силовых доспехов и зализывание ран уйдет некоторое время. Ганетте же нужны в строю полностью эффективные бойцы. Оставив раненых во дворе постреливать по гротам, отряд вошел во внутренние помещения. От отделки, естественно, ничего не осталось, только голый камень. Впрочем, другого Ромул и не ожидал от обитателей варваров. Стены пестрели ямами, словно кто-то лупил их кулаком, многие колонны лежали разбитыми, из дырок в потолке лились лучи солнца, похожие на потоки мельты.       Тронный зал. Пока глаза привыкали к полумраку жаровен, нос пытался справиться с затхлым смрадом мускуса, испражнений и протухшей мертвечины. Обстановка изменилась, приобретя лучшие черты орочьей «култур». Впрочем, для любой развитой расы такой стиль казался не более чем отвратной безвкусицей. Похоже, все, что весело на стенах и стояло в галереях замка, местный босс притащил в логово, дополнив и без того обширную коллекцию хабара. Тряпки, доски, сушеные мясные сквиги и разные механизмы — от обрезков труб до коммуникаторов — устилали пол. Черепа животных и людей покрывали стены. Всю площадь поверхностей, даже занятых свалкой, исписывали грубые символы, красная и белая краска петляла под разными углами, иногда превращаясь в невообразимые загогулины, от которых начинала кружиться голова. К счастью, в отличие от хаоситских знаков, достаточно было отвести взгляд, чтобы вернуть восприятие в норму. Все равно на этом языке Ромул ничего не смыслил.       В дальнем от входа углу занимала место трона выжженная прямо из камня сферическая конструкция. Плиты пола вздулись, сплавились и превратились в огромное гнездо. Только нечестивая псайкерская сила способна на такие трюки. Чернота скрывала жильца, только шебуршение внутри наталкивало на догадки, кто же там скрывается.       Орк в гнезде, гнездо в замке. Замок Хорус знает где! У Ромула возникло крайне неприятное чувство внизу живота.       — Парминэ, проверь, — скомандовала капитанша.       Сестры вообще общались мало на поле боя, но Ганетта превосходила их всех. В основном ее слова сводились к приказам кого и где убить. Приказы выполнялись неукоснительно и немедленно. Вот она сила послушания! Ромул помолил Императора и его наделить когда-нибудь подобной исполнительностью.       Парминэ, единственная из сестринства считавшая целесообразным носить головную броню, двинулась вперед. Логово немного возвышалось на вздувшихся плитах, пришлось цепляться каблуками за сколы камней. Оставалось загадкой, что ее подтолкнуло подобным образом отличиться от остальных, хотя монахини не считали ее белой вороной. Возможно, ее задача как раз и заключалась в том, чтобы просовывать голову в разные таинственные и загадочные места, как сейчас. Ромул поежился. Сам бы он ни за что не полез в логово псайкера, а просто пальнул бы из лазгана — сразу и подсвет, и привет с радушными намерениями.       Визоры Парминэ вглядывались в черноту, более глубокую, чем ее плащ, навела болтер. Молния вылетела из недр пещерки и рассыпалась на лбу снопом искр. Ромул поблагодарил Императора за шлем, по каким бы причинам она его не носила. Парминэ споткнулась и скатилась к подножию гнезда.       Следом показался главный виновник переполоха — здоровенный увалень цвета недозревшего помидора. Интерьер плавно перетекал на убранство — черепки людей и птиц, косички с вплетенными веточками и камнями украшали кафтан, кожу покрывали красные узоры. В лапе сжимал увесистую золотую кадильницу. Даже с расстояния и, несмотря на слой грязи, Ромул видел с какой любовью и кропотливостью производилась реликвия. Всю ее покрывала роспись, бока украшали бриллианты и изумруды. Обычно подобная вещь раскуривала благовония на праздник Вознесения Императора, но теперь реликвия терпела грязные прикосновения ксеноса.       — Человечишки, зря вы патревожили Зогуза. Зогуз снимет с вас скальп, у-ха-ха!       Чудила поднял кадильницу, вместо дыма фимиама там клубились разряды энергии. Молнии засверкали дождем, оставляя в броне вмятины и валя с ног. Сестринство моментально рассредоточилось. Хотя кучи мусора могли спрятать далеко не всех, но чудиле приходилось вертеть головой в поисках меняющих расположение целей. Сейчас они перегруппируются и превратят орка в дырявое сито.       — Пристрелите же его! — крикнул Ромул и сам поднял лазган, припал на одно колено, над головой пронеслась молния, скользнув по каске. — Пока он открыт.       — Отставить, солдат! Реликвия не должна пострадать. Даже ценой нашей жизни.       Вот так обрадовала. Ромул же знал, что надо было пробраться в замок ночью и просто придушить этого здоровяка. Надо было поделиться своим мнением. Но кто же знал, что священные ветераны предпочитаю всем планам и тактикам разрушение. Теперь и ему плясать под дудку чудилы.       — Шары Императора, — чертыхнулся Ромул и оглянулся в поисках укрытия.       — Зогуз тоже любит поболтать, — вклинился орк. — Особенно с мертвыми. У мертвых можна выведать многа секретов.       Чудила еще раз поднял кадильницу. Невероятно, но под потолком сгустились тучи, поднялся ветер. Ромул как раз хотел скользнуть за крепкую с виду статую, но рукотворный ураган опередил. Смерч подхватил обломки хабара и превратился в непроходимую преграду, молнии пестрели в ветряных стенах, отбивая всякую охоту приближаться. Отряд оказался дезориентирован и отрезан друг от друга. Ромул не успел моргнуть, как остался один на один против свихнувшегося орочьего псайкера.       — Отвлеки его! — закричала откуда-то Ганетта и швырнула дымовую гранату под ноги чудиле. Как будто и так тумана мало.       Но орк прекрасно ориентировался в условиях ограниченной видимости то ли благодаря врожденному чутью или же необычным способностям. Выискивание подробностей теряет смысл, когда он тебя находит. Двухметровый силуэт возник перед Ромулом, скаля клыки.       — Госпожа!       Ганетты и след простыл. Что же делать? Справа мерцали молнии, слева завывал смерч.       Гвардеец бросил лазган и молвил:       — Не вели казнить, вождь, я тебе пригожусь.       Зогуз на мгновение застыл. Другой, менее смышленый орк, не раздумывая размазал бы Ромулу голову кадильницей, но завышенный интеллект сыграл злую шутку с чудилой. Не в силах сходу решить возникшее противоречие — оставить раба для забав или прихлопнуть сразу, Зогуз решил ускорить мыслительные процессы, приложившись кулаком к голове. Только приложился он к голове Ромула. Крепкий левый хук опрокинул имперца и выбросил за пределы ветряной стены. Собственная голова показалась солдату арбузом, на который нечаянно наехала Химера.       Пожертвование целостностью собственной физиономии не оказалась напрасным. Мгновений замешательства хватило Ганетте, чтобы забраться на гнездо и оказаться вне поля зрения церковного вора. Пиломеч заблаговременно затих и упокоился в ножнах, чтобы не вспугнуть жертву. Затем она прыгнула. Керамитовые каблуки с размаху поцеловали орка в затылок, зеленая морда врезалась в пол. Сегодня Ганетта в фаворе у Императора — вторая кара небес за день. Кадильница вылетела за пределы глаза бури прямо в руки солдату. Ромул сразу спрятал ее в рюкзак, чтобы лишний раз не мозолила глаза орку.       Бушующие ветра стихли. Чудила поднялся и взглянул недобро. Сунул пальцы в рот и вытащил пару острых резцов.       — Зачем Зогузу еще деньги, у него и так все есть… Тада я буду делать ритуал. Ритуал на твоей кровушке.       — Руки коротки, животное, — ответила Ганетта и приняла боевую стойку. — Я с ним разберусь, не мешайте… Сейчас ты поймешь, что на какой бы планете ни прятался враг экклезиархии, он будет найден и уничтожен.       Сестры оцепили заклятых врагов — человека и орка. Чудила зло рыскал глазками, но вызов принял. Минуту они кружили друг перед другом, зеленая морда ухмылялась и заламывала пальцы. Волны ментальной энергии обрушились без каких-либо приготовлений и предупреждений. Чудила начал излучать силу, заставляя зрителей отступать. Ганетта упала на колени, один глаз закатился. Ромул испугался и потянулся за лазганом. Надо было его сразу пристрелить!       — Танцуй, человечишка, танцуй! — воскликнул орк.       Под изумленными взглядами соратников Ганетта дернула одной ногой, потом другой. И вот она уже пляшет чечетку!       — Проклятия на твою голову, — прошипела Сестра Битвы, не переставая звенеть каблуками.       Вероятно, пылающий гнев веры в ее груди расплавил щупальца ментального вторжения, потому как перчатка выбилась из такта танцевального па и съездила наглую рожу по челюсти. Орк пошатнулся и с воплем бросился на обидчицу, отбросив всякие игры разума. В критический момент даже орк-псайкер в ближнем бою предпочитал не силу интеллекта, а грубый пинок.       — Плохие игрушки надо ломать, — прорычал чудила.       Ганетта только и ждала безрассудной атаки. Увернувшись от захвата, она погрузила сапог в коленный сустав врага. От мерзкого хруста Ромулу стало не по себе. Зогуз припал на одно колено, сестра обхватила массивные бивни и дернула на себя. От мерзкого скрежета Ромул поморщился. Сжав зубы как осиновые колы, Ганетта вогнала их чудиле в глазницы. От мерзкого чавка Ромул нервно сглотнул.       Орк скорчился на полу, позволив топтаться по себе. Ганетта снова начала танцевать под аккомпанемент воя зеленокожего. Только теперь она отплясывала в свое удовольствие, ломая кости противника. Спрыгнула и занесла болтер.       — Я тебя вижу, вижу, — выхаркивая кровь, бормотал орк.       Даже после таких измывательств он не собирался проигрывать, на ощупь потянулся к человеку.       — Болт за осквернение святыни, — произнесла Ганетта и прогремел выстрел в голову. — Болт за то, что посмел поднять руку на моих девочек. — Еще один выстрел разорвал внутренности. — И болт за пляску!       Ганетта отступила, смахивая пот.       — Сжечь!       В дело вступила Стилла с тяжелым огнеметом, полыхнул прометий. Огонь лизнул останки, используя гору мяса в качестве топлива. Ромул благоговейно наблюдал за сценой. О таком рвении и хладнокровии ему только мечтать. Покорно скрестил руки в жесте аквилы.       — Славься Бессмертный Император, Повелитель наш и Наставник.       — Воистину, — согласилась Ганетта.