Приключения Ромула

      Крейсер величественно плыл сквозь варп - полный достоинства и прекрасный дух имперского флота. Безукоризненные грани высоких шпилей, благородные линии пластин брони и орудий, статуи и барельефы превращали его в произведение искусства. Много лет армия техножрецов корпела ради эпохального момента – спуска корабля со стапелей. Теперь он нес эмбрионы будущих героев, они должны закалиться в зеленых волнах, окропить штыки орочьей кровью, чтобы засиять славой на весь сегментум.       Заключенное в пласталь возмездие Императора покрывала непроницаемая оболочка. Силовое поле защищало от ужасов варпа, каждая молитва ветеранов, каждое обращение новобранцев на борту к Богу делали его прочнее. Но и сущности межмирья не дремали, точили клыки и когти, примерялись к возможным брешам. И выжидали.       Ждали момента, чтобы разорвать все живое и попрать все праведное на корабле.       Тысячи ног топтали плац, маршировали от стены к стене, перекрытия пола отвечали гулом и вибрацией. Против тучи орков у Департаменто Муниторум имелась своя лавина, не менее устрашающая и многочисленная, - Имперская Гвардия. Ровные шеренги мужчин выстраивались лицом к центру площадки, чистая и выглаженная форма, подобострастные взгляды устремлены вперед. Для многих это первое путешествия через бездны космоса, а вскоре ожидает и первая высадка. Первая миссия, атака, убитый враг. Первая война. Впрочем, для многих и последняя.       Сделав несколько шагов, бежево-зеленое море колыхнулось и замерло. Десантные челноки и техника казались массивными айсбергами. Каждый солдат нес полную экипировку, за спиной рюкзак с полевыми принадлежностями, противогазы, гранаты на поясе и, конечно же, главный прибор искоренения скверны, точечный инструмент отдельного солдата, что как скальпель приносит покой воспаленной плоти. Неважно, будь то воспаление революции, горячка предательства, или гниль губительных сил. Единственный и неповторимый, надежный и верный, одинаково замечательный на расстоянии и в рукопашной в качестве дубины. По мнению многих это лучшее, что находили среди стандартных шаблонных конструкций. Незаменимый спутник каждого имперского гвардейца, такой же необходимый, как и вера.       Лазган.       Вояки замерли подобно оловянным солдатикам, смотрят прямо перед собой, ни один не смел отвести взгляд на офицеров и комиссаров - не хмурятся ли, довольны парадом? Последний осмотр, генеральная репетиция перед настоящим театром войны. Поговаривали, что крейсер может выйти из варпа в любую минуту, и одному Императору известно какое наказание ждет несобранного солдата. Неопрятность и своеволие жестоко наказываются. Ходили слухи, что особо буйных вышвыривают за борт.       Командующие оценивают всех и каждого, холодные глаза на строгих физиономиях сверлят насквозь. Комиссар Итион шагал вдоль новосфомированного полка родного мира и в душе радовался. Тринадцатый демонстрировал неплохие результаты, некоторые новобранцы отличались невероятным рвением и прилежанием, а в бою сражались с яростью присущей уроженцам миров смерти, а не спокойной цивилизованной планеты с мягким климатом.       Остановился возле одного из таких. Шинель цвета сливы, покрытой налетом зрелости, легкая синева, кто знает, какие оттенки скрываются глубже, если хорошо обтереть. Сидит как влитая и прекрасно сочетается с темно-карими глазами и черным волосом под каской. Широкая челюсть и массивные плечи выдают любовь к физическому труду. Подходящий кандидат для показательных выступлений, фактурный и примечательный. Итион хорошо помнил гвардейца, при должной степени удачи он может подняться очень высоко. Уже сейчас после нескольких месяцев тренировок на крейсере командует группой. Итион довольно фыркнул в усы.       - Гвардеец, назовись, - приказал комиссар, солдат сразу подобрался.       - Рядовой Ромул Павел Рулиан, порядковый номер 121666/437, сэр. Тринадцатый полк, планета…       - Я знаю, сынок, - прервал его Итион. – С самого лучшего мира во всей галактике. Разумеется, после Терры, верно?       Ромул позволил себе смелость взглянуть на комиссара собственного полка. В присутствии этих людей, избранников Императора, всегда чувствовал благоговение. Высокая фуражка символизировала для него беспрекословную преданность и мудрую веру. Не так боялся Ромул не выполнить приказ генерала, как подвести стоящего в красном кушаке.       - Так точно, сэр. Наш мир прекрасен.       - Но место, куда мы летим отнюдь не так радужно, - произнес комиссар уже громче, чтобы и окружающие расслышали. – Что ты будешь делать без света солнца и сытного обеда, что насыпала тебе мать?       - Теперь вспышка лазгана мое светило, а сержант родная мать, - без запинки отозвался Ромул.       - А что будешь делать с тоской по родным и любимым? – офицер надавил на больное каждого солдата.       - Я буду сражаться еще яростнее, зная, что моя служба защищает их.       - А кого будешь звать, когда враг вцепится в глотку?       - Императора, возлюбленного всеми, сэр!       - Отлично, солдат. Так держать!       Комиссар кивнул и отправился дальше буравить взглядом шеренгу, проверять молот Императора на наличие расхлябанности и неопрятной формы.       Ромул сглотнул, кажется, все сказал правильно. Он был честен, но кто знает. Итион наверняка читает его, как открытую книгу, видит насквозь. Спрятаться не поможет ни шинель, ни бронежилет, да хоть противогаз на голову натяни. Вот она настоящая добродетель и святость, люди, на которых стоит ровняться.       - Ну, ты и выстрелил, - раздался смешок со второго ряда. – Сержант – мать. Хотел бы я видеть, как он тебя рожал.       Ромул бросил взгляд назад и узнал парня из собственной роты.       - Тихо, - прошипел солдат.       За разговорчики на плацу они все могут пострадать. Не дай Император, еще прикажут сидеть в тылу, пока остальные будут сражаться. Он завоюет славу сразу же, в первый день высадки и никто ему не помешает.       - А я вот буду скучать по родным, - грустно произнес другой товарищ.       - Я тоже, - признался Ромул и все снова замолчали.       Мысль гвардейца понеслась сквозь космос быстрее варпового двигателя. Конечно, он будет скучать по просторам полей, аромату лесов, сытным обедам, друзьям и ночным посиделкам с девушками. По Быстроногой, его кобыле, ветру, что бьет в лицо, когда скакал галопом. Но есть то, что неизмеримо выше этого. Призвание, судьба. Поход, в который позвал сам Император. Дымка воспоминаний затянула взгляд Ромула. Лет ему было что-то около восьми, совсем малец. Папа взял на воскресную службу. Он артачился, впрочем, как и всегда, а на скамье в церкви ерзал, зевал и смотрел по сторонам. Единственным по-настоящему интересным моментом была величественная статуя Императора с распростертыми объятиями, лучи солнца пробивались сквозь мозаику под потолком, заставляли позолоту сиять. Казалось, Он любовно обнимает всех присутствующих. В конце службы после долгой проповеди к ногам статуи подносили пищу, цветы и поделки. Какую-то часть раздавали детям прихожан, что-то священники оставляли себе. И вот нарядный Ромул с караваем-корзинкой идет к монументу. Император смотрит на него и улыбается, мальчик сверкает зубами в ответ.       Тогда-то это и произошло.       После теплой улыбки показалось таким естественным, что Император захотел обнять своего сына. Ромул даже не подумал отскочить, когда несколько сот килограмм оникса устремились вниз. Да, на него упала статуя.       С тех пор для Ромула все поменялось. Он обрел истинную веру, вкупе с сотрясением мозга. Понял, что лишь он в силах помочь Императору отвоевать галактику. Его долг всеми фибрами служить, использовать каждую возможность для уничтожения врагов, искать и выкорчевывать скверну. Развивать в себе пламенный свет веры, чтобы после смерти не ведать угрызений, с высоко поднятой головой предстать перед Ним.       Так начался его путь.       И хоть человек слаб, но сила его в знаниях, а мощь - в соратниках. Нигде не открывается столько возможностей, как в Имперской Гвардии, и Ромул с младых лет начал готовить себя, закалять тело и развивать ум. Изучал рукопашный бой, не вылезал со стрельбища, благо достаток семьи позволял не задумываться о растрате ресурсов. Наверняка это тоже часть замысла Императора, который одарил его возможностями с самого рождения. Без должной закалки не выковать острое орудие. Ромул изучал тактику и стратегию, угрозы далекого космоса, разыскивал книги и документы по всей планете. Попалось даже несколько папок с инсигнией инквизиции. Их парень никому не показал, а перед отлетом сжег. Четыре года в Силах планетарной обороны, письменная благодарность и положительные рекомендации от вышестоящих. Когда начали формировать тринадцатый полк, его радости не было предела, хотя родные дружно взвыли, отговаривали всеми силами красноречия. В отличие от большинства сотоварищей и простых смертных, в нем пылало желание окунуться в горнило войны. Он начнет с рядового, пройдет всю лестницу имперской иерархии, проползет, если будет нужно. Обретет влияние и союзников. Одному человеку сложно изменить ход истории, но вместе обязательно выйдет. Со словом Императора на устах он поможет человечеству завоевать вселенную. Иначе просто не может быть.       Пускай некоторые называют фрагоголовым фанатиком, они просто не понимают. Не каждому дано ощутить на себе всеблагой взор Императора. Присутствие на великолепной космической машине, настоящем крейсере лишь еще одно свидетельство, знак благосклонности Императора. А ведь мог оказаться на каком-нибудь утлом баркасе торговой гильдии с облупленной краской и без аквилы на бортах.       Но судьба-злодейка имела другие планы. Часто силам хаоса скучно наблюдать за открытым и честным противостоянием, тогда они пускают в ход невероятные стечения обстоятельств. Имматериум продемонстрировал свой норов, доказав еще раз, что ни щиты, ни верно произнесенные литании спасают далеко не всегда.       Космический скиталец появился словно из ниоткуда в считанных километрах от крейсера. Ржавое корыто, клубок метеоритов, остовов космических кораблей и кустарных укреплений переселенцев. Один вид орочьих конструкций вызвал бы инфаркт у любого уважающего себя техножреца. Тем не менее, махина составляла одно движимое целое, столкновение неизбежно, нет времени поднять щиты. Один из палубных сервиторов флегматично начал отсчет.       До столкновения десять… девять… восемь…       Удовлетворившись качеством построения, комиссар Итион проделывал обратный путь. Ромул подобрался, но получив теплую улыбку из-под усов, расслабился. Несомненно, знак хороший, если тебе благоволит начальство. С невероятно серьезным лицом рядовой кивнул. Дескать, можете на меня положиться, комиссар, не только вы, да и весь Империум. Но думать о выполнении долга и действительно выполнять - понятия разные, по сложности сильно отличаются. Как говорится, мы предполагаем, а Император располагает.       Итион поднял голову, словно почувствовал неладное. Затем в его глазах отразились красные блики сирен тревоги. Следом загомонила солдатня, оглядывались, никто не понимал, что происходит, как и служитель Схолы Прогениум, подняли любопытные головы. Но лишь для того, чтобы схватиться за уши от страшного разрывающего металл скрежета, многие попадали на колени. Где-то прогремели взрывы. Палуба накренилась, десантные челноки, эти громады, скользили, как гроксы на льду. Броня крейсера получила чудовищный удар, звуковая волна порвала барабанные перепонки половине двенадцатого полка, ближайшего к развороченной стене. Но это было их меньшей проблемой - поле Геллера приказало долго жить. Вместе с холодом эмпирей на корабль проникала смертельная для человека атмосфера. И ее страшные обитатели.       Когда произошел удар, одинокая заклепка вылетела из обшивки со скоростью пули. Импровизированный снаряд нашел последнее пристанище в черепе комиссара. Итион повалился на холодный пол, как и многие вокруг, но встать ему не судилось. Сквозь пелену боли Ромул видел последние секунды своего благодетеля. И понял, что дела совсем плохи, сердце похолодело. Неужели Император отвернулся от них?       На корабле воцарился сущий ад, его трясло будто в лихорадке, люди падали и кричали, техника рвалась с цепей, оставляя после себя красный след. Куски космического скитальца продолжали бить в борта крейсера, новые разрушительные импульсы сотрясали корпус и каждого на палубе. Орудийные батареи тщетно впивались в пористую тушу скитальца на абордаже.       Волосы на загривке Ромула встали дыбом, глаза остекленели, немощность сковала руки и ноги. Он увидел ЭТО. Переливающийся мрак хлынул в пробоину, черные щупальца стелились по полу, размножались, отпочковывались, как это бывает у одноклеточных организмов. В море тьмы кто-то шевелился. Что-то.       - Святой Император, спаси и сохрани, - прошептал Ромул.       Когда нечто начало разрывать людей на части, он побежал.       Толпа толкала в плечи, сбивала с ног, тряска палубы подбивала в пятки. Мимо пронеслась Химера, раздавив десяток людей в форме. Немногие сохранившие присутствие духа офицеры выкрикивали приказы. Но сочащийся из варпа ужас воздействовал на разумы, рвал любую дисциплину, заставлял забыть обеты. Раздавались выстрелы. Комиссары расстреливали дезертиров, гвардейцы палили в демонов, но заряды пролетали мимо, словно через воздух. А вот товарищи умирали от дружественного огня по-настоящему.       Каким-то чудом Ромулу удалось добраться до выхода. Последние метры толпа пронесла на себе. Вокруг перепуганные лица, обрывки формы, на полу сорванные шлемы и тела затоптанных. Многие совсем молоды. Кости Ромула трещали, рюкзак и даже лазган давно потерял. Позор ему, но сейчас время подумать о собственной шкуре, отступить и перегруппироваться.       В узком проходе образовалась невероятная пробка, поток из погрузочного отсека только усиливался. Оказавшись придавленным к стене, Ромул испытал невероятные перегрузки, большие, чем испытывает пилот истребителя. В спину болезненно упирался дверной вентиль. Похоже, сейчас он разделит участь трупов на полу.       Сзади хрустнуло. Позвоночник? В глазах Ромула потемнело, и он провалился в какую-то дыру.       К счастью, дыра оказалась не чем иным, как техническим коридором. Доступ сюда имеют только техножрецы, но форс-мажор открывает запертые засовы, ломает замки. Особенно если этот форс-мажор – орочьи ракеты. Оценив собственное состояние как удовлетворительное, Ромул бросился рысью вглубь корабля, к казармам или, если повезет, к капитанскому мостику.       Вырвавшись из переплетенных лап труб, проводов и инжекторов, гвардеец выбрался в основной коридор. Огляделся, вздохнул с облегчением – вроде бы ни одной печати чистоты не потревожил. Приглушенные крики не думали умолкать, вибрации пола сообщали о новых выстрелах главных орудий, но здесь стоял в одиночестве. Свет потух, удушливая темнота ухватила за шею, начала сжимать. Крякнуло, машинный дух корабля разлил багровый аварийный свет. Наваждение отступило. Ромул повернул направо и сорвался на бег.       Створки дверей в соседний отсек с шипением отъехали. Прерывистое мерцание ламп осветило бегущую навстречу толпу, лица перекошены, бледны, глаза остекленели. Офицеры, рядовые и техники смешались в одну кучу. Дальше, там, где лампы перегорели, клубился мрак. Длинная шея появилась из облака зла, состоящая из одних зубов пасть подхватила отставшего бедолагу. Верный воин Императора исчез в одно мгновение.       Ромул кинулся в обратную сторону. Сирена заревела с новой силой, толпа напирала. Отсеки герметизировались один за другим, обрекая команду на близкий разговор с неведомыми тварями. Пласталевая пасть закрывалась перед ним, слишком быстро, скоро даже кошка не протиснется. В отчаянном прыжке, каким-то чудом, Ромул успел. Растянулся по обшивке, содрав кожу на щеке. Но безопасных мест оставалось все меньше. Дух машины заботливо и бесстрастно герметизировал все отсеки, заодно отсекая надежду выживших на спасение. Меньшинство должно пожертвовать ради спасения остальных.       Ромул бежал со всех ног, уже не зная куда. Каска сползала на глаза, но охваченный паникой не додумался затянуть ремешки, подол шинели путал ноги, и солдату казалось, что огромная пасть уже сомкнула клыки на коленях. Очередная дверь все ближе, но и зазор между створками все меньше. Увидев несколько сантиметров света соседнего коридора, уперся в череп культа Машины. Не успел. Пустые глазницы бесстрастно уставились на человека. Палуба ушла из-под сапог, где-то недалеко завыла пробоина, жизненно необходимый воздух мчался в пустоту.       Оставался один спасительный коридор. Судя по стрелкам, вел прямо к капитанской рубке, Ромул успевал, отсек только начал герметизироваться. Всего сотня-другая метров отделяла от командования, офицеров, людей, которые знают, что делать. Там он получит приказ и приложит все силы, всю веру для выполнения. Тогда дела наладятся. Конечно, все будет хорошо. Империум стоит благодаря тому, что каждый занимается своим делом.       Но главная проблема и заключалась в этом самом пространстве. Точнее, его обитателях, которые яростно дрались друг с другом, вцепились в глотки и рычали один другого громче. Ромул резко остановился, словно копьем прибили к полу, массивная челюсть, что так нравилась комиссару, отвалилась. Никогда он еще не видел ни тех, ни других. Хоть на корабле, хоть в жизни. Только некоторые морды угадывались по пиктам.       Орки дрались с демонами.       Преданные войне дикари и пожиратели жизни сошлись в бескомпромиссной бойне. От одного взгляда на демонов, Ромул едва не лишился сознания. Невообразимые вывернутые наизнанку куски плоти, охваченные плесенью торчащие кости, бугры наростов и дыры язв. Охваченные ужасом люди давно разбежались. Быть здесь – значит попасть между молотом и наковальней. Демоны атаковали все, что шевелилось, а зеленокожие, вместо отступления ликовали. Каким-то чудом грубо сколоченное оружие оказалось эффективным там, где спасовали имперские лазганы. Снаряды пронзали не только оформившихся обитателей тьмы, но и зубастый туман, заставляя сущность варпа громко визжать.       Ромулу не хотелось думать о загадках баллистики, хотя его округлившиеся, огромные как монеты глаза могли натолкнуть на мысль о глубоком удивлении, любопытстве. На самом деле в гвардейце говорил первобытный ужас, даже не говорил, а громко вопил и стучал кулаками.       Под вой сирен створки сомкнулись, Ромул остался один на один с пробоиной своего отсека. Не теряя надежды, заметался по сторонам. Может, где-то есть тайный проход, еще один технический туннель? Появившийся из-за угла черный туман не дал времени ни на раздумья, ни на действия. Ромул юркнул в ближайшую дверь. Тусклый красный свет проник и сюда, напоминая о крови и смерти.       Солдат огляделся. Туалет. Ну, по крайней мере, двери закрываются плотно. Он забился в одну из кабинок, подобрал ноги и зашептал молитву, в ладонях плотно сжал орла на цепочке:       - Всемогущий и всеславнейший Император, Повелитель ветров и бурь Галактики, Ничтожные люди Твои попали в варпа беду, И молят Тебя о спасенье. Обрати взор свой нас, или погибнем мы…       Возможно, Ромул был услышан или орочья торпеда со скитальца добралась и до этого отсека. Какие бы коллизии судьбы ни стали причиной, нечто весьма существенно изменилось. Человек понял это, когда заднюю стенку оторвало и его вынесло в открытый космос. Хотя в космосе были бы шансы. Но в варпе?       Время остановилось, мысли превратились в плотный кисель, в глотку налили клея, не вымолвить ни единого слова. Он летел в пустоте, кончики пальцев пощипывает. От яркого света лоб пронзила боль, но глаза быстро привыкли. Миллионы бликов, все цвета радужного сияния окатили тело. Некоторые краски видит глазами, другие осязает кожей. Звезды и туманности смешивались воедино, космические левиафаны проплывали рядом. Гигантские сущности не обращали никакого внимания, плыли к внутренностям крейсера. Осколки корабля рассыпались метеоритным дождем. Ужасное зрелище завораживает. Ромул попробовал плыть к кораблю, но невидимые течения уносили все дальше, бездна затягивала, воронка хватала за ноги и тянула в неизвестность. Повернул голову к бесконечному многоцветью варпа, калейдоскопу человеческих страстей и страхов.       Внезапно почувствовал себя слабым и беззащитным, совершенно нагим, примерно как Империум перед многочисленными угрозами Галактики. Накатил холод, в каждую пору кожи впился острый ледяной осколок, стало трудно дышать. В следующий миг накатила волна жара, шинель показалась удушливой камерой, смирительной рубашкой. Дернул воротник, жадно вдохнул. Или только показалось, что дышит?       Перед ним возник шар с изумрудными боками и лазуритовыми прожилками, похож на драгоценность, таких не носила даже любовница их губернатора, а он славится своей расточительностью. Но это не хрусталь, а планета. Сотни и тысячи искристых потоков устремлялись к ней, их истоки терялись за горизонтом восприятия, пронзали лиловую бесконечность бесчисленными иглами. Что это за место? Пугает и привлекает одновременно. Его несло туда, притяжение ядра манило, гравитация притягивала ближе и ближе. Внезапно показалось, что эта планета в варпе не такое уж плохое место. Ромул даже расслабился, скованные спазмом челюсти разжались.       Полет растянулся в безвременье. Подлетел ближе, губы исказил немой вопль. Наказание за беспечность. Как он мог восхититься этой адской дырой? Лучше бы сразу пустил пулю в рот. Разум пронзили чудовищные образы. Тысячи людей склонились перед рогатым демоном, огромным мечом тот снимает головы. Нерасторопно, смакуя каждую смерть, много часов подряд. Он будет убивать до заката. К сожалению, здесь не опускается солнце. Покрытые татуировками женщины ластятся к ногам демона, страстно желая его плоти, ласкают ладонями. Тут же совокупляются друг с другом. Рядом в огромной яме кипит мутная жидкость, от увиденного подступила тошнота. Варятся и люди, и ксеносы, и даже животные. Серные пузыри тревожат из глубин скелеты людей, коров, гроксов и более массивных созданий. Черепа орков, берцовые кости, расплывающаяся по поверхности синяя кожа.       Кровь и гной окатили Ромула с головы до ног, перехватило дыхание. Невидимые лапы начали разрывать тело. Лицо превратилось в восковую гримасу, крик застыл на устах, звук умирал, не родившись, в пространстве без атмосферы. Но он слышал, чувствовал вибрации тела, гул крови, биение сердца, скрип суставов. И звон разорванных тканей.       Болевой шок отключил сознание.       Ромул унесся во мрак и холод.       Тьма. ***       Ссслюрп…       Пляпк…       Имперец вскинул руку и шлепнул по лицу.       - Брысь, мерзкий червяк!       Упитанная пиявка обиженно отслоилась и скрылась в густом мхе.       Ромул сел, вдохнул затхлый и влажный воздух. Вокруг, куда хватало глаз, тянулось болото, белесые миазмы поднимались из пористого грунта. Вверху простиралось серо-лиловое небо, на горизонте превращалось в отвратительно-зеленое. Жабы прыгали с кочки на кочку, смотрели на человека маленькими глазками. Штаны совсем промокли, холод пробирался к внутренностям. Так и пневмонию недолго подхватить.       Какого разрывного он тут делает?       Если это симуляция боевого поля на корабле и его контузило, тогда где товарищи? И фауны он ни разу не видел, воспроизводился только ландшафт.       На глаза попался знакомый тюк. Ромул поднялся и вышел на небольшую сухую полянку. Ну да, так и есть – его рюкзак, рядом валяется лазган. Чудеса, да и только.       Пока бережно очищал винтовку и проверял содержимое рюкзака, пытался вспомнить, какие дороги привели его сюда. Вообще он должен быть на корабле, скоро высадка и кампания по усмирению орков. Уже высадились? Солдат недоуменно поскреб каску. Так, аптечка, саперная лопатка, противогаз, плед, бритва, комплект для чистки оружия, гранаты… Все на месте, словно под расписку капрала.       Ромул разделся, со скрученной одежды закапала вода. Хрустальные капли падали на подорожник, разбивались на множество осколков, струйками стекали в болото. Из глубины всплыла косточка. Наверное, полевка или воробей. Что-то это ему напоминает. Если подумать, похоже на человеческую…       Ромул упал на колени, обнаженное тело скрутили спазмы, вырвало. Грудь сдавило от боли, слезы брызнули из глаз. Он вспомнил ужас и боль, беспощадную пустоту космоса и ужасные картины казни. Вспомнил и катастрофу, отправленные в небытие полки и крейсер.       Зачем, Император? Лучше бы я умер вместе со всеми.       Скорчившись на земле, Ромул сжал кулаки и сцепил челюсть. Разве это достойное мужчины поведение? Или тем более имперского гвардейца? Смахнув слезы, он поднялся и судорожно вдохнул. Наверняка это просто кошмарный сон, нет никаких демонов. Просто его челнок разбился, где-то идет сражение с орками, он нужен товарищам. Все остальное пригрезилось от боли. Да, наверняка так и было, просто не помнит. Если он жив, стоит на ногах, а руки могут держать винтовку, не все потеряно. Если спасся один, могли выжить и другие. Его человеческий и солдатский долг отыскать соратников и связаться с командованием. Судьба гвардейца служить, а не распускать нюни. Подумаешь демоны, космодесантники и инквизиторы и не такое видали.       - Я - человек. Хоть к слабости склонный, Но стал гвардейцем. И слабость здесь - смерть, Но я сокрушу слабость Всей силой своей гордости.       С каждым словом дрожащий голос креп. Литания помогла прийти в себя, немного прочистила мозги. Ромул спрятал ужас и отчаяние на глубины души, дабы разжигали они угли его веры, и служили топливом для праведной ярости.       Поднял голову к небу. Где-то там сияет Астрономикон, ласковый свет Императора, охраняющего всех… Что за напасть? Узкие тучи сложились в едкую ухмылку, щели-глаза смотрят зло и с пренебрежением. Ромул вздрогнул, сморгнул. Вновь взглянул на небо. Ничего, просто почудилось, тучи как тучи. Похоже, пережитые ужасы так просто не отстанут. Не быть ему имперским гвардейцем, если не сможет преодолеть все тяготы.       Ромул натянул влажную шинель, забросил рюкзак за спину, лазвинтовку на правое плечо. В путь, как в старые добрые времена. Можно представить, что это стандартный тренировочный поход, в СПО они постоянно маршировали. Он обязательно найдет живых, а вместе с товарищами по силам горы свернуть. Если Бог-Император сохранил скромную жизнь гвардейца, то наверняка у Него планы.       - Император направит и защитит, - руки сложились в аквилу.       Рядовой поправил пояс и зашагал по чужой земле.