Paint It Black — Hidden Citizens
— Не посмеешь… — Еще как. О боже, Никлаусу не стоило раскрывать рта, ведь все, что он сделал в итоге — это распалил мое желание убивать еще сильнее. Все, что я слышала это вызов и насмешку, а никак не простое желание отца защитить свою дочь. Тонкая шейка Хоуп слишком призывно выделялась на фоне ее черной толстовки, а бьющая жилка над мышцей все никак не давала мне определиться — убить мне ее по-вампирски или все-таки более цивилизованно. В голове неустанно крутилась мысль, а умрет ли Хоуп вообще? Что бывает с подобными нам после смерти? Впрочем, это было не так важно, когда решение как-то само сформировалось в моей голове и руки, подрагивающие в предвкушении, крепче сжались на белоснежной коже, почти перекрыв кислород и заставляя девчонку хрипло задышать и схватиться за мои руки. То ли от страха, то ли от неверия, что я способна причинить ей вред, сестра не зашла дальше физического сопротивления. Что ж, это было фатальной ошибкой, ведь где-то в глубине души я все-таки надеялась, что магический выброс сестры оттолкнет меня подальше. Хруст, раздавшийся в тишине, стал для меня незабываемым. Именно вместе с этим звуком окончательно что-то разбилось внутри и потеряло человечность. С таким звуком, наверное, меняются люди и их жизнь. У меня было так, и я никогда не смогу забыть, что сделала в тот день. Я смутно помню, как обмякшее тельце милой Хоуп я порывисто и всего на мгновенье прижала к себе, а после бросила к ногам ее родителей, словно мешок с мясом. Мне и самой было жутко, в сердце что-то скреблось, но остановиться я уже не смогла, просто не вышло. Злорадно я впитывала в себя крик Хейли и надрывный рев Клауса, почти с маниакальной радостью вслушивалась в нотки ненависти в их голосе, а через некоторое время свернула обоим шеи. Но останавливаться на этом я не собиралась. Ярость все никак не утихала, магия не желала поддаваться мне и рушила все вокруг, земля тряслась, окна церкви полопались, а меня обдавало холодным ветром. Я вдруг вспомнила остальных — Кола, Фрею, которые так же лгали мне в лицо о семье, носили маски добродушия, являвшиеся просто ничем. Желание добраться до них росло с геометрической прогрессией, как и желание спалить злополучный город к чертям. Наверное, именно поэтому в какой-то момент все вокруг и загорелось, подчиняясь моим внутренним демонам. Кажется, даже моя магия надо мной насмехалась, как бы говоря: «Ты же хотела показать, что ты Майклсон! Майклсон! Майклсон! Майклсон!» Так покажи им! — шептало что-то внутри меня. Ноги сами вели меня к особняку. Мимо не пришедшего в себя Элайджи, грудой лежащих у церкви тел, а вокруг все буквально рушилось. Женщины ли, дети ли? Пожалуй, под гнетом вырвавшейся магии и подстрекаемой мной природы умирали все без разбору. Умерла и Давина, но она была единственной жертвой, о которой я особо-то и не жалела в итоге, ведь наши с ней отношения с самого начала не продвинулись ни на дюйм. Ее я прокляла лично, не стану лукавить и врать о бесконтрольной магии. Сгорело все, и тело Давины Клэр и даже ее душа, теперь уже не имевшая возможности возродиться, когда я сжимала её лицо в ладонях и всматривалась в потухающие зеленые глаза. В конце я, рассмеявшись, вдруг подумала, что переборщила, а ведьме-вампиру просто не стоило становиться у меня на пути. Хаотичность и жестокость моих мыслей просто зашкаливали. Вроде бы, я наконец дошла до Квартала, когда кому-то все-таки удалось меня остановить. Их было очень много — ведьм Нового Орлеана. Они все повторяли одно и то же заклятие, а я корчилась от боли на земле, в то время как моя магия по-настоящему бесновалась и убивала колдунов одного за другим, но даже такая мощная сила не успела помочь мне. Я думала, что умру, когда мне в грудь вонзили какой-то серебряный клинок особенной красоты, даже решила, что умереть так — это даже очень поэтично. Мне было несоизмеримо больно, и чувствовала я лишь опустошение. Будто бы теряла часть самой себя, всю себя, нечто очень важное и значимое почти так же сильно, как Айрон, пока кинжал не вынули. Потом все мои кости вдруг захрустели, разрывая ткани, а я краем сознания, тем, что еще не было затуманено болью, подметила, что стихия в Новом Орлеане сошла на нет, а ведьмаки куда-то пропали, оставляя меня наедине с удушающей болью, слезами и одиночеством, которое впредь станет неотъемлемой частью моей жизни…Эпилог.
4 февраля 2019 г. в 00:03