Предел сопротивления

— Будет больно, — предупредила Мэдисон, и жестяная крышечка антисептика со звонок ударилась об стол. — У тебя вторая степень. Роджерс боли ждал, как спасения. Плавящий жар, который растекался по венам от её осторожных прикосновений, наверняка сможет остановить только боль. Он хотел на это надеяться. Кончики её пальцев скользили по израненным ладоням, а тёплое дыхание почти касалось обнажённого торса, застывая свинцовой тяжестью под резинкой трусов. Стив до одурения злился на себя — он должен сейчас думать о Баки, а не маяться тем, куда деть чёртов стояк. Снять при ней штаны было опрометчивым поступком, он сделал это на нервах, а теперь готов был провалиться сквозь бетонные перекрытия от беспомощности и досады. — Как долго на тебе такое заживает? — она отвлекла его беседой, когда кусок смоченного в растворе бинта коснулся воспалённой кожи. Роджерс разочарованно выдохнул — он ждал болезненных ощущений минимум раза в два сильнее. Проклятая сыворотка и низкий порог чувствительности, как неизбежное следствие, лишили его и этого. — Пару суток, — голос подвёл его, выскользнув из лёгких осипшим шепотом. Мэдисон взглянула на него снизу вверх, запрокинув высоко голову из-за ощутимой разницы в росте. Она тщетно пыталась поймать его взгляд. Стив смотрел куда угодно, только не в глаза, опасался уколоться об этот серо-стальной, острый, как гладь боевого ножа, взгляд. Она была слишком близко, чтобы так рисковать. — Везёт тебе… Стиралка взвыла на отжиме, отвлекая внимание охотницы от прямого, бесстыдного разглядывания его лица, на котором расцветали красные пятна неловкости. На её остром с ямочкой подбородке неплохо смотрелись бы следы зубов, как метки его неожиданного, порывистого желания. Местами сколотый, тёмно-бордовый лак на ногтях, пальцы в белых следах порезов (наверняка она ещё в детстве она баловалась ножом), завёрнутые по локоть рукава толстовки и тонкая, длинная вязь татуировок от локтей до запястий, которые хотелось сжать до хруста и завести за спину. Она отвернулась, чтобы подготовить перевязку, и Роджерс так не вовремя вспомнил её обнаженную, тогда у Григория. Взгляд зацепился за чужие, кем-то забытые вещи, выстиранные и высушенные, Стив метнулся к ним, стянул оттуда простые спортивные штаны, как спасение от окончательного и бесповоротного провала. То, что происходило прямо сейчас, в этой убитой временем комнатушке, он не чувствовал ни к Шерон, ни даже к Пэгги. Уважение и обожание, симпатия и неловкость к обеим из них по очереди, не шли ни в какое сравнение с жаждой иметь и обладать, которую полагалось испытывать к женщине, с которой как минимум встречаешься, если вообще не женат на ней. Мэдисон он не знал и недели, но она вынула со дна его души слишком непозволительные эмоции, и это грозилось сильно усложнить дело. — Холодно? — Ага, — неопределённо ответил капитан, безропотно подставляя руки под длинные ленты бинтов. Он очень наделся, что широкий крой спортивных брюк скроет явно не профессиональный интерес к напарнице и её действиям, которые этот интерес лишь усугубляли. — У меня обезболивающее было, кажется… — Мэди словно намеренно касалась его, всё ещё по пояс раздетого, задевала плечом, грудью, бедром поочерёдно, её дыхание гнало озноб по коже так, что он даже не солгал, а от бережных, почти ласковых движений её пальцев перехватывало дыхание. Она работала аккуратно, осторожно и ловко, будто оказывать первую помощь ей доводилось часто. — Спасибо, я справлюсь… без… — Стив наблюдал, как её губы, безупречной, по его скромному мнению художника, формы, тянутся в улыбке. Заметил тонкий тёмно-алый контур, доставшийся ей от природы и, кажется, выучил каждую складочку. Ещё секунда, и он просто вцепился бы в них, как оголодавший. Вибровызов её смартфона показался им громче разрыва снаряда. Он скрежетал по гладкой поверхности стола и грозился вот-вот свалиться на пол. Мэдисон торопливо управилась с последним марлевым узлом и нажала ответить. По тому, как мгновенно исчез азартный, пьянящий блеск её взгляда, сменившись на цепкую, деловую холодность, Роджерс понял, что дело важное. — Пришли данные от Нэйта, — она оборвала связь, и телефон мерно запиликал, принимая входящие файлы. — А ещё он говорит, что вчера у него взломали сервак. Похоже, твоего друга действительно ищем не только мы. Она развернула аппарат к нему. Первое смазанное фото выветрило все посторонние мысли из головы, оставив лишь ноющую боль в грудной клетке. — Похож? — Это не он, — капитан полностью доверился чутью, забросив логику куда подальше. В парне на фото запросто можно увидеть Баки, выдать желаемое за действительное, но Зимний Солдат, ставший частью его подсознания (большей или меньшей, ещё предстояло выяснить) не стал бы глядеть прямо в камеру и глупо маячить возле банкомата. — Оклахома. Далековато забрался, — следующее фото Мэд отмела самостоятельно, даже не показав Роджерсу. Ему пришлось встать ей за спину, чтобы не пропустить ни кадра. — Луизиана — еще дальше, для Гавайев жарковато, а этот протез стандартный по медстраховке для ветеранов ВВС. Всё не то… В смазанных картинках являлись похожие на Барнса люди — заросшие и гладко выбритые, с волосами до плеч и забранными в хвост, стриженные наголо и по последней моде, но в их лицах было что-то общее, что-то, напоминавшее Джеймса Бьюкенена Барнса до тупой боли под рёбрами. Взгляд, растянутые в ухмылке губы, прямой разворот плеч или силуэт, нечёткий и размытый, будто на нём и вправду призрак запечатлён. Маленькие кусочки мозаики, которые капитану оставалось лишь соотнести с собственными воспоминаниями. Что ж, этот Нэйт — талантливый аналитик. — Смотри, — Мэд едва заметным движением пальцев увеличила лицо на экране. Мужчина на фото вовремя отвернулся от камеры, позволяя ей поймать своё лицо лишь в четверть оборота, выбившуюся из-за уха прядь и чёрную бейсболку, надвинутую на глаза настолько, насколько возможно. Приближенная следом левая рука была упакована в кожаную перчатку. — Айдахо. Дата — через сутки после событий в Вашингтоне. Мэдисон взглянула на Стива через плечо. Он смотрел на экран смартфона или не смотрел никуда вовсе, его идеальное до дрожи в подгибающихся коленях лицо застыло маской, не выражая ничего ровным счётом. — Стив? — Мэдисон впервые назвала его по имени, вкрадчиво, будто проверяла, в себе ли он, и это подействовало. Он сфокусировал взгляд на её чуть расширенных зрачках. В его светло-голубых глазах можно было захлебнуться болью. — Похож, — выдохнул Роджерс, спазм в районе солнечного сплетения не позволил произнести больше ни звука. Чуйка сработала, как надо, и если это не Барнс, то провалиться ему на этом месте. — Монтана. Двое суток спустя, — теперь Мэдисон сама выискивала нужную информацию в этом скопище данных, по лишь ей одной известному алгоритму. Роджерс едва успевал следить за проворными движениями её пальцев по экрану. Она вывела спину в бордовой, немало поношенной худи с обязательно спрятанными в карманах руками, следом — мутную тень у парковки и после — почти очевидный скуластый профиль, замаскированный недельной щетиной. — Андовер, Висконсин… — она нахмурила брови, продолжая выбивать на дисплее чечёточный ритм двумя пальцами. — Где ты там родился, капитан? По переменившемуся тону её голоса Роджерс понял то, что она нащупала связь. Эта мысль зародилась у него ровно за секунду до её закономерного вопроса, но он не решился озвучить её. Это предположение казалось нелепым. — Нью-Йорк, Бруклин… — Он идёт… домой? — охотница высказала вслух его догадки, а их молчаливые переглядывания походили на обмен мыслями по воздуху. В её глазах Стив читал удивление, в едва заметном движении бровью и кончиком языка по пересохшим губам — сомнение и желание проверить всё досконально. В нём она видела надежду, дебильную, необоснованную веру в лучший исход, в пресловутый последний шанс, пусть самый крохотный, и даже если небо рухнет ему на голову, это не заставит его свернуть с пути. Хотелось одновременно крутить у виска и восхищаться этой несгибаемой силой духа, Мэдисон впервые не знала, какого мнения ей теперь придерживаться на его счёт. Помимо всего прочего, обнажённая по пояс фигура, чьё тепло обжигало ей висок и плечи, сносила её мысли с рабочего настроя в другое, совершенно не деловое русло. Пискнувшая стиральная машина оповестила об окончании сушки. — Занятный был стриптиз, спасибо, конечно, но пора одеваться и двигать дальше, — она бесстыдно любовалась, как затрепетали от неловкости его длинные ресницы, как он слишком резко дёрнул на себя дверцу несчастной машинки. Она отозвалась скрипом петель, а Мэд снова отметила про себя его притягательную стать, задержав взгляд ровно посередине. Его волнует не только судьба друга — она лишь сделала вид, что ничего не заметила. — Извини, — он натянул ещё влажную, прохладную после стирки вещь, вздохнул тяжко и покачал головой. Вести себя подобным образом в присутствии женщины ужасно, не сдерживать свои психозы — ещё хуже, но отчего-то должных мук совести Роджерс не испытывал. Мэдисон с самого первого дня проверяет на прочность его выдержку, стоило признаться себе. Удачное же, чёрт возьми, время для всего этого! — Да ничего, — звучало как «Я бы взглянула ещё раз», и он отлично понял весь подтекст этой фразы, глядя на удаляющуюся спину охотницы. Мэдисон вышла на воздух, задержалась на крылечке, высматривая подозрительные машины и лица вокруг. Она надеялась, что её уловка со сменой авто и ночным побегом удалась, ведь охотники — не шпионы, разрабатывать подобные операции и играть в Джеймса Бонда им не зачем, они работают гораздо проще. Мэд помнила женскую команду охотниц за головами, с названием, тупее которого придумать было сложно. «Папочкины кошечки» выряжались в розовое тряпье и стразы, и даже снарягу выкрасили в дебильный оттенок фуксии вырви глаз. Позже девчонки заключили контракт с кабельным каналом, и машина с оператором и не менее тупыми ведущими ездила за ним по пятам. Шоу получилось второсортным, и команда распалась, когда главную «кошечку» пристрелил сбежавший из-под залога взломщик. А кровавое телешоу в прямом эфире с Домино Харви в главной роли случилось задолго до того, как она сама ступила на эту стезю. Мэди рухнула на пассажирское сиденье, забросив на приборку ноги. Желание, наконец, выспаться в нормальном положении и в нормальной постели боролось с желанием съесть ведро куриных крыльев, перемазавшись как обычно по самые локти в соусе терияки. Здравый человеческий секс в этой пирамиде потребностей точно не стал бы лишним, беда лишь в том, что самый вероятный кандидат на это свято место — икона доблести и патриотизма, который к тому же платит ей деньги за работу. Дурацкие слухи ей нужны, как собаке пятая нога — двойные стандарты стояли ей поперёк глотки, однако в этот раз соблазн был велик. Это табу не распространялось на сокомандников, и Роджерс подходил под оба эти определения, но риск всё засрать был также велик, как и пару сотен миль назад. Прежде чем сеть за руль, капитан сбил двумя точными ударами ноги номерные знаки спереди и сзади, чем вызвал у Мэд по меньшей мере недоумение. Он вышел из прачечной каким-то другим. — Машина уже наверняка в полицейских базах, надо сменить при первой возможности, — Роджерс привычно отдавал приказы, в высоких скулах и напряжённой линии челюсти угадывалась его командирская жесткость, последовательность и решимость, хоть фотосъемку для призывного плаката делай. Главенство Мэдисон в их команде ощутимо пошатнулось в тот самый момент, когда Стив, как ищейка, учуял след Барнса и пёр теперь напролом, не замечая ничего вокруг. — У нас бюджет не резиновый. — А форс-мажор ты в него не закладывала? — он усмехнулся, вопрос денег стоял у него в списке первым с конца. — Звездец ещё не наступил, — отвернувшись к окну, она добавила. — А чужой идиотизм не звездец. — Ты что-то сказала? — Есть, говорю, хочу. Тормозни у «Мака» на объездной дороге. Без номеров на федералку лучше не соваться. И послушай, кэп, раз мы в одной команде, давай как-то согласовать действия, что ли? — в машине застыла тишина, разбавляемая скрипом расшатанной в хлам подвески. Стив слишком крепко сжал поврежденные ладони на оплётке руля, зашипел сквозь сжатые зубы. — Я должен был дать парню умереть? — он понизил тон голоса до желчного шёпота, жёсткого, стального тона, который расслышишь и прочувствуешь сквозь любые посторонние шумы, хочешь того или нет. — Люди каждый день умирают пачками. — Я не могу пройти мимо, если могу сделать хоть что-то… Мэди снова не нашлась, что ответить, а поток нецензурной брани решила оставить при себе. Подобной самоотверженностью она не страдала, отчего порой не спала по ночам, вспоминая былое. Между «подставить спину и сдохнуть вдвоём» или «свалить и выжить», она всегда выбирала второе, уговаривая себя, что других шансов не было. Об этих фактах её биографии Мэдисон не хотела докладывать капитану, и дай-то Бог не придётся. — Ты вести-то можешь? — она кивнула на его руки и взглянула на напряжённые, сжатые в тонкую ниточку губы, от которых трудно оторвать взгляд, если уж они попали в поле зрения. Мэдисон поймала себя на мысли, что чаще смотрит ему в рот нежели в глаза. — Могу, — бросил Роджерс грубее, чем собирался. Ноющая боль помогала концентрироваться, будь он на пассажирском кресле, извёлся бы от безделья. — Надо засветло добраться до Парктона, там заночуем, — он гнал так будто у них на хвосте и Совет, и «Гидра» и Красный Череп, восставший из могилы, так бы и выжимал без остановки три десятка часов до самого Нью-Йорка. Стив метнул в неё недобрый взгляд, а она лишь развела руками. — Я не суперсолдат, мне нужно хотя бы пять часов нормального сна. Они выехали из Кингстри, приближались к границам Северной Каролины. Проблем на дорожных постах удалось миновать наверняка благодаря исключительной целеустремлённости капитана — в его голове не было мыслей о провале, и даже всевидящие звёзды на небе восхитились бы такой силе воли. Мэдисон внутри себя ухмылялась, думая об этом. Настрой в её деле — одно из главных составляющий, но даже её стальные яйца поджимались при приближении к дорожным камерам, а на лице капитана всея Америки не дрогнул ни один мускул. Такой выдержке стоит отдать должное. Через десяток миль он остановил у невзрачного здания придорожного «Мака». Пока она смывала в туалете дорожную пыль с лица, а потом с азартом вгоняла в краску бледного, прыщавого юнца в униформе, затариваясь грудой небогатого вредного ассортимента с обязательным кофе, самой большой дозы, которая была у Рональда МакДональда в наличии, Роджерс решил вопрос с транспортом. У входа её встретил обтерханный в экспедициях «Ровер», с веером рыжей грязи вокруг колесных арок. Роджерс почти по-джентельменски толкнул для неё, груженой по самую макушку, дверь, не сходя с водительского сиденья. — На тебя школота молится, капитан, а ты тачки угоняешь?! — Одалживаю. Она лишь покачала головой, вливая в себя крепчайший эспрессо. Ехать предстояло еще часов пять по старой дороге. Она еще не знала, что бледно-синий «Корвет» гонит параллельным курсом и не догадывалась, что её обелённой специально для капитана биографии придёт фееричный конец.