Женщина в оковах

      Время течет так быстро, подобно водам реки Хан, кружась и заворачиваясь в немыслимые формы. И ушедшие мгновения, драгоценные моменты нашей жизни никогда не повторятся, возможно, однажды, они растают в нашей памяти как исчезает талый снег по весне. Возможно. Но здесь и сейчас Ли Мин Ха считал иначе. Есть такие затаенные чувства и эмоции, испытанные с такой силой что они навечно врезаются в память. Их не стереть никаким способом. Стоит ему закрыть глаза, как даже через закрытые веки проступит любимое лицо. Лицо Гым Чан Ди. Лицо Джейн Ли. Лицо его мачехи, когда-то супруги его отца.       Та неуклюжая и смешная девочка, одним серым октябрьским утром появившаяся в его жизни изменила её навсегда. Затравленный беглец и девчонка из химчистки впервые увидели друг друга на крыше школы Шинхва. Но тогда это была просто незнакомая самаритянка, мельком заглянувшая в его жизнь. Впервые он увидел ее в больнице. По-настоящему разглядел ее - бледную и рассерженную, во второй раз спасающею его от той же участи.       Она не была красавицей, в ней не было ничего от тех фигуристых девушек, которые волновали воображение Мин Ха в подростковом возрасте, не было в ней и особенного ума и шарма женственности. Так он считал поначалу, с упорством ища в ней недостатки. Но почему же, почему она была такой желанной для него? В бесформенной, мешковатой одежде, которую никогда бы не надела ни одна из его гламурных одноклассниц, проворно убирающаяся и готовившая еду, сосредоточенно надувающая щечки и хмурившая нос за прочтением очередного учебника, забавная девчонка с вечно лезущей в глаза челкой. Они сидели на берегу пляжа, он, наслаждаясь солнцем, она, старательно сервируя стол.       … Чан Ди как раз нарезала кимбаб, когда он вместо того, чтобы любоваться пейзажами пляжа Куджи – величавыми утесами и пенным морем, любовался ее скорыми, умелыми движениями рук. Операция прошла успешно, и она так же, как и он, восстанавливалась после долгой болезни. Закончив с закусками, Чан Ди принялась неспешно перемешивать рис с водорослями. Не подозревая, что за ней наблюдают, впала в задумчивость. Мин Ха видел как затуманился ее взгляд, словно она вспомнила о чем-то грустном; девочка в странно трогательном, защитном жесте приобняла себя за плечи и сжала кулачок у шеи, будто пыталась нащупать там несуществующую вещь. Тут же ее губы дрогнули, раскрывшись, а глаза стали еще печальнее.       Именно этот момент. Этот момент врезался в его память словно нож в горячее масло. Острый, отчетливый момент осознания, принятия простого факта – он любит ее. Всю ее. Ее сущность – заботу и доброту ее натуры, ее вспыльчивость и веселый нрав, даже ее вредную привычку засовывать в рот по три ложки подряд. И даже ее отрешенный взгляд, когда она думает о другом мужчине. Сердце Чан Ди было разбито. Не стоило даже спрашивать об этом, игнорируя свой вернувшийся голос. Прошло всего два месяца с их переезда в Австралию, а он уже понял, что его любовь будет безответной.       И дело не в корейской прессе, что распространяется в диаспоре их соотечественников в Сиднее. Не в обложках журналов и газет, с которых улыбаются незнакомая Мин Ха девушка и заклятый лидер Ф4. А в откровенных взглядах и нарочито случайных прикосновениях к Чан Ди его отца, Ли Дже Мина.       Гу Чжун Пё, причина затаенной боли Чан Ди - далеко, и ему не добраться до нее. Все эти свадебные приготовления и демонстрация увеличившегося могущества из-за слияний двух корпораций только отдаляют врага от девушки. А вот его отец близко. Штамп в паспорте не дает ему права касаться ее, но Ли Дже Мин использует полученную формальность на всю катушку, поясняя это «необходимостью демонстрации брачных уз»       Деловые ужины и званые вечера, дорогие вечерние туалеты миссис Ли, новоявленная мачеха по вечерам, заботливый друг и сиделка днем.       Дорогие подарки и широкие жесты, неприкрытые соблазняющие взгляды. В арсенале уловок заядлого охотника за юбками не находится ни одного действенного способа очаровать Чан Ди. Возможно это потому, что Дже Мин не знает настоящую Чан Ди, ошибочно принимая ее за тех девиц, что падают к его ногам как спелые плоды.       Или принимает ее за мать Мин Ха, ведь Чан Ди так похожа на нее внешне.       Посягательства отца на нее становятся все реже, Чан Ди к Мин Ха все ближе, а в его ногах начинает наконец теплиться жизнь. Врачи называют это «пробуждением от психической травмы». А он, Мин Ха знает истину – дело в ней. Как ни пафосно не звучало бы, но его любовь к Чан Ди исцеляет.       Этот благословенное чувство дало ему силы жить и быть счастливым только от ее присутствия.       Оно руководит им, когда они лежат на лужайке и зубрят лекции, оно позволяет ему с усиленным усердием постигать управление бизнесом и организацию логистических процессов в компании. Все хорошо в его жизни, он здоров и полон сил и надежд, любимая девушка подле него.       Все изменилось, когда вернулся единственный человек, которого не хватало для полного счастья Мин Ха. Дже Ха нагрянул домой, и все перевернулось вверх дном. После эмоциональной встречи с Гым Чан Ди, к тому времени уже учащейся на факультете изобразительного искусства и дизайна в Сиднейском Университете, Дже Ха покинул дом в бешенстве. Отец уехал за ним, объяснить необъяснимое – как еще вчерашняя школьница могла стать его супругой и владелицей их состояния, компании «LeeTrade».       Видимо, разговор прошел неудачно, Ли Дже Мин вернулся в пьяном состоянии. Раздавшийся наверху крик Чан Ди дал понять, что глава семейства Ли находится в ее спальне. Перепрыгивая через три ступеньки, Мин Ха ворвался в комнату и увидел зрелище, от которого потемнело в глазах. Этот человек лежал на его брыкающейся из-за всех сил девочке и пытался развести ее колени. Целовал ее кожу и стонал от похоти, потираясь об нее.       Огромный шар ярости лопнул в его животе и вне себя Мин Ха отволок неподъемную тушу родителя от напуганной Чан Ди, ударил его, целясь в лицо.       …Ли Дже Мин сплюнул кровь на пол, и возвратил сыну ненавидящий взгляд.       - Ты решил пойти против меня? Неблагодарный щенок – угроза сочилась в его тоне.       - Ты не прикоснешься к ней. – громко дыша, заявил запыхавшийся Ли Мин Ха.       Запрокинув голову, Дже Мин рассмеялся.       - Однако, ты опасная штучка – обратился он к закутавшейся в одеяло Чан Ди, - разыграла комедию достойную пера Шекспира. Окрутила меня, моего старшего сына – кинул он взгляд на взбудораженного Мин Ха, - моего младшего сына. Далеко пойдешь, девочка. В твоем списке побед, еще внук бывшего президента и наследник «Шинхва»? Достойно аплодисментов. Только вот сколько тебя можно ждать? Или ты уже предпочла моего сына? – снова вцепился взглядом с Мин Ха.       - Убирайся – процедил тот сквозь зубы.       - Так и есть. – Дже Мин, не отрываясь смотрел на Чан Ди. – Кажется, я попал в точку. Тебе нравится этот сопляк? Браво, сын, похоже, что у тебя есть шанс обойти тех самых Ф4!       - Ваши чувства слишком нежны, да? Слишком возвышены для такого грязного человека как я? - надрывался он.       Ли Мин Ха неверующе взглянул на Чан Ди; она покраснела еще сильнее и опустила ресницы, избегая его взгляда. Чувствуя словно его ударили обухом по голове, внезапно окрыленный сумасшедшей надеждой Мин Ха оторопело уставился на нее.       И пропустил момент, когда взбешенный отец выскочил из комнаты, а после и из дома.       Юноша продолжал стоять, не смея нарушать тишину. Чан Ди поежилась под его пристальным взглядом, все еще избегая смотреть в глаза. Когда же он наконец сделал шаг по направлению к ней, она вскочила словно на пружине:       - Мин Ха, это может быть опасно, аджосси уехал на машине в таком состоянии.       - Ты еще беспокоишься за него? Я не буду печалиться, если он свернет себе шею – в сердцах произносит Мин Ха. Тогда он еще не знает, что вскоре ему придется пожалеть о своих словах.       - Ли Мин Ха! – Чан Ди вскидывает голову и смотрит на него.       - Гым Чан Ди – ответно говорит он. Вкладывая в ее имя весь его вопрос. – Что он сказал только что?       - Он был пьян. – Чан Ди дрожит, но не отводит взгляда.       - Это не оправдывает его и не объясняет его слов. Я… Я тебе нравлюсь, Чан Ди? - губы едва выдыхают невероятный вопрос.       - Еще чего – громко фыркает Чан Ди. Фыркает настолько фальшиво, что сердце Мин Ха пропускает пару ударов. Позднее он наречет этот день самым ужасным днем своей жизни. Но этот момент, этот момент один из самых счастливых в его сокровищнице. И даже чувству вины не изменить этого.       Утром их привычный уклад жизни изменится навсегда. Репортаж центрального канала о сорвавшемся в залив Порт Джексон серебристом внедорожнике взрывает скованную тишину их утренней трапезы. Мин Ха едет в полицейский участок, где угрюмый представитель закона подтверждает опасения: погибший водитель джипа ни кто иной, как Ли Дже Мин. Его отец.