Коллекционер

Хейли привыкает к Барри Аллену. Она привыкает к его ночным кошмарам и крикам и всегда успокаивающе поглаживает плечо, когда он просыпается от очередного ужасного сновидения. Хейли привыкает к его спокойствию и шуткам, которые заставляют её улыбаться, хоть она и прячет улыбку. Ей кажется, что улыбаться в таком месте — грех. Хейли немного трясет, когда она понимает, что люди Килгрейва прочесывают местность в поисках её дочери. Она тонет в чувстве вины, но знает, что по-другому это бы не сработало. Она должна была это сделать. Хейли привыкает к его изумрудным глазам и тому, что он может её разговорить, когда она сама того не хочет. Они соседствуют уже больше трех месяцев, и присутствие другого становится неотъемлемой частью их жизней. Теперь они спаяны общим горем, отчаянием и поеданием мутного бульона три раза в день. Барри привыкает к ней легко. У Барри никого не осталось в целом мире, и молчаливая и замкнутая соседка лучше, чем ничего. Аллен видит в ней боль, помноженную на страдания. Он видит в ней сталь, закаленную в отчаянии и безмолвном крике. У него даже есть игра — пытаться угадать цвет её глаз — порой насыщенно-карие с зеленоватыми вкраплениями, а порой цвета темного изумруда, сияющие топазовым блеском. Барри изучает её украдкой, ненавязчиво, замечая кокетливую родинку над верхней губой. Он привыкает просыпаться и находить взглядом водопад бронзовых кудрей около стеклянной стены. Барри становится чуть легче, когда он говорит с ней, хоть она и молчит. Наверное, потому что она смотрит слишком понимающе и слушает слишком внимательно. Когда объявляют отбой, они гадают, действительно ли солнце зашло или только восходит? Они лежат на своих полках и, закрывая глаза, представляют звездное небо над головами, порой загадывая желания на выдуманную падающую звезду. Барри не видел солнце два года. Хейли около десяти месяцев. - Ты помнишь, какое оно? - шепчет однажды Барри. Флуоресцентные лампы горят лишь над стеклянной стеной, а в камере темно — объявили отбой. - Помню восход... - отвечает Хейли. - Оно горячее, обжигающее... - бормочет Барри. - Нет, - качает головой Маршалл. - Оно теплое. Как ты. Аллен удивленно поворачивает голову в её сторону, но она уже отворачивается к стене, чтобы не встречаться с ним взглядом. Да, Барри Аллен определенно может её разговорить. Ему снится кошмар — вязкий, кровавый. Люди, которых он любил, которые любили его, в крови плачут, кричат, зовут на помощь, а Барри не может сдвинуться с места. Он лишь смотрит на них обезумевшими глазами, тянет окровавленные руки, но спасти не может. Барри никого не может спасти... Он просыпается с криком, когда чувствует легкие прикосновения к плечу. Это Хейли. Аллен поворачивает голову и смотрит на неё потерянно, испуганно. - Я не смог их спасти... - Всё хорошо... - Нет, ты не понимаешь... - Я все понимаю, - кивает она, а голос холодный, отстраненный. - Просто спи, ладно? - Побудь со мной, - бормочет Барри, и Хейли замирает. Она смотрит на него удивленно, хмурясь, а потом осторожно ложится рядом, чувствуя исходящее от него тепло. И правда, как от солнца. Она кладет голову ему на плечо, а он обнимает её за плечи, засыпая быстро. Она всегда завидовала тем, кто мог уснуть мгновенно. Хейли такой роскоши была лишена. Барри пахнет чем-то теплым, будто луг после дождя. Хейли улавливает этот запах с трудом, нюх волчицы все еще при ней, хоть и не такой острый, как раньше. Маршалл прикрывает глаза, отчего-то четко ощущая, что за ними следят. И она уверена, что знает, кто именно. *** Килгрейв нетерпеливо постукивает пальцами по столешнице, когда открывается дверь лифта, и на пороге комнаты появляется Колосс. - Нашли? - Нет. Килгрейв в секундном порыве ярости кидает хрустальную вазу, и она разбивается звонко, отлетая мелким крошевом от стены. - Вы обыскали все? - Мы обыскали все в радиусе двухсот километров. Там нет ни одной живой души. - Они не могли уйти слишком далеко... - Килгрейв задумчиво подходит к стеклу и смотрит вниз — на свои экспонаты. Он стоит так несколько минут, а потом спрашивает: - А Уэйн? - Его следов мы тоже не обнаружили. Брюс Уэйн — еще одна проблема на его пути. Еще один человек, который не подчиняется его приказам. Почему простые, никчемные люди способны на такое? - Приведи ко мне Уорда, - кидает он и проходит в наблюдательную комнату. Миллионы камер, установленные в каждой «клетке», на каждом уровне. Килгрейва интересует одна. Когда Уорд появляется на пороге, Килгрейв с интересом разглядывает спящих в обнимку Хейли и Барри. - Развяжи им язык, - говорит Килгрейв спокойно. - Если понадобится, то и в буквальном смысле. Я им дал три месяца. Уорд кивает и разворачивается, готовый выполнить приказ, когда в спину ему летит: - Никогда бы не подумал, что Флэш может быть таким медлительным. *** Когда резко включается свет, Хейли соскакивает с полки и жмурится от ослепляющих лучей. Она понимает, чувствует, что что-то не так, но слишком растеряна, чтобы собраться. Барри моргает часто и садится на полке, пытаясь сфокусировать взгляд. - Доброе утро, солнышки! - Уорд стоит у входа в камеру. Он нарочито расслаблен, и Хейли готова к очередному приступу страха, но его не чувствует. Лишь отвращение. Она смотрит на него обжигающе холодно, стараясь уничтожить взглядом. - Еще не утро. - Тебе об этом точно неизвестно. - Даже по долбанным часам Килгрейва еще не утро. Уорд скрещивает руки на груди и жутко улыбается. Хейли лишь чуть морщит нос. Она чувствует, как Барри встает позади неё и с интересом разглядывает вошедшего. - Я бы еще с вами поболтал, правда, - кивает Уорд, и Хейли почему-то уверена, что Килгрейв контролирует его на пятьдесят процентов, если такое возможно, конечно. От остальных пятидесяти Уорд получает удовольствие. - Но... думаю, мы поболтаем в другом месте. Хейли ожидает этого, поэтому уворачивается и со всей силы бьет ему в бок, но на него это не производит должного эффекта. Он лишь хватает Барри за ворот серой робы и со всей силы ударяет об стену. Хейли кидается ему на спину, захватывая шею руками, стараясь свернуть её так же, как когда-то это сделал он сам с братом Ванды. Но она слишком слаба. Уорд перебрасывает её через себя и бьет по лицу. *** Хейли приходит в себя резко, вдыхая воздух рвано. Нос снова сломан, а во рту пресловутый привкус крови. Она подвешена к потолку за руки на приличной растяжке, аж ключицы трещат. Хейли поднимает голову, видя железные цепи, плотно обхватившие запястья, ведущие на верх, к потолку, вмонтированные в цемент. Она уже здесь была... Её здесь уже пытали. Хейли чуть тянет пальцы ног и едва достает до холодного бетонного пола. Хейли холодно, на ней лишь нижнее белье. Она поворачивает голову, и её глаза расширяются. Рядом с ней висит Барри, так же прикованный цепями к потолку. Его тоже раздели до нижнего белья, но он, в отличие от неё, в сознание еще не пришел. Хейли изучает свои выпирающие ребра, обтянутые кожей, словно она труп. Хотя так и есть... Она снова переводит взгляд на Барри, у него разбита губа, и кровь медленно стекает по подбородку. - Хиловат, тебе не кажется? - слышит она голос и вздрагивает. Хейли переводит взгляд и видит ублюдка в неизменном пурпурном пиджаке. - Он-то тебе зачем? Килгрейв опирается о стену, а потом отталкивается от неё и медленно, с грацией подходит к Хейли. - Тебе всего лишь нужно сказать, где твоя дочь. Электра поменяла местоположение, верно? - А если не скажу? - Хейли немного морозит, здесь слишком холодно. - Я не буду тебя убивать... - Килгрейв задумчиво поднимает глаза к потолку. - И его тоже. Но есть что-то похуже смерти, уж тебе ли не знать? У каждого есть слабости... Кстати, Уорд очень хочет... с вами пообщаться. - Больной ублюдок! - выплевывает Хейли. - Кто? Я или он? - Вы нашли друг друга... - шипит она. - Это точно. - Килгрейв кивает и отходит от неё. - Я нашел Уорда брошенного и никому не нужного, преданного всеми вокруг. Он согласился работать на меня и без моих приказов. Наверное, поэтому его пытки столь изощренные. Он вкладывает в них часть своей души... Разве это не искусство? - Тебя когда-нибудь пытали? - Хейли говорит холодно. - Да. - Килгрейв поворачивается и сталкивается с её удивленным взглядом. - Не ожидала? Да, меня тоже пытали... собственные родители. Снова и снова. Я... прошел через это и стал... таким. - Так ты часть гребанного научного эксперимента? - Хейли дергается, но цепи лишь звенят, будто смеются над ней. - Теперь ты ведешь себя, как мудак, только потому что твои родители пытали тебя?! Килгрейв спокоен, хотя Хейли надеется на вспышку гнева. - Знаешь, тебе всего лишь нужно сказать, где твоя... - Пошел. К. Черту! - выговаривает по слогам Хейли. - Ладно. - Килгрейв хлопает в ладоши и отходит от неё. - Кстати, ты случаем не знаешь Брюса Уэйна? Хейли щурится, но молчит. - Тебе лучше ответить... - А то что? Твой мясник и так будет пытать меня... Килгрейв щурится в ответ, она видит огонек ярости в его глазах, но он лишь жмет плечами. - М-да... Бррр.. Ну и холодище у вас здесь! Он исчезает в дверном проеме, когда она слышит шаги. Эти шаги она узнает, даже если ослепнет. Это Уорд. Хейли подтягивается на цепи, ползет к верху и дергает крепление, что уходит в бетон. Бесполезно. - Здесь пять метров бетона вверх и вниз, - слышит она его спокойный голос. - Можешь не пытаться. Хейли морщится и дергается. Уорд берет какую-то капсулу из чемоданчика, что он принес с собой, и ломает её перед носом Барри. Хлористый аммоний. Барри дергает головой и часто моргает. - Привет! - Уорд по-дружески хлопает его по плечу и улыбается. Барри фокусирует взгляд долго и лишь через несколько минут находит глазами Хейли. - Хейли... - шепчет он. - Отпусти её!!! - кричит Аллен, а Уорд лишь улыбается. - Не надо, - перебивает его Хейли. - Это не поможет. Не надо. Барри смотрит на неё потерянно, и она лишь качает головой. Хейли не успевает среагировать, когда кулак Уорда с надетым на него кастетом расквашивает скулу. Маршалл задыхается от боли, но молчит. Она привыкла. Уорд бьет быстро, резко и без замешательства. Один удар по скуле, один в солнечное сплетение, пару ударов по ребрам. Хейли дышит рвано, а потом закашливается. Перед глазами кровавые круги, дышать сломанным носом затруднительно, а голова кружится нещадно. Хейли уверена, что она скоро потеряет сознание. Где-то там, далеко, кричит Барри. Он, кажется, зовет её... А может и нет... - Эй! - Уорд заботливо хлопает её по щекам. - Ты же стойкая девочка! Ты должна увидеть всё представление. Хейли дергается, стараясь укусить его за руку, но она и в лучшей-то форме не имела шансов против него. - Не трогай её! Эй, слышишь! Прекрати! - кричит Барри, и Хейли хочет ему двинуть по физиономии и заткнуть его геройские замашки. Уорд бьет Барри по лицу дважды, и Хейли слышит, как с отвратительным хрустом ломается скула. Барри подвывает, но не кричит. Уорд бьет Аллена по почкам и ломает ребра так же искусно, как до этого ломал ребра Хейли. Аллен теряет сознание. - А он слабее тебя. - Уорд снимает окровавленный кастет с руки и разминает кулак. Хейли достает кончиками пальцев до пола, ощущая вязкость крови, а потом закашливается. - А он знает, за что страдает? - спрашивает Уорд, вытаскивая тонкую длинную иглу, а за ней маленькую коробочку. Он зажигает фитиль в коробке и сосредоточенно нагревает иглу. Аллен висит безжизненным телом, и Хейли начинает волноваться, что болевой шок может его доконать. Уорд подходит к Хейли и подносит раскаленную иглу к глазу. Хейли дергается, но ладонь Уорда держит её голову мертвой хваткой. - Интересно, а это чудо-сыворотка... восстановит тебе глаз, если я его выжгу? - спрашивает он с маниакальной страстью в глазах. Хейли дергается, пытается его пнуть, но сломанные ребра отзываются пронзительной болью во всем теле. Маршалл собирается и изо всех сил бьет Уорда в промежность ногой. Он чуть захлебывается воздухом и отходит от неё, сгибаясь. Когда он выпрямляется, в его глазах горит ярость. - Я всегда восхищался тобой, красотка, - он говорит это быстро, выплевывая слова, - ни единого звука... И всегда эта отчаянная решимость... Но порой ты меня так раздражаешь! Уорд подносит капсулу с хлористым аммонием к носу Барри, и тот вздрагивает, дергается, шипит, стонет. - С возвращением! Уорд прижимает раскаленную иглу к предплечью Аллена, и тот кричит. Хейли кажется, его крик разрывает её перепонки, ломает череп. Она зажмуривается, но знает, что ничего не сможет сделать. Барри еще в сознании, дышит часто, отрывисто, когда Уорд походит к Хейли. - Не трогай её... - слабым хрипом вырывается у Аллена. - Твой парень играет в героя, - качает головой Уорд, держа раскаленную иглу у щеки Хейли. Скула раскурочена кастетом, но она чувствует от иглы жар, который щиплет кожу. Или уже мясо? - Он не мой парень. - А мне кажется, ты ему нравишься. - Уорд вонзает иглу Хейли в подреберье, и она задыхается воздухом. Боль практически чистая, без примесей — пронзает тело, как и раскаленная игла. Хейли кажется, она сжигает её внутренности. Хейли глотает ртом воздух, захлебывается собственной кровью и кашляет. - НЕТ! Хейли! - слышит она чей-то знакомый голос. Вокруг темно и жарко... Или холодно. Ребра скрипят при каждом вдохе, внутри что-то булькает и хрипит. Хейли лишь покорно закрывает глаза, чувствуя, как сознание ускользает от неё, словно песок сквозь пальцы... Резкий запах заставляет Хейли распахнуть глаза. Она тихо стонет. Маршалл даже не может определить источник боли... Она словно состоит из неё. - Пытать тебя... не такое удовольствие, как пытать других. - Уорд вытаскивает длинный металлический хлыст, который тут же становится оранжевого цвета. Хейли чуть хрипит — раскаленный металлический хлыст, которым её секут время от времени, не вызывает приятных воспоминаний. Обычно Хейли теряет сознание после четырнадцатого удара, но если её избивает Уорд, то он на этом не останавливается. Он снова приводит её в сознание и продолжает. Хейли не кричит. Она фокусирует мысли на дочери, чтобы не умереть от болевого шока и не сойти с ума. В такие моменты боль существует где-то на грани её мыслей и реальности. В такие моменты Хейли чувствует, что смерть и правда лучше. - Другие кричат... Другие плачут, молят о пощаде, стонут, обещают деньги, тело, вечную преданность. - Уорд со свистом разрезает воздух хлыстом и ударяет о противоположную стену. На бетонной стене остается черный след от раскаленного железа. - Другие слабы. Другие ломаются с очаровательным треском. - Уорд прикрывает глаза, будто говорит о чем-то невероятно прекрасном. - Будто тряпичные куклы... Но не ты... С тобой получать удовольствие от пыток так же тяжело, как имитировать оргазм во время секса. - А ты, видимо, только этим и занимаешься, - хрипит Хейли и не узнает свой севший на пару октав голос. Она снова закашливается. - А еще ты много болтаешь. - Он смотрит на неё чуть свысока, считая себя победителем. - Ты тоже не затыкаешься, - выплевывает вместе с кровью она. Барри молчит, и Хейли краем глаза видит лужицу крови, что образовалась под ним. - Пытать тебя смысла не имеет. - Он жмет плечами в нетерпении и обходит её, проводя пальцами по позвонкам. Маршалл шипит, дергается, а потом протяжно стонет от боли. - Не трогай меня, ублюдок! - выплевывает она, снова задыхаясь в очередном приступе кашля. - Я это понял в прошлый раз, когда сломал тебе двенадцать костей, а в руки вбил штыри. Хейли смотрит на него с вызовом, без страха. - Тебя сломать нельзя... - Уорд жмет на сломанные ребра, и у Хейли глаза закатываются от боли. - Но у всех есть слабые места, и когда он найдет твою дочь... я тебя сломаю. Хейли будто окатывают ледяной водой, она пинает Уорда со всей силы, и он еле успевает увернуться от удара. Уорд смеется радостно, будто ребенок, получивший долгожданный подарок. - Вот оно! Понимание и ярость в глазах, а не холодное... безразличие, - бросает он. - Но сначала я потренируюсь на твоем друге. Заодно и проверим, действительно ли у волчицы нет сердца. Хейли тошнит, а в ушах шумит. Она плохо понимает, что вокруг происходит, поэтому не сразу осознает, что задумал Уорд. Раскаленный хлыст рассекает воздух, и она слышит крик... Уорд наносит удары по спине Барри с яростью, с диким блеском в глазах, рассекая кожу до мяса. Маршалл дергается, скулит, но знает, что молить бесполезно. Этого он ждет, это только его раззадорит. Барри теряет сознание на девятом ударе. Хейли выдыхает. Она прижимается головой к предплечью, стараясь унять бешеное сердцебиение. Ей больно. Она не хочет, чтобы ему доставляли боль, и от его криков ей даже больнее, чем от собственных страданий. Уорд приводит Барри в сознание и продолжает. Капли крови брызгают на Хейли, и она зажмуривается. Каждый удар отдается криком Барри в ушах и немым эхом в душе. Когда он замолкает, Хейли не знает, чего больше — облегчения, что он потерял сознание, или страха, что он умер. Когда Уорд подходит к ней, то улыбается странно, спокойно. У него руки в крови Барри, и даже на лице есть пара алых капель. - Ну-ну... - Он улыбается, и окровавленными руками стирает что-то со щек Хейли. Она не чувствует слез. Разве она еще не разучилась плакать? - Не плачь, красотка. Я обещаю, что это только начало... - шепчет он ей на ухо. Маршалл впервые не дергается от его прикосновения. Она впервые чувствует себя сломанной, разобранной, проигравшей. Хейли чувствует оглушающую пустоту внутри. Её немного колотит, и ей вдруг чудится, что она попала в черту между кругами Ада и самим Адом, оказавшись здесь — в её личном бетонном Чистилище. Она видит, как лужа крови под Барри увеличивается, а рядом с ним видит Хоуп. Она стоит и смотрит на маму испуганно, засунув большой палец в рот. Хоуп в белоснежном платье, на котором разводами растекаются пятна крови. У Хейли голова идет кругом, и она дергается и кричит: - НЕТ! НЕТ!!! Не трогай её!!!! НЕ СМЕЙ!! УБЕГАЙ! УБЕГАЙ! НЕТ! Её голос разрывает тишину пыточной, и Уорд смотрит на неё удивленно, слегка хмурясь. У него вдруг закрадывается мысль, что он переборщил. Хейли вопит неистово, дергаясь в цепях, захлебываясь кашлем, а глаза пустые, обезумевшие. Уорд быстрым движением набирает в шприц успокоительное и колит ей в шею. Ему кажется, что она даже его не замечает. Хейли обмякает и повисает на цепях безжизненной куклой. Уорд смотрит на неё с беспокойством. Кажется, она даже не заметила, что начала плакать после второго удара хлыстом по спине Барри Аллена.