***
Я купил ей цветы, а детям подарки и поехал аэропорт. Твиттер с самого утра гудел, возбужденно ожидая возвращение мисс Хелены домой. Два часа до приезда сюда я не мог решить для себя стоит ли вообще ехать, но все же решил, что стоит. Самолеты всё прилетали, люди всё выходили из длинного коридора. Я не знал, когда точно приземлится ее самолет. Несколько людей фотографировали меня, просили автограф и задавали вопросы. Я улыбался, выполняя все их просьбы. Но вот, наконец, показалась она. Везя свой большой зеленый чемодан, улыбаясь и сияя, шла моя бывшая жена. На ней были солнечные очки, свободная майка, бриджи и сандалии. Её прическа сразу привлекла мое внимание: это были странные, затянутые в хвост, косички, спутанные, плотные, торчащие в разные стороны и слегка подпрыгивающие при ходьбе. Хелена улыбалась людям, приветствовала всех, кто ждал её. Всех, кроме меня. Может, потому-то я стоят вдалеке? Когда подняла глаза и случайно взглянула в ту сторону, где стоял я, я вдруг понял, что врал самому себе все лето. Улыбка осветила моё лицо при виде этой легкой и счастливой женщины, и только я подумал о том, где мои дети, как они вышли из длинного коридора. Такие загорелые и радостные, они везли свои чемоданы и весело что-то обсуждали. Все во мне в тот момент просто кричало, чтобы я шёл к ним быстрее, летел со всех ног, и я двинулся, но тут какая-то неведомая Сила остановила меня. Но, только увидев его, я понял, что это за Сила. Вслед за детьми шагал молодой мужчина. Он был выше меня где-то на голову, крепкий и загорелый. Точно так же, как и трое до него, он улыбался во весь рот, неся две сумки и чемодан. Я обомлел, следя за его движениями. Раскованность, живость и простота — все это так напоминало в нём меня, но что-то было и от неё. Некая грация, скромность и способность приковывать к себе взгляды, как мужчин, так и женщин. Этот мужчина был смесью нас обоих, что объясняло его присутствие рядом с моей женой. И если бы я не знал её, не знал ничего, из того, что знаю, то подумал бы, что передо мной семейная пара. Моё сердце сжалось. «Неужели она так быстро нашла мне замену? Где же её вечные клятвы и влюбленные глаза?» — спрашивал я сам себя. Неверие, злость и растерянность наполнили меня от головы до ног. Букет из моих рук упал на пол вместе с подарками, а я широким шагом направился к Алёне. Каким-то образом она отстала от детей и того парня, и я воспользовался моментом. Схватив её за локоть, я завел её за угол и прижал к стене. — Ты! — о, сколько удивления было в её глазах. — Что ты тут делаешь? — Приехал вас встретить. Кто этот переросток? — гнев мигом запылал в моих глазах. — Что? Почему ты так груб? — она была сбита с толку как моим появлением здесь, так и моими расспросами. Я просто застыл, глядя на неё. Только сейчас я заметил, как исхудало её лицо и тело, какими тонкими стали ноги и руки. Скулы, которые еще недавно любовно закрывали едва пухлые щеки, теперь выпирали острыми углами. А её волосы… Неужели это я сделал с ней?.. — Йен… — её голос, как и раньше, был медом для ушей. — Я… я хотел увидеть вас, встретить, извиниться… — Совершенно не обязательно, — вставила она. — Но вижу у тебя всё прекрасно. — Да, всё действительно прекрасно. Мы здорово отдохнули в Европе. Я излечилась. Мне хотелось сказать что-то типа «да, весь Интернет видел, как прекрасно ты провела лето», и в этом не было бы ни капли сарказма, но вместо этого я промолчал. Она сказала, что излечилась. Излечилась от меня, как от какой-то болезни. — Кто он? — это все, на что меня хватило. — Его зовут Дмитрий, мы когда-то вместе учились в школе. Он мой старый друг. — Тот самый, что часто гостит у твоей мамы? — Да, мы как раз у неё и встретились. — Вы уже.? — я оборвал себя, вовремя поняв, что перехожу границу. И тут я заметил её странно заплетенные волосы. — Что ты сделала с волосами? — Ничего. Просто заплела дреды. Обзавелась ими в Таиланде, — в моей голове сразу же возникли марихуана и множество похотливых негров. — Давно о них мечтала. — Ужасные и уродливые косы, — скривился я, с тоской вспоминая ее чудесные мягкие пряди. — Выглядят, как грязные спутанные лохмы. Верни свои чудесные волосы. — Ну, спасибо! — женщина с недовольством посмотрела мне в глаза. — Видимо ты приехал сюда именно для этого? — Не делай из меня монстра. Мы оба знаем, что все эти вещи лишь способ забыть о том, что было перед твоим отъездом, — я видел, как она начинала ненавидеть меня за эти слова, поэтому резко выдохнул. — Я сильно скучал, изнурял себя работой, только бы не думать о том, с кем ты можешь познакомиться, и что кто-то засядет в твоем сердце. — Йен, я… — Приходи ко мне вечером. — Не думаю, что… — Приходи, — я сжал её пальцы. — Мы столько раз пытались все это закончить, что… — Я не приду! — Алёна отдернула руку, пятясь назад. — Я все уже решила и не собираюсь идти у тебя на поводу! — Ты сама знаешь, что придешь, — я приблизился к ней, говоря все это почти что в губы. — Ровно в восемь. Я буду ждать ровно час. Только час. Я развернулся и пошел прочь. Хорошо, что дети не заметили меня. В тот момент я был слишком зол на всё вокруг, чтобы видеть их. От лица Алёны: Я бухнулась на кровать рядом с Димой и выдохнула. Дети гуляли с друзьями, мы были одни. Таких моментов я иногда побаивалась. — Ты в порядке? — он осторожно коснулся моей руки, но я заложила их за голову, и это могло выглядеть так, будто я его оттолкнула. Но мы оба не подали виду. — Да, просто устала. Перелет был… тяжёлый, — я провела ладонью по лбу. — Странно, при посадке ты светилась, — он помолчал. — Я видел твоего бывшего мужа в аэропорту. Он, похоже, пришел вас встретить. — Не знаю, может быть, — я села на кровати. — Не хочу говорить об этом. — За это лето мы сблизились гораздо больше, чем за девять лет учебы в школе. Ты можешь мне сказать. Я пойму. Я повернулась в его сторону. Его темно-голубые, какие-то мутные, глаза смотрели так нежно и заботливо, что вызвали у меня улыбку. Я провела ладонью по его щеке. — Я знаю, — ответила я и спустя минуту добавила. — Он попросил встретиться с ним сегодня вечером. Видимо, мы ещё не все выяснили. — Во сколько? — В восемь. Сказал, что будет ждать до девяти. Не знаю, что он задумал и что сделает, если не приеду или опоздаю… — Думаешь поехать? — А вдруг это касается детей? Вдруг?.. — По-твоему он на голову больной, чтобы причинять боль или хотя бы неудобство своим детям? Я замолчала, призадумавшись. Дима был прав, Йен никогда ничего не сделает детям. Он не такой человек. Неужели я действительно забыла все доброе в нём, опираясь лишь на его случайный плохой поступок? Какая же я тогда эгоистичная и лицемерная, если не могу простить близкому человеку что-либо и забываю о том, сколько было прощено мне? — Ты отвезешь меня? — Конечно.***
Дима высадил меня около дома, и я вдохнула пряный вечерний воздух августа. Вообще не знаю, зачем приехала сюда. Возможно, он уже и не ждет меня, ведь на часах было ровно девять. Я опоздала. В голове возникла мысль, что это не просто так, и я приехала именно тогда, когда это было нужно, и видимо получу все ответы. По крайне мере я больше не хотела врать себе. За все лето с Димой у меня не было даже поцелуя, не то что чего-то большего. Чтобы не думал Йен, я была перед ним чиста. Дом встретил меня холодным и немым великолепием. Нетронутые вещи, пыль и одиночество, шедшие за мной по пятам, сильно удивили меня. Я ехала сюда в надежде увидеть светлый и живой дом, в котором все счастливы и любимы, а попала в уныние и серость. На втором этаже горел свет, и я сразу же поняла, где именно. Только в огромной спальне был сильный, красивый источник света и тепла — камин, только он мог согреть человека внутри комнаты. — Ты был прав — я пришла, — проговорила я, наблюдая за тем, как он перелистывает страницы какой-то тетради. — Ты опоздала. На моих часах 21:07. А впрочем, не важно… — он едва ли глянул в мою сторону. — Я уже принял решение. Мне на это был отведен целый день. Я подошла ближе, не понимая его слов, и заметила в его руках нашу тетрадь. Тетрадь о наших отношениях, чувствах, событиях. Наш дневник, наша память. Только наша тетрадь. — Нет… — я замотала головой, догадываясь, что он задумал. — Я отпускаю тебя, — он повернулся ко мне и посмотрел в глаза. — Я принял решение. Давно пора. — Ты… ты решил её сжечь? — Да, — он ответил так легко и непринужденно, что было полной противоположностью моим эмоциям. — Но ведь это единственное, что напоминает о нас! — я повысила голос, а слезы усилили эффект. — Ты не сделаешь этого. Мы писали её столько лет. Ты не сожжешь её… — Уже, — он бросил тетрадь в камин, бросив туда и десять лет жизни. — Ты… — начала я, ощущая гнев в венах. Гнев и отчаяние. — Ты не нужна мне. — В твоей новой жизни, да? — ком подступил к горлу. Каждое слово звучало, как приговор. Я ехала сюда, чтобы остаться с ним. — Да. — Я всё знаю! Знаю про фильм и про контракт. Я знаю, что ты с ней только на время, знаю, что это пиар. Знаю! — Это хорошо. Так намного проще, — холодный, такой чужой и мертвый голос. Я опешила. — Между нами ничего не было, слышишь? — я плакала, пытаясь хоть чем-то вызвать его эмоции. А он не выносил моих слез. — Я не спала с ним! Не целовалась! Все лето я пыталась научиться жить без тебя, но каждый вздох напоминал мне, что я действительно БЕЗ тебя! Он помогал мне. — Мальчик для расслабона? — Йен изогнул бровь. — Нет! — я подошла так близко, насколько могла. — Он был другом. Он был рядом. Но ничего не было… — Ты думаешь, мне интересно все это слушать? Ты не поверила мне ни разу! — он сказал это спокойно, но было ощущение, что он кричал. — Ни когда я бежал за тобой в аэропорту, ни в офисе. Он помолчал, собираясь, наверное, нанести контрольный удар. И да, он нанес. — Я устал от всего этого. Устал любить женщину, которой это не нужно, — он опустил взгляд на тетрадь, которая догорала в камине. — Мне никогда не было так больно. Я все лето пытался себя занять, но не вышло. Я зажмурилась, сжав кулаки. Сердце замерло, ожидая удар. Но тут его большие глаза со всей искренностью и беспомощностью обратились ко мне: -Иногда мне хочется, чтобы я и не знал тебя… Никогда. Время погибло. Все вокруг будто куда-то провалилось, и я забыла, как дышать. Не знаю, как его сердце пережило эти слова, потому что мое умерло. Он убил меня. -… — я лишь глядела на него, не в силах пошевелиться. Его красивые глаза блеснули. Он быстро развернулся и покинул комнату. Я упала на пол. Когда же я села в машину Димы, то Йена, скорее всего уже и не было в доме. Он мог бы быть с ней, мог бы танцевать в клубе или же пить с друзьями, отмечая свое освобождение. — Поехали домой, — бесцветным голосом прошелестела я, и Дима безмолвно завел двигатель. Я выпроводила его и, убедившись, что близнецы спят, ушла в свою комнату. Не знаю, спала ли я в ту ночь, лежала ли, моргала и дышала, но меня будто и не было в этом мире. Меня вообще будто бы не было… От лица Йена: Моих сил хватило только на то, чтобы выговорить это «никогда» и уйти. Я слышал, как она опустилась на колени и зарыдала. Я все слышал, нет, я скорее чувствовал. Её плач отдавался в моей груди с каждым шагом всё больше, и я уже не знал, зачем сделал это. Она сияла рядом с ним, но при виде меня гасла. Никогда в жизни мне не хотелось быть причиной её нездоровья. Я любил её. Любил всей душой, всем телом и разумом, всем больным и изрезанным сердцем. Только поэтому я и соврал. Она не поверила мне, когда я клялся ей в правоте, когда я умолял мне верить, но она легко поверила самой простой лжи, самой ожидаемой. — «Зачем Вы отпустили ее, хозяин? — я посмотрел на часы и вспомнил её любимый мультфильм, её историю, её сказку. — Потому что я люблю ее.» Слезы хлынули из глаз, но только тогда, когда машина Дмитрия заворачивала за угол. Вопль оглушил меня своей гнилой и уродливой чистотой. Я пал на колени, не в силах больше сдерживать эмоции. Я был актером, но я также был простым человеком. И этот человек только что убил всё доброе в себе.