Flashback
— Милый, просыпайся, — вторит переливистый голосок. Лухан нежно поцеловал альфу в щёчку и потёрся носиком об неё.- Сехун, поднимайся! — надувая губки, продолжает Лу, но не успевает больше ничего сказать так, как огромная ладонь, хватаясь за тонкую талию, прижимает тельце омеги к своему и крепко обнимает. Лухан заливисто смеётся и поудобнее устраивается в чужих, тёплых объятиях. — Мне так не хватало твоего смеха, — сонно бурчит альфа, утыкаясь в макушку любимого, — это лучшее утро в моей жизни.- Сжимая крепче талию омеги, продолжает Сехун, попутно вдыхая сладко-кислый запах винограда. — А мне всего тебя не хватает…-прикрывая глазки, шепчет Лу и целует альфу в шею, — я хочу поговорить с отцом и убедить его в отмене свадьбы…- продолжает Лу, зацеловывая нежными поцелуями шею альфы. Сехун услышав это, открывает глаза, будто всё, что было в эту ночь — лишь сон, а в жестокой реальности есть отец-тиран, что упёрто хочет отобрать Лухана у него. — Я пойду с тобой, вместе мы справимся! — отодвинувшись от Лухана, произносит альфа, заглядывая тому в глаза, посылая лучи надежды на лучшее. — Я так боюсь остаться без тебя…- шепчет омега и так отчаянно прижимается к сильному и тёплому телу, так трепетно сжимает ладони в крепкий замочек на спине, обвив руки вокруг талии, и так жадно сжимает Сехуна в крепких объятьях, вкладывая в это все свои силы, вплоть до белых костяшек. — Я буду бороться за тебя, чего бы мне это не стоило…- проговаривает Сехун и гладит бархатистую кожу, наслаждаясь этим родным теплом. Неожиданный грохот и громкий удар раздался со стороны прихожей. Омега непроизвольно сжался и резко повернул голову в сторону двери, в которую влетели двое высоких и накаченных альф и разъярённый отец. — Почему я не удивлён?! — метая молнии из глаз, грозным голосом произнёс мужчина, — ну и шлюха же у меня сынок! — с усмешкой продолжил альфа. — Вы не смеете о нём так говорить в моём доме! — отбрасывая одеяла, Сехун резко вскочил и вплотную приблизился к разъярённому лицу Господина Лу. — Заткнись отродье! — мужчина с силой бьёт альфу по скуле и рукой указывает своей охране на согнувшегося Сехуна. — Убить его! — безэмоционально произносит отец Лу. — Нет! Отец! Нет! Прошу тебя, оставь его в покое! Я сделаю всё, что ты захочешь! — бросаясь с кровати в ноги отцу, кричит омега, стоя на коленках. Из его глаз безостановочно льются слёзы, падая на холодный паркет огромными градинами. — Хочешь, я уеду с Чанёлем куда-нибудь после свадьбы, только прошу, сохрани ему жизнь! Умоляю! — в приступе истерики вторит омега, смотря на Сехуна, что с разбитым лицом пытается вырваться из стальной хватки и кричит: — Нет! Лухан, не делай этого! На что омега лишь слабо улыбается сквозь ливень слёз и шепчет одними губами: — Я тебя люблю.End flashback
Просторная светлая комната с огромным количеством белоснежных пионов и изысканной мебели, комната, наполненная тихой мелодией великого композитора Моцарта и его самым печальным произведением «Реквием». Какая непостижимая глупость включать в день свадьбы столь грустную мелодию, но, кажется, в этой мелодии был свой смысл, ведь в больших зеркалах, во весь рост, отражался плачущий омега. Он был безумно красив и очарователен, но неимоверно печален и разбит, как и это прекрасное произведение, что было олицетворением «похорон» сильной и искренней любви. Лухан навсегда запомнит этот день, как дату «смерти» своей души и сердца. За всей этой красотой скрывалась тёмная пустота, что так безжалостно создал родной отец, что так беспощадно убил всё в этом хрупком омеге. Лухан смотрел в своё отражение и не мог увидеть в нём себя. Он яро отрицал всё происходящее — своё настоящее, а больше всего он страшился своего будущего и будущего своего малыша, что прямо сейчас развивался внутри юноши и хранил в себе ту частичку Сехуна и его неземной любви. Омега опустил голову вниз и огладил так трепетно свой слегка выпирающий животик, что был умело скрыт под пиджаком. — Отныне ты - всё, что у меня осталось…- произнёс Лухан, держа холодную ладонь на животе.- Отныне всю свою любовь к нему я буду дарить тебе, — продолжал омега, вытирая мокрые щёки. Он последний раз взглянул на себя в зеркало, натянул улыбку, смахнул оставшиеся слёзы с впалых щёк и вытер размазанную под глазами подводку, что была нанесена тонким слоем на верхнем веке. — Господин, — внезапно послышалось из-за двери, — Вас все ждут, — монотонно произнес один из охранников, что стоял за дверью и сторожил, будто цепная собачонка. — Я скоро появлюсь в зале! Предупреди всех! — холодно отдал приказ омега. Он ненавидел этих верных «шавок» отца, что следили за ним, били Сехуна и помогали отцу хладнокровно расправляться со всеми его грязными делами. — Господин Лу просит Вас поторопиться, — все так же отстраненно произнёс охранник, вернувшись обратно на свой пост. Лухан привел себя в порядок: уложил выпавшие локоны в прежнюю прическу, исправил макияж и отряхнул свой белоснежный костюм. Омега развернулся в сторону высоких дверей, что ведут в самый настоящий ад, ад, что создал на Земле его родной отец, человек, что должен был поддерживать и защищать, а в итоге, от такого «прекрасного» отца нужно искать спасение. Раз. Два. Три Шаг за шагом сделал Лу, считая их количество про себя. Он мечтал, чтобы все это оказалось сном, страшным и кошмарным сном. Вот бы он открыл глаза и увидел рядом с собой мирно спящего Сехуна, его Сехуна. Но реальность будто ударила обухом. Осознание того, что там, около алтаря ждёт совершенно не тот человек, не его единственный и самый любимый и нежный, не тот, с кем хочется провести всю свою жизнь, с кем хочется состариться в маленьком домике около лесного озера, в котором будут витать тепло и любовь. Четыре. Пять. Лухан преодолел половину этой злосчастной комнаты. Он отчаянно цеплялся пальчиками за края различной мебели, что попадалась по пути, дабы оттянуть момент своего вечного заточения, чтобы прекратить весь этот спектакль с поддельными чувствами, с натянутыми улыбками и ненастоящими поцелуями. Закончить с этим дешёвым цирком, но жизнь любимого дороже собственной жизни. Шесть. Семь. Восемь. Юноша обхватил ладонью позолоченную дверную ручку и, выпустив воздух из легких, проронил единственную слезинку, что так одиноко скатывалась по бархатной щеке и капелька упала на ворот белого пиджака. — Девять. Лухан дернул за ручку, впустив тем самым поток солнечного света в тёмную комнатушку. Омега слегка поморщился от яркого света, но опустив глаза в пол, смело шагнул через дверной порог. — Десять. Юноша стремительно направился в сторону своего отца, что нервно постукивал пальцами по стене в ожидании сына. Господин Лу, заслышав тихие шаги, повернул голову в сторону звука и оскалился. — Я думал ты что-нибудь сотворишь, но видимо твой альфочка тебе намного дороже! — злорадно произнёс тот и отвернулся от сына.- Ты такой же глупый, как и твой папаша, который даже альфу родить не смог, а лишь себе подобное существо, — продолжал альфа, не поворачиваясь к Луханю. Омеге лишь оставалось терпеть эти нахальные издёвки, ради Сехуна. Хань схватил отца под локоть и они оба ринулись в зал. Двери перед ними распахнулись и все гости уставились на пребывшего жениха. Весь зал был наполнен множеством людей, лица которых Лу видел впервые, но ему плевать, ведь вся эта свадьба — фарс, формальность для заключения выгодной сделки в бизнесе. Очередная бизнес-игра, в которой нет места чувствами эмоциям, игра, в которой родной человек предает и продаёт тебя, словно кусок мяса. — Улыбайся! — тихо, но грозно произнёс альфа, больно сжав локоть Ханя. Омега вмиг натянул улыбку, дабы скрыть неприятную боль и обмануть всех присутствующих. Посмотрев вперед, юноша увидел Пака не менее отчаявшегося и опечаленного. Он даже не смотрел в сторону Лу, хотя тот с минуты на минуту станет его законным супругом. Альфа передал сына в руки Чана и занял свое место. Чанёль покосился на Ханя недобрым взглядом и вмиг выпустил его ладонь из своей. — Мы сегодня собрались по случаю воссоединения двух любящих друг друга людей, — начал регистратор. На его слова омега усмехнулся и мысленно прикинул, сколько денег получил этот отвратительный бета за эту напыщенность и фальшивую улыбочку, вместе с заученными, красивыми фразочками. — Берёте ли вы Пак Чан…- регистратор не успел договорить, как громкие крики раздались за дверью. Все гости сразу же обратили внимание на непонятный шум и обернулись в сторону двери. Вдруг, та с оглушительным грохотом открылась и на пороге появился высокий альфа с разбитой губой и подбитой скулой. Его небесного цвета рубашка была порвана, а волосы неприятно липли к окровавленному лбу. Альфа поднял голову и вытерев тыльной стороной ладони кровь с губы, произнёс: — Никакой свадьбы не будет! — глаза альфы горели звериным огнем и он быстрым шагом направился в сторону напуганного Лухана. — Боже, Сехун…- продолжает шептать омега, не осознавая правда ли это. Альфа приближается к любимому телу и улыбается так ярко и чисто. Он не слышит крики господина Лу, крики охранников — всё это так неважно. Сехун нежно поглаживает мягкую щеку омеги, пока тот не меняется в лице; его глаза расширились, а рот открылся в испуганном немом крике. Сехун обернулся назад и увидел отца Ханя, что нацелился в него стрелять. Весь зал замер. Никто не произносил ни звука. — Ты меня достал! — грозно произнёс альфа и нажал на курок. Пуля стремительно вылетела из дула пистолета и в эти доли секунды Сехун думал лишь о своём омеге и о том, как ему будет больно видеть всё это своими глазами. Сехун готов умереть, ведь жизнь без Лухана все равно не жизнь вовсе, только жаль, что он не поцеловал его на прощание. Альфа закрыл глаза и расставил руки в стороны, гордо принимая эту свинцовую пулю. Секунда. Две. Сехун слышит глухой звук, будто, кто-то упал на пол. Боли вовсе не было. Сехун открыл глаза и ошарашенно уставился на тело, что лежало возле него. Вдруг зал наполнился отчаянным криком Чанёля: — От-е-е-е-ец! — эхом разнеслось по залу. Господин Лу испуганно бросил пистолет из рук и уставился на Сонёля, что истекал кровью. Хань осел на пол от понимания того, что только что произошло, он находился в какой-то прострации и не мог найти из нее выход. Все присутствующие смиренно молчали и наблюдали за происходящим, находясь в шоке, кто-то из персонала вызывал скорую и полицию. — Папа! Папа! Вставай! — продолжал Чан, придерживая отца под затылок. Из его глаз капали градины слез. — Сынок! — прохрипел Сонёль, — прости меня за то, что я так поступил, но так я искупил свою вину, исправлю всё, что когда-то совершил сам, — альфа дышал через раз, борясь со смертью, лишь бы успеть сказать сыну, — я оставил для тебя папку, она у Криса. Прочти все, сынок. Будь счастлив и прости меня за всё. — Он испустил последний вздох. Его зрачки закатились к верху, а тело обмякло в руках Пака. Чан аккуратным движением дрожащей ладони прикрыл веки отца. — А-а-а-а-а! -крикнул Пак и уткнулся в бездыханную грудь отца. Хань прикрыл ладонью лицо и разрыдался, а Сехун медленно опустился на колени перед своим спасителем.