Цель оправдывает средства

Генрих Анжуйский легкой поступью вошел в тронный зал. На его лице застыла маска спокойного великосветского равнодушия, а в душе плясали черти, раздувая свои адские пожарища. Ему было тошно. Уже давно он чувствовал в себе такую злобу и такое разочарование, что сам ужасался этому. Все летело в пропасть! Его жизнь, его карьера, его судьба, да и он сам... Его и раньше неоднократно провожали со двора, разница заключалась лишь в том, что тогда у него была хотя бы надежда на возвращение. Частые военные компании могли закончиться для молодого принца смертью, но это было лучше, чем изгнание в дикую, утопающую в снегу, совершенно чуждую ему страну. Стиснув зубы, он степенно поклонился королю... Вне всякого сомнения, Карл IX был его братом до мозга костей. Лукавый, заносчивый, равнодушный к чужим несчастьям, но зацикленный на своих собственных, злопамятный и тираничный. Генрих сам был таким и знал об этом, но сейчас, глядя на брата, на его изменившееся, подурневшее от болезни лицо, искаженное неприкрытым злорадством, он испугался. Если судьба все-таки пожелает когда-нибудь видеть его королем Франции, он никогда не станет таким. Не позволит себе стать! Генрих твердо пообещал себе это, не подозревая даже, какой коварной может оказаться та самая судьба. Время шло, а король все продолжал молча смотреть на наследного принца Франции. Со стороны могло показаться, что он любуется им и слова прощания никак не хотят срываться с его тонких бескровных губ. Екатерина повернулась к сыну, желая понять, когда же закончится эта пытка. По рядам придворных и гостей пронеслась волна нетерпеливого шушуканья, но король, кажется, не обращал на это никакого внимания. Он откровенно наслаждался моментом, тем самым моментом, которого ожидал столь долго. Он старался запомнить каждую черту своего брата с тем, чтобы поскорее и навсегда стереть его из своей памяти. - Подойдите ко мне, сын мой. Ваша мать благословит вас на дальнюю дорогу, - властный голос Екатерины рассек воздух, словно обоюдоострый меч. Король вздрогнул и бросил на нее убийственный взгляд, но она даже не взглянула в его сторону, протянув руку герцогу Анжуйскому. Генрих, не скрывая улыбки, направился к ней. Его мать была с ним... Она всегда будет рядом с ним. Он поспешил преклонить колено. - Ни о чем не тревожься, - ласково прошептала она, слегка проведя ладонью поверх его черных густых волос. - Храни вас Господь, сын мой! - провозгласила она во всеуслышание. - Правьте мирно и с пользою для того государства, где вам выпадает честь царствовать! - Аминь! - громко заключил король, резко поднявшись со своего места. - Матушка наша по традиции нашла куда более правильные и понятные слова, нежели чем я вам приготовил. Поэтому просто придите в мои объятия, брат мой! - Карл распростер руки. - Нам будет не хватать вас! - И мне вас, сир, - губы принца тронула саркастичная улыбка, но он по достоинству крепко ответил на объятия брата. Он чувствовал, что видит Карла в последний раз. Он никогда не любил своих братьев и сестер, но почти физически ощутимое дыхание скорой смерти, исходившее от короля, вдруг почему-то больно резануло по сердцу. Они росли вместе, они были так непохожи и... так похожи. Они могли бы дружить. Возможно ли это было?.. Теперь им точно никогда не доведется узнать. Екатерина боялась пошевелиться, наблюдая за этой сценой. Казалось, она думала о том же, о чем и Генрих... Ее мир стремительно рушился. Оба ее сына были обречены. Один умрет через пару месяцев, другой навсегда останется прикованным к чужому, забытому Богом трону. Так больно ей не было уже очень давно. - Отчаяние, - одними губами прошептала она. Ей хотелось произнести это слово. Казалось, что от этого его значение уменьшится, или по крайней мере его будет легче принять... - Король его задушит, - Анриетта Неверская склонилась к самому уху Марго. - О, если бы это смогло вырвать Анжу из сердца нашей матушки, он бы сделал это еще в детстве, - с какой-то странной улыбкой произнесла королева Наваррская, непринужденно обмахиваясь веером. - А ты все не нарадуешься, дорогая подруга? - герцогиня лисой посмотрела на Марго. - Помилуй Бог, - елейно ответила та. - Генрих мой любимый брат. Я безутешна, - она вдруг взглянула на мать. Жалость и злорадство разом сменили друг друга в ее душе. - Вот уж кто сейчас действительно безутешен, - тихо произнесла Неверская, перехватив взгляд своей подруги. - Господь есть, Анриетта, - цветущее лицо Марго в мгновение посуровело. - Сейчас она отвечает за те страдания, что считает возможным причинять другим. За окном уже давно стемнело, когда празднество по-настоящему вступило в свою силу. Екатерина вполглаза наблюдала за танцующими разодетыми парочками, давя в себе желание положить ногу на ногу. Сейчас и она бы не отказалась исполнить пару пируэтов, чтобы размять ноющую, затекшую от долгого сидения поясницу. От созерцания танцующих ее отвлекла высокая статная фигура вдруг выросшего слева от нее мужчины. - Ваше Величество, - поляк непринужденно склонился к ее руке, лежащей на подлокотнике трона. - Пан гетман, - королева едва заметно отстранилась. Такое обращение было не принято при французском дворе, но кто мог знать, что считалось приличным, а что нет, при дворе в Кракове. - Наконец-то мы с вами увиделись. Хотя, признаться, ваш визит стал для меня неожиданностью, - после того, как Карл запретил ей любую переписку со шляхтой, ей удалось отправить всего лишь одно письмо, где она искренне рекомендовала Замойскому не приезжать. - Огромная честь рискнуть головой, чтобы увидеть такую женщину, как вы, мадам, - он прямо посмотрел на Екатерину, даже не пытаясь скрыть живой мужской интерес. Та промолчала в ответ, но по выражению ее лица он понял, что комплимент пришелся по душе. Они долго говорили о Польше, о Франции, о природе, о погоде, о политике и религии, казалось, обо всем на свете. Впервые за долгое время королева-мать позволила себе отвлечься приятной, ни к чему не обязывающей беседой. При таком количестве постоянно окружавших ее людей, она уже почти не помнила, что такое обычное человеческое общение. То самое, где не нужно было подбирать слова, тщательно взвешивая смысл и суть каждого из них. Она слегка помрачнела лишь тогда, когда речь зашла о короле. - Я надеюсь, Вашему Величеству удалось окончательно примириться со своим сыном? - поинтересовался гетман, с трудом веря в то, что получит честный ответ. - Какая семья без разногласий, сударь, - уклончиво проговорила Екатерина. - Его Величество вспыльчив, но отходчив, - она бросила на Карла тяжелый, усталый взгляд. Верно ли, что они помирились? Умели ли простить друг другу обиды, или же их было такое превеликое множество, что все было тщетно, а любые уступки напрасны?.. - Однако сейчас я хотела бы поговорить с вами о другом своем сыне, - мягко начала она. - Генрих способный юноша, но он слишком молод и неопытен для государя. Ему необходим наставник. Могу я просить вас... - Я позабочусь о нем, как о своем собственном сыне, - видя с каким трудом ей удается скрыть тревогу, пан Замойский поспешил с заверениями. Ему вдруг стало невероятно жаль эту женщину, отчаянно нуждающуюся в поддержке. Она была одинока и не имела и половины той власти, о которой принято было поговаривать в Европе... Было уже далеко за полночь, когда торжество наконец-то подошло к концу. Придворные устало покидали Лувр, попутно начиная жалеть о количестве выпитого. Слуги аккуратно гасили факелы и свечи на радость тем, кто не планировал провести остаток ночи при свете канделябров и наедине с самим собой. Когда были завершены последние приготовления, Екатерина не спеша попрощалась со свитой Генриха Анжуйского. Королева-мать не без удовольствия наблюдала кислые, удрученные физиономии обожаемых друзей своего сына. В Польше им придется не сладко, в этом она была абсолютно уверенна. Для них это был варварский край, куда миньоны вынуждены были отправляться в ссылку, да еще и без особой надежды на возвращение. Когда в приемном зале не осталось никого, кроме самых близких придворных, Генрих наконец подошел к матери. До этого он мрачно наблюдал за тем, как она отдает необходимые распоряжения, касающиеся его отъезда. Он порывисто обнял ее, прижавшись щекой к ее виску, - он никогда не любил и не умел прощаться... с ней особенно. Но сегодня все было по-другому, возможно, он видел ее в последний раз. - Ну вот и все, матушка, - хрипло проговорил принц, в горле предательски саднило. - Заклинаю вас, берегите себя! И пишите... Слышишь, мама?! - он вдруг еще крепче сжал ее в своих объятиях. - Пиши мне каждый день! Я хочу знать обо всем, что здесь происходит... Обо всем! - Поезжай с Богом, мой мальчик, - нечеловеческим усилием воли Екатерина сдержала слезы, не позволяя дрогнуть даже голосу. Она дала себе слово, что ее сын уедет со спокойной душой. - Ты будешь знать обо всем, обещаю, - она ласково похлопала его по плечам. - Жди от меня вестей... Ты вернешься домой, Генрих, даю тебе слово, - понизив голос добавила она. - Я буду ждать, матушка, - жарко прошептал герцог Анжуйский. - Буду ждать каждый день... Утро выдалось на редкость непогожим. Екатерина проснулась от того, что ее жутко знобило. Казалось, что в покоях было холоднее, чем на улице. Она нехотя встала и, болезненно щурясь от неприятного белесого света зимнего утра, подошла к зеркалу. Ее взгляд тотчас упал на странный лист бумаги, одиноко лежащий на туалетном столике. Он был сложен пополам. Такие записки обычно писали не отличающиеся осторожностью любовницы. Но Екатерина не была знатным вельможей, что не опасался гнева своей женушки... В углу она заметила инициалы, выведенные до боли знакомым ей размашистым почерком. Генрих де Гиз... Она долго смотрела на письмо, прежде чем наконец развернуть его похолодевшими руками. То, что она прочла, раскололо ее сознание на тысячи мелких осколков. Она аккуратно положила бумагу ровно на то самое место, откуда взяла, и медленно отошла от стола, непроизвольно схватившись за голову... - Матушка! Я молю Бога, чтобы вы оказались к этому не причастны! - Карл в одной ночной рубашке шумно ворвался в ее покои. - Пошли вон! - заорал он на столпившихся в дверях, испуганных фрейлин матери. - Я на многое готов был закрыть глаза! Вы знаете, как сильно я люблю вас! Но это... Это слишком даже для вас, мадам!.. Чего вы хотите добиться, а?! Эшафота?! - он буквально брызгал слюной, нарезая круги вокруг Екатерины. - Если ты имеешь отношение к побегу Анжуйского, то я казню тебя, клянусь дьяволом! - он выплюнул эти слова, глядя ей прямо в глаза. - Прочти, - еле слышно ответила королева-мать, кивнув в сторону лежащего на туалетном столике письма. Карл слегка поежился. Этот голос мог принадлежать лишь привидению.