Цель оправдывает средства

Улица Бетизи была буквально залита кровью. Герцог де Гиз болезненно поморщился, зажимая рукой кровоточащую "царапину" на груди. Сколько лет прошло с тех самых пор, как он поклялся отомстить всем гугенотом за смерть своего отца? Генрих уже не помнил. Однако он знал, что сегодня настал именно тот день, когда ему выпала возможность раздать долги. Он с высока смотрел на павшего адмирала. Изящная нога герцога Анжуйского свернула голову Гаспара де Колиньи. Так Франция поступает с реформацией - давит её красным бархатным сапогом роскоши и тщеславия. Да, это бойня! Она была права. Гиз лукаво взглянул на красавца, чей алый сапог продолжал лежать на лице одного из самых значительных протестантских вождей. Это был её сын, её... Генрих вздрогнул, обернувшись в сторону Лувра. Надо идти туда. Он не чувствовал, что она в безопасности. Екатерина мерила шагами свои покои. От множества факелов на улице было светло, как днём. Не прекращающаяся пальба и истошные крики, казалось, стали частью Парижа и её самой. В королевском крыле было ещё относительно спокойно, но она знала, что это ненадолго. Королева подошла к окну и нарочито широко распахнула ставни. "Один выстрел", - с какой-то страшной надеждой пронеслось в голове. Одна шальная пуля, раз и навсегда, прекратила бы её мучения. Она в ужасе отпрянула от подоконника, привычная выдержка изменяла ей. Нет, умирать было рано! Она не может оставить своих детей. Не в силах больше оставаться в неведении, Екатерина вышла в коридор. - Ваше Величество! Прошу вас, вернитесь к себе! - начальник стражи устало поклонился ей. Не обращая на него ни малейшего внимания, королева пристально разглядывала пробегающих мимо неё дворян, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. - Господин де Нансе! - она выбежала вперёд, схватив запыхавшегося капитана королевской охраны за локоть. - Ваше Величество! Вам следовало бы остаться в своих покоях, - мужчина беспокойно оглядывался, держа руку на эфесе. - Все на выход! Быстрее! - скомандовал он небольшому отряду, и легко подтолкнул Екатерину к дверям, чтобы их не сшибли с ног. - Вы от короля? - женщина смотрела мимо него. - Да, - герцог встал прямо перед ней, продолжая сжимать рукоять шпаги. - Что Наваррский?! Отрекается? - королева сделала шаг назад, чтобы дать себе возможность вздохнуть полной грудью. - Куда там?! - выпалил мужчина и тут же потупился, испугавшись собственной бесцеремонности. - Стало быть, упорствует? - задумчиво протянула Екатерина, и на её лице появилось то хищное выражение, которое она обычно не показывала окружающим. - Упорствует, Ваше Величество! Ещё как упорствует, - поспешно закивал герцог. - А король? - Его Величество, стреляет из окна по протестантам, - губы мужчины тронула едва заметная усмешка. - Ступайте, - обречённо выдохнула королева, едва удержавшись, чтобы не закрыть лицо рукой. - И будьте осторожны, господин де Нансе. - Мне нужно к королю. Немедленно! - не дожидаясь согласия своих ландскнехтов, Екатерина пошла вперёд. После ухода герцога, коридор заметно опустел, шум стих, но от этого становилось ещё страшнее. Однако, делать было нечего, нужно было идти. Если Наваррский не отрекается, значит Колиньи, возможно, ещё жив. А мёртвыми могут оказаться оба её сына. От этой мысли королеве стало дурно. Она пошатнулась и прижалась к холодной каменной стене. Земля уходила у неё из под ног. Но король! Карл ещё жив! Взяв себя в руки, Екатерина двинулась дальше. Сегодня в стенах замка королева-мать чувствовала себя особенно неуютно. Она знала, что нужно торопиться, и что до покоев сына остался всего один коридор, но ноги буквально несли её во внутренний двор. Она уже свернула за угол, когда её окликнул стражник. - Ваше Величество! Вы намереваетесь сменить маршрут? - высокий датчанин едва выговаривал французские слова. - Да, я намереваюсь пройти внутренним двором! - Екатерина невольно поморщилась, акцент наёмника был скрипуч, словно не смазанные жерди. - Но это очень далеко, и может быть небезопасно! - мужчина был явно удивлён её решением. - Знаю! - королева раздражённо фыркнула, но приостановилась. Датчанин, надо отдать ему должное, был абсолютно прав. Сейчас вовсе не та ситуация, чтобы позволять себе идти на поводу у дурных предчувствий. Прожившая жизнь в страхе, Екатерина кое-что знала о субъективности ощущений. Она решительно повернула назад, оставив позади спасительную дверь. В коридоре было тихо, как в склепе. Королева начала чувствовать облегчение, осталось миновать лишь узкую лестницу - и она на месте. Двое стражников распахнули дверь и прошли вперёд, освещая королеве дорогу. Екатерина подобрала юбки и стала спускаться вниз, со свойственной ей быстротой. Вдруг, откуда-то пахнуло сквозняком и королева услышала брань и топот приближающегося отряда. Она даже не смела надеяться, что это были её дворяне, она знала - кто это был. Внизу полыхали факелы, их было так много, что свет от них слепил королеве глаза. "Это больше двадцати человек", - она обречённо посмотрела на свою стражу, их было в два раза меньше. Начальник охраны мрачно огляделся, видимо, придя к тем же неутешительным выводам, что и Екатерина. Он резко махнул рукой, приказывая отступать, ибо стычка на лестнице не сулила ничего хорошего. Однако, было уже поздно... их заметили. В воздухе просвистел выстрел и один из стражников, что шёл впереди, освещая королеве дорогу - упал замертво, с грохотом покатившись вниз по ступеням. Королева едва успела отскочить, чтобы её юбки не охватило огнём упавшего факела. - Закрыть королеву! - скомандовал датчанин слишком громко. Екатерина зажмурилась, кляня последними словами излишнюю самоотверженность наёмника. - Ну вот и всё, - прошептала она одними губами. - Катрин! Вот это удача!... Не стрелять! Король дорого даст за свою матушку! - насмешливо прокричал знакомый низкий голос. - Не стрелять! - Екатерина резко вскинула руку, останавливая наёмника от очередной глупости. - Бегите, Ваше Величество! Мы сможем их задержать! - стражник гордо тряхнул буйной головой. - Бегите?! - Екатерина округлила глаза, едва сдержав себя от громкого истерического смеха. - Будь я лет на двадцать помоложе - и то бы не успела добежать до своих покоев!... Кретин! - добавила она по-итальянски. Впрочем, королева-мать ни в чём не винила своих незадачливых стражей. Нужно было тихо сидеть в своих покоях, как велели ей мужчины. Её строптивость порой приносила ей самые головокружительные победы, но и самые ужасные поражения. Екатерине казалось, что стук её сердца эхом разносится по всему коридору, заставляя поднимающихся к ней гугенотов хищно улыбаться. Слушая их тяжёлую неторопливую поступь, она уже представляла - на что именно они пожелают обменять её жизнь. Король был жив, и от этой мысли ей становилось легче, но Генрих! Франсуа! Она почувствовала, что медленно оседает на пол... Всё вокруг поплыло. - Вставайте, мадам! Сейчас не время для обмороков! - её резко поставили на ноги, аккуратно прислонив к стене. Усилием воли королева открыла глаза, и тут же пожалела об этом. - Конде! - она не узнавала собственного голоса, настолько хриплым он ей показался. - Да-да, он самый! - мужчина оскалился красивыми белыми зубами. Его тонкое благородное лицо было обезображено злобой и отчаяньем. Рукав тёмно-коричневого камзола был полностью оторван, а изрезанная в клочья рубаха - сочилась кровью. Принц был ранен, и неоднократно. Екатерина пристально смотрела на окруживших её протестантов. Покрытые потом, кровью и копотью - они выглядели так, словно только что вернулись из преисподней. Так и было... Она хотела смерти этих людей, она молила о ней днём и ночью, и теперь - она не испытывала сочувствия, только боль и отвращение. Эти чувства неизменно возвращались к ней, при виде раненых, грязных, изувеченных солдат. Страшные детские воспоминания обрушивались на неё, словно чан с липкой кипящей смолой. Так случилось и теперь - она испытывала непереносимую дурноту, внутренности сжимала судорога, кровь бешено стучала в висках, будто готовясь прорваться наружу. - Вы бледны, Ваше Величество! Нездоровится? - холодно произнёс Конде. - Как жаль, правда? Вы ведь столько пережили там... в Италии, - он подошёл ближе, с полуулыбкой наблюдая, как на властном надменном лице королевы-матери начинает отражаться истинно женский испуг. - Видели столько крови и людских страданий, - продолжал он, почти что прижимая её к стене. - Нет... Нет! - Екатерина вскрикнула, отпрянув от него настолько, насколько это позволяло пространство. Она готова была разбиться о камни, лишь бы не слышать его больше, не чувствовать его запаха, не ощущать его клокочущего дыхания. Она теряла самообладание, но была уже не в состоянии противиться этому. У человеческих сил есть предел - последние недели ясно давали об этом знать. Сейчас Екатерина не знала - что с её детьми, что с её людьми, что с её королевством? Эти мысли разрывали её на части, причиняя невыносимую боль, но все они меркли перед тем животным страхом, который она испытывала перед этими мужчинами, страхом, который возвращался к ней незваным, казалось, давно забытым гостем из детства. - Но вам оказалось мало! Один Господь ведает, насколько жадными до кровопролитий могут быть итальянцы! - Конде прилагал всё больше усилий, чтобы не забыть своё и её происхождение. Один удар кинжала, одно разорванное горло отделяли его от мести, а слабого короля от помешательства. Этот молокосос не переживёт смерти матери. А уж если это будет не просто смерть... Впервые в жизни, принц искренне пожалел, что родился дворянином. - Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я отдал бы тебя солдатам! - прошептал он, нагнувшись к самому уху королевы, и с мрачным удовлетворением наблюдая, как удар попадает в цель. Екатерину пробила крупная дрожь, её бледное лицо стало белым, как полотно, с губ сорвалось некое подобие вздоха, больше похожее на сдавленный стон. - Хватит! Вы слишком усердствуете! - коренастый мужчина с чёрной бородой и ядовитым взглядом схватил Конде за плечо, буквально оттаскивая его от королевы. - Не ровен час, Её Величество соизволят отдать Богу душу, тогда нам не выбраться отсюда! - он перекинул полубесчувственную королеву через плечо и начал осторожно спускаться по лестнице. - Ты и так не выберешься отсюда! - за спиной раздался оглушительный лязг скрещённого оружия. Прежде чем мужчина успел что-либо понять, его пронзила острая боль под коленями, горячая кровь заструилась из разорванных вен. Он хрипло завыл и повалился вниз, увлекая за собой свою ношу. Чувствуя падение, Екатерина вцепилась в мужчину так, будто он был её горячо любимым мужем. В ушах звенело спасительное - Гиз и Лотарингия!... Значит он жив! Если жив хоть один из Гизов, то не всё ещё потеряно, возможно, и её мальчики тоже живы! Мгновенный луч надежды привёл королеву в себя. - Убей её! Убей эту суку! Не дай ей уйти живой! - нечеловеческим голосом кричал Конде. Не помня себя от потери крови, мужчина приподнялся над королевой и схватился за нож. Екатерина лежала на боку, ощущая боль от каждой ступеньки, по которой ей пришлось проехаться. То, что она вцепилась в гугенота, как полоумная - несомненно спасло её от разбитой головы, но спасло ли от переломов? Она едва могла пошевелиться, когда тот схватил её за горло, занося над ней кинжал. Доля секунды и всё было кончено... Она смотрела на него, пытаясь запомнить каждую черту, каждое движение. Она не понимала, почему не может найти в себе силы, отвести от него взгляд? Его лицо не являло никаких других эмоций, кроме бесконечной ярости. Лезвие обоюдоострой шпаги вонзилось в шею гугенота, как нож в масло. Генрих де Гиз презрительно пнул туловище несчастного сапогом, и голова с иссиня-чёрной бородой покатилась на каменный пол. - Вы живы! - королева попыталась привстать, но тут же опустилась обратно. - Генрих, Франсуа... - она закашлялась, приложив ледяную руку к посиневшему горлу. - Оба живы, мадам! И на обоих не царапины, - Генрих сочувственно поглядел на на неё. - Я рад, что ты жива, - он тяжело опустился возле неё и положил голову ей на плечо. - Генрих, - она прислонилась к его пылающему лбу. Его светло-серый камзол был сплошь покрыт алыми пятнами. Екатерина беспокойно оглядела герцога с ног до головы - на груди зияла рваная рана. - Огня! - крикнула она спускавшимся к ним людям. Её голос предательски дрогнул. Молодой человек начинал терять сознание, последняя схватка окончательно лишила его сил. Повинуясь какому-то странному ощущению, Екатерина порывисто обняла его, прижимая к себе. - Дура! - прохрипел герцог и медленно сполз к её ногам. - Не выдавай своих чувств. Не мне тебя учить...