«Иногда просто нет слов, никаких остроумных цитат, чтобы подытожить то, что случилось…» Аарон Хотчнер
Ноябрь 1993 Солнце скрылось за горизонтом, оставляя светлой лишь узкую полоску неба. Кровавые отблески ещё виднелись на редких облаках, но и они постепенно затухали, уступая место бархатной тьме ночи. На небосклоне загорались первые звёзды, но их появления не ждала жемчужная красавица луна. В эту ночь было новолуние. В маленьком уютном садике уже давно не было людей, лишь ветер гулял по исхоженным тропинкам, срывая остатки былой одёжки деревьев. Это место было далеко от вечернего шума города, да и сам район считался неблагоприятным даже для темных личностей. Казалось бы, что здесь такого? Ухоженный садик, небольшая группа шестиэтажек на отшибе, остановка автобуса, большой супермаркет, начавшаяся стройка новых домов… и одиноко стоящее отдельно от всех одноэтажное здание. Именно к этой не особо примечательной постройке упорно направлялся одинокий путник. Нельзя было сказать, что он попал в это место по ошибке – так просто люди сюда не приходили. Кутаясь в тёплую куртку, человек шёл к своей цели, не обращая внимания на всё более сгущающийся сумрак. Его дорогу практически не освещали фонари, лишь впереди светилась пусть уже немного поблёклая от времени, но всё ещё достаточно яркая вывеска. Даже не взглянув на сверкающие буквы «Freddy Fazbear’s Pizza», человек проигнорировал главный вход и обогнул здание. Пытаться войти через переднюю дверь было бесполезно – ещё год назад её опечатали. В вечерней тишине звякнули ключи, щёлкнул замок, и скрипнула, открываясь, тяжёлая дверь. Его встретили такой знакомый полумрак коридора и непривычный затхлый запах влажности и плесени. Лампочки мигали неровным светом – теперь здесь даже днём перебои с электричеством. А вот в офисе охраны всё так же горел довольно яркий свет. Всё осталось почти неизменным, только чуть более запущенным. Горы бумаги на столе, старенький вентилятор, плакаты и рисунки на стенах, такой незаменимый планшет… и пыль… много пыли, а также паутина. Человек сбросил с себя куртку – она больше не нужна. В комнате тепло, даже душно. Такой знакомый скрежет работающего вентилятора вызвал улыбку на лице мужчины. Он задумывался над тем, как же давно он здесь не был… Рука поднялась и растрепала темно-русые волосы. Кто бы мог подумать, что Майк Шмидт будет так скучать по месту, где его так упорно пытались убить… Парень печально вздохнул, отгоняя от себя старые воспоминания, и в задумчивости с нежностью провел пальцами по экрану планшета, который, словно отвечая на ласку, послушно загорелся, показывая картинку с камеры, направленной на сцену. Когда-то там стояли роботы-звери, которых первые недели своей работы в ресторане до ужаса ненавидел тогда ещё новый охранник. А сейчас молодой человек смотрел на своих застывших в привычных позах друзей. Они ни капельки не изменились с того рокового дня, разве что одежда была немного потрёпана. Год… Целый год Майк не виделся со ставшими ему такими родными механическими друзьями. В его жизни за это время так много произошло, можно сказать, что случившиеся 31 октября 1992 года перевернуло окончательно всю его жизнь…***
1 ноября 1992 Это было ужасное зрелище… Майку даже на своем веку в мафии не доводилось видеть столь жутких расправ над жертвами. А его босс не отличался сентиментальностью, и юноша успел повидать многое, но к такому он был не готов. По настоянию Марио охранник осмотрел все помещения в ресторане (за исключением секретной комнаты, призрак закрыл её). Кровь на полу и стенах не удивляла благодаря украшениям к празднику… Но трупы определенно не были частью антуража вечеринки. В одной из туалетных комнат, сидя рядом с унитазом, находился Дэвид Андерсон – менеджер ресторана «Freddy Fazbear’s Pizza». Но узнать мужчину можно было только по заляпанному кровью костюму и бейджику с именем на пиджаке, валяющемуся у его ног. Белая рубашка была разорвана в клочья и стала красной… Сквозь прорехи в одежде виднелись ужасные колотые раны на всем его теле, казалось, неизвестный маньяк не оставил ни единого неповрежденного места. Левая рука была с мясом оторвана и словно свечка торчала из раковины. Было видно, что ладонь была пробита насквозь ножом, хотя оружия в ране уже не было. Но самое жуткое было лицо начальника, точнее, его отсутствие. Какой чудовищной силой нужно было обладать, чтобы столь ювелирно раскрошить лицевую часть черепа, так что мозг остался совсем не тронутым, а осколки костей и тканей превратились в однородный кусок месива, булькающий в унитазе. Майка чуть не вывернуло наизнанку при виде столь изуродованного тела. Но больше всего потрясла парня его вторая находка… Вся кухня была залита кровью. Она была на полу, стенах, большом разделочном столе в центре помещения. На столешнице были в беспорядки раскиданы окровавленные куски мяса и отрубленные жестоким мясником кисти женских рук. И стоило только молодому человеку сделать хотя бы шаг, заходя в помещение, ставшее похожим на логово людоеда, как он упал, поскользнувшись на чём-то мягком и мокром. Сидя на полу и растеряно осматривая пространство вокруг себя, охранник увидел причину своего падения – это был язык. Человеческий язык, вырванный с корнем! Юношу охватывал ужас от увиденного, но и это было ещё не всё… Заметив на полу длинный кровавый след тянущийся через всю кухню к двери на склад, Майк последовал за ним. В полумраке помещения заставленного ящиками с продуктами хорошо была видна кровь на металлической поверхности двери холодильника. Дверь поддалась не с первой попытки, от волнения руки парня соскальзывали с отполированной ручки. Но всё же он справился… Зажегся бледный голубоватый свет лампочки, освещая тесное пространство холодильной камеры… У противоположной от двери стены сидели обнявшись они, их кожа и волосы покрылись хрупкой плёнкой инея… Ночной охранник судорожно вдохнул… Он одновременно узнавал и не узнавал в этих искалеченных телах своих друзей. Рик на первый взгляд практически не пострадал, но присмотревшись можно было увидеть истерзанные живот и грудь, к которой он осторожно прижимал нежно любимую им рыжеволосую девушку… Майк просто не мог поверить в то, что видел своими глазами – как можно было сотворить такое с радующей всех окружающих официанткой. Солнечный Денёк можно было узнать только по непослушным локонам… На её теле не было живого места, ужасные раны покрывали каждый кусочек свободного пространства… В некоторых местах мясо было срезано до костей… Теперь молодой человек знал, откуда взялись те окровавленные куски на столе. Кисти рук Элис отсутствовали, а сами конечности безвольно свисали вдоль её тела, но страшнее всего было лицо с изуродованным ртом. На бледной холодной коже застыли, сверкая в полутьме, последние в её жизни слёзы…***
Ноябрь 1993 Майк встряхнул головой, отгоняя от себя неприятные воспоминания – сейчас было не время для них. Тем более, если он начнёт вспоминать всё, что тогда случилось, недалеко до депрессии… Парень так и не смог смириться с утратой ещё одного дорогого для него человека, пусть и умершего не столь ужасной смертью… Печально вздохнув, охранник взглянул вновь на успевший уже погаснуть экран планшета. На темной поверхности были отчётливо видны жирные отпечатки пальцев. Юноша покачал головой и открыл верхний ящик стола. Там на привычном месте лежала никем не тронутая за весь год тряпочка для очистки незаменимой техники. Взяв вещицу в руки и планшет со стола, Майк принялся тщательно протирать его. Парню показалось, что корпус электронного устройства заметно потеплел в его ладонях, но он тут же отогнал от себя странные мысли. «Что, “дружок”, никто за тобой всё это время не ухаживал?» – усмехнулся про себя молодой человек. Естественно, он относился с осторожностью к своему незаменимому помощнику, ведь только планшет на протяжении многих ночей помогал ему спастись от аниматроников. Иногда охраннику даже казалось, что его легонько бьёт током в те моменты, когда маскоты подходили к офису слишком близко. Закончив приводить в порядок технику, парень положил его на стол и взглянул на часы. Времени до полуночи оставалось не так уж и много, поэтому Майк решил выйти в зал и осмотреться там, дожидаясь, пока его друзья очнутся от их «сна». Там всё было практически так, как он и помнил. Столы и стулья, детские рисунки на стенах, занавешенные шторы пиратской бухты и неизменное трио на сцене. На полу уже давно не осталось следов крови так же, как и на других поверхностях. Но везде виднелась пыль и грязь. Ресторан давно пришёл в запустение, хотя ещё какое-то время после случившегося пытались возобновить его работу, поэтому-то столы были расставлены по местам, а аниматроники одеты в их обычные костюмы. Правда из-за запрета правоохранительных органов пиццерия так и не открыла свои двери для посетителей. Охранник прошёл через весь зал и с грустной улыбкой посмотрел на аниматроников, стоящих на сцене. Неровный свет освещал их фигуры с опущенными головами. Все те же самые позы, всё те же выражения лиц. Хотя так могло показаться только постороннему человеку, для Майка же были хорошо видны следы переживаний… Парень чувствовал какую-то неловкость, что-то ему не давало покоя. Но он списывал это на волнение перед их встречей после долгого расставания. Юноша прекрасно понимал, что им пришлось пережить в тот день, и как им было плохо потом. Ему бы хотелось быть рядом со своими друзьями и поддержать их в трудную минуту, но он не мог – очень долгое время из-за расследования ему было запрещено приближаться к ресторану. Но теперь спустя год он был снова здесь и должен был придумать, что же сказать, когда аниматроники очнутся. Майк задумчиво потёр подбородок и краем глаза заметил какую-то неясную тень слева от себя в проёме двери, ведущей в мастерскую. Повернув голову в ту сторону, охранник ничего не увидел. Решив, что это лишь его воображение и игра светотени, юноша хотел было уже отвернуться, когда в неровном свете ламп показалась знакомая ему высокая худая фигура. – О, Марио, привет. Ты меня немного напугал, – выдохнул парень, успокаиваясь и приветливо улыбаясь старому знакомому. Но в отличии от него Марионетка явно был не рад их внезапной встрече. Быстро подскочив к другу и схватив его за плечи, призрак чуть ли не в панике быстро заговорил: – Майк, что ты здесь делаешь?! Сколько сейчас времени?! – Ну, я пришёл на дежурство, меня директор попросил, – растерянно ответил парень, удивленно смотря на Марио. – При чём здесь… – Майк, время?! – резко перебил его Марионетка, повышая голос. – Без пяти двенадцать, – сообщил Майк, взглянув на наручные часы. – Быстро иди в офис и жди меня там! Если кто-то приблизится к дверям, сразу же их закрывай! – мгновенно выпалил указания призрак, отпуская охранника. – Марио, что… – попытался узнать молодой человек, в чем причина паники его друга, но его опять перебили: – Майк, быстро! Я потом всё объясню. Голос Марионетки звучал столь убедительно, что юноша подчинился. Как только он переступил порог офиса охраны, по ресторану разнесся звук колокольчиков, сообщающий о начале ночной смены. И буквально через минуту раздался телефонный звонок. И так удивлённый охранник не мог понять, кому в такое время могло понадобиться звонить в давно закрытый ресторан. Директору это было точно незачем. Пока Майк, думая, пытался найти телефон, которого не было на привычном месте, раздался тихий щелчок, и включилась громкая связь. Точнее сказать включилась запись с автоответчика. – Алло, алло? Эм-эм... Я хочу записать сообщение для тебя, чтобы помочь тебе устроиться в твою первую ночь, – начал немного запинаясь и нервничая вещать знакомый Майку голос. – Эм, я работал в этом офисе до тебя. Я закончил свою неделю, но это неважно… «Что за чёрт?! Зачем они включили вновь эти старые записи? Ребята же уже давно не убивают!» – думал шокированный охранник, в пол-уха слушая слова Телефонного Парня. В действительности говорившего человека так не звали, но поскольку юноша не был никогда с ним знаком лично, придумал ему такое прозвище. Шмидт отлично помнил все его наставления, ведь они помогли ему выжить в первую неделю работы в пиццерии. И молодой человек с радостью поблагодарил бы своего незримого наставника, но, к сожалению, он умер ещё до того, как Майк устроился охранником. Об этом печальном обстоятельстве свидетельствовала запись, проигрывающаяся на четвертую ночь, где было хорошо слышно, как аниматроники напали на Телефонного Парня. Отстраненно слушая и так известные ему инструкции, юноша и не заметил, как в комнату вошёл Марионетка. – Майк, тебе не стоило возвращаться сюда, – тихо произнес призрак после, того как открыл нижний ящик стола и нажал на кнопку отключающую запись. – Почему? – растерянно спросил охранник. Он, конечно, не рассчитывал на тёплый приём (скорее предполагал получить трёпку от Фокси), но всё же считал, что его ждали. – Дело в том… – начал печально Марио, но прервался. Он как-то устало и слишком по-человечески для сверхъестественного существа вздохнул, покачав головой, и, прислонившись к стене, продолжил: – Всё изменилось в худшую сторону, Майк. Я не мог предположить, что произошедшее сломает их. Полгода… примерно полгода, всё было более-менее хорошо, ребятам было плохо и тяжело, но они осознавали себя. Но потом внезапно что-то пошло не так. Я понятие не имею, как вышло, что они снова действуют согласно программе, но теперь более яростно. – Подожди, Марио, но, а как же их души? Они же давно её могут игнорировать? – возразил парень, глядя на своего призрачного друга донельзя удивленными глазами. – Я ничего не понимаю. – Я тоже, – невесело усмехнулся тот. – Их души словно погрузились в сон, постоянный кошмар. Они вновь и вновь переживают тот день и день их смерти… И я не могу до них достучаться. Плюс я смог, хоть и с большим трудом, выяснить, что их программа была изменена на более мощную установку. И знаешь, мне кажется, ребята просто устали сопротивляться, потеряв смысл и надежду. В офисе воцарилось напряженное молчание. Молодой человек смотрел на Марионетку и пытался уложить в голове то, что услышал. Сам же призрак виновато опустил голову, в его позе чувствовалась усталость и напряжение, даже глаза, казалось, светились тусклым светом. Он подозревал, в чем причина помешательства его друзей, но так и не смог найти подтверждения своим догадкам. Марио прислушивался к звукам, но пока всё было тихо – он постарался отсрочить пробуждение аниматроников, чтобы предупредить Майка. – Марио, а изменить эту программу разве нельзя? – внезапно спросил Майк. – Вообще-то можно, – ответил Марионетка. – Но я понятия не имею как. Я совсем не разбираюсь в механике или программировании. Ты вроде тоже. И насколько я знаю, Голди с Фредди несколько лет над этим бились, но стереть её не смогли, для этого нужно либо иметь специальный компьютер, либо знать устройство аниматроников досконально, как Винсент… Но я не знаю таких людей среди живых. Да и если бы устройство было, с ним тоже нужно уметь обращаться. – Но что же теперь делать? – Тебе, Майк, выживать. Я постараюсь их сдерживать, но мои силы не безграничны… – внезапно Марио прервался, уловив какой-то едва слышный звук. – Майк, быстро включи планшет! – резко выкрикнул он. «Слишком поздно…»***
Неделю спустя. Тишину заброшенных помещений нарушал лишь тихий звук капающей воды из протёкших труб. В эту ночь здесь не было никого, точнее сказать ни одного живого человека. Даже охранник не пришёл на смену, так что не было повода просыпаться в тот момент, когда часы пробили двенадцать. Они прекрасно чувствовали присутствие живых людей. Всё было неизменно, так же как и всегда. Трое на сцене, один за закрытой шторой со звёздами. Для них не имело значения день на улице или ночь. Они блуждали в своих воспоминаниях, переживая вновь и вновь радость и горе, свою жизнь и смерть. Двигались они лишь тогда, когда появлялась новая жертва. В эти моменты лишь часть их сознания приходила в себя, та часть, которая желала выплеснуть накопившуюся внутри боль и ярость… Но всё равно чувствовали они не одно и тоже… Фредди в большой степени сохранил себя, но так и должно было быть. Он их лидер, он должен заботиться о своих друзьях, защищать и помогать в трудные минуты. Но даже уравновешенный и спокойный по своей природе парень иногда впадал в безумие и сходил со своего места, чтобы убивать. Нельзя сказать, что он не сопротивлялся. О, нет, медведь сопротивлялся больше всех, но его сил было недостаточно, чтобы избавиться от влияния программы, подчиняющей себе механическое тело и почему-то дурманящей разум. Он словно слышал неясный шёпот, который твердил ему всё время: «Убей! Давай же! Тебе станет лучше! Не бойся за них, ни о чём не беспокойся… Убей!» Все силы аниматроника уходили на то, чтобы отметать в сторону эти слова. Если бы не они, Фредди бы справился с программой и привёл в чувства остальных, но… В эту ночь шёпота не было, никто не требовал сойти с места и идти искать жертву, что радовало механического голубоглазого юношу. Он не спал, а просто стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь редким моментом, когда он был самим собой. Но радость его была не полной, чувство вины и печаль утраты до сих пор отравляли душу. Фредди не мог помочь справиться с горьким чувством, поселившимся в сердцах друзей, а должен был. Полгода вместе с Марионеткой он успешно справлялся со всем грузом ответственности, не позволял им отчаяться окончательно, но потом вновь пришёл тот человек… Он знал причину их общего безумия, но молчал – не мог сказать Марио. Терзающее ощущение вины начало охватывать с новой силой аниматроника, когда он почувствовал тёплое прикосновение к его руке. Такое знакомое… И как в далеком детстве его потянули за ладонь маленькие ручки…– Эрик, пошли скорее! Там Люси… – из воспоминаний всплыл весёлый задорный голосок.
Но его заглушил более взрослый и более материальный шёпот: – Фредди… Фредди… Тепло прикосновения пропадает, а тихий голос, настойчиво зовущий его, удаляясь, затихает. Веки медленно поднимаются, он с трудом открывает глаза и видит удаляющуюся фигуру, окутанную фиолетовым свечением… – Фредди, следуй за мной… Голос зовёт его за собой, и он подчиняется и следует за неясной тенью, которая столь знакома ему и которая расплывается почему-то перед глазами. В голове не возникает никаких мыслей или сомнений, пока он идёт. Лишь в самый последний момент, когда он оказывается в главном коридоре, он удивляется – он всегда заканчивался тупиком, но сейчас там зиял чёрный проём… Его проводник скрывается во тьме прохода, а настойчивый голос повторяет вновь: – Следуй за мной… Теперь он кажется ему странным, но он слушается и идёт следом… Но внезапно в тот момент, как он пытается переступить порог, перед его глазами появляется надпись «Error!» и мир начинает мигать красным. Система сообщает об ошибке, он не может идти дальше. Ничего не понимающий аниматроник отходит назад и разворачивается, чтобы уйти, но его останавливает жуткий звук позади… Он оборачивается, и его голубые глаза расширяются от ужаса… – Что, не ожидал меня вновь увидеть, мальчик?! – хрипящий, отдающий металлом голос смеётся. И снова та боль и страх… Нет, в этот раз хуже… Сегодня он чувствовал свою смерть в стократ сильнее…***
Чике снился приятный сон – одно из воспоминаний детства Люси, в котором она от души веселилась в компании маленькой непоседливой девочки. Так редко они тогда оставались играть только вдвоём, но ей такие моменты больше всего нравились, потому что её подружка лишь в эти минуты не вела себя как хулиганистый сорванец, а становилась очаровательной милой малышкой. Губы девушки изгибались в улыбке, а по её щекам текли маслянистые слёзы. Ей так не хватало её подруги, всегда умевшей её поддержать и утешить. Она так часто помогала, несмотря на то, что была младше. Не появись в жизни маленькой Люсиль этой милой непоседы, она так бы никогда не избавилась от большинства своих страхов. Курочка была единственной из всех аниматроников, кто мог себе позволить плакать. Но и она не смогла избежать участи быть подчиненной программой. Несмотря на свой мягкий характер, девушка жестоко убивала охранников. Убивала и плакала, орошая своих жертв горючими слезами… Но в эту ночь она могла спать спокойно… Мягкое нежное прикосновение к щекам чувствовалось даже сквозь сон. Тёплые пальчики стёрли дорожки слёз с прохладной кожи, а тихий знакомый голос, заставил окончательно проснуться: – Чика… Чика… Но ведь это не могло быть правдой! Она не могла его слышать… Фиалковые глаза распахнулись, и девушка с удивлением начала озираться, чтобы убедиться, что ей всего лишь показалось. Понимание того, что она осталась почему-то одна на сцене, пришло не сразу, но чуть погодя она заметила смутную неясную тень, окутанную фиолетовой дымкой, уходящую от неё. И вновь повторился тихий шёпот, настойчиво зовущий за собой: – Чика, иди за мной… И она подчиняется зову и идёт вслед за тем, кто её так манит вперёд в сторону главного коридора… в тёмный проход, неизвестно откуда взявшийся в глухой стене… Но дойдя до него, она не может войти – в ушах шумят помехи, перед глазами сообщение об ошибке, она и шагу ступить вперёд не может. Ей ничего не остаётся кроме, как отойти назад. Внезапно она поскальзывается и с размаху падает на пол. Сидя на холодном кафеле, девушка ощущает, что он мокрый. Она подносит испачканные руки к лицу и сквозь всё ещё мигающую красноватую дымку смотрит на них, с ужасом постепенно осознавая, что это не вода. На её ладонях маслянистая жидкость со слабым едким запахом… жидкость, которая в телах аниматроников заменяет кровь. Весь пол залит ею… Испуганные фиалковые глаза натыкаются на обломки механических деталей, шестерёнки, мелкие крепления рассыпаны по полу. Почему она не заметила этого раньше? Как и того, что оторванная голова её любимого парня лежит у самого порога черного входа в тайную комнату… Его голубые глаза больше не светились в темноте, теперь они померкли и пустым взором смотрели на неё. Она застыла, не в силах пошевелится, а в ушах всё также звучал шорох помех, а мир мигал красноватым цветом… – Ну, что, детка, в этот раз вы поменялись ролями… – искаженный, но всё ещё узнаваемый голос вселяет страх и ужас в душу механической девушки. И она вновь видит холодные серые глаза с безумным блеском и ненавистью…***
В пиратской бухте было темно и неуютно. В этом небольшом помещении, отделённом от главного зала лишь плотно завешенными шторами, наиболее чувствовалось одиночество. Оно витало в воздухе и душило в своих объятиях рыжеволосого парня, сидящего на полу и прислонившегося к стене спиной. Его голова была опущена, а глаза закрыты, но он не спал, всего лишь погрузился в свои мысли. Своей целой рукой он опирался на согнутую в колене ногу и сжимал в ладони скомканную рубашку. Фокси терпеть не мог её носить, но именно эта вещь напоминала ему больше всего о его любимой младшей сестрёнке, потому что слишком часто получал от неё нагоняй за отсутствие этого элемента одежды на себе. Рубашка, как и вся одежда пирата, была сшита для него Кирикой, и от неё всё ещё чувствовалась её забота. Лис безумно скучал по своей сестрёнке, из-за чего отдалился от друзей и замкнулся в себе. Уже больше года прошло с её смерти, а он не мог избавиться от чувства вины за то, что оказался слишком слабым и не пришёл ей на помощь. И сколько бы раз ему не пытались доказать обратное, Фокси всё равно винил себя в случившемся. Частью своего сознания он прекрасно понимал, что это не так и что его лучшему другу было намного хуже, но ничего не мог с собой поделать. Вечно веселого приколиста-пирата больше не было. Иногда, конечно, парень приходил в себя и, как мог, поддерживал остальных, но чаще он закрывался у себя в логове и грустил. Возможно, всё было бы иначе, если бы Майк появлялся в пиццерии… Теперь не имели значения слова, сказанные ему Алексом перед уходом, не имело значение то, что он всегда оставался добрым, даже когда программа заставляла его в прошлом убивать. Рыжий аниматроник никогда не желал мучения охранникам и, вынужденный подчинятся инструкциям, всё же нашёл лазейку в системе. Лис сворачивал шеи своим жертвам перед тем, как засунуть в костюм. Но теперь, когда программа была сильнее, а его мучила боль утраты, добрый пират забыл о милосердии и убивал жестоко, пытаясь кровью смыть терзающую душу скорбь – заглушить свои страдания чужими… Фокси уже давно привык чувствовать себя отдельно от всех, несколько лет в сломанном состоянии проведённые им в пиратской бухте давали о себе знать. Одиночество давило, как и тогда, но сейчас было в стократ сильнее из-за чувства утраты. Лис прокручивал в своей голове образ своей милой сестрёнки, вспоминал, как его расстроило то, что у неё изменились ушки и хвостик… Хотя он признавал, что с кроличьими она выглядела ещё более очаровательной. Юноша печально ухмыльнулся – так было правильнее, ведь она давно перестала быть маленьким хитрым и непоседливым лисёнком, а образ белого кролика как нельзя лучше отражал её нежную и ласковую натуру. Он тяжело вздохнул и откинул голову назад, прижимаясь затылком к холодной стене. В темноте засветились жёлтые глаза и направили свой взор в потолок. Тихий шорох занавеса пиратской бухты прервал тишину, рыжее ухо дёрнулось на звук, но сам его обладатель не пошевелился. Ему не зачем было это делать – к нему могли прийти только друзья. А сейчас ему всё было безразлично… Шорох повторяется вновь, и лис чувствует, как кто-то тянет легонько за кончик длинного хвоста. Такой знакомый жест, который позволял себе только один единственный человек, заставляет его вздрогнуть, а тихий ласковый шёпот вызывает настоящий шок: – Фокси… Братик… Он резко вскакивает на ноги и поворачивается в сторону звука знакомого голоса, но там уже никого нет, лишь потревоженные шторы колышутся от случайного прикосновения. Он подбегает к ним и раздвигает в стороны с такой силой, что едва не рвёт их на лоскутки. В полумраке главного зала он видит окутанную фиолетовым туманом фигуру. Её контуры размыты, но она всё ещё узнаваема. На пару мгновений он замирает, с неверием глядя вслед быстро удаляющейся тени. – Братик, следуй за мной… – её шёпот едва различим, но он слышит каждое произнесённое слово отчётливо. Это приводит его в себя, и он бросается вслед за уже успевшей скрыться за поворотом фигурой. Он бежит так быстро, что и не замечает, что сцена абсолютно пуста, что на полу в коридоре валяются остатки мехзапчастей, а поверхность кафеля блестит от внутренней смазки аниматроников. Его останавливает только внезапное сообщение об ошибке, и его конечности словно наливаются свинцовой тяжестью, он не может пройти дальше, но и сдаться тоже. Он отходит назад и пытается снова зайти в помещение скрытое тьмой, но как будто натыкается на невидимую стену. Мир мигает красным всё яростнее, а надпись горит всё ярче, в ушах начинает звенеть от нарастающих помех. Но он не сдаётся… Из темноты медленно возникают огромные механические руки, испачканные в чём-то тёмном. Они жёстко хватают его за плечи и толкают назад, и перед ним предстаёт отвратительное лицо, являющееся самым страшным кошмаром для него… Он хорошо помнит эту безумную улыбку, только теперь она кажется немного грустной. – Прости, Фокс, но и тебе придётся снова умереть. Мне правда жаль, ведь ты всегда был мои любимчиком. Но не бойся, в этот раз я не буду тебя мучить ради твоей сестрёнки…***
Сегодня Бонни спал и видел настоящий сон. Это бывало так редко, но он так любил эти сны, и даже если бы в этот день всё же пришёл охранник, кролик бы не сдвинулся с места, несмотря на то, что убийства были единственным, что хоть как-то заглушало боль… Фиолетоволосый аниматроник, единственный из всех, кто и не пытался сопротивляться программе, заставляющей с новой силой сходить каждую ночь со своего места и охотиться. Он мог бы ей противостоять, но не желал – больше не было смысла сдерживать свои тёмные отвратительные пристрастия. И парень с нетерпением всегда ждал прихода нового несчастного, рискнувшего остаться на дежурство. Он поддавался своей ярости и гневу, упивался болью и страданием умирающих людей, пытался заглушить болезненное неприятное чувство в душе. Словно реки крови могли залить пустоту, поселившуюся в ней. Лишь на короткие мгновения удавалось ощутить радость от убийства, но затем возвращалась щемящая тоска, занимающая место эйфории. Он понимал, что похож на безумца, что всё это неправильно, но только так он мог забыться хотя бы на время… Но эта ночь была особенной. Так редко снились ему его сладкие сны, в которых Бонни мог видеть Кирику. Пусть это было всего лишь иллюзией, и он это прекрасно осознавал, но в эти минуты ему казалось, что она рядом… Такая тёплая, нежная, родная… до безумства любимая малышка. Во сне он мог её обнять, сказать ей всё, что чувствует. Она улыбалась ему своей тёплой и нежной улыбкой и прижималась к его груди. Пусть после этих снов всегда в душе становилось ещё больнее от понимания того, что её больше нет, он всё равно хотел их видеть… Красноглазому юноше не хотелось больше жить, и каждый день приносил ему всё больше страданий. Но трёпка Фредбера сделала своё, и больше мысли покончить с собой не посещали буйную голову. Он решил для себя, что будет жить ради неё, ведь для своей милой Ки-Ки он готов был сделать намного больше. Только забыть он её никогда уже не сможет… Его сон не был так крепок, как ему казалось, и очень скоро нежный образ начал таять в фиолетовой дымке. Бонни пытался поймать ускользающее от него сновидение, но это было бесполезно… Внезапно сквозь полусон он почувствовал тёплое прикосновение к его щеке… Кто-то нежно и ласково погладил его прохладную кожу, от чего у него как будто пробежались мурашки по спине. Через мгновение его вторую щёку накрыла тёплая ладошка, а к его губам прикоснулись поцелуем такие нежные и до боли желанные губы… Её прикосновения он не перепутал бы ни с чьими другими! Как и запах… лёгкий аромат лимонной мяты, который начал щекотать его обонятельные сенсоры. Значит, это всё ещё был сон… Его сладкий, щемящий душу сон… Он попытался её обнять и прижать к себе, не давая отстраниться и прервать поцелуй, но не успел. Тёплые прикосновения мгновенно исчезли, а его руки схватили лишь воздух. До его ушей донёсся совсем близко шёпот немного детского голоса: – Бонни… Он мгновенно открывает глаза и видит перед собой её… свою любимую малышку. Она выглядит так же, как и в последний день своей жизни. Всё тот же белый наряд: рубашка на голое тело, шортики, выглядывающие из-под её подола. Всё та же хрупкая фигурка, которую хочется укрыть в объятьях и защитить от всего мира. Она улыбается ему с нежностью, но почему-то её улыбка грустная, а в глазах застыли слёзы. Для него это невыносимо, желание обнять любимую становится всё сильнее. Он устремляется к ней и пытается назвать её по имени, но она быстро отходит назад, показывая жестом, чтобы он молчал. – Бонни, пойдём со мной… – тихо шепчет беловолосая девушка, протягивая ему свою тонкую изящную руку. Он, не задумываясь, берёт её ладошку и ощущает её тепло, а она уже разворачивается к нему спиной и тянет парня за собой. А он послушно сходит со сцены, оставляя там Чику в одиночестве, но курочка даже не замечает этого. Он следует за своей любимой, улыбаясь глупой улыбкой и крепко, но нежно сжимая её руку. Пусть он считал происходящее лишь сном, но его душа просто пела от того, что она рядом с ним. Лишь краем сознания он не понимал, почему её светлый стан, окутывает странная неприятная фиолетовая дымка… Но всё закончилось слишком резко и неожиданно. Она растаяла во тьме таинственного прохода, отпустив его руку и высвободив свою. А он в непонимание замер на пороге, лишь в этот момент поняв, что не спит… Перед кроваво-красными глазами мигала надпись об ошибке, а противный треск в ушах вызывал раздражение. Они не могли быть частью сна, а значит и… Резкий невероятной силы удар в грудь прервал размышления, его отбросило назад, и он упал на пол. Из мрака комнаты вышел, тяжело ступая, отвратительный монстр хорошо ему знакомый. Но он совершенно не испугал его, лишь вызвал в нем гнев и ярость. Парень попытался встать, но его словно парализовало. Мир продолжал мигать красным светом, а он мог только наблюдать, как медленно, не торопясь, подходит к нему жуткий аниматроник. Тяжёлая нога опускается с силой ему на живот и вдавливает в пол, под его чудовищным весом внешняя обшивка не выдерживает и прогибается, причиняя безумную боль парню. Он прикусывает губы лишь бы не закричать и не доставлять этому уроду удовольствие от вида его страданий, а тот уже наклоняется к нему и смотрит своими фальшивыми серыми глазами в его. – Ну, что, мальчишка, в этот раз для тебя всё уж точно закончится! – механическая рука сжимается на его горле. – Я позабочусь о том, чтобы ты подох окончательно. Но перед этим я заставлю тебя испытать как можно больше страданий! – его поднимает вверх так, что ноги не касаются земли. – Ты заплатишь мне за мою малышку… Теперь ему видно полыхающую ненависть в глубине механических глаз, за которыми скрываются зелёные… Он видит сквозь прорехи костюма изуродованную подгнившую плоть. Нет больше сомнений в том, чем же чёрным испачкана когда-то золотая ткань… Он ужасен, а его улыбка хуже всего… но не он вызывает в нём страх и ужас… Прежде чем его сознание и тело пронзает дикая боль, он замечает краем глаза за спиной монстра светлую фигурку в белой одежде. Она приковывает его взгляд и больше не отпускает ни на секунду… А она не смотрит на него, по её щекам текут слёзы, а усыпанные белоснежными локонами плечи трясутся от беззвучных рыданий. Её ладошки сжаты в кулачок и прижаты к груди, а губы шепчут что-то, но он не может услышать что, все звуки заглушает скрежет ломающихся деталей… деталей его тела… Хотя ему уже всё равно, что с ним происходит… ему безразлично, что его ломают, разрывая на части, потрошат внутренние механизмы, а всё действие сопровождается невыносимой болью. Это всё ничто по сравнению с тем, что испытывала его душа… Он оставил его, почти полностью сломанного, лежать так, чтобы ему прекрасно было видно, как его любимая ещё дважды уходит и возвращается, ведя за собою Чику и Фокси… Он отстраненно наблюдал вновь, как их убийца уничтожает его друзей… Но он не мог смотреть бесчувственно на неё – его единственную… Он не мог понять, как… Но он точно был уверен, что она не может быть здесь.. Не может быть жива! Но он чувствовал, что это была его любимая малышка… И он чувствовал, как она страдает… Наконец, все звуки стихли, и буквально на мгновение до чутких кроличьих ушей донёсся такой родной голос, шепчущий едва слышные слова: – Простите… прости… Это было невыносимо, ощущать столько боли в её словах… Внезапно его внимание привлекает хрипящий выдох, он переводит взгляд и видит, как жуткий аниматроник похожий на кролика выпрямляется, отряхивая свои руки от маслянистой жидкости. Он смотрит торжествующим взглядом на поверженного соперника и злобно улыбается. В этот раз он сделал всё, что ему хотелось… хотя кое-что ещё осталось… Чудовище разворачивается и подходит к беловолосой красавице. Его огромные руки берут её за талию и притягивают к себе, а она испуганно вздрагивает, поднимает на него глаза и пытается вырваться, но всё тщетно… он сильнее её, и всего лишь одна фраза, сказанная тихо, предназначенная только ей, прекращает все попытки сопротивляться. Она безвольно позволяет себя обнять. Он одной рукой нежно, как только может, прижимает её к себе, а второй с усилием открывает жуткий механический рот, за которым скрывается часть лица, утратившего былую красоту. Его рот изгибается в довольной безумной улыбке, а девушка обречённо смотрит на него… И прежде чем кроваво-красные глаза потухли, они увидели ужасное и отвратительное зрелище, причиняющее дикую боль. Он видел, как его любимую целовал ненавистный ему «человек»… В его памяти навсегда останется выражение отвращения на её лице и слёзы, льющиеся из уголков её глаз… Конец 1 главы.