***
Биллу очень хотелось, чтобы старый козел упился и поскорее сдох. Само собой, никаких денег он ни у кого не крал. Для отчима это всего лишь предлог, дабы выместить на нем свою злость. Иногда попадало и сестре с матерью, но не так сильно, как Биллу. Основной удар всегда приходился на него. «Мужик должен быть мужиком! И уметь терпеть боль. Я сделаю из тебя мужика», — обычно после таких слов Билл получал двойную порцию «урока». Ну, ничего, осталось потерпеть совсем немного. Неделю назад Биллу исполнилось девятнадцать. Теперь по закону их Стороны, он совершеннолетний и может быть независимым от опекуна. Только вот идти пока что некуда, но он заработает, накопит много-много денег и сможет жить так, как надо ему. Терзаемый, наверное, уже в миллионный раз тяжелыми мыслями, Билл даже не обратил внимания, как завыла сирена. Он быстрым шагом шел на работу, не замечая ничего вокруг. Парень только в последний момент увидел приближающийся к нему патруль. — Стоять, — скомандовал один из солдат. Билл послушно остановился. — Какой у тебя район? — оба патрульных смерили парня цепкими взглядами. — Северный. — Метки? — Третий уровень. Бесцеремонно пихнув Билла, солдат заставил того повернуться: — Показывай. Билл послушно выполнил приказ, повернувшись спиной к патрульному. Собрал отросшие волосы в хвост и сдвинул шарф в сторону. От «тяжелых» взглядов стало не по себе. Он ненавидел свой шрам у основания шеи. Уродливо вырезанная цифра три являлась этаким клеймом. Меткой, которой он был награжден еще с детства. — Стричься не пробовал? — не смог промолчать второй солдат. — Нет. — Оно и видно. Ладно, всё нормально. Можешь идти. Билл лишь ухмыльнулся в ответ, поправляя шарф. Патрульные пошли дальше. Звуки сирены не стихали. Наверное, что-то случилось. Да и солдаты, наверняка, патрулировали всю ночь. Скорее всего, ищут очередного нарушителя. Либо кто-то попытался пересечь барьер, либо, что еще хуже — кто-то из-за барьера решил проникнуть на закрытую территорию. Скорее всего второе, так как в противном случае метки проверять не стали бы. Несладко придется этому нарушителю, когда его найдут. Билл невольно вздрогнул от одной только мысли о наказании. Он сам иной раз заходил на запретную зону, но об этом никто не знал. И никогда не узнает. До сих пор ему везло, и он надеялся, что так и будет продолжаться дальше.***
— Ну и как тебе? — спросил Джойс, когда они с Биллом переодевались в рабочую форму. Вид у парнишки был невыспавшийся. Вчера полночи он провел на второй работе, и теперь на симпатичном личике были следы усталости. Билл смерил блондина таким взглядом, что парень невольно смутился: — Извини. Поначалу мне тоже не нравилось, а потом ничего, — Джойс пожал плечами, — привык, втянулся даже. Да и деньги с этого имеешь хорошие. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — Билл захлопнул дверцу своего шкафчика. — Ладно тебе. Я же переживаю, всё ли прошло нормально. — Приятного мало... — Сколько он заплатил? Он оставит тебя себе? Ты контракт подписал? — глаза Джойса загорелись. Парень только и ждал, чтобы Билл пошел на контакт. — Так и знал, что не нужно тебе ничего отвечать. Пристанешь и не отцепишься! Хорошо мне заплатили. Отлично просто. Всё нормально, — на последнем слове Билл сделал акцент, — и, да — он решил меня оставить и я всё подписал. На этом давай закроем тему. — Окей, — на лице друга появилась довольная улыбка, — это шанс выбраться из нищеты. Надо только потерпеть. Я плохого не посоветую. — Угу, — Билл не хотел продолжать неприятный для него разговор и поспешил сменить тему, — какой этаж у тебя сегодня? — Третий. — У меня шестой. — Повезло тебе. Там не такие свиньи, как на этажах ниже. В прошлую смену думал повешусь, — приятель картинно закатил глаза. — Нам пора начинать, кстати.***
Работая уборщиком в отеле особо много не заработаешь. Зарплата маленькая, труд тяжелый. Но это лучше, чем ничего. Да и работу найти весьма трудно. Любая, даже самая грязная, ценится на вес золота. Если нашел себе хорошее место — то держишься за него изо всех сил. Билл часто думал: «интересно, а как живут те, что находятся там, за барьером? Есть ли у них семьи, тяжелый труд, преступления? Есть ли контроль? И насколько он жёсткий? И почему иной раз люди из того мира так хотят попасть в наш? Неужели им там еще хуже? Какие у них метки и есть ли они вообще?» Билл ухмылялся собственным мыслям. Хуже, чем на их стороне, быть не может. Он был в этом уверен. И никакого просвета не предвиделось. Каждый новый день не нес в себе абсолютно ничего хорошего. Да и в общем, в целом, этого самого хорошего мало. Его вообще практически не существовало, если хотите. В частности, для таких, как Билл и Джойс. Случай Джойса еще печальнее. Парень обитал на четвертом уровне и жил в самой отдаленной части города. Район этот в десять раз хуже, чем тот, в котором «повезло» родиться Биллу. Но, несмотря на это, Джойс всегда оставался на позитиве. Иногда Билл думал: «а всё ли в порядке с психикой у его друга? Ведь жить в таком мире и не хотеть хоть раз убить себя, попросту ненормально». Но, вопреки всему, Джойс был жизнерадостным. Стойко переносил удары судьбы и практически никогда не жаловался. У него было много хороших черт, как характерных, так и внешних. Да ладно, что уж, парень он не просто симпатичный — красивый, именно так. Может, даже в этом заключалось его непроходящее везение по жизни. Многим он нравился, многие платили большие деньги за его… любовь? Нет. Язык не повернулся бы так назвать то, чем занимался этот миловидный блондин. Зато он сколотил не хилый капитал, на который рассчитывал сделать поддельные документы и изменить метки. С последним, конечно, проблема, и денег нужно потратить немало. Всё это практически невозможно, но Джойс верил в благополучный исход. Он стремился к этому. И когда-нибудь добьется своей цели. Так же, как и Билл, он лелеял мысли о больших деньгах, дабы стать себе хозяином. А потом… Потом он заработает еще больше и воплотит в жизнь все свои мечты. — Когда у меня всё получится, я и тебя вытащу из этой дыры, — сказал он как-то Биллу, на что тот лишь фыркнул в ответ, — правда-правда. Ты мой единственный друг и, несмотря на твои пессимистичные взгляды, могу с точностью сказать, что не так уж всё плохо, приятель. Лично я сделаю всё, но добьюсь своего. Джойс упускал одну важную деталь. У Билла была семья, которая, можно сказать, тянула его вниз. Если бы не это обстоятельство, то он, конечно, заразился энтузиазмом друга в мечтаниях о новой жизни. Билл обожал свою мать, любил сестру, и никогда бы их не бросил. У Джойса родных не было. Парень вырос в детском доме и ни с кем не был связан. Он мог начать всё с чистого листа. У него не было кровного следа. Только метка, что очень упрощало жизнь. Попробуй Билл сделать так, как задумал друг — его бы сразу раскусили. Оторваться от своей семьи невозможно. Любой смотрящий легко определит кто ты, откуда, всех твоих родственников. Кровный след переписать невозможно. Допустим, Билл изменит жизнь, переделает метку, и всё станет лучше некуда, но! На первой же сдаче крови станет ясно кто он, откуда. Последствия могут быть ужасны. Вот почему семья тянула его вниз. Даже скорее не тянула, а обрекала оставаться тем, кто он есть. Но тут никто не виноват, такова их жизнь. Их мир со своими порядками и устоями. Нет, конечно, люди не являлись рабами. Они могли делать, что хотят, идти, куда захочется, но изменить свой статус — нет. Общество делилось на касты и этого не изменить. Если только ты не сирота с огромным капиталом. Это просто смешно, особенно на уровне Билла или Джойса, но, как и говорилось ранее, второй упорно шел к своей цели. О своей тайной мечте Джойс рассказал только Биллу.***
Этот город целиком и полностью пропитался пороком, развратом, грязью. Ты — маленькая песчинка в море этого дерьма. Всего лишь малая часть, вокруг которой вращается неизбежность. Или наоборот? Ты часть этого. Скорее всего так. Ты — неотъемлемая часть. Такие, как ты, составляют всеобщую картину. Но что поделать? Как вырваться из столь крепкой паутины? Замкнутый порочный круг. Всё продается и покупается. Ты продавец, и товар. Всё подлежит сбыту, кроме души, но есть ли она? Есть ли что-то, что может остаться чистым после такого образа жизни? Слабо верится. И душа так же гниет и рассыпается в прах со временем, не выдержав жестокого отношения своего же хозяина. «Я так люблю втаптывать себя в грязь. Так люблю выживать посредством низких, отвратных вещей. Но что я могу сделать?» Сильный? Нет. Слабый? Да. Ничтожный. Такой же порочный, грязный, как и остальные. Судьба такая. Да-да. Можно всё спихнуть на «несчастную судьбу». А, может быть, всё как раз наоборот? Ведь нужны силы, чтобы жить так. Выдержу ли я? Наверное. Другого выхода нет. Надо только перетерпеть и зажмурить глаза сильнее. Не видеть. Не слышать. Не чувствовать. А если на самом деле становится больно, нестерпимо больно, так это не со мной. Не моё тело, не моя жизнь, не мой ад. Не до моего слуха сейчас доносится пошлое отвратное сопение другого человека. Но человека ли?! Нет — чудовища. Того создания, чья душа уже сгнила. Билл зажмурился сильнее. Новая вспышка боли пронзила его истерзанное тело. Всё, о чем он думал ранее, моментально испарилось из мыслей под напором чужой жестокой порочности. — Тебе нравится? — срывающийся шепот в ухо, — отвечай! — последовал грубый возглас, и Билл почувствовал руку на своей шее. Он снова мучил его. Потом будет «жалеть». Черт, Джойс и представить себе не может, что происходит на самом деле. Ему-то уж явно повезло не так, как Биллу. Нет, про друга сейчас думать совсем не хотелось, и в этот момент Билл его практически ненавидел. — Какого хрена ты всегда молчишь?! — мучитель перестал с силой сжимать шею Билла, — чёрт, хрен с тобой. Руки мужчины сместились на бедра парня. Сильно сжались пальцы. Еще немного и всё прекратится. По всей видимости, сегодня у мучителя не было настроения долго истязать податливое тело. Слишком податливое, что его не раз несказанно бесило, и за что Билл неоднократно получал. Толчки стали сильнее, резче, болезненнее. Парень невольно вскрикнул, на глазах выступили слезы. — А вот теперь молчи! — истязатель схватил его за волосы и ткнул парня лицом в подушку. Еще немного, Билл, потерпи. А завтра будет новый ад. Скандальное утро, тяжелая работа в отеле, перерыв вечером, а затем темная ночь в липких, потных руках извращенца. Темная ночь, долгая, мерзкая, грязная. Почти под утро Билл уснет. Уставший, раздавленный, как всегда вернувшись домой через окно своей комнаты. И, наверное, он не проснется, умрет во сне, оставив позади этот ад. Ему не раз хотелось именно этого. Всё останется далеко и ничего уже не будет важным. И те деньги, огромные деньги, которые он заработает, станут ненужными. Всё будет зря. Нет! Когда-нибудь мучения прекратятся, и он будет жить. Жить по-настоящему, смотря на мир совсем по-другому, если, конечно, к тому времени он окончательно не разуверится в своих надеждах. Не разуверится в том, что светлая полоса в столь темной жизни всё-таки есть.