В ожидании рассвета

— Анлаудд! Старый ты пёс! Где же тебя носило-то столько времени! Я уж было решил сыскную развешивать по округе! — в дверном проеме показался бородатый широкий мужик-трактирщик. — Здоров, Неймар! Да вот носило, работа в разных местах, дела… — он поднялся по ступеням добротного крыльца, улыбнувшись в ответ. — Занятой ты сукин сын! Ну заходи, чего встал! Моя Арна о тебе уже вся извелась! — потрепав по плечу, Неймар пропустил его внутрь. Сняв комнатушку и кинув там свои сумки, он спустился в общий зал таверны «Рисайдский эль» в предвкушении, наконец, пообедать и обо всем забыть до вечера за тройкой кружек, собственно, рисайдского эля, а также поболтать с хозяином. Но упомянутая Арна, завидев его еще из кухни, просияла, и, быстро обозначив цель, уже двинулась к ней во всю прыть. Молодая дочурка трактирщика была в ширину примерно как и он, да все липла к Анлаудду и покоя не давала. Так что он, проходя, незаметно вздохнул. — Мой господин! Вы наконец-то снова нас посетили, как я рада! — она вся раскраснелась и нервно стала дергать свой передник, как и всегда при нем. — Такие воины как вы — это украшение нашего скромного двора! — Здравствуй, Арна. Спасибо на добром слове, — он неловко улыбнулся и прошел за стол. Она тут же увязалась следом. — Господин, извольте заказать? Утром мы получили свежих карпов, просто загляденье! Я сама для вас приготовлю, по рецепту моей почившей матушки! — Хорошо, карпы так карпы. Спасибо, ты очень внимательна. — «Даже чересчур внимательна», — отметил про себя. — И кружку эля сейчас. — Да-да, господин! Я знаю все ваши постоянные привычки, можете быть спокойны! — лукаво улыбнулась она и унеслась выполнять. К вечеру в таверне собрался разный люд: путники, заезжие солдаты, местные. Стало душно, отовсюду летели громкие разговоры, орали песни за столом у окна какие-то наемники, видимо, празднуя оплату. Одним словом, было весело. Карпы, надо отдать должное почившей матушке, оказались просто сказочные. Поэтому, наевшись и выпив, Анлаудд расслабился и неспеша перекидывался словами с хозяином таверны за стойкой. Бессонная ночь давала о себе знать, и потихоньку начало клонить в сон. Встряхнувшись и еще отпив из кружки, он спросил: — Скажи-ка, никто ли среди вашего народа не спрашивал о работе по моей части? — Было дело, — трактирщик доставал пыльные бутылки из ящика. — Заезжала одна краля, на вороном, вся такая важная, спрашивала, может ли кто в охрану пойти, доставить ее с грузом каким-то до порта в Тиссене. А то, понимаешь, у нее только три человека есть! Я и сказал, мол, отправлю к ней, ежели найдется кто за неделю. — Это подойдет. Сто лет не был на море! — весело заявил Анлаудд. — Завтра же поеду найду ее, как раз нужно мозги проветрить. Коня я уже отвел перековать, так что он в путь готов хоть сейчас. — Да, кузнец у нас — что надо! — бородач одобрительно покивал. — Что же, дружище, ты все носишься по своим зубодробильным делам? Какая это за жизнь такая, мотаться как дерьмо в проруби! Ты же охотник справный! — Сам знаешь, Неймар, ничем другим мне интереса заниматься уже нету. Скучно… — Скучно? А башку свернуть на какой-то страховидле не скучно? Или ежели на шматки порубят какие головорезы? Была бы женщина и дети у тебя, ты бы иначе пел! — он многозначительно махнул пыльной бутылкой. — Женщин мне и так хватает, — ухмыльнулся охотник, увиливая от неудобной темы, и поднял кружку, — за это и выпьем! — Отчего ж не выпить! — хозяин таверны ухватил свою посудину широкой ладонью и отпил. Отправив в рот кусочек сыра, Анлаудд решил поинтересоваться вчерашним делом: — А слушай, Неймар… Не слыхал ты здесь про вириен что? — Так это же ты у нас мастер по напастям! Слыхал я только то, что ни один мужик живым от них не выбирался. Эка дрянь… — и исчез под стойкой. — Мастер — это ты сильно сказал. Просто доводилось иметь дело с этим. Сам понимаешь, охота разная бывает. А то, чтоб они в человека превращались, не знаешь про то? Неймар аж поднялся в изумлении. — Не пугай меня, друг, вроде немного выпил. Да твари они! В какого человека? Хитрые они, изворотливые, как все бабское племя! Злобные отродья, ничего в них нету, окромя смерти! Анлаудд слабо усмехнулся. — И ты говоришь, женщину мне надо? Трактирщик, протирая бутыль, заметил: — Вот что мне в тебе не нравится, парень, так это тяга твоего зада к бесовщине всякой! — помедлив, глубокомысленно добавил, — типа баб! — и они дружно рассмеялись, стукнув кружками по столу. Поэтому, когда наутро Анлаудд проснулся, увидев во сне блеск глаз в обрамлении черных ресниц, и ощутил мягкие ладони на своей груди, решил, что это всё вчерашние приключения, бессонная ночь, разговоры о женщинах и эль.

***

Работа принесла ему отменно потяжелевший кошелек, отличное настроение и новое седло для коня. Что еще нужно для счастья. Вернувшись через две недели обратно, он отчитался перед трактирщиком в шутку, что все доехало в сохранности, даже барышня, закупил себе лучшего табака на месяц вперед у местного лавочника, переночевал в таверне и решил немного прогуляться с утра, так как погода выпала солнечная и полностью летняя. Эти места ему были по нраву. Уже лет пять как он здесь бывает, всегда неизменно останавливаясь у друга в таверне. Правда, девушка из старого дома по-прежнему не давала ему покоя. Он видел ее во сне, слышал ее шепот, ловил взгляд любых темных глаз, что встречались по пути. Поразмыслив об этом, охотник решился поехать туда и посмотреть как там. Возможно, ее уже и след простыл, а он все мается почем зря. Подъехав к дому, он еще раз, уже при ярком свете, оценил его ветхость и подивился, как он вообще держится. Привязав коня во дворе, охотник вытащил меч и осторожно дернул засов. Внутри было тихо. Закрыв дверь и выставив перед собой клинок, он стал бесшумно продвигаться внутрь, осматривая комнату за комнатой. Мысль о том, что он поступает опрометчиво, не давала ему покоя, он сомневался, стоило ли сюда возвращаться. Но все сомнения отпали, как только он увидел ее, сидящую на полу у окна, завернутую в его покрывало: слезы текли по ее щекам, она смотрела в небо, сидела неподвижно и его не слышала. Казалось, что она была совсем далеко и не хотела возвращаться сюда. Что-то внутри него сжалось. — Прости… — тихо шепнул Анлаудд, убрав меч, не зная как привлечь ее внимание. Она вздрогнула и резко повернула голову на звук, но не стала убегать. Только заметно занервничала. — Я могу развести огонь, если хочешь. Она слабо кивнула, не отрывая от него глаз. Он неспеша прошел к потухшему очагу, кинул последние доски и поджег. Комната осветилась желтым теплом, заиграв всполохами в ее взгляде. Он еще в тот раз заметил, что она боится разводить огонь сама и боится к нему слишком приближаться. Да и не было чем поджечь в этом трухлявом доме. Он достал из сумки сыр, хлеб, несколько жареных арновских карпов, вареные целиком картофелины и бутылку с виноградным соком, стараясь не стоять к ней спиной. Захватил это на случай, если все же обнаружит ее. Думая о том, как она не умерла с голода до сих пор и сколько времени здесь находится, он понял, что каким-то образом она не покидает дом вообще. Она следила за всеми его действиями настороженно и все кидала взгляд на языки пламени, и боясь их и желая их тепла. — Не бойся, с тобой ничего не случится, если ты придвинешься ближе. И я тебя не трону, клянусь, — он старался быть убедительным, — тебе надо поесть. Она обдумала его слова и потихоньку встала, подойдя немного ближе, но все же смотрела на него с недоверием. — Давай так: я сейчас уйду, поищу дров, а ты поешь. Я не буду тебе мешать. И он вышел на улицу. Недалеко от дома нашлись сухие ветки, и в старом сарае оказалась поленница. Нарубив их помельче своим топориком, он притащил все в дом и нашел ее сидящей на лавке, возле огня, уже более спокойной и заметно сытой. Ухмыльнувшись, охотник присел напротив. — Смотри, это не так страшно, — взял небольшую щепку и кинул в огонь. Она смотрела на сгорающее дерево, потом осторожно взяла другую и быстро кинула сверху, отдернув руку. Свет мягко касался ее бледного лица и играл темными отблесками в глазах и волосах, рождал дрожащие тени на стене за ее спиной. Он задержал дыхание и любовался этим зрелищем, смутив девушку, и она опустила взгляд и немного сжалась от такого внимания. — Мое имя Анлаудд. Если ты не против, я буду приезжать. А теперь мне пора. Я оставлю тебе огонь. Она быстро кивнула, и он ушел, заперев дверь. Ему в голову пришла мысль поискать какие-то сведения о ней в ближайшем селении. Возможно, ему удастся отыскать какой-то след и узнать о ней хоть что-то. Поэтому, не тратя больше времени, он сел верхом на коня и отправился на поиски. Самое ближнее поселение находилось в двух часах езды от дома. Дорога петляла между полями желтого рапса, шла через редкие смешанные пролески, пересекла реку через мост и уходила вниз по склонам. Рыжий конь довольно прядал длинными ушами и полностью наслаждался внезапной прогулкой и солнцем. Он вообще был на редкость веселой и жизнерадостной животиной, и ему по определению мало что могло испортить настроение. Всадник же ехал и все перебирал в голове последние события. Теперь он думал о ней все свое время, заполняя ею не только ночи, но и дни, и удивлялся сам себе. Тот случай с оборотнем как будто стерся у него из памяти, и он видел лишь молодую девушку с печальными глазами. Первым, кто встретил его на подъезде к деревне, был рыжий мальчишка, который сразу признал в нем интересного дядьку и пристал с просьбами покатать на коне. Охотник усадил его верхом и повел коня по дороге, расспрашивая о своем. Так он узнал, что главным центром информации и сплетен в поселке является некая Бринья – старуха, видавшая виды, и живущая как раз рядом с домом, выполнявшим функцию местного трактира, которого в этом селе из-за его мелких размеров не наблюдалось. Здешние крестьяне шли по своим делам, шушукаясь у него за спиной, другие откровенно пялились, выходя прямо из домов. Повсюду несло курами, навозом и еще демоны ведают чем. В общем, обычное село. Посреди дороги гуляли козы, никого не стесняясь. Скоро показалось и место назначения. Мальчишка ткнул пальцем на маленький домишко и умотал прочь, довольно подпрыгивая. Анлаудд отворил калитку, прошел во двор между порскнувшими в разные стороны курами. Возле забора брехал облезлый пес. Зашел в затхлый темный дом и сразу распознал хозяйку. — Доброго дня вам. — Доброго и тебе, молодик. Чего нужно-то? — старая бабка сидела практически в темноте, видимо, совсем плохо было со зрением, и в свете не нуждалась, бойко набирая петли на каком-то непонятном вязании. Глаза немного привыкли, и рядом с ней он различил пучки шерсти, клубки и корзину с пряжей. Немного дальше по столу лазила кошка, исследуя стоящие горшки и тарелки, от которых несло кислятиной. Он поморщился. — Мне сказали, что вы здесь самая мудрая и всезнающая особа, и поэтому мне ужасно нужна ваша помощь в одном нелегком деле. Старуха закряхтела что-то довольно, видимо, ей по нраву было, что она тут самая незаменимая. — Да спрашивай, что знаю, то знаю, милок. — А вот не знали вы, чтоб в округе где жили девки темноволосые, красивые, и пропали без вести? — он не решился тут на что-либо садиться и даже прислоняться не рискнул. — Тьфу! Все вы мужики тока об девках-то и спрашиваете! — поворчала старуха. — Как же. Была одна, дочка торговца конями-то, только давно это было, меньшая моя внучка пешком под стол еще ходила, а теперича она уже троих народила! — звон спиц из полумрака не умолкал. — Стало быть, увезли какие-то проезжие воины, того что больно видная была, глазищи темные, о-о! Сгинула поди или где бросили ее, попользовав вдоволь. Кажут, злой глаз пал на него, за то, что больно горд дочкой был. Чай не от ведьмы ее родил? Все они хороши, кто богатство заимел! А опосля ее пропажи-то помер с горя, а все богатство также сгинуло, по рукам пошло, один дом остался пустой да развалился поди давно. Никто туда и не ходить. Построил он его посеред лесу, на кой он кому надо такой? Всё жил сам с ней и никому не казал ее, только наши видали да я. — И никто с тех самых пор больше о ней не слышал? — он скрестил руки на груди и принялся ходить у двери. — Знамо никто! Пропала она, говорю тебе! Ведьмино отродье! — она даже прикрикнула в негодовании. Кошка испуганно шмыгнула со стола, пронеслась мимо охотника и, протиснувшись под дверь, скрылась на улице. — Опосля того, стало на нашей земле зло твориться, мужики пропадали у нас и по соседним селам аж за рекой. Пока не нашли чудище в лесу и не пришибли! Много лет напасть та была! С тех пор живем, горя не знаем. Анлаудд насторожился. — Чудище? — Чудище лесное! Зверюга! Только куски и находили... Соседки моей сынка в полотне-то приволокли, весь разорван оказался! — она покачала головой и что-то запричитала, шустро крутя спицами. — Понятно… — он был расстроен. О неком звере, что здесь обретался, он когда-то слыхал, и если это связано с девушкой, то было очень скверно. Старуха оторвалась от своего занятия, посмотрела на него, прищурившись. — А на кой тебе пропащая девка-то? Вон у моей старшей дочки-то невеста подрастает. Скоро уж пятнадцати годков! Глянь, а? Красавица! — Нет, мне не до женитьбы. Спасибо вам, бабуля, за помощь, — положил ей на стол несколько монет и уехал с тяжелым сердцем.