Голодные Игры от лица Пита Мелларка

      Меня привели в одну из комнат Дома правосудия, где всё выглядит слишком роскошно. Мягкий ковёр, бархат, которым обшиты диван и кресла, картины, на которых изображены пейзажи и портреты. Всё здесь говорит о том, что здесь живёт мэр.       Мои братья стоят напротив меня, потупив взгляды, чувствуя неловкость. Они хотят мне что-то сказать, но никак не могут начать. Я их не виню, ведь им ещё не приходилось прощаться с братом, пусть и не совсем любимым.       - Кому-то из вас придётся вставать рано и помогать отцу в пекарне. Один он не справится, возраст не тот. - говорю быстро, переводя взгляд с одного на другого.       - Обязательно, Пит, не беспокойся. - Гарет говорит тихо, напряжённо смотря на меня.       - Пит. Береги себя, ладно? - Люк замолкает.       В горле застывает противный комок, слёзы готовы вот-вот политься из глаз. Прикрываю глаза, но тут же их распахиваю, когда чувствую, как братья сжимают меня в своих объятьях. Обнимаю их в ответ, как можно крепче прижимаясь, говоря о том, что я вернусь. Я должен.       Миротворец, что стоял в дверях, уводит Гарета и Люка, а в следующий момент заходит мама. Я смотрю в глаза женщины, которая всячески портила мне жизнь. В комнате повисает нелепое молчание, и я не знаю, должен ли что-то ей говорить, должен ли я обнять её. У меня нет желания это делать.       - Может, в этом году Дистрикт-12 получит своего победителя. - говорит она громко, отводя взгляд.       На моём лице сейчас можно прочесть удивление. Неужели она верит в меня? Хоть немного, но верит. Качаю головой, понимая, что она говорит не про меня. Она говорит про Китнисс. И, пожалуй, я с ней согласен. В этом году от нашего дистрикта будет участвовать сильный трибут, который, возможно, сможет победить. Мама молчит, понимая, что я уже обо всём догадался. Плотно сжимаю губы, не веря в то, что мать не верит в своего сына. Она не верит в то, что я могу победить.       Когда миротворец говорит, что время вышло, мама, не задерживаясь, уходит, но около двери оборачивается. Короткое "прощай" слетает с её губ прежде, чем я даю волю слезам.       Следующий заходит отец, останавливаясь около меня. С ним я могу не притворяться. Он сжимает меня в своих крепких объятьях, а я всхлипываю, утыкаясь носом ему в плечо.       - Береги себя, Пит. - он дрожит, как и я, сильнее обнимая меня.       - Что я буду делать? - бормочу ему в плечо, а он отстраняется, серьёзно глядя мне в глаза.       - Просто делай то, что считаешь нужным. - он говорит это серьёзно, а я понимаю, что он говорит о Китнисс. Я должен её защитить.       Миротворец оттягивает отца от меня, а я закусываю губу, чтобы не разрыдаться. Перед тем, как закрыть дверь, папа говорит, что любит меня.       Времени мало, поэтому я стараюсь успокоиться, вытирая слёзы рукавом рубашки. Сажусь на диван и жду, когда меня заберут.       Нас сажают в машину и везут до вокзала, где уже столпились журналисты, направляя свои камеры на меня и Китнисс. Я скрываю лицо, чтобы никто не видел моих слёз, а затем перевожу взгляд на скучающее лицо Китнисс. Мы останавливаемся перед поездом, нас фотографируют. Заходим в поезд, который выглядит ещё роскошнее, нежели Дом правосудия. Здесь можно почувствовать себя в безопасности, хоть и на чуть-чуть.       Поезд набирает скорость, и я хватаюсь за столик, чтобы не упасть. Эффи показывает мне мою комнату, где есть всё, что пожелает душа. Первым делом я захожу в душ, включаю горячую и холодную воду, которой тут в обилии, и расслабляюсь под тёплыми струями. Нужно только не увлечься, ведь скоро ужин.       Выхожу из душа, открываю ящички и ищу одежду. Её тут слишком много для меня одного. Останавливаю свой выбор на чёрных брюках и голубой рубашке. Одеваясь, рассматриваю комнату. Неожиданный стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Скорее всего Эффи пришла, чтобы отвести меня на ужин.       Зайдя в столовую, замечаю, что ещё никто не пришёл. Эффи уходит, а я начинаю нервно постукивать пальцами по поверхности стола.       Через несколько минут приходят Эффи и Китнисс. Китнисс, с раскрасневшимися щеками и с ещё влажными волосами, заплетёнными в косу, садится около меня.       - А где же Хеймитч? - спрашивает с улыбкой Эффи.       - Не знаю. Спит у себя в купе, скорее всего. - я пожимаю плечами, кладя руки на стол.       На стол начинают ставить блюда. Не всё сразу, конечно. Суп, салат, пюре с котлетами и торт. Эффи говорит, чтобы не слишком-то наедались, но я пропускаю её слова мимо ушей, набрасываясь на еду, стараясь вести себя прилично.       - Хорошо, что у вас двоих есть манеры, - говорит нам Эффи, откладывая столовые приборы в сторону. - В прошлом году трибуты всё ели руками, как настоящие дикари!       Я пытаюсь вспомнить тех ребят, которым выпала учесть участвовать в прошлых Играх. Единственное, что я помню, это то, что они были из Шлака и то, что на Арене они продержались совсем немного. Китнисс задевает это замечание, и до конца ужина она ест руками. Эффи злится, а я пытаюсь не рассмеяться, глядя на её лицо.       После ужина Эффи уводит нас в другое купе, где мы смотрим Жатву в других дистриктах. Жатва проводится в разное время, чтобы жители Капитолия, которые никогда не будут в этом участвовать, смогли увидеть её во всех дистриктах.       Добровольцы есть только в самых богатых и сильных дистриктах - первом и втором. Говорят, что трибутов из этих дистриктов говорят к Играм с детства. Дальше показывают другие дистрикты. Больше всего мне запоминается маленькая девочка из Дистрикта-11. Она, примерно, одного возраста с Прим, смуглая, кареглазая. Когда она поднимается на сцену, и ведущая спрашивает, нет ли добровольцев, на площади стоит гробовая тишина. Затем показывают наш дистрикт. Называют имя Прим, Китнисс вызывается добровольцем, Гейл уносит бьющуюся в истерике Прим подальше от сцены. Потом прощальный жест. Комментаторы молчат. Дальше показывают падение Хеймитча, называют моё имя, моё с Китнисс рукопожатие, а затем играет гимн. Программа закончилась.       Эффи недовольно поджимает губы, гневно восклицая, что Хеймитч каждый год выставляет наш дистрикт посмешищем.       - Он был пьян! - с улыбкой пожимаю я плечами. - Каждый год напивается, - добавляю я.       - Каждый день, - добавляет Китнисс с улыбкой.       - Хорошо, что вам кажется это смешным! - шипит Эффи. - Вы, может быть, не знаете, но ментор - ваш единственный спасительный круг в этом омуте Игр. Тот, кто присылает вам подарки, находит спонсоров, наконец. От него будет зависеть, сможете вы выжить или умрёте. А с Хеймитчем у вас двоих очень мало шансов! - Эффи злится, почти кричит.       Хеймитч, будто услышал, что говорят о нём, заваливается в купе. Он шатается, а потом его вырывает прямо на ковёр. Не удержав равновесия, он падает в лужу собственной рвоты.       - Это просто невыносимо! - Эффи уходит, обходя эту лужу.