Когда разрушится этот мир, или карточный домик

Влюбленные не только не замечают часов, но и не заводят будильников, ибо тиканье часов всегда напоминает о том, что есть кроме любви и дела насущные, такие, как, например,учеба и работа. К такому выводу пришел Камеджо, откашлявшись от увиденного им в окне, выходящим на задний двор университета. И он еще так расслабился, надеясь спокойно выпить чашку кофе во время случайного "окна" в расписании, что чуть не забрызгал напитком рубашку. Но как оставаться спокойным, когда на твоих глазах за минуту до начала занятий к университету подъезжает машина, и из нее выскакивают всеми уважаемый профессор литературы и его же студент и, наплевав на осторожность и приличие, очертя голову, несутся ко входу?! "Что стар, что млад", - заметил Камеджо. Он припомнил, что был немало удивлен, когда увидел того парня впервые в качестве студента литературного факультета. Наверное, не ожидал, что мальчишка зайдет так далеко, не говоря о сомнениях в стиле "а серьезен ли он, или это так - увлечение". Вскоре он обнаружил, что мальчик смышленый, трудолюбивый, амбициозный. Когда на семинарах он слушал разные точки зрения студентов, ответы Такатсуки были более упрямыми, логичными, точными, без "воды". Как студент он был очень даже не плох, за исключением тех моментов, когда он прожигал преподавателя ненавидящим взглядом. Он явно не боялся доцента, это было видно сразу; наоборот, иногда даже казалось, что дай ему волю - он набросится на Камеджо с кулаками. Качества Шинобу были сродни его собственным, кроме одной детали - он не видел особой заинтересованности парня в литературе. То, что он поступил в этот университет с целью стать поближе к профессору, было видно сразу, но не приведет ли такое отношение в тупик? Ведь часто случается, что кроме каких-то дел, будь то учеба или работа, ничего не остается. К вечеру, уж чего и не осталось, так это сил. После бессонной ночи, отсутствия завтрака, веселого утреннего забега и сверлящих взглядов Камеджо, целый трудовой день добил звонок Рисако с просьбой поужинать с ней. Голос у бывшей жены был потухший и безжизненный. Мияги согласился, но настроения и аппетита предстоящая встреча его лишила напрочь. Однако, сейчас больше всего его беспокоил Шинобу. Как объяснить мальчику о намечавшемся ужине, чтобы тот не слишком переживал, и самому сохранить остатки самообладания? - Профессор! - в который раз пытался обратить на себя внимание Хиро-сан. - А? Да? - включился в реальность Мияги. - Я подготовил материал для семинара перед экзаменом. Вот список общих вопросов, а это - темы для выступления. Мияги пробежал глазами названия тем и, взявшие их, фамилии студентов. Хироки сел напротив и внимательно наблюдал за лицом профессора. Секунда - на одной строке, тень улыбки - на одной фамилии, лучик тепла в холодной синеве глаз. "Неужели я так же выгляжу рядом с Новаки?" - подумал он. - Что ж, очень хорошо, Камеджо, - довольно кивнул Мияги. "Так вот к чему он так усердно готовится. Наверное, перевернул вверх дном всю библиотеку. А ко мне не обращается за помощью, дурачок". Хотя, с другой стороны, сегодня он снова засидится с толмутами книг, а, значит, он успеет вернуться домой из ресторана до его возвращения. Рисако выбрала знакомый им с их первых встреч ресторан. Тогда она радостно махала ему рукой при встрече. Женщина почти совсем не изменилась, если не считать нервно скручиваемой в трубочку салфетки. Такая всегда серьезная, умная, красивая, сдержанная и...чужая. Не ее вина, что они не стали ближе за все прошедшие годы. - Как ты? - участливо спросил Мияги, присаживаясь за столик. - Все хорошо, - холодным, точнее, обычным тоном отозвалась она, помешивая кофе. - Ты встречалась...с ним? - Да. - И что? - Умоляет простить. - И ты...как настроена? - Настроена порвать с ним, как давно хотела. - Так ты думала расстаться с ним? - Да, - равнодушно кивнула она. - Могу я спросить...что тебя удерживало? - Наверное, то же, что тебя со мной. Безразличие. - Рисако, давай не будем. - Я говорю не о тебе, а о человеческих отношениях в целом. Безразличие помогает жить с человеком, с которым тебе комфортно. Он может стараться, а взамен будет рад лишь редкой улыбке. - Пока он не сможет закрывать глаза на реальность, - кивнул Мияги, - Поэтому он тебя ударил? - Нет, тут...другое. - Не скажешь? - Мияги повернулся к официанту, - Кимчи и темпуру, пожалуйста. Тебе тоже следует подкрепиться, - кивнул он Рисако, - ты очень бледная. - Ладно, тогда мне мисо суп и жареный тофу. Когда они снова остались одни, Рисако слабо улыбнулась. - Никогда бы не подумала, что ты полюбишь капусту. - Не очень - то я ее и люблю, единственное - от острой никогда не откажусь. - Тогда почему у тебя холодильник забит одной капустой? Я сегодня даже не позавтракала у тебя. У тебя только рис, капуста, пиво да странная коллекция масел в шкафу. - А...прости. - Да нет, все нормально. Просто я ненавижу капусту. "Это у них семейное", - усмехнулся Мияги. - Твой брат экспериментирует, на каком масле вкуснее получится. - Только не говори, что питаешься одной капустой. - Как хочешь, - улыбнулся Мияги, - могу и не говорить. - Но... - Давай вернемся к тебе, - Ё почему-то бесила сама мысль о том, что Рисако могла хозяйничать на кухне, как когда-то давно, где теперь вечно сновал Шинобу. Почему? Хорошо бы самому знать. - Что стало последней каплей в чаше его терпения? - Когда он начинал злиться, то я...часто...сравнивала его с тобой. - Что? - Это получалось словно на автомате, - Рисако виновато опустила голову, - Просто мне действительно не хватает твоей выдержки и спокойствия. - То есть..., - пытался понять ее Мияги. - Я думала, что довольно вспыльчива, но то ли я научилась этому, живя с тобой, то ли всегда это качество во мне было, но теперь я не переношу выяснений отношений и тому подобное. - Может, тебе действительно стало все равно. - Похоже на то, - впервые за вечер улыбнулась Рисако, - Давай выпьем. - А? За что? - За это плохое качество, именуемое безразличием, но которое помогает людям во многих ситуациях. Кстати, у меня есть привилегия - могу предложить тебе выпить без опасения, нежели какая-нибудь женщина с работы. Чуть подумав, Мияги кивнул. Они заказали вино. Забег до подъезда с ускорением, взлет по лестнице и резкое торможение у дверей лифта - Шинобу оперся руками о колени, пытаясь отдышаться. Черт, вот ведь этот Басе - бездонная бочка времени. Сколько времени он потратил, а результатов - кот наплакал! Но, все же, лучше, чем ничего. "Надеюсь, Мияги не занят. Интересно, когда он еще придет ко мне? Или, может, напроситься сегодня к нему? В конце концов, за ним должок!" - думал парень, прислонившись к стенке лифта. Но Шинобу увидел Мияги раньше, чем ожидал. Мияги, его Мияги, пытался открыть дверь собственной квартиры, обнимая другой рукой Рисако, которая уткнулась ему в плечо. " Чего она вцепилась в его руку?! Эй! - негодовал Шинобу, - Не смей прижиматься к нему! Ты не имеешь права даже смотреть на него! Он ведь...он...мой!" - Ё, ты не в ту сторону крутишь. - Серьезно? Не бывать этому! Я сейчас сконцентрирован на открывании двери, не мешай. Единое Средоточие - мой очаг! - Ха-ха-ха! Ты не самурай! - от души рассмеялась Рисако и ухватилась покрепче, чтобы не упасть. "Да они же пьяны в стельку! Я корпел в библиотеке, пока они набирались как школьники!" Ключ, наконец, повернулся, и Мияги, довольно ухмыляясь, посмотрел на Рисако... Ее лицо оказалось ближе, чем он думал... Он не успел даже понять что к чему, потому что что-то тяжелое влетело ему прямо в лицо, выбив похмелье напрочь. Рисако потерла ушибленную голову и обернулась. Если греческому богу Зевсу было под силу метать молнии трезубцем, то у Шинобу была такая способность заряжать атмосферу одним лишь взглядом... Огромные глаза извергали такое серебряное пламя, что это почти ощущалось. Взгляд буквально опалял лицо то женщины, то мужчины; между сдвинутыми бровями залегла морщинка, губы скривились. - Шинобу..., - выдохнули одновременно оба. - Ты что делаешь?! - рассердилась Рисако, посмотрев на набитую книгами сумку, которой юноша со всех сил и запустил в парочку. - Это должен был я сказать! - заорал Шинобу. - С ума сошли - вы всех разбудите, - Мияги наклонился было, чтобы поднять сумку, когда на белый рукав рубашки упали капли крови. - Т-ты мне нос разбил, мальчишка! - профессор быстро сел, прижав руку к лицу. - Скажи спасибо, что я тебе все лицо не разбил! - Шинобу метнулся к ним; схватив на ходу Мияги за локоть, быстро открыл свою квартиру и втолкнул туда мужчину. - Погоди, а Рисако... - Думаю, уж в открытую дверь у нее хватит ума зайти, не маленькая! - Зато ты ведешь себя как ребенок, - усталым голосом сказал Мияги. - Ну, ты же действуешь как взрослый мужчина: выпивка, женщина и все такое. Жаль, что я вас прервал. Мияги сел на диван, не в силах оторвать глаз от трясущегося от гнева мальчика. - Ты чего это улыбаешься, маразматик?! - Просто ты так очаровательно ревнуешь. - Заткнись! Ты мне за эти два дня уже все нервы вымотал! Какого черта ты набрался?! - Я не так пьян, Шинобу, а вот Рисако быстро опьянела. Видимо, из-за отсутствия аппетита, она ведь мало съела. - Так вы еще и ужинали вместе?! - Мы просто разговаривали о создавшейся ситуации. - А что, за чашкой чая дома никак нельзя? - Послушай, я не обязан перед тобой отчитыв... Черт! - Мияги хотел встать, но резкая боль в желудке и вновь хлынувшая кровь заставили его снова откинуться на спинку дивана. - Что с тобой? - Наверное, изжога. - И чего ты объелся? - Ничего такого... кимчи и темпура. - И все? - Все. - Дурак, - заключил Шинобу, ушел на кухню и вскоре вернулся со стаканом шипучей воды и влажной салфеткой. Усевшись мужчине на колени, он убрал его руку от лица. - Пей давай. - Что это? - Лекарство от изжоги. Все потому, что съел и острое, и жареное в кляре одновременно. Поставив пустой стакан на пол, юноша наклонился и начал вытирать следы крови с лица. - Старик, ты должен знать свой лимит, не мальчик уже, - поостыв, проговорил Шинобу. - Кого это ты назвал стариком? - Тебя, самурай чертов. Что ты там говорил о Едином Средоточии? - Да ладно тебе, - Мияги хотел отодвинуться, но парень теплыми ладонями обхватил его голову. - Тебе что, так весело доводить меня? - зло шептал он, опершись коленями в диванные подушки и, приподнявшись, заглянул мужчине в глаза, - Да, я ревную. А не должен, видя, как она едва тебя не поцеловала? - Что? Тебе показалось. Она за меня просто... - Нет, не просто. Слушай, Мияги, я не потерплю, чтобы кто-то тебя лапал. - Дурачок, мы же разведены. - Взрослые всегда прикрываются этими бумагами, а потом втихаря посылают все к черту. Я не отдам тебя ей. Слепому видно, что она тебя любит. Мияги весь напрягся от злого взгляда парня. Уж лучше бы он кричал; его правдивые слова, произносимые с таким серьезным выражением, внушали нечто, похожее на страх. - Шинобу... - Если это еще не любовь, то и не безразличие уж точно. Мияги, сколько еще она будет жить у тебя? - Дай ей немного времени, чтобы разобраться. - В чем? Она со многими встречалась. - Я поговорю с ней. Думаю, у нее нет иллюзий на счет наших отношений. Она вернется к родителям. А я популярный, - хихикнул, желая разрядить обстановку, Мияги, чем еще больше разозлил парнишку. - Мияги! - он схватил его за отвороты рубашки. - Молчу-молчу, - отшутился тот, прижимая к себе маленького террориста. - О чем вы с ней говорили? - отодвинулся он от профессора. - Это наше дело, не лезь, - он убрал руки мальчика от своей одежды. - Что?! Да как ты смеешь?! Издеваешься?! - Шинобу пытался держать себя в руках, но был уверен, что до настоящей истерики его отделяет парочка фраз Мияги, сказанных в подобном тоне. - Я уважаю твою сестру, Шинобу, и ее переживания. Ты ведь тоже за нее беспокоишься, так и спроси у нее сам. Она расскажет тебе все, что сочтет нужным. - Ага, то, что сочтет нужным, в твоем духе - "не лезь в дела старших". - Но сейчас ты точно ведешь себя как испорченный ребенок. - Знаю я! - отчаянно тряхнул головой Шинобу, - все из-за тебя. - Да, словно кто-то отбирает у тебя любимую конфету. Юноша понурил голову. - Хватит. Я уже понял, что смешон. - Вовсе нет, - мужчина приподнял его за подбородок, - Ты... очень мил. Шинобу зарделся. - М-мияги..., - это все,что мог сказать парнишка. Он переволновался. Нервы, вдруг получившие передышку, начали высасывать его физические силы. Мияги нежно потрепал его по голове и, не встретив никакой реакции, нетерпеливо притянул его лицо к себе. Губы мужчины накрыли губы Шинобу. Но тот и не думал отвечать или сопротивляться. Мияги это взбесило. Страсть и злость, подогретые алкоголем, подняли его вместе с телом любовника и опрокинули на пол. Вскоре он заставил Шинобу стонать и отвечать на жаркие ласки. Целуя нежную шею, он услышал его шепот у самого уха: - Я люблю тебя, Мияги. Ну вот, в родных серых глазах снова собрались слезинки. Мияги коснулся кончиком языка его скулы. - Взаимно, - улыбнулся он и снова поцеловал парня. От того, что он слегка посасывал его язык, у Шинобу кружилась голова. Надо так же научиться целоваться, чтобы потом срывать крышу, но уже у Мияги. - Чем тебя не устраивает кровать? - едва пролепетал он, наблюдая, как мужчина ласкает его сосок. Мияги исследовал пальцами каждую впадинку между ребрами мальчика, с удовлетворением замечая, как на белоснежной коже "проявляются" его поцелуи. - Ты слишком много говоришь. За ночь Мияги несколько раз лишал Шинобу возможности разговаривать.