Драбблы по "Ghost Master"

Тот, кого теперь зовут Черным Вороном — у него было другое имя, но шаман забрал его — не был ни великим воином, ни славным охотником, но именно его решено было сделать защитником. В его сердце жило горе и горе он должен был принести чужакам, отомстить им за смерть жены и сына, за пожары в лесах и замолчавших птиц. Он отомстил тем, но за ними пришли другие, а за теми — еще, у них было оружие, факелы, с ними пришли священники, молитвы которых отгоняли духов, ослепляли и парализовали, поэтому народ был истреблен и все следы их существования сожгли, втоптали в землю, раскопали ее, чтобы выращивать себе пищу, застроили уродливыми домами, чтобы укрываться от дождя. Черный Ворон проиграл войну. Но он до сих пор сражается: десятки мелких битв за сотни лет, и из каждой он выходит победителем. Он помнит, как его готовили к жертвоприношению, но не момент самой смерти. Тот прячется, безглазой рыбой припадает к самому дну, и как бы глубоко Черный Ворон ни опускался, он не может поймать воспоминание за хвост до тех пор, пока сам кого-то не убьет. Заставляя землю расступиться под ногами очередной жертвы, он вспоминает, как его самого подвели к глубокой яме, в дно которой врыли колья, и он лег на них, одетый в праздничную одежду, в головном уборе, когда-то принадлежавшем сыну вождя, убитому так же, как был убит сын самого Черного Ворона. Когда жертва бьется, пытаясь выбраться из ямы, бестолково колотит руками и ногами, хватает ртом пропитанный мертвенным зловонием воздух, Черный Ворон вспоминает, как на лицо ему положили пропитанные кровью перья, как он стиснул томагавк пальцами, и, в последний момент перед началом погребения, закрыл глаза. Иногда он успевает подумать: не в этом ли его вина? Может, если бы он ловил взглядом каждый луч солнца до тех пор, пока земля не поглотила бы его полностью, то духи дали бы ему достаточно сил, и тогда народ бы спасся? Эта мысль слишком болезненна, слишком страшна. Черный Ворон чувствует облегчение всякий раз, когда она испаряется из его головы. Он сделал все, что мог. Духи не потребовали бы от него больше, чем он сумел бы дать. Большинство жертв смиряется в самом конце, когда корни начинают оплетать их тела, они устают кричать и дергаться, замирают, запрокинув голову. Многие смотрят Черному Ворону в лицо, до тех пор, пока земля не поглощает их целиком. Народ не был тщеславен, как чужаки, они не ставили надгробий, не насыпали высоких холмов над своими мертвыми. Черный Ворон хоронит своих жертв в могилах народа — неприметных, но достаточно глубоких, чтобы голодные звери не смогли их разрыть. Так же хоронили и его самого. Комок земли за комком, камень за камнем, они сыпались сверху, стирая ритуальную краску, сбивая возложенные на него перья, а он не мог пошевелиться, опоенный парализующим зельем. Ему оставалось лишь ждать, пока земля примет его в себя полностью, раздавит его, насадит тело на колья, напьется его кровью, насытится его плотью. Народ уже мертв. Но земля еще здесь. И Черный Ворон сражается ради нее.