Fallen

      За окном раздавались могучие раскаты грома, а сумрак маленькой квартирки изредка освещал блеск молний. Дождь безжалостно хлестал по подоконникам, отдаваясь каким-то загробным маршем в ушах. По стеклу бежали нескончаемые потоки небесной воды, как будто стараясь проникнуть в квартиру.       Еще одна вспышка, отдавая немного сиреневым сиянием, проникает в обитель девушки, та лишь сильнее сжимается на диване. Эре всегда казалось, что гром – предупреждение. Небеса посылают его в наказание всем, кто подвергся греху. Только они могут чувствовать всю мощь этого явления, проникающего в каждую клеточку тела, заставляющего страдать всё естество за дерзкое неповиновение.       Падшая просто всматривалась в окно, не видя ничего, кроме мутных потоков воды, стекающих по стеклу. Как дорожки слез по бледным щекам. С каждым новым ударом грома она лишь сильнее пыталась вжаться в обивку дивана, слиться с ним. Чтобы никто не нашел, не причинял боли, не играл, как с одной из миллиона своих игрушек.       Новая вспышка – на стене очерчивается тень. Эра в испуге поворачивается, наблюдая за покачивающимся демоном.       - Амаймон, - шепчет она, не уверенная, что ее голос вообще слышно.       Свет очерчивает худощавую высокую фигуру, на теле которой блестят кровавые отметины. Принц Геенны сейчас больше был похож на кровавое месиво, небрежно прикрытое кусочками ткани, чтобы не пугать особо впечатлительных особ.       «Демонам не положено нападать на себе подобных», - проносится в голове ехидный голос Самаэля.       Еще одна вспышка – парень, качнувшись в последний раз, падает. Эра подрывается с дивана и бросается на пол, прижимая к себе окровавленное тело. Она слышит такой противный для ангелов запах демонической крови, свежей или уже давно запекшейся на открытых ранах. Он терпел это наказание, потому что защитил ее, ту, за кем охотится сам Сатана. Он ослушался Отца и терпел пытки на протяжении стольких дней. Эра знает, какого это.       Брюнетка проводит трясущимися пальцами по багровому порезу, тянущемуся вдоль груди, а тело немного вздрагивает. У демонов достаточно быстро заживают раны, так как же нужно было пытать, чтобы не давать им заживать столько дней? Глаза сами собой наполняются слезами, а содрогающиеся руки их тщательно вытирают.       Маленькую квартирку снова пронизывает голубоватый свет, сливаясь с блеском молний. Только теперь этот свет исходит из ладоней Небесного ангела, так нежно прикасающегося к Адскому отродью. А с новым ударом грома каждая рана постепенно затягивается.       Парень немного поморщился во сне, стараясь отогнать неприятные ощущения по всему телу, но ничего не помогало. Не открывая глаз, он ощупал себя, но не обнаружив привычных бездонных карманов, наполненных всевозможными сладостями, резко поднялся.       Амаймон немного с удивлением рассматривал свое полуголое тело, неприятно саднившее где-то глубоко изнутри, хотя снаружи кожа и была нетронута.       Последнее, что удалось вспомнить, были нескончаемые пытки и смех отца под так старательно сдерживаемые стоны Принца Геенны. Тогда казалось, что они длились вечно, когда все новые и новые лезвия врезались в бледную кожу, очерчивая причудливые узоры, разрывая изнутри органы, дробя кости.       Его наказание.       За что же Амаймон получал всю жизнь такое небрежное отношение со стороны отца, был изгоем среди наследников? Один. Всегда один. И даже Самаэль с его причудами не мог утолить то гложущее чувство глубоко внутри, используя брата лишь для своих целей.       Демон с силой сжал кулаки, оставаясь внешне полностью спокойным, но тут же уловил аромат чего-то вкусного, манящего. И вместе с этим запахом внутри разливалось такое теплое и приятное ощущение, что хотелось просидеть так вечно, пока тишину не нарушил грохот, доносившийся с кухни.       Оперевшись о косяк, Амаймон смог наблюдать сущий хаос, творившийся в квартире. Куча непонятно откуда взявшегося хлама была разбросана по всей гостиной, а кухня завалена немыслимым количеством различных приборов, название которых демону было неизвестно. Однако путем не особо сложных умозаключений можно было судить, что все эти приспособления служили для приготовления еды.       Увидев девушку, неожиданно выскочившую из-под стола, всю перемазанную чем-то белым, Амаймон неосознанно усмехнулся.       - Чертовы люди! Дубинки им в свое время не хватало, так понапридумывали всякой ереси! – ворчала девушка, предполагая, что делает это не громко, размахивая скалкой.       Прибор тут же чуть не прилетел по голове подошедшему парню.       - Ой! – Эра застыла на секунду в причудливой позе, внимательно рассматривая демона. Пялясь.       Но вскрикнув что-то непонятное, вновь нырнула под стол, а вернулась с субъектом, относительно напоминающим пирог с кремом. Она долго дула себе на руки, ворча.       Амаймон резко схватил одну из рук падшей, так что та даже поморщилась, а потом невольно усмехнулась от действий парня. Он облизывал палец за пальцем, заставляя болезненные ощущения сменяться на приятный холодок.       Этот вкус и аромат заставляли терять рассудок, туманили разум.       Запретный плод для любого демона.       Однако Эра лишь хихикнула и позвала парня за стол. Не зря же она чуть не разнесла кухню, пытаясь сделать сюрприз Принцу Геенны…       Всю ночь маленькую квартирку наполнял смех двух молодых людей, смешиваясь со звуком ведущего какого-то второсортного телешоу. Он возвещал о необычном веселье, так давно покинувшем сердца падшего ангела и демона.       Каждый из них чувствовал что-то особенное, теплое и светлое, разливающее в двух темных душах. Душах испепеленных огнем злобы и ненависти, все время подпитывающимся искорками одиночества. Но именно благодаря этому пьянящему ощущению, болезненный пожар постепенно затухал.       Возможно, лишь иллюзия наслаждения. Сейчас это не имело значения.       - А когда я в зоопарке решила посмотреть на буйволов и оказалась в их загоне, то парень, продававший попкорн опрокинул тележку, и его всего исклевали голуби… и не только исклевали, - хохотала девушка, рассказывая об ушедших приятных мгновениях своей неприятной жизни.       Смех ее звучал заливисто, а руки невольно тянулась ко рту, прикрывая его. Эра не привыкла смеяться, а этот жест как бы сглаживал столь нелепое действие.       Амаймон же улыбался крайне неуклюже, а сам смех звучал немного фальшиво, как отметила девушка. Однако глаза светились, выдавая все чувства парня, и это было поистине прекрасно для обоих.       Он не один.       Она не одна.       Амаймон машинально стер пальцем крем от пирога с щеки смеявшейся девушки и облизнул его.       Этот опьяняющий, запретный для демонов вкус перебивал все ощущения. Как наркотик, он распространялся по венам, заставляя гореть все естество.       Природу не побороть.       Парень наклонился, вдавливая телом немного растерянную девушку в диван. В зеленых глазах плясали чертики, рассудок туманился.       Сейчас не было важно, кто он, что происходит. Эта падшая манила, заставляя все чувства отключаться. Она принадлежала ему с тех пор, когда мир содрогнулся от свергнутого Божьего создания. Когда ангел стал частью Геенны, стал принадлежать Принцу. Самая интересная игрушка, которая была у Амаймона, за несколько дней сгладившая вековое одиночество, и он точно не собирался ей ни с кем делиться.       Бледные губы невесомо соприкасаются, обжигая друг друга. О потере контроля дают знать выступившие капельки крови. Языки сплетаются в бешеном танце, будто становясь одним целым.       Теперь они принадлежат друг другу. А ночь лишний раз докажет это.       От хаотичных движений так называемый пирог падает на пол. Он все равно был невкусный…