***
С тех пор как Джун вернулась обратно, Шизуо взялся за расследование с удвоенной силой. В течение нескольких часов он внимательно вглядывался в записи, стараясь ничего не упустить, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Картина, что складывалась в его голове была неполноценной, не хватало деталей и он с особым рвением стремился их отыскать. Но волнение и страх, что мучили его душу довольно длительное время, в итоге лишили Шизуо всех сил. Войдя в комнату, Шики заприметил довольно забавную картину. На диванчике, в окружении множества бумаг лежал Шизуо в довольно интересной позе и, накрыв лицо листком бумаги, мирно сопел. Мягко усмехнувшись, мужчина убрал лист, пробежался глазами по строкам, а после перевел взгляд на спящего. Хаос...Беспорядок...было первым, что врезалось в сознание мужчины. Этот человек был необычен. В нем чувствовалась сила воли, уверенность и целеустремленность, и Шики не раз приходилось убеждаться в том, что мысли и деятельность этого человека никак не хотели укладываться в правильно ограниченные, пускай и самые просторные рамки. Его разносторонняя и удивительная душа, кипучая и чуткая, представляющая собою смесь самых поразительных противоречий, неизбежно бросала его в постоянную борьбу, пускай при этом он и стремился к спокойствию. Наглый, но в тоже время заботливый, неординарно мыслящий, непредсказуемый, и от этого не менее притягательный, таким был этот человек. Удивительно, как порою могут сложится обстоятельства. Мягко, почти невесомо проведя рукой по осветленным волосам, Шики легонько улыбнулся, в глубине души поражаясь тому, что был даже рад такому развитию событий. И словно почувствовав чье-то присутствие, Шизуо резко отрыл глаза и в этот момент в душе его что-то сжалось. - Проснулся? - с насмешливой полуулыбкой спросил мужчина, на что Шизуо вздрогнул, а после недовольно хмыкнув, принял сидячее положение. Его не покидало странное чувство нереальности происходящего, он пытался понять что сейчас было и не показалось ли ему это? Мимолетное, едва заметное, чувство нежности проскользнуло в темных глазах, и этого было достаточно чтобы лишить молодого человека самообладания и спокойствия. И в это короткое мгновения он чувствовал, что происходит нечто странное, неожиданное, непонятное, взгляд, что пробудил в нем какие-то позабытые воспоминания. Однако он быстро овладел собой и с полным спокойствия взором встретил обратившийся к нему взгляд. —Где Джун? — Отдыхает, — ответил Шики, не сводя с молодого человека своего ясного, мучительно-проницательного взгляда, — думаю и тебе отдых не помешает — Нет, на это нет времени,— возразил Шизуо,— нужно выяснить, кто напал на Джун. — Судя из рассказа, нападавшие не собирались ее убивать, лишь запугать... — Запугать? — как-то неопределенно полувопросительно повторил Шизуо слова мужчины, — но тогда зачем нападать на нее в больнице? — Джун говорила, что ее спасла некая женщина, — раздумчиво сказал Шики, — и женщина на нее же и напала...думаешь случайность? — Но Шизуо снова его не слушал. Он сидел в глубокой задумчивости и немигающим взором смотрел на стену. «Что ж к этому вполне можно привыкнуть.» — как-то грустно усмехнулся мужчина. — Женщина...женщина… — глухо шептал он, как вдруг встрепенулся и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по комнате. Шики, привыкший к столь необычному поведению молодого человека, спокойно наблюдал за тем, как тот воодушевленно носился по комнате с целью найти нужную ему вещь. В результате поисков была найдена небольшая папка в которой хранились стихи одного из погибших. И теперь мужчина с интересом и недоумением взирал на молодого человека, в ожидании объяснений. — Просматривая рукописи погибшего, мне попалось довольно интересное письмо, посвященное Оно Мэй. — И ты думаешь она та самая женщина? — Шизуо сдвинул брови и мрачно произнес: — Вряд ли, но я помню как владелец галереи упоминал о некой девушке...думаю нам стоит вернуться и поговорить с этим человеком еще раз.***
Пожилой человек замолчал, откинулся на спинку кресла, и по его рассеянному, блуждающему взору можно было заключить, что он внезапно забыл все окружавшее. Но вот раздался его голос: — Это все, что мне известно, тем более, молодой человек уже посещал меня с той же целью, разве он вам не сообщил? — пожилой человек бросил кроткий взгляд на лейтенанта, в котором мелькнула и исчезла насмешка, — я рассказал все что знаю, больше мне добавить нечего. — И, все же, позвольте задать вам еще пару вопросов, — не отступал майор. — Конечно задавайте. — Скажите, когда у вашего сына начала развиваться болезнь? — пожилой человек вскинул брови, немного удивленный столь странным вопросом. — Когда ему исполнилось шесть лет, я начал замечать в нем странности. Он мог часами кружиться по комнате, а после неожиданно упасть на живот и в исступлении молотить ногами по полу, вести себя тихо, а после без всякой на то причины пронзительно визжать. Я списывал его необычайно переменчивое настроение на гиперевозбудимость и надеялся, что со временем он избавиться от этих странностей. Он совершенно никем не интересовался, не разделял увлечений мальчишек и постоянно впадал в истерику и я уже не знал, что делать. — И потому вы оставили его? — спросил лейтенант, но тут же замолчал, увидя произведенное этими словами недовольство. — Прошу прощения, мой помощник хотел узнать, что произошло после? — взгляд пожилого человека немного смягчился и в нем появились печальные нотки, — Я никогда не бросал своего мальчика, лечил его, но от этого ему становилось только хуже, и я боялся оставлять его одного, но однажды он познакомился с одним начинающим поэтом по имени Такаши, это он пристрастил его к стихам, он сам был невероятно талантлив и они даже собирались писать вместе. Они невероятно сдружились и я был бесконечно рад, что у моего мальчика появился такой замечательный друг, это ведь он помог с работой, и помогал мне присматривать за ним, он был уверен, что мой мальчик здоров, неоднократно об этом говорил и я тоже стал в это верить...я оставил его с этим...этим… — Вы думаете, что это он убил вашего сына? — весь превратясь во внимание спросил лейтенант. — Прошу прощения, — раздался тихий голос помощника, — пришли еще посетители, они хотят поговорить с вами. Мне привести их сюда? — Нет, я сам встречу наших гостей, — произнес он властным голосом, величественно вставая с диванчика, и его движение инстинктивно заставило подняться двух мужчин. — Прошу прощения, но меня ждут дела, надеюсь я смог вам хоть чем-то помочь, — все это было сказано мягким голосом, однако в ясных глазах его мелькнул странный огонек. — Спасибо, что уделили нам свое время, — произнес майор и вместе с лейтенантом последовали к выходу.***
Войдя в галерею, пожилой человек был несказанно удивлен, встретив своих недавних посетителей. — Не ожидал увидеть вас снова, — произнес он старческим, но еще бодрым голосом. — Прошу прощения за беспокойство, но у нас есть пара вопросов. — Но чем ещё я могу вам помочь? — Скажите что вы знаете об этом человеке? — Шизуо достал письмо и протянул его пожилому человеку. Быстренько пробежав глазами по строкам, пожилой человек нахмурился, а после его взгляд застыл и видно было по лицу его, что перед ним воскресли, ожили давние воспоминания. — Не может быть, это вероятно ошибка, — как-то нерешительно проговорил он, — Откуда это у вас? — Письмо было найдено в квартире вашего сына, — человек снова опустил глаза на строки и по лицу его мелькнула тень печали. — Но почему? — продолжал он после некоторого молчания, — почему именно она? — Вы знакомы с этой девушкой? — человек кивнул и наградил Шизуо загадочным взглядом. — Нас познакомила одна моя знакомая, горячо утверждавшая, что мне несомненно стоит взглянуть на работы этой удивительно талантливой художницы. Признаться честно, я был разочарован, когда увидел ее картины, хотя и картинами это я назвать не могу, — покачал он головой, — зарисовками, игрой способных пальцев, в которую не вложено ни таланта, ни любви, они будто бы пустые. Она водила меня по своей мастерской и увлеченно рассказывала о своих творениях, после потребовала, чтобы я откровенно высказал свое мнение. Я постарался смягчить его, как мог, и объяснил, что выставлять такое не буду. Вот тут-то предо мной и предстал ее характер во всей красе. Настырная, наделенная непомерным, колоссальным самомнением, а вместе с тем безграничной уверенностью в своем таланте, она выслушав мое мнение вдруг стала невероятно агрессивной, накричала, обвинила в предвзятости и даже пыталась выгнать из мастерской. Этакая девочка-фейерверк, что готова вспыхнуть в любой момент. Я ушел, но эта девушка не оставляла своих попыток втиснусь мне свои работы. Раз в неделю она приходила в галерею показывая мне новые, однако ничего нового в них не было, не могу поверить, что мой сын любил эту девушку…***
В просторной светлой комнате перед мольбертом сидела девушка, и в течение длительного времени, придирчиво осматривала свою картину. Чего же ей не достает? Почему нет ни радости ни удивления? От чего так холодно? Девушка нахмурилась, взяла кисть и окунув её в краску поднесла к холсту. Но вдруг она отшвырнула кисть, вскочила и злобно воскликнула: — Нет, она прекрасна! Просто...просто этот жалкий старикашка ничего в этом не понимает! А его бездарный сын... — она хотело было прибавить ещё что-то, но замолчала, села на свое место и презрительно усмехнулась. Неожиданно раздался звонок в дверь. Сначала короткий, затем длинный, требовательный. Девушка вскочив на ноги, побежала к двери. Распахнув её, она увидела двух незнакомых мужчин. — Оно Мэй? — Да, а вы кто и что вам нужно? — спросила темноволосая с интересом разглядывая визитеров. — Прошу прощения, мы хотели бы поговорить с вами об этом человеке, — Шизуо показал девушке фотографию. — Извините, но я ничем не могу вам помочь, — произнесла она, и негодование и злоба звучали в её голосе. Девушка уже хотела закрыть дверь, но Шизуо успел подставить ногу, не давая ей этого сделать. — Что вы делаете?! — гневно сверкнув глазами крикнула она, все еще пытаясь осуществить задуманное. — Что вы хотите? — Вы узнаете это? — спокойным тоном спросил Шизуо, показывая возмущенной девушке письмо. — О-откуда оно у вас? — недоумение и неподдельный испуг изобразился в её прекрасных глазах. Однако прошло мгновение — и ее лицо снова приобрело прежнее выражение. — Проходите. Идя по узкому темному коридору, который вел в глубь квартиры они оказались в просторной комнате, в которой не было никакой мебели кроме мольберта и двух стульев; чисто вымытые окна беспрепятственно пропускали свет, падавший на многочисленные картины. — Это письмо, — мягко улыбнулась девушка, нежно проводя кончиками пальцев по бумаге, — помню как он читал мне эти стихи, как предлагал мне быть с ним...но разве я могла? — А что вам помешало? — тут же спросил Шики. — Его отец был против этого, он сразу невзлюбил меня... — Вот так вот сразу? — не без легкой иронии в голосе перебил её Шизуо. Девушка бросила на него подозрительный взгляд и продолжила. — Когда мой возлюбленный впервые привел меня к этому удивительному человеку, я была невероятно счастлива, ведь эта такая редкая возможность увидеть картины великих художников. В то время я тоже занималась этим и когда Аоки-сан узнал об этом, то ему захотелось взглянуть на мои работы, — девушка замолчала, лицо её изменилось, а в глазах вспыхнул огонь, — он безжалостно раскритиковал мои картины, назвал их позором в мире живописи, а меня беспомощным дилетантом! - она говорила с возмущением и не заметила, как лицо Шизуо стало вдруг мрачным. — Но даже после этого вы продолжали приходить туда, не из-за своего возлюбленного я полагаю? — девушка промолчала, без выражения смотря на молодого человека. — Не хотите взглянуть на мои картины? — наконец сказала она, поднимаясь на ноги. — Может что понравится. — С радостью, — поднимаясь вслед, произнес Шизуо. Услышав эти слова, девушка мгновенно воспрянула духом и оживилась. — Прошу, — проводив гостей в маленькую комнатку, увешанную различными картинами, она, облокотившись о стену и скрестив руки, буквально следила за каждым движением молодого человека. — Нравится? — с усмешкой спросила сзади художница, — Или же ты тоже ничего в этом не смыслишь? — Думаю Аоки-сан был прав на счет ваших...картин, — уклоняясь от прямого ответа с той же усмешкой сказал Шизуо, при этом сделав крошечную паузу перед словом «картин». И пауза эта не осталась незамеченной. С прекрасного лица девушки слетело насмешливое выражение, щеки зарделись краской гнева, глаза сверкнули злобой. Она с такой силой сжала свои маленькие нежные руки, что одно из колец втиснулось в тело и до крови прорвало кожу. Но она на боль и не обратила внимания. — Что ж, думаю вы и так все тут посмотрели, желаю вам всего хорошего...***
— О-они приходили...они спрашивали про него...они нас найдут, найдут и убьют! — в слезах воскликнула девушка. — Ну-ну, ты молодец, - мягко поглаживая по волосам, пыталась успокоить ее женщина, — не найдут, я же обещала — Д-да, — улыбнулась она сквозь слезы и резво вскочила на ноги, вся пылающая, объятая вдохновением. — Мы их убьем, как того гадкого информатора, что шантажировал нас, и того противного старикашку, что насмехался над моими картинами, всех! — воскликнула она, как вдруг воодушевление её мгновенно исчезло. На лице появился панический страх, трепет пробежался по её телу, взгляд померк, а мертвенная бледность покрыла лицо. Она безумно кинулась вперед и женщина, с мягкой улыбкой, приняла ее в свои объятия. — Я хочу все забыть, — спрятавшись головою в колени женщины, тихо шептала девушка, — забыть те убийства, хочу забыть его...пожалуйста. — Не волнуйся, уже скоро все закончится и ты этого уже никогда не вспомнишь, — мягким убаюкивающим голосом произнесла женщина,— не сможешь вспомнить. — Обещаешь? — Обещаю.