Ошибки

      Херрера разрешает Веронике поставить у себя в комнате настольную лампу, и поэтому теперь Мэтт может читать даже после отбоя. Хотя делать что-то кроме сна после десяти вечера по-прежнему запрещено, Веронику никто не трогает, потому что он самый примерный мальчик из всех и ему можно. Это напоминает о детском садике, когда воспитательницы были строги со всеми детьми, кроме Мэтта, ему можно было всё, потому что он был спокойным и не доставлял никому проблем. Он был таким всегда. То, что он оказался здесь, просто глупая ошибка, а тот случай — лишь выцветшая картинка, уже давно будто сон. Мэтт отгоняет воспоминания и вчитывается в строки. Эту книгу Херрера принёс специально для него, потому что сам её любит, это «Триумфальная Арка». Вероника только слышал о Ремарке от учителя литературы в школе, и сейчас он был очень увлечён этой книгой. Впервые он встретил такой язык и образы, ощущения от каждого слова поражали.       Вероника понял, что глаза закрываются, и взял из шкафчика зубную щётку, полотенце и сменную одежду. Уже довольно поздно, он надеялся, что все спят, и старался вести себя тихо, когда доплёлся до ванной комнаты, разделся в полумраке и включил воду. После отбоя в ванной комнате горели лишь две лампы, одна над дверью и одна в дальнем углу, типа, чтоб не сломать нос, когда пойдёшь ночью отлить, и принимать душ в темноте тоже не разрешалось из соображений безопасности. Но лишь в темноте можно было представить, что он не стоит в огромной комнате-туалете-ванной-душевой без намёка на возможность уединиться, куда может зайти кто угодно и когда угодно. Лишь в темноте казалось, что он один, и Мэтт частенько так делал. Сейчас сильно хотелось спать, потому что, зачитавшись, он потерял счёт времени, и теперь он залипал на всё подряд. Он даже начал задрёмывать, стоя под горячим душем, вода обволакивала и убаюкивала, как вдруг услышал, что кто-то открыл воду в одной из раковин. Он не один. Будто его застали за чем-то непристойным, он как можно быстрее смыл с себя остатки мыла и, метнувшись за полотенцем, подскользнулся, едва не упав.       - Чего шугаешься, я просто.. — полуночник попытался оправдаться, и Вероника узнал по голосу и позе О'Брайена. Тот тоже, приглядевшись, как-то узнал его. — Мэтт? Ты чего тут делаешь так поздно?       Что за идиотский вопрос? Разве не очевидно, что принимает душ? Мэтт завернулся в полотенце, потому что воздух был холодным после горячего душа, и вообще хотелось укрыться. Хоть они и в темноте и ему вовсе нечего бояться, он просто сонный и растерянный.       - Моюсь, как видишь, — сипло отвечает Вероника, торопливо вытираясь и понимая, что Мик просто стоит и смотрит, похоже забыв, что хотел делать. Например, уйти и дать человеку уединиться в душе. — Сам-то чего не спишь?       - Не спится.       Логично, конечно. Вероника натянул на плохо вытертые ноги джинсы и накинул полотенце на вымытую голову, немного успокоившись. Он стал вытирать волосы, закрыв себе обзор, как услышал шаги совсем близко. Он насторожился и даже испугался, когда за полотенце взялись чужие руки. Зачем? Что за внезапная заботливость? Зато с такого расстояния можно было разглядеть энтузиазм, с которым Мик стал вытирать ему голову. Ненадолго показалось, что Мэтт какой-то домашний питомец, такса, которую вымыли, завернули целиком в полотенце и прижали к себе. Мик потёр его волосы ещё немного и опустил мокрое полотенце на плечи, уже неприятно прохладное. Он не спешил отходить или отпускать из рук полотенце, хотя выглядел усталым, и смотрел с какой-то непривычной заботой. Наверное, тоже был сонный и растерянный.       - Ну ты и тощий, — внезапно сказал О'Брайан. Чего? — Тебе стоит начать качаться, а то тебя уложит от дуновния ветерка или от кого-нибудь ещё.       Не дав времени переварить остроумную попытку флирта, Мик потянул за полотенце, заставляя юношу придвинуться, и поцеловал. Вероника обнял его за талию, без колебаний отвечая на поцелуй. Опять это происходит так неожиданно, без каких-либо объяснений. Мэтт думает, что у О'Брайена наверно всё это вызывает сильный диссонанс, и он, конечно, счастлив молчаливо отвечать на такие порывы, но... Если бы они хоть немного это обсудили? Мик отпустил полотенце, закидывая руки Мэтта себе на плечи, и тоже обнял его. Они так и стояли, просто целуясь. Вероника зарылся пальцами в волосы О'Брайена, а собственные влажные кудряшки прилипали ко лбу и вискам. От полотенца было холодно и по коже побежали мурашки, когда Мик погладил его по голой спине. Босые ноги мёрзли от ледяного кафеля, но Мэтт игнорировал это и только жался ближе, наслаждаясь на удивление нежными поцелуями.       - Почему ты такой? — прошептал на выдохе О'Брайен и замер, прислоняясь лбом ко лбу Мэтта.       - Какой?       Ответа не последовало.       - Буду таким в любой другой момент, когда ты захочешь обнять меня.       О'Брайен скривился — они как глупые влюблённые школьники. Даже тошно. Вероника вдруг взял его лицо в ладони и улыбнулся. Мик не успел возразить, когда юноша коснулся мягкими губами его лба, прикрытых глаз, скул, носа, щёк и не пропуская шрамов. Сердце Мэтта билось как безумное от волнения, и О'Брайен остановил его, но не смог сдержать улыбки.       - Оденься, а то простынешь, — попросил Мик, отступая назад.       Мэтт послушно натянул футболку и прислонился к одной из раковин, надевая носки и кеды. О'Брайен поправил с его лица влажные волосы, что закрывали обзор, когда он стал возиться со шнурками, и вдруг отошёл. Он развернулся и ушёл, бросив напоследок «не ложись больше так поздно» и оставив Мэтта в ещё большей растерянности.       Хоть бы они это немного обсуждали?..