Нет дыма без...

Дорогая Ло, Я ужасно скучаю по тебе. Это постоянная боль. Помнишь, в прошлом году мне нужно было удалить тот зуб? Так вот – это еще хуже, любовь моя. Гораздо хуже. Я представляю тебя у озера, ты сидишь в этой своей излохмаченной синей шляпке и забрасываешь удочку в спокойную воду. Видишь, даже эта мирная картина причиняет мне острую боль. О, закончится ли когда-нибудь это отвратительное дело с поместьем? Мать никогда не говорила мне, что ее инвестиции были столь запутаны. Я бы уступила весь этот несчастный лот, если бы могла. Но мы обе знаем, что это невозможно. Не сейчас. Я должна идти, моя драгоценная. Мистер Деланей отвезет меня в Шабли на обед. По крайней мере, у него хватает приличия, чтобы накормить меня перед тем, как удушить горой документов, которые я должна подписать. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Я должна быть дома уже через несколько дней. Скучаю по тебе сильнее, чем когда-либо считала возможным. Мо Вот так я и пропустила поворот. Миранда просто открыла рот, и внезапно после восьми лет проживания в одном месте я забыла дорогу домой. К счастью или к сожалению (смотря с какой стороны на это взглянуть), я не смогла принять ее предложение. Глаза Миранды закатились. Она не устояла на коленях, упала на сиденье и снова пришла в бессознательное состояние. Я подтолкнула ее, устраивая поудобнее, насколько это было возможно во время движения, а потом развернулась и поехала обратно. Время от времени Миранда стонала, дергала головой и бормотала что-то совсем невнятное. Я не завидовала похмелью, которое ожидало ее утром. Наконец, фары осветили столбы забора, мимо которого мы проехали. Деревья стали более густыми, их ветви смыкались наверху, создавая длинную арку из листвы, которая накрывала собой большую часть дороги. В дневном свете все это имело весьма очаровательный вид. Ночью же даже свет полной луны не мог пробиться к земле. Мы уже почти дома. - Я не хотела этого делать! Я вздрогнула от внезапного вскрика Миранды, а когда поняла, что она сказала, мое сердце рухнуло в желудок. Она дико задергалась, руки шарили по приборной панели, дыхание стало учащенным и сиплым. - У меня не было выбора! Мне пришлось! Пришлось! Я кинула на нее взгляд. Грудь Миранды резко вздымалась, казалось, она увидела призрака в своем отражении в окне пассажирской двери. - Миранда, – мягко сказала я. – Ты в порядке? Она повернулась ко мне. - Я не плохая мать, правда, не плохая. «Милостивый Боже!» Я совсем забыла о Надежде. Где она оставила ребенка этим вечером? Я тут же задала Миранде этот вопрос, но она, казалось, не слышала меня. Она издала какой-то странный звук и вновь бессознательно растеклась по сиденью. Через пару минут фары Мустанга выхватили из темноты ржавую табличку «Продается» и погнутый дорожный указатель, что означало близость дома. Я свернула на пыльную проселочную дорогу и, опершись локтем о ручку двери, рассеяно дергала пальцами свою нижнюю губу, обдумывая слова Миранды. Я только что слышала, как она признает свою вину? Означало ли это, что она убила отца своего ребенка? И что это за мать бросает четырехлетнего малыша в новом доме на всю ночь, отправляясь напиваться в бар? У меня просто все зудело от необходимости поговорить с Джеем. Мне нужен был кто-то с мозгами, чтобы обдумать это новое открытие за меня. Когда дорога стала гравийной, я повернула направо и припарковалась у крыльца Сестры. Я выключила двигатель, откинулась на сиденье и вздохнула. Миранда все еще была в коме. Окна Сестры, прикрытые тяжелым туманом, поднявшимся с озера, были тусклыми и безжизненными. Неужели Надежда там совсем одна? Я легонько толкнула Миранду, вызвав лишь пьяный стон, и вдруг поняла, что сейчас у меня другая проблема. - Миранда, у тебя ключи при себе? Двери заперты? Женщина лишь вздохнула и повернула голову в противоположную сторону. У нее не было при себе сумочки. Я подумала о том, чтобы обыскать ее карманы, но быстро отклонила эту идею. Не хотелось пользоваться тем, что она пьяна. Это не мой стиль. Выбравшись из автомобиля, я поднялась на заднее крыльцо и надавила на ручку двери. «Черт возьми!» Я обошла дом и проверила переднюю дверь. Аналогично. Обе заперты. Ужасно раздраженная, я пыталась даже открывать окна по дороге обратно к автомобилю, но тщетно. Пришлось вернуться в машину. - Прости, дорогая, – сказала я своему бесчувственному пассажиру, – но придется кое-куда заскочить, прежде чем я смогу доставить тебя домой. Я завела мотор и поехала обратно по дороге до развилки, где повернула налево. Остановившись у черного входа своего дома, я выключила двигатель, вышла и открыла пассажирскую дверь. В хороший день в здоровом состоянии и после приличного завтрака, я могу выжать семьдесят килограмм. Легко. С отбитым коленом и ушибами, покрывающими почти каждый сантиметр тела, будет куда как непросто затащить пятидесятикилограммовую женщину на крыльцо. Конечно, я не собираюсь оставлять ее в автомобиле. Если ее стошнит на мой диван, я это легко переживу, но мне придется чертовски много заплатить за чистку, если она испортит кожаный салон Мустанга. Я наклонилась и обхватила Миранду за талию, слегка дернула, чтобы ее голова упала вперед, и выпрямилась, закидывая женщину на плечо. Она стонала и хихикала, пока я поднималась по лестнице, преодолевая одну мучительную ступеньку за другой. Когда мы достигли вершины, я опустилась на колени и Миранда скатилась с моего плеча на крыльцо. Я прислонила ее к стене и занялась замком. Когда упрямая дверь наконец открылась, я распахнула ее и наполовину занесла, наполовину втащила Миранду через порог. Мы замерли в темной кухне. Миранда свисала у меня из рук, почти полностью отклонившись назад. Я немного перевела дыхание и постаралась придать ей вертикальное положение. Так как в кухне не было стола и совсем не на что было сесть, мы переместились в гостиную. Наш неуклюжий вальс завершился около дивана, на который я и уложила Миранду, смахнув с него перед этим пару CD-дисков и старых газет. Женщина устроилась на мягком покрытии и прижала голову к подлокотнику. Затем она шумно зевнула, веки трепещуще приподнялись и вновь опустились. Двумя минутами позже она уже тихонько похрапывала, положив правую руку под голову. - Ну, думаю, это вполне честно, – заметила я, – в конце концов, теперь твоя очередь вырубаться в моем доме. Я поймала себя на том, что нежно улыбаюсь, восхищаясь тем, как ее волосы ниспадают с подлокотника и слегка колышутся под сквозняком. - Она же пьяна, оставь свою сентиментальность. Я вздохнула и отвернулась от покоряющего вида женщины, морщащей лоб и бормочущей что-то во сне. «Точно. Сосредоточиться... У тебя еще есть работа, которую нужно сделать». Пришлось основательно поискать, прежде чем я обнаружила свой комплект инструментов там, где оставила его в прошлый раз (в ванной наверху, где я навешивала стойку для полотенец четыре месяца назад). Я откопала в ящике мини-ломик и отвертку, засунула их в задний карман и спустилась вниз. Миранда все еще спала, ее храп перешел на новый уровень. Я старалась не слишком хихикать над этим. Сняв разноцветную афганку[1] с одного из стульев-мешков, я укрыла Миранду и отправилась в Сестру. На улице меня приветствовала густая темнота, хорошая для сна, но не подходящая для ночных прогулок. Я ненадолго замешкалась у черного входа. Может быть, стоит взять фонарик? Хотя, я все равно не помню, где оставила его в последний раз. Я пожала плечами, заработав очередной укол боли, и спустилась по ступенькам, слушая тишину, которая никогда не бывала по-настоящему тихой. Под симфонию цикад я отмахивалась от москитов, кружащих около моей головы. Легкий шорох ветра метался в кронах деревьев. Влажная трава намочила мои ботинки и нижнюю часть штанин, пока я пересекала лужайку. Воздух был настолько тяжелым и влажным, что мое лицо мгновенно покрылось тонкой пленкой воды. Это был тот холод, который пробирает до костей. Я прошла через садовую изгородь, решив, что это будет оптимальным выбором, учитывая, что все мое тело болело, и поднялась на крыльцо Сестры. Если тут дверь такая же, как у моего дома, мне придется здорово попотеть, чтобы открыть ее. Я решила начать с отвертки, и мне даже удалось сорвать замок, но дверь застряла, и ее все-таки пришлось отжимать ломиком. От этого осталась мерзкая вмятина в дереве косяка, но, я уверена, Майк будет просто счастлив убрать ее для Миранды. Я быстро пересекла темный дом, перепрыгивая через ступеньку, поднялась по лестнице. Заглянув в комнату Надежды, я обнаружила пустую аккуратно заправленную кровать. «Где же малышка?» Нахмурясь, я спустилась вниз, вышла из дома, тщательно прикрыв дверь, и отправилась к себе, чтобы проведать Миранду. Я нашла женщину там же, где оставила. Она спала так мирно, что мне совсем не хотелось ее беспокоить. Я уже подошла к выключателю, когда мне озарило. Ведь будет намного проще и логичнее просто оставить ее здесь на ночь. И почему эта мысль раньше не пришла мне в голову? Зачем было непременно вскрывать дверь и пытаться тащить Миранду в ее собственную кровать? «Я не хотела этого делать!» Может быть, дело в том, что она фактически призналась в убийстве своего мужа буквально час назад, подумала я, в сомнениях почесывая затылок. Это, конечно, веский мотив. Но, должна признать, мысль о том, что Миранда проведет ночь под моей крышей, не была страшной. Отнюдь. Я чувствовала нервный грохот в животе. Нет. Я не хотела думать о том, что действительно меня беспокоило. Кивнув своим мыслям, я удостоверилась, что Миранда надежно укрыта, и выключила свет. Поднявшись в спальню, я разделась до боксеров, натянула майку и легла в постель. Без сна глядя в темноту, я пыталась перейти на сонный лад, думая о мирских вещах: списках проектов, топе десяти моих самых любимых фильмов, придумывала двадцать различных способов оскорбить Эллиса Энжели, если когда-нибудь заполучу такой шанс... Но ни одна из этих мыслей не отвлекала от того, что на самом деле не давало мне уснуть. Где-то между полвторого и двумя часами ночи я, наконец, заснула. А в 5:06 что-то разбудило меня... Слабый затихающий звук жуткого смеха, эхом прошедший по всему дому.