***
Когда вода уже в который раз упала водопадом с её головы, женщина почувствовала облегчение, хотя ещё несколько минут назад в ней сидела тоска от покинутого дома и непонимание того помещения, куда её привели после того, как показали её новые покои. Хамам. Какое странное название. Комната для мытья ей понравилась не сразу, однако, как только кожу обволокло тёплым воздухом, она обмякла. А в это время за окном уже смеркалось. Яства на подносах все молча несли и несли, пока её не окружили множество тарелок. Выдохнув, Анна принялась за еду, но вскоре отчаялась от мысли о том, что её организм не примет так много, и принялась ждать подругу. Не верится. Не верится, что она прошла через этот ад. Хотя быть может женщина ошибается, ибо все так же не может быть рядом с дочерью и наблюдать за тем, как принцесса растёт, но внутри все же теплилась маленькая надежда, что она вернётся триумфатором. Нет, Сеймур не навредит Елизавете: она точно заперлась сейчас в покоях и боится выходить на публику без разрешения Генриха. Необходимо наладить переписку с Кромвелем, и тогда она будет незримым свидетелем всего, что происходит на Родине. Размышления прервал звук открывающейся двери. В комнату вплыла Нурбану в ярко красном платье, за ней появилось трое девушек, среди которых была известная ей уже Джанфеда. Затем двое мужчин еле внесли огромный сундук. — Как ты себя чувствуешь? — спросила султанша и села рядом на диван, внимательно оглядывая брюнетку. — Благодарю тебя. Я прибываю в приятном удивлении от того, что я увидела. Эта вещь. Хамм… — Хамам. — Да. Хамам. Я ощутила такое блаженство. И пребываю в нем до сих пор. — Я рада. Джанфеда нашла тебе помощницу, знающую английский. Она будет твоей переводчицей. Не волнуйся, я проверила, она не принадлежит никакому ордену, — венецианка ухмыльнулась, вскинув брови. — Боже, Нурбану, я знаю, что это моё непростительное упущение, — Анна поджала губы. — Я понятия не имела… — Не смей даже вспоминать этот ужас. Мы должны забыть о нем. Я никогда тебя в этом не винила, — утвердительно кивнула головой собеседница. — Девушку зовут Малике, а это твои наряды и украшения. Они были подготовлены к моему приезду, поэтому совсем новые. Надеюсь, что они тебе придутся по душе. — Премного благодарю, — госпожа Болейн улыбнулась, кинув быстрый взгляд на принесенное. — Ты выглядишь великолепно. — Сегодня я иду к султану после долгой поездки. Не могу разочаровать его. Думаю, что завтра я смогу представить тебя Падишаху. — Я ни в коем случае не хочу отвлекать тебя от дел… — Ты — моя бесценная гостья. Не смей и предполагать подобное, — Нурбану резко встала и прошла в центр комнаты. — Доброй ночи. Собеседница в ответ кивнула головой и замерла, понимая, что всем телом и душой хочет ощутить прикосновение к мягкой и тёплой кровати. — Госпожа, я буду находиться в комнате рядом. Если вам что-то понадобится, просто позовите, — с заметным акцентом произнесла девушка и поклонилась. Она — гостья без титула, но эти люди все же кланяются ей, словно у неё все ещё есть власть Королевы. Главное, что женщина в безопасности и по сути мертва для всех, а значит не угрожает никому, и искать её не будут. Англия забыла её, стёрла из анналов своей богатой истории, растворила память в мутных волнах Темзы. Отныне она сможет видеть своё отражение в водах Босфора, слышать чужую речь и чувствовать на себе мягкие ткани из шёлка.***
Нурбану внимательно разглядывала гаремные книги, до которых смогла добраться лишь к обеду, ибо все утро провела в объятиях Селима и ей сильно не хотелось выбираться из них. Однако прошло довольно много времени без её контроля, и она всеми силами пыталась наверстать это. Брюнетка было хотела позвать Анну, но тут же поняла, что не будет хорошим собеседником из-за чтива. Главное, что Султан согласился принять у себя гостью. Она, упуская некоторые детали, рассказала о своих приключениях мужу: об измене Генриха, девице Сеймуров, бедах подруги и их большом обмане. В ответ он нервно прыснул от смеха, дивясь то ли храбрости, то ли глупости жены, но затем, вспомнив, как она поддерживала его в трудные времена восшествия на престол, стал серьёзным. Как никак Хасеки самоотверженно выручила бывшую королеву. Конечно же вся загадочная история про орден иезуитов канула в лету, отчего стало как-то легче. В дверь постучались, но это ничуть не отвлекло султаншу от чтения. — Войдите, — крикнула она, продолжая рассматривать список. Перед ней оказалась Джанфеда. Быстро присев в поклоне, она замерла. — Султан готов принять вас и госпожу Болейн, — произнесла девушка тихо. — Хорошо, — Нурбану, наконец, оторвалась от бумаг, переложив их обратно на диван. — Нужно навестить её. — Султанша… — Что? — брюнетка грозно сдвинула брови, оглядывая внезапно притихшую помощницу с ног до головы. — Говори же! — Разве госпожа Болейн не должна жить отдельно во дворце? — Ты и так знаешь, что должна, но я решила по-другому. Так к чему вопрос? — Получается, что будто она вошла в гарем султана. Все и так шепчутся. — Ох, Аллах, какая чушь! — венецианка резко подпрыгнула на месте, осознав, что никогда не допускала этой мысли, хотя должна была бы. Нет, она не может сомневаться в Селиме. — Все может быть. Как бы чего не вышло, — взмолилась Джанфеда, смотря на собеседницу жалобными глазами. — Чего выйдет? — Нурбану двинулась на неё. — Ничего не выйдет. Без моего ведома и муха не проскочит. — Конечно, султанша, — калфа смирено склонилась, смотря в пол.***
Анну одели в новые наряды, отчего она уже в который раз удивилась, что нравится они ей намного больше узких корсетов и пышных юбок. В сундуке лежали не только украшения, но и удивительной красоты короны. Увидев их, она застыла в нерешительности и плотно зажмурила глаза — не по статусу они ей отныне, но, а как ходить здесь с непокрытой головой и в одном платке? Немного поразмыслив о своём нынешнем бытии, женщина глубоко вздохнула, повертев эту красоту в руках, и положила обратно, дабы потом надеть одну из них на голову. Ближе к вечеру в комнату величаво зашла Нурбану и, как-то немного натянуто улыбнувшись, пригласила отужинать вместе с ними. Идя уже по пути, ведущему к комнате султана, Болейн ощутила уже знакомое ей напряжение, сопутствовавшее по прибытию обратно в Англию. Около входа в покои стояли охранники, тут же расступившиеся при виде Хасеки, затем последовал коридор. Не успела и вздохнуть, как двери перед ней и её спутницей растворились. Внутри царил полумрак, можно было различить что-либо лишь благодаря свечам, расставленным повсюду, да свету луны, льющемуся из открытых окон. Женщина не сразу смогла разглядеть султана. Лишь после того, как Нурбану прошла в середину комнаты и поклонилась, Анна, наконец, заметила Повелителя. Это был мужчина средних лет с рыжей бородой, светлыми, русыми волосами и внимательными глазами, вперившимися в неё. На нем был удивительной красоты кафтан темно-бордового цвета, рукава которого доходили почти до пола. Брюнетка скромно опустила глаза и тоже поклонилась, оставшись на месте. — Селим, — голос венецианки в миг стал сладким и тягучим, как мёд. — Наша гостья из Англии, как я тебе и говорила. Анна Болейн. — Ваше Величество, — она снова поклонилась, сделав шаг вперёд. — Большая честь для меня предстать перед вами. Нурбану перевела сказанное, и султан, доброжелательно улыбнувшись, пригласил к столу, ломящемуся от вкусностей. Он производил впечатление серьёзного, умного человека, погружённого в собственные мысли, в то время как его Хасеки всеми силами пыталась не создавать угнетающую тишину, рассказывая на двух языках одну и ту же мысль, при этом поглядывая поочерёдно на присутствующих. Анна периодически улыбалась, пытаясь поддержать беседу рассказами о Франции. Было видно, что мужчине интересна политика мира, особенности стран, однако было при этом в нем нечто загадочное, будто он хотел что-то сказать, но мучительно не мог этого сделать. — Я думаю, что наша гостья устала, — произнесла венецианка, переводя взгляд на мужа. — С твоего позволения. — Благодарю вас за приём, — сказала Болейн, испытывающее смотря на собеседника. В ответ Селим с улыбкой кивнул, наблюдая, как женщины поднимаются с подушек. И правда, время за разговорами прошло на удивление быстро, и за окном уже царила глубокая ночь. После они обе поклонились и, пятясь, исчезли за дверью. Какая великолепная отдушина после тяжёлого дня, наполненного Советами дивана и бумагами. Он сделал быстрый глоток вина и потёр глаза. Энергетики его жены и англичанки были настолько похожи, что стало понятно, почему Нурбану притащила её сюда. Он не был против, ибо думал использовать эту возможность с точки зрения политики. Османская империя и Англия — соперники. Обе амбициозны и имеют выходы к морям, но, с другой стороны, активно противостоят Ватикану. Хасеки рассказала об Анне все, и эта информация немного взбудоражила его, так как в своё время его отец решил в обход традиций жениться на его матери. По тому же пути пошёл и он по собственному желанию. То же сделал и король Англии. Совсем другой момент, что эта женщина не смогла дать наследника, и вот тут Султан прекрасно понимал его, однако казнить за это было по меньшей мере странно. И вот, увидя живое воплощение раскола воочию, он понял, что такая особа уж точно стать источником раздора. Чёрные, как зимняя ночь, глаза, блестящие волосы цвета тёмного шоколада, оливковая кожа и алые губы. И в этом они были так похожи с Нурбану. Слава Аллаху, что она смогла дать ему детей, ибо тогда его сердце и душа были выкинуты в адское пламя.***
Вернувшись в свои покои, Анна тут же села на диван и замерла, пытаясь перемолоть в голове встречу с Султаном. Он оказался ей симпатичен даже лишь по тому факту, что он души не чаял в своей жене в отличие от Генриха. Цепь мыслей прервала Малике, которая сосредоточено готовила ее кровать ко сну. Это была светловолосая девушка с ангельским лицом и тонким станом, однако она не вызывала в Болейн неприязни, ибо прошлым вечером гречанка по рождению, воспитанная в богатой семье, рассказала ей свою историю попадания в гарем, вызвав в брюнетке бурю переживаний. Она тут же прониклась к девочке, видимо, на фоне своих собственных переживаний. Кроме того, тут же попросила её учить местному языку и письменности, ибо хотела слышать и понимать все самой без искажений. — Скажи, Малике, лишь Нурбану имеет право ходить к султану после их свадьбы? Девушка испуганно обернулась и замерла на месте, сжимая в руках подушку. — У Султана есть гарем, госпожа, и все девушки имеют возможность попасть в покои. — И все же к нему ходит лишь султанша? — Получается так. Только с её ведения девушки попадают в покои. И это происходит крайне редко. — А Султан согласен с этим? — женщина хмыкнула. — Он очень любит нашу султаншу. — Хорошо, — с заметной горечью кивнула Анна, поняв, что в своей жизни такого положения так и не дождалась.***
Уже на следующий день все обители дворца знали о встрече гостьи и Повелителя, а о посредничестве Нурбану все вскоре забыли. И вот тогда Болейн непосредственно пришлось столкнуться с новыми сплетнями, когда она решила выйти в сад. Женщина шла по гарему, однако не все девушки успели увидеть её, щебеча о чем-то с завидной активностью. По зардевшему лицу взволнованной Малике она поняла, что этот разговор имеет какое-либо отношение к ней. — О чем? О чем они говорят? — произнесла Анна, переводя взгляд на помощницу. — Они говорят, что вы вскоре войдёте в гарем, и тогда власть Нурбану Султан сменится. Что эту ночь Повелитель провёл с вами и подарил все эти вещи. — Ах, вот как, — прыснула собеседница. — Переведи мои слова. Брюнетка прошла в центр залы, оглядывая поочерёдно девушек — те тут же стихли и выстроились в линию перед ней. Наконец, англичанка остановилась, за ней встала и Малике. — Я лишь гостья в этом дворце. Меня радушно приняли Султан Селим и Нурбану Султан. Я ничего кроме уважения не испытываю к Повелителю, поэтому сплетни о моей возможной связи с ним я воспринимаю, как оскорбление. Я не потерплю подобных разговор как обо мне, так и них. Голос Анны уверенным эхом раздавался по комнате, вовлекая в свою речь всех присутствующих: наложниц, калф и евнухов. Девушки стояли, потупив взгляд, однако в следующую секунду склонили головы. Малике вскоре дёрнулась и проделала ровно то же самое. Болейн, сдвинув брови на переносице, подняла подбородок и увидела на балконе Нурбану, смотрящую на них, напряжённо сжав губы. Без сомнения, услышанное поразило её чувства, ибо её подруга оказалась в эпицентре надуманного романа с её мужем. Брюнетке не оставалось ничего кроме как кивнуть головой в знак приветствия, однако Хасеки, сдержанно ответила и ушла прочь. Внутри англичанки все предательски сжалось, и она быстрыми шагами направилась в сторону покоев султанши. Необходимо было свести на нет этот конфуз и избавиться от недомолвок. Анна как ветер пролетела к дверям. — Я хочу видеть султаншу, — перевела Малике, и аги расступились в стороны, давая гостье пройти. Зайдя вовнутрь, она увидела хозяйку, сидящую на диване — её пальцы судорожно вцепились в его край, а глаза бешено блестели. Как только подруга оказалась перед ней, венецианка подняла глаза и замерла. — Нурбану, я не… — Я должна была поселить тебя в отдельном дворце, но решила нарушить традицию, за что и поплатилась, — с горечью прошептала она. — Я не могла и помыслить, что такое может произойти, — разочаровано ответила Анна, сложив руки в замок. — Я была так благодарна за то, что ты приютила меня, а Султан принял меня как королевскую особу. — Он хотел подарить тебе украшения, — голос Хасеки дрогнул, а глаза собеседницы в миг расширились от ужаса ситуации. — Ты их хочешь? — Что? Нет! — Я сказала, что это будет воспринято неправильно, и он выгнал меня. А теперь я слышу, как все обсуждают смену моей власти. В следующий момент Болейн подлетела к Нурбану и присела перед ней на колени, заметив у неё проблески слез на глазах. Англичанка сжала её холодные руки в своих ладонях, к счастью та не отняла их. Она и в страшном сне не могла подумать, что подобное может приключиться с ней. — Я сейчас же пойду к Султану и сообщу ему, что хочу уехать в другой дворец, — прошептала брюнетка, смотря снизу-вверх на собеседницу. — Я не позволю себе быть частью этой истории. — Я… Я организую для тебя карету, и ты сможешь занять дворец Чепулюк недалеко от Топ-Капы уже сегодня, — она грустно улыбнулась, понимая, что зря усомнилась в их дружбе и положила руку ей на щеку. Анна приподняла уголки губ и твёрдо направилась выполнять задуманное. Малике еле поспевала за ней, но вскоре нагнала у дверей покоев Повелителя. После недолгого ожидания их впустили вовнутрь. Селим сидел за столом, заполненный бумагами, но, увидев гостью, встал и обошёл его, ожидая начала разговора. — Ваше Величество, — она поклонилась и посмотрела в глаза хозяина комнаты. — Госпожа Болейн, что вас привело ко мне? — мотнул головой мужчина, заложив руки за спину. — Вы выглядите взволнованной. — Я бы хотела попросить вас отпустить меня в другой дворец. — Вам не понравилось здесь? — Как я смею? Это настоящий рай. Я бы не хотела отвлекать ни вас, ни Нурбану Султан своим присутствием, а лучше проживать своё время вдалеке от политики. — Вы умная женщина. Скажите, зачем вы здесь? Зачем приехали? — Я думала, Нурбану рассказала вам. — Это правда, — утвердительно кивнул Селим и закинул голову. — Но я хочу услышать это от вас. — Король думает, что меня казнили. Султанша и ещё один человек спасли меня, однако моя дочь, принцесса Елизавета, осталась в Англии как бастард. Нурбану забрала меня сюда, чтобы я могла дождаться того дня, когда дочь сможет вернуть себе престол. — На вашей земле остались преданные вам люди? — Да. Протестантов становится все больше с каждым днём. Власть Папы отныне значит немного в Англии. Рыжеволосый хмыкнул и сделал шаг, но Анна осталась стоять на месте, ожидая вердикта. Она понятия не имела, как Султан отреагирует на сказанное, и что последует за этим, но сохраняла спокойствие, показывая всем видом, что доверяет ему. Мужчина смерил её взглядом, оценив стойкость ее духа. — Ватикан — наш враг, госпожа Болейн, поэтому я буду рад, если в вашей стране у него совсем не будет силы. Я могу вам помочь по мере своих сил, однако прошу вас сохранять благоразумие и не действовать у меня за спиной. — Вы хотите просматривать мою переписку? — брюнетка поджала губы. — Думаю, что мне хватит ваших письменных отчётов. Надеюсь, что вы не дадите мне повод усомниться в вас. — Ваше Величество, — женщина низко присела в поклоне в знак благодарности за понимание. Отныне у неё есть великое дело — увидеть свою дочь на троне, и её мозг и сердце будут подчинены этому стремлению. Султан может ей помочь, но она прекрасно понимала, что за это будет своя плата. Раз войдя в политику, ей уже не отмыться.