Тебе никогда не подобрать ключа к этому месту, Холодное и горячее — смотря чего больше боишься. Куда направлен твой курс? К чему ты стремишься? Разорванное небо и звезды в глазах. Тяжело добраться до свободы, пробираясь от шипов к розам, Сквозь пламя к наслаждению, зачем тебе это? Ее поймают, сожгут, уничтожат — заставят страдать, Хорошо, вы раскрыли нас — это и есть ключ к нам, к другим мирам. In Other Worlds Azam Ali
— Ох, черт! Мерелин зашипела, откладывая книгу, тут же кладя кончик указательного пальца себе на губы. Она неодобрительно посмотрела на Милицу, что заправляла кровать малышки, поскольку та «делала это вовсе не корректно и постель выглядела непрезентабельно», и сглотнула солоноватую слюну от крови: — Ты знаешь, что порез бумагой больнее пореза ножом? У ножа лезвие ровное, в отличие от бумаги, поэтому неприятнее? — смертная взглянула на раненую плоть, маленькие пузырьки крови. — У вас есть что-то дезинфицирующее? Демонесса подошла к ней, прикладывая плотное полотенце к пальцу, Мерелин нахмурилась — слишком большая вещь для такой незначительной раны. — Лучше, у нас нет бактерий. Здесь полно существ, готовых убить тебя ради пропитания, но смертоносных вирусов нет, — обычно она сказала бы это с усмешкой, но ангел заметил — ее собеседница чем-то озадачена. Милица недовольно осматривала комнату, стены, словно искала еще ненужных тряпок, которыми можно остановить кровотечение, которого, как такого, и нет. Малышка использовала момент — она приложила палец к концу полотенца, дабы минимально запачкать его, затем повторно вгляделась в создание напротив, пытаясь по мимике понять, что так не нравится нечистой. Прошло несколько секунд, чтобы Милица вернула раздраженный взгляд к девушке, она посмотрела на малышку так, будто обвиняла ее во всех грехах человеческих, затем перевела глаза на руку ангела, от которой отпрыгнула, как от огня. — Ты чего? — в пальцах смертной нет ничего такого, что бы так испугало демонессу — лишь немного запятнанное полотенце, но чтобы демона напугал вид крови? Чушь собачья. Та встала с таким же нахмуренным лицом и нерадостным тоном, отряхиваясь: — Все хорошо, извини. Я не выношу запаха человеческой крови, — соответствующий жест, прикрыла нос и рот ладонью, — попозже поговорим. Мерелин только покачала головой, выражая явное непонимание и потерянность, стоило двери хлопнуть — девушка моментально вспомнила Дарью, суккуб наверняка даже с рвотными позывами начала бы лечить ангела. Милица никогда не вела себя подобным образом, включая во внимание то, что ангел знает ее пять недель, и их общение было и есть довольно тесным и частым — нечистую наняли в няньки, и она свою работу выполняет безупречно. Выполняла. Похоже, сейчас перетрудилась. Возможно ли это вообще, чтобы существо, которое питается душами людей, остерегалось их крови, как святой воды? Да и точного подтверждения тому, что Милица питается именно душами, а не мясом, сердцами или как раз-таки кровью, как носферату, не было. С чего бы ей вести себя столь злостно и отстранено из-за пары капель красного молока — малышка взглянула на палец, царапина уже не плакала алой жидкостью и зажить, судя по размерам, должна будет через три-четыре дня, если не часа. Оставался только дурной осадок; воспоминание о младшем суккубе привело смертную к воспоминанию о демоне, ненавистном демоне, но она уже не столько волновалась за себя, сколько за тех, кто приглядывал за ней у него. Малышка не знала, догадался ли бывший хозяин о том, что побежать, так сказать, подтолкнули ее к удачному побегу подчиненные восставшего, если выродок не имел об этом понятия — то хорошо, ладно, позлился и успокоился, Мерелин приняла это — видимо, она правда не нравилась ему, причем сильно — все ее заключение он то и дело твердил, дабы она держалась подальше, а когда ангел попытался сбежать так далеко, как мог, то «подонок», как называет его клан, грубо говоря, поймал вспышку психоза или ярости и отыгрался на хрупком создании. Видимо, ангел не устроил его ни в каком плане — ни в качестве собеседника, ни в качестве жертвы для словесных и физических издевательств — ни в чем, сплошное разочарование — ведь восставший не рвется спасать ее из клана, точнее, забрать обратно, толку малышка ему не принесла, значит, и нужды возвращать нет. Кхм, далеко мы отошли от темы — если же псих знает о предательстве суккубов, скорее, «подставе» — какое наказание тогда? Такой уж у него поганый характер, в глазах нечистого Мер была не больше, чем бестолковый предмет, купленный на распродаже, совершенно невостребованный в его доме, но демон упрямо верил, что если он взял ее, назначил своей собственностью, то какой бы глупой и бесполезной она не была, она должна быть или не быть исключительно по его решению. Никто, кроме ублюдка, разумеется, не мог воспользоваться малышкой, тем более, освободить ее без согласия восставшего на это. Если он узнал — как он поступил с суккубами? Что с ними стало сейчас? Навряд ли демон убил их, но покалечил — определенно, невинные глаза Дарьи или сладкая улыбка Мэри не спасли бы их, не облегчили бы наказание. Проверить свои теории Мерелин физически не может — как далеко она от дома хозяина, где вообще он расположен, да если и иметь такие знания, стоит ли туда возвращаться, пускай даже не несколько минут? Проверить суккубов, конечно, хочется, но попадать в лапы выродка снова — малышка зажмурилась — есть очень нежелательно, укусы на шее зашипели гремучими змеями, будто на плечи девушки специально разлили газировку. — Не трать нервы впустую, у всех бывает плохое настроение, — кто-то сладко пропел за спиной девушки, отчего она вздрогнула, повернувшись корпусом. Папочка, ему польстил испуг малышки. — Милица не является исключением. Ангел не стал отвечать, сжал губы и нахмурился, несильно, но сосредоточенно — по ее эмоциям ясно, что девушка переживает о ком-то или чем-то, что явно важно для нее. Настолько, что Мерелин не стала возражать, увидев постороннего мужчину, сидящего на кровати, в которой спит — нечистый опирался спиной о стенку, вытянув ноги, и знакомо улыбался — будто уже получил то, зачем пришел. «Рассиживаться» папочка не стал, встал с постели и приблизился к смертной бесшумными шагами, осматривая ее с ног до макушки. Мер была одета в черные широкие штаны, чем-то напоминающие солдатские, белые носки и того же цвета футболку, из рукавов которой выходили темные рукава. Каждый раз в одежде малышка будто специально старалась скрыть свое тело, неизвестно — прятала ли она остатки следов с той ночи или просто старалась не попасться холоду, играя с ним в такие игры. Демон протянул ей руку, предлагая подняться, Мерелин не сразу согласилась, взглянула в пол, прикусив клыком губу, поднялась, отчего чуть не врезалась в подбородок лбом — еще один поражающий фактор, ангел ростом почти сто семьдесят сантиметров, почти, и большинство созданий мужского пола больше ее минимум на голову, этот — на полторы. Нечистый, наверно, ростом два метра и два сантиметра¹, как иначе объяснить данную разницу в росте? — Мои нервы не из-за Милицы, — уловив заинтересованный взгляд, — и не из-за вас, — получает положительную реакцию. — Вы обещали предоставить мне информацию о моем «бывшем хозяине», если я буду с кланом, и вот — я уже больше месяца сотрудничаю с вами, а новых знаний не получила. — А ты уверена, что хочешь? — демон слегка нагнулся, — стоит ли Нибрас твоих мыслей? — Я волнуюсь не о нём и его возможном нападении. Я давно поняла, что он из себя представляет и насколько мизерна его значимость и поступки, я переживаю о тех, кто рядом с ним регулярно. Они поспособствовали в моем освобождении, — увела глаза. Нечистый вернул ее внимание, придерживая подбородок, слабо надавливая большим пальцем. — Ангел, ты говоришь о его суккубах, не так ли? — малышка громко вдохнула, чем выдала себя, глаза ее округлились, — не печалься о них, они с этим демоном несколько поколений, их малая помощь в твоем побеге не способна побудить в Ниби неудержимую ярость. — О чем вы? Демон тяжело вздохнул, проводя глазами по комнате, данный разговор не приносил ему наслаждения, что он скрыть и не старался — таки мимикой говорит, что адски хочет сменить тему, но из-за собственной симпатии к Мер игнорировать ее вопросы не станет: — Подобным созданиям, как суккубам, выгоден похожий союз с демонами. Особенно с древними. Они наивно верят, что с возрастом силы и власти становится больше, — рассуждает, насмехаясь над ними, эмоций ноль, но игриво-раздраженный тон выдает. — Ангел, ты умная девочка, должна понимать — секс — это неотъемлемая часть существования суккубов, это их пища и досуг одновременно. Они не способны удовлетвориться со смертным, человек слишком хрупок, а для демонов это приятное времяпровождение — и наиграться вдоволь, и последствий убирать не требуется. — Хотите сказать, что, — правду сказал, Мерелин довольно умна, быстро пазлы в картину сложила, — он обеспечивает им защиту и крышу над головой, а сам пользуется их… Потребностями, дабы расслабиться? Не стал соглашаться с догадками девушки, немного повернул голову, вскинув брови, показав — та угадала в своих предположениях: — Но я никогда не видела, чтобы… — малышка застыла, оперевшись взглядом в угол комнаты, перечисляя известные ей факты. И действительно — кабинет и ванная комнаты под заклятием «беззвучия», если Дарья была занята уборкой дома, Мэри тем же, но часто пропадая где-то в «дальних комнатах», а местоположение Анны зачастую было под вопросом, вероятно ли то, что она была в кабинете? Нет, между младшей и нечистым быть не могло таких отношений, она в его глазах точно наивный ребенок, Мэри для демона как старшая дочь — не будет он заниматься с ней подобным, а Анна, Анна… Она его собака, станет ли владелец трахаться с собакой, даже по самой сильной нужде? С другой стороны, он же был безрассуден, безумен в своих позывах, почему бы и нет? — Удивительно, ты столько прожила под его крыльями, — папочка вновь вернул ее фокус на себя, дотронувшись костяшками до бледного лица, — и так малы твои знания о нашем мире. Меня угнетает то, что приходится тратить своё время на пустую личность в виде твоего хозяина и его прислужниц. Оставь его в прошлом. Сотрудничай со мной. Интересуйся мной, — произносит, как гипнотизирует, Мер очнулась, когда он выдохнул ей в губы. Ангел резко отстранился и, осознав, что собеседник только что предложил и к чему это идет, малышка покраснела как от множества комплиментов и начала объясняться, пытаясь то ли скрыть румянец, то ли уйти от темы, что его вызывает: — Я!.. То, что произошло вчера… Эт-то… — девушка отчаянно прятала глаза, теряя равномерное дыхание. Отец нашел способ заставить смущенную замолчать: он вдруг припал губами к ее лбу, целуя так, как целуют родители перед сном — вызывая чувство комфорта и безопасности; Мерелин поддалась, закрывая глаза и наслаждаясь моментом, который нечистый с удовольствием растягивал. Спустя секунды он отстранился от нее, всматриваясь в карие глаза, улыбаясь так, будто получил нож в грудь, защищая ангела — остался довольным и умиротворенным, словно и не было для него большего чувства блаженства. Она тихо вздохнула, взглядывая в глаза напротив, лизнув кончиком языка губы, совершенно упуская то, что ее давно прижимают чужие сильные руки, не противясь этому. Демон был противоположностью другому — если предыдущий считал ее ковром для грязи, то папочка и вправду видел в ней ангела, способного спасти его от темноты и одиночества — при данном сравнении, каждый новый раз, как оно возникло и принималось разумом, это яркое отличие, Мерелин больше хотелось вычеркнуть одного из памяти, оставив лишь заботу другого. Как однажды сказала бабушка при вопросе, почему питомцы так любят прикосновения и поглаживания — «каждый любит ласку». Важное замечание — с «отцом» ангел себя питомцем не чувствует, и это, в данный момент времени, наилучшее ощущение. Нагибаясь, нечистый примкнул к ее губам, слабо кусая и оттягивая, отчего малышка приторно замычала. Она пыталась ответить, повторяя за демоном, что у нее довольно ловко выходит, но до более откровенных и влажных поцелуев не доходило — папочка сам держал дистанцию, он мог лизнуть ее губы, мог прижать чуть грубее к себе или слабо укусить в подбородок и шею, но касания, которые бы напугали девушку, которые показались бы слишком быстрыми для нее — все это исключено. Он отрывался от ангела, возвращая ей возможность дышать, часто давая передохнуть — ему это вовсе не требовалось, но смертная физиологически нуждалась в воздухе, данный факт демон, странно и непривычно для Мерелин, ставил выше своих желаний. — Я хочу ещё, — малышка вытягивалась, цепляясь за его рубашку, дабы достичь желаемого — продолжения. Нечистый отклонил голову, не позволяя воплотить замысел девушки в реальность — он всмотрелся в нее, не снимая той заботливо-заинтересованной улыбки, на что Мер, будто проснувшись, ослабла и отстранилась, понимая, насколько по-детски она выглядит. Ее смущение съело ее — она покраснела, словно вся кровь прилила к лицу, опустила взгляд на его грудь, прятала глаза, чтобы не захлебнуться в эмоциях — она не скромная, но чертовски стеснительная. — Ты справилась с тяжелейшими событиями в своей жизни. Клан останется с тобой надолго, очевидно, до самого твоего перерождения и после него, — Мерелин дрогнула после его слов, — я не хочу, чтобы ты торопилась. Не хочу, чтобы ты пожалела. — Вы намекаете на?.. — она собиралась закончить, но демон ее перебил. — Нет, я говорю прямо — прежде чем приступать к чему-то новому, ты должна полностью прийти в себя. Поверить, что твой бывший хозяин — мертвец. Что ты не вещь, не трофей и не собственность. Я мог бы зайти дальше, заставить тебя ощутить то, чего Нибрасу никогда бы не удалось добиться, — фаланга указательного пальца скользнула по щеке малышки, — но мне больше льстит мысль влюбить тебя в себя, — ангел выдохнул, не скрывая улыбки. Папочка нагнулся, слабо кусая мочку ушка, переходя на шепот, — в конечном счете, ты имеешь огромную ценность для меня.♥
С утра до самого вечера она повторяла себе — терпеть, сжимая зубы, убеждала себя — если идёт реакция, боль, значит идёт процесс заживления. Шея ныла так, будто на неё пролили перекись водорода, смешиваясь с кровью, та превращалась в белую пенку, вызывая покалывание и дрожь от данного сочетания. Поначалу, когда солнечный свет еще не сменился светом свечей и каминов, ощущения были вполне сносны: укус чуть «скрипел», к вечеру боль увеличивалась в разы, становясь с каждым часом более агрессивной и яркой, когда же луна заглянула белым светом в комнату ангела, Мерелин трудно выдыхала, лёжа на кровати и жмурясь, покорно ожидая, когда пройдёт боль или когда ее заберёт сон. Естественно, ни то, ни другое в реальность не воплотилось — к полуночи малышку проверила одна из служанок, тут же выбегая из покоев с явной одышкой и испугом. Спустя считанные минуты около неё оказалось несколько существ, знакомый парень, который целился в неё при их первой встрече — он как с самого знакомства не возлюбил ангела, так и злорадствовал при любой возможности; намазал на раны противно-холодную слизь слабо-зелёного оттенка, казалось, будто ей улиток на кожу посадили, некий грубоватый мороз по хрупким плечам, который никак не согнать. Вскоре прибыл и папочка с лицом проигравшего в бою воина — стоило заметить его раздражённый взгляд, и создания сами отступали, давая вожаку приблизиться к Мерелин. Его бархатный голос, который обычно вызывал дикое желание заставлять его говорить, лишь бы только слышать этот бас, сменился на низкий недовольный тон, показывающий голодного садиста в своём владельце. Наказом он выгнал девушек, оставив в комнате троих нечистых: лучника, себя и Милицу, которая пришла последней, из дыма и щёлкания — малышка поняла, ее главная няня здесь появилась по призыву. — Hoc est non a simplex morsu⁴. Малышка сощурилась, опираясь на спинку кровати, почти проклиная Милицу взглядом — осадок от ее беспричинно резкого поведения таки остался. Отец слегка повернул голову, вглядываясь в нечистую, будто собирается согласиться, но все равно сомневается в ее словах. Будто бы Мерелин знала, о чем они вообще беседуют: — Пф! Если бы он оставил отметку, то давно бы ее нашёл, безмозглое ты бревно! — ха, а лучник за словом в карман не полезет, — да и к тому же, — он повернулся к папочке, теперь его очередь высказать гипотезу. — Зачем ему оставлять след, когда шансов на удачный побег нет? Этот идиот что, способен потерять ангела в собственном доме? Нибрасу нужна подсказка, чтобы отыскать ее в здании, в котором он гниёт более пятисот лет? Мерелин мысленно выругалась, потому что не поняла, о чем сейчас идёт речь. Он издевается над тем, о ком говорит, и вроде слова его связаны, но девушка в этой связи запуталась. Прежде чем успеть погрузиться в сомнение пуще, Милица окликнула ее странным вопросом, окинув лучника неодобрительным взглядом. — Может, ты что-то чувствуешь? Ощущаешь нечто непривычное? — прищурилась, — нет предчувствия, что он приближается? Малышка отклонилась от повествующей, будто та обидела ее, как только открыла рот. Смертная спит крепко, без кошмаров и приступов сонного паралича, но проснуться от того, что кто-то смотрит на нее в темноте или пытается поднять с кровати, дотронуться, забрать — Мерелин в силах мгновенно дать отпор или сообщить о постороннем в ее спальне. Возможно ли, что она упустила встречу с ублюдком из-за того, что она — человек, по натуре лишенный всех демонических способностей, которыми владеет нечистый? Тогда почему он не украл ее, если был здесь? «Господин» — игривая тварь, даже если он и нанес тихий визит без ведома ангела и клана, то демон определённо оставил бы им «подарок» — след, что стены клана не так крепки и безопасны для Мер, какими они видятся. — Нет. У него было столько возможностей забрать меня, но он и не пытался, — отец поднял бровь, — тем не менее, я не чувствую его бурной тяги вернуть меня обратно. Подчиненные папочки переглядывались, хотя сам демон оставался непоколебимым. Он скрестил руки и мрачно наблюдал за изменениями мимики у младших, смиренно ожидая новой теории от кого-либо из них, Мерелин замолчала и опустила глаза, уверенная в том, что любое ее высказывание будет звучать глупо и бессмысленно — демон довольно хорошо постарался, чтобы качнуть психику девушки. — Чувствовала бы она чего, люди слепы, — вздохнул, закатив глаза, малышка не отреагировала на его резкость. — Нынче аппетит на эту смертную, — лучник вскинул на Мер рукой, — у каждого зверски здоров! Грешно отрицать, что ветхий пень напился ее крови и сил, — усмешка. Ангел посмотрел на младшего виновато, прикусывая губы и вжимаясь в стенку кровати — дискуссия плавно перетекала в тяжелую и гадкую для девушки сторону. Словно угадав мысли Мерелин, заговорил папочка: — Зеркальный укус. И оба ахнули. Смертная очнулась от тягостных мыслей по единой причине — заметила реакцию на слова вожака: Милица сжалась и начала мяться, лучник нахмурился, надулся — будто маленький ребенок получил отказ в исполнении каприза. Малышка взглянула на отца, стараясь там отыскать наводку на ответы, хоть одну, но демон продолжает демонстрировать полное безразличие к происходящему. Девушка осторожно дотронулась до его рукава, потянув вниз, шепотом прося объясниться: — Зеркальный след — это метка, которую оставляют должнику души. Когда приходит время оплаты, заключивший с ним сделку приходит на след, который оставил ему. — Чтобы убить? — Подобные метки и самые престарелые демоны уже не используют! — как некрасиво — перебила ангела, — зачем?! Для чего?! Прежде чем усмирить возгласы Милицы, папочка с нулевой эмоциональностью всмотрелся в Мер, приподнимая уголки губ, будто бы успокаивая: — У всех — по-разному. Тебя он не тронет, — повернулся с более тираничным настроем к нечистой, — для того, зачем существуют демоны. Причинять зло людям. Далее Милица буквально напала расспросом: — Да, но Нибрас позволил ей освободиться, дать отпор в виде побега, сейчас рассчитывает на возвращение? Это слишком безрассудно, даже для такого безумца как он! Предоставить выход в капкан — где каждое существо намерено навредить Мерелин, и сейчас, зная, что она выжила, он… — Ты, чердак протекший, откуда эти выводы? Пожилой недоделок небось и понятия не имеет, что с ней стало, ему знать и не хочется — трахнул один раз, а больше не потянет, силенок не хватит, — девушка сглотнула. — Ты по себе не суди, трусливый слабак! Еще одно оскорбление, и пойдешь на корм псам, — нечистая разозлилась до почерневших глаз и рук — ее кисти потемнели, по предплечьям поползли неровные линии, похоже, задел. — Я хоть на что-то сгожусь, в отличии от тебя, пыльная старуха. Сидишь целыми днями в доме с одной задачей — благополучие ангела, и вот — мы здесь, обсуждаем ее ранения! — Ах ты! — Satis! — Мерелин вздрогнула от низкого голоса папочки, ранее спор одновременно забавлял и смущал ее, — vos mos depellendam eius dubia et posuit eam in cubili³. А ты, — демон повернулся к лучнику, — угомонишь ее мотылька. В последнее время существо бунтарствует, — положив ладонь на дрожащее плечо, отец обратился к ней, — брачный период. Предводитель снова ласково улыбнулся ангелу, сужая глаза, давая понять, что он вернется в ее покои, только намного позже, будто по щелчку он меняет выражение лица на хмурость и властность, проходя мимо Милицы, лучник исчезает так же, как и появился, с одной поменявшейся деталью — возвел глаза к небу. Нечистая осталась, смущенная то ли от своих порывов и криков перед ангелом, то ли от того, как она убежала в прошлый раз почти в истерике из-за нескольких капель крови: — Мерелин, послушай, — кратко потоптавшись по ковровому полу ступнями, она подобралась к кровати и села на край, обрывая любой возможный зрительный контакт, — мне следует извиниться… И следовало сказать тебе об этом раньше, — демонесса слегка повернула голову. — Я буквально состою из пыли и камня, — она вытянула руку, обнажая потемневшую плоть, которая таковой боле не являлась — смертная рассмотрела, как на черных линиях вылезали некие неровности, как у камней, скал, известняка. — Любая жидкость для меня имеет дурное воздействие, что сотворит со мной кровь ангела, необратимо. — Чт-то? Но ты… — Многие охотятся за твоей кровью, но я опасаюсь ее, — нечистая взглянула на нее сбоку, медленно убирая со своих рук эффект «непробиваемости». — Я наслышана о последствиях. Прости меня. Мерелин сжалась, собираясь выдавить из себя что-то наподобие «это мне следует извиняться», но спустя несколько неудачных попыток она оставила эту идею. Малышка тихо проползла по кровати к демонессе, усаживаясь рядом и кладя голову на ее плечо. Не стала заводить беседу или речь перед тем, как заснуть, девушка просто сидела, рассматривая ворсинки на ковре, исключая неловкую тишину тем, что постоянно задумывалась и сопела. — Отец… Проявляет к тебе теплые чувства, — выдохнула в потолок. — Он услышал мои всхлипы и разрешил выплеснуть на себя мои переживания из-за «подонка». Сказал, что я могу не боятся его как женщина, ибо он во мне не заинтересован. Ангел сама поражалась, как непринужденно и самоуверенно она лжет, рассказывает нечистой придуманную историю как выученный стих, по правде говоря, придумывает события и участников на ходу. Милица не замечает, после окончания объяснений смертной она усмехнулась, закрыв глаза: — Ты в безопасности, если он действительно так сказал. Отец не станет ухаживать за кем-либо, если не имеет к нему открытого интереса. Многие пытались, но если он сам этого не признает — безуспешно. Кстати, — выдохнула в макушку ангела, — как твоя шея? Мерелин усмехнулась, продолжая сопеть. — Теперь не болит.☾
Если поначалу знавшие о происшествии гадали и волновались о причинах его возникновения, то спустя всего-ничего — несколько дней — никто из нечистых и виду не подавал о том, что творилось нечто неладное с ранами ангела считанные сутки назад. Укус больше не кровоточил, слегка побаливал, изредка, на этом горькие последствия для Мерелин заканчивались от названной метки. Непонятно было, от чего так возбудился след, оставленный выродком, но то, что схожих «оживлений» раны не повторялось, не вызывало ни у малышки, ни у тех, кто заботился о ней, новых подозрений. «Вероятно, стукнулась и не заметила, сейчас же не болит?» — после отрицательного ответа на названный вопрос тема шеи смертной и яркого следа на ней боле не озвучивалась. Изменилось только одно. Пока кровавые лучи уходящего солнца ползали по всему доступному, пока легкий ветер прибивал к окну желтые листья, будто стараясь такого рода подарками задобрить обитателя комнаты, пока остальные заняты и отсутствуют, эти двое заметно… Сближались. Мерелин рвано выдохнула, когда отец облизнул нижнюю губу, слабо кусая за подбородок, она знала — демон спускается к шее, он знал, насколько чувствительна у девушки шея, ключицы, грудь, плечи. Он покрывал грудину, правое плечо прикусами, оставшееся — поцелуями, но следов за собой не позволял нарисовать — осторожен не ради собственной репутации, а ради кареглазой малышки. Возможно, ангел и хотел произнести что-то, видимо, почувствовав нутром, папочка быстро поднялся к ней и, нежно беря за затылок, надавливая так, дабы не смогла увернуться или отстраниться без его на то разрешение, впился в ее губы, вынудив смертную мяукнуть. Нечистый аккуратно проникал кончиком языка в чужие губы, Мерелин не сопротивлялась, но краснела всем телом и лицом, сжимая ткань рубашки до боли в фалангах. Она опиралась на стол, демон напротив, со временем он усадил малышку, грубее вдавливаясь, глубже проникая, Мерелин резко оторвалась вправо, делая глубокий вдох. Причина едина — демон без воздуха мог обходиться, она — нет. Папочка почти поймал ее обратно губами, но ангел положил ладонь на его шею, прося хоть три минуты на одышку. И он улыбался. Затем они продолжали. Подобное повторялось чаще с каждым днём. Отец заходил ненадолго и не заходил дальше поцелуев, но иногда малышка печально осматривала его спину, когда он покидал ее, не оставляя и намёка на продолжение. Мерелин бы не попросила и просить не стала, нечистый выжидал момента, когда смертная будет «полностью готова». Иногда он оставлял ее мокрой, иногда запыханной и красной до предела. И усмехался. Постоянно улыбался, так вежливо и доброжелательно, что и не придерешься. Папочка прижимал ее к стене, срывая поцелуи с губ ангела, словно в последний раз, перехватывал ее запястья и принуждал переходить с равномерного дыхания на чрезмерное, заставлял менять сфокусированный кошачий взгляд на чуть растерянный и томный, надавливал на солнышко, будто проверял активность бабочек в желудке. Сжимал шею, перехватывая горячий воздух с губ, затем сразу облизывал их, извиняясь. Они не ложились на кровать. Они не собирались идти дальше. Обоим хотелось. Но мы же любим все усложнять. По крайней мере, до этого дня?.. — Ты само очарование. Стоило напугаться для приличия, вздрогнуть от голоса, что возник из ниоткуда, но Мерелин настолько привыкла к его внезапным визитам, что не отвлеклась и на мгновение, дабы хоть взглядом поприветствовать мужчину. Она выглядит обиженной, чересчур сосредоточенной на собственном отражении — внимательно рассматривает каждую деталь, даже самую маленькую и неприметную, лишь бы как можно дольше не поворачиваться к отцу и заводить с ним дискуссию. Вовремя малышка уловила, что она не единственная, кто наблюдает за собой в зеркале — нечистый со слащавой улыбкой наслаждался открытым видом на бедра девушки. Ноги ангела скрыты под черными широкими штанами, на ней приличная кофта бледно-персикового оттенка, но вырез на груди дает достаточного понятия о смелости его носящей. Сказать, что Мер оделась так ради демона, есть оскорбление, сказать, что она бы не расстроилась, если бы он не увидел то, как ангел сейчас выглядит, есть ложь: — Это не для вас. Я собираюсь соблазнить Милицу, — смертная ухмыльнулась, поправляя волосы, точно зная, на какие точки нужно надавить, чтобы игра продолжалась. Удачно для неё. Вместо возражений и запретов нечистый равномерно приблизился к девушке, с той же спокойно-удовлетворенной улыбкой, спрятал руки за спиной и не показал и намека на нападение, а Мерелин уже была повернута к нему и почти прижималась к шкафу, не отрываясь от каре-красных глаз напротив. Она полностью готова ответить на любую атаку папочки. — Не пытайтесь, — клыком прикусила нижнюю губу, — времяпровождение конкретно с вами мне нравится, но… Разнообразие тоже не помешает. Демон чуть наклонился, не сводя взгляда с сухих губ малышки, он будто услышал высказывание идиота и теперь переубеждал его медленно и аргументированно против его, казалась бы, доказанной теории: — Я… — слабо покачал подбородком, честно, разговаривает с Мерелин как с ребенком, — не разрешал тебе. У девочки сжало желудок. Словно отец бы закончил, не добив ее словами и властным голосом. Он взглянул куда-то вниз, томно вдыхая, снимая, наконец, хоть на несколько секунд привычную любезность, как будто бы старался сдержаться, и терпение у него есть, и причины для этого самого терпения, но желание строить преграды и выжидать определенный временной период ради некоторых целей — благих для ангела, целиком отсутствует. — Как же ты… — всмотрелся в карие глаза, ожидая реакции. — Изумительна. Смертная резко выдыхает и чуть отклоняется назад, отпрянув, показывая слабость — совсем растерявшись от комплиментов, после, хах, всех унижений… Демон продолжает наблюдать за пульсацией вен на ее шее, осознав — стоит взгляда на малышку, как от твердого как сталь самообладания не останется и капли, и все то, что нечистый обещал ей ранее — забота, безопасность, элементарная свобода в действиях — все это станет пеплом, после… Единого взгляда. Которой ангел поймал уловкой, слегка нагнувшись. Настолько силен напор от поцелуя, что Мерелин стукнулась затылком об стенку шкафа, почти падая в его руках — папочка накрепко сжал ее талию, дабы она не сбежала или упала на пол. Выучено, демон поднимал подбородок, отчего и девичье личико повторяло движение, эта игра ради одного — наглец углублял поцелуй. От смущения, желания хоть как-то выплеснуть его, малышка сжала рубашку мужчины, но ткань предательски поступает с ангелом; от давления правый рукав соскользнул с крепкого плеча, обнажая смуглую кожу. Как будто по сигналу отец отстраняется, недостаточно, губы соединяет едва-видимая слюнная нить, честное слово, он бы продолжал без перерывов, если бы Мерелин не нуждалась в дыхании. Хотя, не дразнить малышку стало той еще пыткой. Нечистый нагнулся к вырезу на кофте, выводя ровную линию острым языком — она стала бы идеальной, но в этом стремлении едва помешал кулон девушки, отчего линию пришлось слабо искривить. Мягко прикусив малышку за подбородок, он навис над ней, в то время как Мер обмякла в душащей хватке, задыхаясь, прося немного времени на контакт с кислородом. Приказом бессмертный вернул ее к себе, теряя блики человечности — его карие глаза давно лишились оболочки и стали кроваво-красными, без зрачка, ангел тверже впилась пальцами в плечо, пугаясь. Хорошая тактика — прикосновения, девушка то и дело упиралась и касалась ладошками его груди, шеи и плеч, осматривая багровые пятна на белых глазных яблочках мужчины, — вот он, выглядит, как человек, одевается, общается, обращается, как человек, но «глаза — зеркало души…», парадокс, души-то у него и нет. Кажется, зрительное противостояние длилось минуту, за этот период смертная успела более-менее восстановить прежний ритм дыхания, сердцебиения, отец же всматривался в оцепенение, и, вместе с тем, в заинтересованность малышки, находя в этом своего рода наслаждение. Нечистый внес исправления, вернул обычные карие глаза с почти-прозрачным намеком на алый цвет, но поражению девушки не было предела, словно ангел видит целую галактику во взгляде собеседника. Она первая потянулась. Когда отец уложил ее на кровать, заняв позицию сверху, осматривая каждую деталь: темные волнистые волосы на белоснежной подушке, напуганные, но горящие глаза, поднимающаяся от дыхания грудь, томные глотки воздуха, то, как девушка сжимала его одежду и поднималась за поцелуями — скрывая таким образом красноту лица, всё перечисленное кажется ему интересным. И с каждым новым шагом голод становится сильнее. Демон резко оголил левое плечо девушки, впиваясь зубами рядом с меткой, отчего малышка айкнула, следом прикусив губы, словно от заклятия позволяя ему блуждать руками по телу, наглеть в прикосновениях, но отказа не получить. Смертная выгнулась, когда музыкальные пальцы надавили на рёбра, спускаясь ниже, она промычала что-то неразборчивое, открыв доступ к шее, подняв подбородок, сама вцепилась сердитым взглядом в потолок: Мерелин не уверена в том, что делает, точнее, что позволяет делать, предполагает, что вся эта забота и симпатия — ловушка, паутина, в которую так ловко и удачно ее заманил очередной подонок, но ангел будто с самого начала знал всё и сейчас намеренно проигрывает, дабы… Одержать победу немного позже?.. Только когда нечистый грубо надавил большим пальцем на причинное место, отрываясь от ее груди, Мер смогла сфокусироваться на происходящем, а папочка вновь и снова украл ее поцелуй. Нечистый отстранился от нее, наседая сверху, взял правое запястье девушки слабо утягивая на себя, вынуждая ангела приподняться за ним. Он посмотрел на малышку исподлобья — предупреждает о чем-то, а разрешения не спрашивает; снова опускает глаза на молочное предплечье, всматриваясь, как будто старается вычислить расположение каждой вены на руке Мерелин; столь резко и бесцеремонно впивается в ее руку острыми иглами, что малышка вскрикивает, чувствуя, как горячая жидкость каплями убегает из-под кожи. Отец оторвался от смертной, не скрыв вида чистого насыщения, словно умирал от жажды, настолько утратил самоконтроль от крови ангела, что потерял несколько черт, скрывающих в нем явную причастность к нечисти — его глаза повторно потеряли карий оттенок и зрачок, становясь алыми, Мерелин вздрогнула, когда ощутила, как скоротечно понизилась температура тела мужчины, он ничуть не вспотел — подтверждением стала снятая рубашка, оголившая грудь и пресс, и ни одной капли, кроме той багровой, что стекала с его подбородка по шее. Демон закрыл один глаз, осматриваясь вокруг, облизывая край верхней губы, новая деталь — раздвоенный язык, хотя, ангел готов поклясться, ранее он был обыкновенным, да и в ухмылке мерещится больше белых клыков. Достаточно было одного обзора нечистого — занавески сами захлопнулись, большинство источников света погасло, как по щелчку, позволяя продолжить работу лишь паре толстых свечей, тем самым производя в помещении слабое, томное освещение. Он опустился к ней, продолжая изучать бледную кожу губами. Плавно перешёл на ее ключицу и ямочку на шее, натыкаясь на знакомое препятствие, отпрянув от него, как от величайшей опасности, всмотрелся алыми глазами в кулон с черно-бордовой жидкостью, прямо как в соперника. Мерелин тем временем старается отдышаться. — Избавимся от него, — его не злило украшение, скорее, не нравилось. Он рассматривает склянку в пальцах, при этом другой рукой умудрившись положить ногу девушки себе на крестец. Смертная, словно просыпаясь от сладкого сна в какую-то нелепую и странную реальность, непонимающе всмотрелась в любовника: это выглядит смешным, демон, которому не меньше сотни лет, соблазнитель, судя по его внешности, умению контактировать и вызывать яркую симпатию, он действительно видит в стекляшке заклятого врага, ревнует и медленно начинает закипать: — Нет, не избавимся, — хмурясь, Мерелин забрала кулон, укладывая его обратно на грудину. — Он правда дорог мне. Его реакция смешила все больше: бессмертный выпрямился, будто получил отказ от ангела в плотском удовольствии, взглянул на девушку сперва как-то надуто, затем как по щелчку сменил план атаки — оперся на локти, выдыхая в красное личико ангела, проговаривая поручение низким голосом, будто бы вдавливая свою власть в разум Мер: — Ты не ослушаешься меня, — глаза отца загорелись настолько ярко, что отражались в карих под, — такова моя забота, и ты не посмеешь отказаться от неё, — факт, который сознание смертной отказалось воспринимать — она будто подпевала песне, бесшумно повторяя его слова, шевеля губами, словно учила стих, повторяя его раз за разом. — Сейчас я уберу его, но к полуночи вернусь к тебе. Поберегись, если на тебе будет слишком много одежды, я уничтожу ее точно так же, как эту безделушку, — одним рывком сорвал ни в чем не повинный кулон. Он ухмыльнулся перед тем, как хлопнуть дверью. И только спустя пару минут малышка пришла в себя и поняла, что таки произошло. Ее не столько светил факт «развлечений», которыми пара занималась буквально мгновенье назад, сколько то, что она по привычке схватилась за украшение, которое уже отсутствовало на ее груди, что она позволила отцу забрать его. Малышка бросилась за дверь — в погоню, но спустя, видимо, раздумье о ценности кулона, вернулась обратно с совершенно поникшим лицом. И так до глубокой ночи. Глубокого сожаления.☽
Кто-то без жалости сдавил горло девушки, нет, не за тем, чтобы она лишилась способности насыщать легкие воздухом, за другим — дабы дышать ей стало тяжелее, трудно, но терпимо, так, чтобы было больно, но проснуться от этого она все равно бы не смогла — так и мучилась в мире Морфея, не имея возможности сбросить с шеи жгучий кнут. Все кончилось так же быстро, как и началось — с единым выдохом Мерелин открыла глаза, останавливаясь помутневшим взглядом на потолке, она сразу поняла, что это неудобная поза и дурное сновидение, хотя осадочек присутствует. Малышка помотала головой, садясь на кровать, замечает новую рану — к счастью, уже засохший укус, не такой «рваный», как от демона, но и не такой маленький, как от любовника — значение слова в любви, поцелуях, заботе, а не в ранах и метках. От данных размышлений ее отвлек глухой хлопок, словно кто-то под ее окном стукнул по барабану, как выяснилось минутой позже — стучали не единожды, ангел среагировал — она подбежала к окну, попутно чуть не запутавшись в занавесках, осматривая территорию здания; вблизи ничего не происходило кроме порывов и завывания ветра, но вдали, примерно метрах в пятистах, будто бы была битва световыми мечами и бомбочками, огромные клубы дыма, высокий огонь местами, непонятные выкрики и хлопки, напоминает концерт рок-группы, только музыка не играет. Мерелин старалась узнать или хотя бы увидеть кого-либо рядом с местом действий, но кроме силуэтов и стволов деревьев рассмотреть что-либо оказалось нереальным. В голове вспомнился мотылек — малышка не знала, может, он существо из стаи, и вот, ее представители пришли защитить и забрать их члена или же наоборот, наказать за длительное отсутствие. Иная догадка заставила ангела помрачнеть: вероятно, другая группа нечистых обнаружила присутствие будущего воителя и теперь борется за власть над ней, как за собственность. От такой мысли девушка сглотнула и нахмурилась, попытавшись опустить взгляд и прекратить наблюдать за неладным событием вдали, хватает ее ненадолго — малышка снова прищуривается, но результата так и не получает. Если это что-то серьезное, ее бы наверняка увели, элементарно — предупредили о незваных гостях, а если бы продали, целясь избавиться от нелегкой ответственности и прибывающих охотников на смертную, то сражаться и устраивать шоу — совсем безрассудно и невыгодно. Хм, похоже, вот и само предупреждение. Милица редко входила в комнату ангела громко и стуча — малышка не занималась в спальне чем-либо незаконным или откровенным, а если ей требовалось переодеться или просто уединиться, то замок на двери беспроблемно делал свою работу. Сейчас то же самое — демонесса бесшумно зашла внутрь, аккуратно, но до конца закрыв дверь, остановилась в трех метрах от Мер, видимо, посчитала, что та задумалась, и не пожелала отвлекать ее от размышлений. Мерелин сама разрушила это представление, не отрываясь от вида за окном: — Слушай, Милица, у клана сегодня праздник или традиция? Салюты, вспышки, — полушепотом проговаривает и хмурится, мило, мило, — минут десять смотрю и понять не могу, веселятся они или борются? Она не ответила, шагнула вперед. Раздался тяжелый выдох, даже слишком для нечистой, будто у нее в руке торчал кинжал несколько лет, и вот его вытащили — долгожданное освобождение. Мерелин повернула голову, видя, что темная фигура здесь, а объяснять что-либо не планирует. Может, она почувствовала, что у малышки пошла кровь, опять испугалась рассыпаться от ее волшебного воздействия? — Милица? Ха, смертная только повернулась и оцепенела. Это он. Проклятый хозяин. Стоит в точно той же одежде, с точно таким же безразлично-раздраженным лицом. Ангел быстро вернул дыхание и усмехнулся, махнув рукой: — Да не, мерещится спросонья, — подмигнула, вернувшись к окну. Ангел радостно качнул головой, подмечая, что звуков ее галлюцинация не производит, а значит, и в действительности вреда не принесет. — Малышка Мер, — та немного подтянулась, сжав челюсть, сжавшись телом. — Я скучал. Нечистый прошептал в районе макушки; смертная мгновенно повернулась к нему, упав локтями на подоконник, видя над собой знакомого, буквально говоря, до боли знакомого существа. Он слабо улыбается, всматриваясь в напуганное лицо, столь бледное от ужаса, что можно увидеть капилляры, если внимательно приглядеться. Прежде, чем смертная сумела бы выдавить из себя вздох, слово или попытку отпихнуть его, прежний попечитель вцепляется в нее руками, малышка зажмурилась, очнувшись в другом месте — напротив кровати, слыша громкую возню вблизи. Девушка не сразу приняла происходящее — она не заметила демона, что находится позади и придерживает ее, наблюдая за тем же, что и смертная — та тетенька, «госпожа», от которой требовалось устное дозволение на путевку домой, стоит около окна с воткнутым в стекло кинжалом, отчего материал дает скрипящие трещины и шершавый шум, как от острых когтей. Она с силой вырвала клинок, отчего большая часть стекла полетела на пол — сама демонесса смотрела на нечистого, видя в нем не опасность и угрозу для ангела, а хищника, который отобрал у нее почти пойманную добычу. — Да как ты смеешь, она принадлежит клану! — госпожа бросилась на защитника, но хитрец одним взмахом впечатал ее в противоположную стену, отчего проявился след. Удара вполне хватило, чтобы она потеряла устойчивость и ориентацию, встала на четвереньки на кровати, будто оглушенный зверь от выстрела мотает головой и рычит, позади раздается щелчок: — Воплощение клана, Мерлин, — положил подбородок на плечо, не сводя взгляда с раненой, — сама воспитанность и доброта, но внутри, — поднял брови домиком, играет, — свирепость и безумие. — Убери это с меня!!! Ее необходимо прикончить! Цель госпожи выдыхает, мимикой спросив, то ли она услышала. — Ваше лезвие для меня? Зачем вам это? — в вопросе нет столько непонимания, сколько разочарования, — вы с самого начала планировали мое убийство? — Мерелин, дорогая, — видимо, по голосу, она повернулась в правильную сторону к ангелу, смотря на ту белыми глазами, — подонок запутывает тебя, выставляет в неправильном свете. Я помогу тебе разобраться. Помогу переродиться, — сука снова замахивается и кидается по направлению к невинной, как нечистый вдавливает ее в стену, обнимая Мерелин второй рукой. — Тц-тц-тц, — его и впрямь ситуация забавляет. — Под-умай, М-Мерелин-н… Нибрас будет изводить тебя медленно и мучительно, он садист, а ты беззащитная игрушка, — названный отпустил ее, отчего демонесса рухнула на кровать. Безумная покачала головой, потерев шею, встала и указала на смертную лезвием, — ты… Будешь в полной безопасности. Нам только нужно уничтожить расстояние! Мерелин смотрела на бывшую доброжелательницу помутневшими глазами, как только осознание ее предложения дошло до разума малышки, и то, что оно было не миражом, а чистой воды правдой, девушке не послышалась, по милому личику тут же побежали горячие слезы, она всхлипнула, начав вертеться в руках демона — тот понял, для чего, и позволил ей. Ангел уткнулся ему в плечо, сжимая ткань черной рубашки на груди, сравнивая все произошедшее за день и насколько клан оказался гнилым и корыстным, насколько Мерелин поверила ему и поддавалась. — Глупая девчонка, — похоже, позабыв о третьем, она спрыгнула, но полетела в шкаф, сломав его стенки. Демону достаточно было взмаха, чтобы увести нападающую в бессознательное состояние. Началось шебуршание, но дабы окончательно оклематься, ей требовалось время, его хватило на последующие действия: нечистый наклонил голову, будто не доверяя девушке, что находится у него в руках, он сжал челюсти и спрятался в ее волосах, вдыхая запах, все тот же запах страниц, корицы и яблок, который едва сливался с сладким ароматом парфюма, сомнения развеялись — это его ангел. Затем демон выпрямился, удовлетворив своё убеждение, посмотрел в сторону поверженной — та, хватаясь за уцелевшую дверку шкафа, поднималась с хрипом и неслышными ругательствами: — Заберешь ее, воители найдут тебя и сожрут, — по ее виску и лбу фонтаном текла темная кровь, собеседник лишь усмехнулся. — Навряд ли. Переедать они не любят. Спиной он погрузился в темный дым, соперница, если ее можно так назвать, с открытым ртом увидела приближающийся с внушающейся скоростью силуэт к окну, и, о горе ей, оно было большим, чтобы стремящийся к ней нежеланный гость смог беспроблемно появиться в помещении.☾
— Аргх! Отцепись, — кретин так схватил ее за предплечье и откинул от себя, что малышка не упала исключительно благодаря перилам. Она прижала кулак к груди, задыхаясь, испуганно смотря на мучителя, тот, судя по по выступившим клыкам и вертикальным зрачкам, стал чертовски недоволен, — от тебя несет вонью клана. Смой его, немедленно, — удивительно, как безразличие стерлось, переходя в ярость, удивительно, как он из защитника превратился в уебка, — мне помочь тебе, бестолочь? — нечистый всмотрелся в беднягу, наклоняясь — сомневается, понимает ли она его язык. Ангел забегал глазами, сжимаясь сильнее, он наступал на нее, а Мерелин от страха не могла и пальцем пошевелить — выродку только в радость, под локоть затащил ее в ванную, громко захлопнув дверь, практически дотолкав девушку к месту назначения. Щелчок — пасти змей пустили белое молоко, которое молниеносно наполняло почти бассейн по размеру, пока демон так упорно подводил малышку к ванне и устроился позади, хватило бы толчка, дабы она плюхнулась в жидкость. — По-пожалуйст-а, не надо, — чуть не соскользнула. Еще бы он обратил внимание, убрал ее волосы с левой стороны, обнажая укусы, осматривая их, следом, целясь вцепиться вновь — малышка ощутила это, когда горячий воздух обжег хрупкие плечи. Вместо нападения ублюдок только заговорил смертной в шею: — Какая покорная, стоило тебя в день встречи отыметь, о сложностях не было бы и речи, — Мерелин всхлипнула, закусив губы, дабы не зарыдать, осознав, какой метод для ее подчинения восставший станет использовать. Тот времени не терял, видимо, полюбив лежать на ее плечах, мучитель положил подбородок, руками расстегивая, почти срывая ремень со штанов девушки. — Действуешь без промедлений, остаешься без наказания, — отбросил аксессуар прочь. Нечистый дернул аксессуар, отходя, отчего ребенок вскрикнул, скоротечно обнимая себя и сжимаясь, пока владелец, и не взглянув, покинул комнату, словно подтверждая собственную жестокость и безнаказанность. Мерелин тут же рухнула на пол, пряча лицо в руках, не скрывая криков и слез — ее вернули в Преисподнюю с голодным отморозком, соскучившимся по крикам и крови. Где суккубы? Где Дарья? Что псих сотворил с ними? Что нечистый планирует сделать с Мер? Ангел несколько минут истязал себя вопросами, пока не получил единственный положительный ответ — на ближайшей к ней тумбе вальяжно лежит ночная рубашка молочно-бежевого цвета, шёлк, бретели — это вкус Мэри, эротика в сочетании с нежностью, предположительно, они готовились к возвращению девушки, знали об этом, следовательно, они в порядке, должны быть в порядке, этот извращенец не мог избавиться от них, никак. Если тревожность о суккубах отошла на второй план, то обеспокоенность за себя не щадя разрывала нервы малышки — Мерелин боится демона, как бумага — огня, а огонь — воды, неужели нестерпимый кошмар повторится? Правда ли, что он, не зная жалости, вновь овладеет смертной? Может, если она послушается — наказания и не будет? Сперва такой расклад, убеждение в этом имело влияние, Мер второпях разделась и нырнула в ванну, погружаясь с головой несколько раз, перестав плакать, отчаянно уверяя себя, что не будет наказания, она обтирала себя руками, стараясь по наказу демона стереть запах, которого не ощущала, как ни внюхивалась, когда ее тело стало чистым, она и до этой водной процедуры следила за гигиеной, принимала душ утром — видимо, психу не понравился аромат воды в здании клана? Ангел выскочил из ванны, наспех обтерся и оделся, подошел к выходу и тут замер: ее «хозяин» дает лживые обещания через раз, зачем сейчас ему терпеть? И без малого прошло полтора месяца с побега, побега, а вот и повод для наказания. Малышка взглянула на себя — тонкий шелк, под рубашкой нижнее белье и ничего — одежду для него и препятствуем назвать нельзя. Мерелин не хотела наказания, не хотела тянуть время, но если бы она торопилась и вышла к ублюдку вовремя, он бы все равно придрался — не имеет значения, он — демон, и дальше объяснять не требуется. Как-то автоматически Мерелин села на край ванны, прижимая к себе колено, левую ногу опустив в бело—розоватую воду, — она не заметила, как укусы на шее заблестели от оголившейся жидкости. Странно, но малышка ушла в себя, задумалась вообще о другом — кошках. Ангел не помнил названия породы, но помнил, что есть такие кошки, которые не боятся воды: их шерсть водонепроницаема, поэтому они являются большими любителями купаний. Не все собаки любят воду, а тут ярый ее ненавистник делает ошибку в виде новой породы, плюющей на правила. Они ведь и землетрясения раньше людей ощущают, и интонацию мяуканья десятки раз менять могут. Собаки, к слову, тоже классные — преданны, могут распознавать эмоции, сопереживать человеку, запах, защита — неплохо было бы сейчас иметь питбуля или овчарку рядом. Хотя нет, мучителю что одежду порвать, что животное — все безразлично, а зверушку жалко. Мерелин не совсем понимала людей, что заводят хомяков или морских свинок — они не узнают хозяина, особой любви не дают, едят и пахнут. С рыбками похоже — но рыбки хоть плавают красиво, им в аквариум можно разные декорации покупать, украшать, после тяжёлого дня прийти и посмотреть, как они плавают, прячутся, тыкаются друг о друга, но вот хомяки? Что они? Бегают по кругу, и то не до всех доходит, что по нему надо именно бегать, едят и капаются в опилках, которые нужно менять каждые три дня, чтобы неприятного аромата в комнате не стояло? Кролики, вероятно, такие же, но, может, они хоть едва признают свою причастность к человеку, к его семье? Хотя красные глаза порой пугают. Аврора все хотела купить, обещала, что заведёт целую ферму, но аллергия быстро ее стремления предотвратила. Вот еще вопрос — кролики издают какие-либо звуки? Мурчат или крякают? Они могут как-то контактировать, заявлять, что им холодно или голодно, или одиноко? — Инстинкт самосохранения тебе чужд, я прав? — малышка чуть было не соскользнула с края. Мерелин послушно встала без возражений, опустив голову и сжимая пальцы, она ужаснулась, когда заметила, что демон остался без верха — только тогда посмотрела в чисто-голубые глаза, которые по-прежнему выражают презрение и крупный оттенок апатии. Ангел давно подметил — у мужчины примечательная внешность, приятная, чарующий голос, властные манеры, но издевается он исключительно над ней. Без причины. Смертная помешкалась, сглатывая воздух — ее рот и губы были сухими, она обратилась к нечистому стеклянным взглядом; видя, что ребенок не станет извиняться и оправдываться, объяснять причину своей задержки, нечистый выдохнул, не подумав смягчиться: — С тобой бесполезно разговаривать. Конечно же, демон не закончил, он только приступает к оскорблениям, зачем ему прерывать себя на полуслове, что вы, но Мерелин дернулась, опасаясь физического нападения. Казалось, еще немного старания, и она вдавит собственные зубы в череп, так сильно сжимая их от напряжения, ее легкие будто тыкали спицами, водили и выводили их по органам, смертная оказалась в ловушке — шаг назад, и она в белой воде, а впереди, на расстоянии полутора метра — демон, сделать шаг вперед значит посметь ступить на его территорию. И непонятно, какая ситуация все-таки хуже: стоять под его прицелом и догадываться, куда он дальше поведет ребенка, или лежать под предводительницей клана и смотреть на ее модельные черты лица, истекая от лезвия в сердце или шее. Владелец специально приблизился равномерными шагами, загоняя девушку, тихо вбирая воздух, чтобы вновь высказать несчетное количество критики в адрес ангела, пока тот не застал его — не поднимая глаз, малышка прижалась к его груди, цепляясь руками, вжимаясь в него и дрожа, словно замерзая от лютого холода. — П-ожалуйста, не надо. Он тяжело выдохнул. Если судить исключительно по мимике нечистого, выглядит так, будто Мер уничтожила всю его семью, пытала их на его глазах, расправилась со всеми друзьями и союзниками, загнала его, избила до полусмерти и, сжалившись под конец, оставила умирать, и вот бессмертный восстановился и осмелился отомстить, наслаждаясь местью сполна, хотя ребенок неповинен, а демон — садист. — Твой лексикон оставляет желать лучшего. Иные вариации просьб не успела обдумать? Отлипни. Мерелин слышит для себя обратное; сильнее принимая дрожь по телу и не отпуская демона, она не обнимала его, но и отстраняться не собиралась — девочка боялась зверя и правильно делала. Ему что подчинение, что строптивость — все злит: — Единственный раз я повторю: отцепись. Послушалась. Безмолвно плакала и тряслась, но просьб и движений не производила — поняла, что слушать ее не станут, в принципе, подонок быстро подтвердил ее гипотезу, нагнувшись к ее ушку, вдавливая беззащитность и слабость как приговор. — Сама знаешь, куда идти. Не забывай своё место в моем доме, ничтожество. Он поднял бровь, ожидая выполнения указания. Мерелин равномерно пошагала прочь, не показав эмоции на лице — она хотела уткнуться в полушку и кричать, но до постели нужно сперва добраться. Ха. Смешной. Миновав лестницу, таки дойдя ватными ногами до комнаты, она дернула за ручку несколько раз — без толку, ее спальня заперта, ногой не выбьешь. Демон стоит в двух метрах от неё и едва заметно улыбается, рассматривая бездействие девушки, которая мало плакала от безысходности, так ещё от ноющей шеи, укусы на которой болью радовались близости того, кто их создал. — Переночуешь у меня. Без глупостей, — пока, улыбка, — твои приключения съели достаточно моего терпения. Мерелин даже не вздрогнула. Мышцы на лице девушки выступили так, что при даже самом тусклом освещении можно было заметить, как тени бегают по рельефам натянутой кожи: нечистый замирает, не скрывая своего наблюдения за открытой ненавистью и презрения смертной к его персоне. «Ненависть даёт силу, отравляя изнутри», адреналин ударяет следом, потому как память стучит по слухам, что ей пересказали ее охранники в клане — наследник-наследник-наследник, заходи в его спальню, не бойся, выйдешь через три умножить на три месяцев, так, как и задумывал восставший. Мерелин бьёт в солнышко, отвлекая, жертвуя своими костяшками, ибо нечистому плевать на данный удар, но это всего лишь манёвр, дабы попасть коленом в пах, что вынуждает мужчину согнуться; ребёнок не помнит, как скатился по лестнице, влетая в кабинет, как в пространство, где его точно не тронут, захлопнув дверь с хлопком, способным оглушить на час-другой и тут же проворачивая ключи в скважине. Хотя сердце стучит как втрое сильнее, а лёгкие бьют по органам и рёбрам от частоты дыхания, Мер не ощущает этого, прижавшись спиной к двери и вбирая воздух, будто его скоро выкачают из помещения. Ее тошнит, но на губах привкус крови — соль отрезвляет, ангел морщится от того, как капли от укуса впитываются в ткань, отчего та прижимается и прилипает к груди, пачкая. Девушка едва касается раны, как шипит — раскрытым мышцам не нравятся прикосновения пальцев, отчего те бурлят: смертная в нервной усмешке выдыхает, смотря на то, с какой лёгкостью окрасились ее подушечки, кровотечение достаточное, чтобы оставлять после себя след из капель. Невинная повторно смеётся, когда выдыхает, чуть расслабившись, как ее слабо бьют в спину несколько раз — беззвучный стук в кабинет от владельца, войти не может, но и оставить в покое не в его планах: ангела бьёт в сторону, она обходит диван, шипя, так как пара иных укусов на теле оживляются и начинают метить ткань одежды кровью, но пока это слабо смущает Мерелин. Она берет первую попавшуюся бутылку и кидает ее в стекло окна, отчего та разбивается как об свинец, даже царапины не оставив за собой. Следом за склянкой идет рокс, не тяжелее, не лучше, осколки в разные стороны, с остатками виски, ткань прилипает от крови за спиной. Ребёнок ловко обходит опасное стекло под ногами, забираясь на комод, после опираясь руками на подоконник: она чуть не роняет плечи в раму, так как ладони покрыты кровью, она почти поскальзывается, ударяя руками в стекло, смеётся, после: — Блять, — и бьет уже костяшками, разбивая нежную кожу об, кажется, непобедимый прозрачный материал. Разум начинает шипеть, растворяя реальность в уголках глаз, ибо потеря крови и вид того, сколько плазмы вокруг ее обладательницы и как легко она покидает ее, вынуждает подкорку включиться и включить режим расплывающейся действительности; малышка понимает, что как только восставший войдёт сюда (а он рано или поздно найдёт способ ворваться в кабинет), то все те наказания, которые он составил за ее очередное непослушание, девушка примет не в сознании, Мерелин, правду сказать, вообще сомневается что будет осознавать происходящее к тому моменту, потому как подобный уровень стресса и страха приводит в итоге к психозу. Она не помнит, как именно оказывается рядом с диваном, опускаясь на колени и закрывая лицо руками: слезы льются от разочарования и боли от укусов, потому как те измазывают ее кровью, будто злятся, что сбежала от садиста, а не вошла в его постель и позволила демону размножить их. Да какая разница, правда? Сколько бы она не пыталась, нечистый стал ее тенью, как долго бы ангел не убегал, за чьими бы спинами не прятался, сколько бы не рыдал — похититель будет тут и рядом, нашёптывать девушке со спины как сильно она провинилась и что ей придётся вытерпеть, дабы заслужить его дерьмовое, а не супер-дерьмовое отношение. Подвал, два ведра и стакан воды с хлебом, хах? Малышка вжимается в подушечки пальцев, осознавая, что всему виной единственное согласие впустить выродка подождать, пока она не проверит наличие несуществующих документов, кожа едва прилипает к белому лицу, потому как плазма на ее пальцах становится липкой; вокруг малышки уже с десяток-два капель крови, которые отлетают в стороны на пол при движении руками, и, честно, она не знает, сколько она потеряла ценной жидкости, но сколько потеряет — что там говорили приятели из клана? После всех «смелостей» Мерелин только за сегодняшний вечер демон продаст каждый сантиметр ее плоти, так что можно не сильно переживать об утерянном. А если, слухи? Он будет вколачивать в неё своё семя, как безумный нимфоман, или выжидать овуляции, держа ее у себя годами? Опять же, не будет особой разницы, ибо к тому времени от сознания малышки останется едва уловимая толика тени и пара щепоток ее аромата корицы, потому что восставший пропитает невинную своим запахом малины в виски. — Полагал, попыток преодолеть окно будет больше, — стоило низкому голосу раздаться за спиной, как девушка сорвалась с места, хотя шансов убежать не было. Был вообще-то, но, учитывая подобное кровотечение. Все, что потребовалось охотнику, это изогнуться в бок, дабы перехватить запястье и потянуть ребёнка на себя — усадить на колени: Мерелин не отвечала ему, у нее и намерения не было, животный инстинкты вышли — выживать. Она крутилась в мужских руках как ужаленная в мягкое место, плотно сжав губы и тяжело дыша через нос, пачкая диван и себя каплями крови, на что восставший реагирует: перехватив левой за талию, дабы не убежала, бессмертный подносит запястье правой руки к рту и прокусывает его, набирая тёмную плазму в рот, после удерживая и правой девушку, дабы прислониться губами к укусам на левой стороне шеи и плеча — и окропить следы своей кровью. Поначалу Мерелин шипит от столкновения своих открытых ран с чужой багровой составляющей, но, когда его кровь засыхает быстрее воды на сибирском морозе, малышку чуть потряхивает, пока демон отстраняется, чтобы проделать то же самое с другой стороны — там, где прошлась плазма садиста, кровотечение остановлено, боль не полностью, но значимо рассеяна и полное (впервые за долгое время) отсутствие зуда. Его пальцы едва переплетаются с ее правой кистью, поднимая ее, дабы выпустить остатки черной ценной жидкости на ее предплечье, укусы, оставленные им, которые перестают так рьяно пачкать все вокруг плазмой, ангел усмехается, когда нечистый осторожно снимает девушку с себя и усаживает, дабы присесть на колени перед ней: — Какое бескорыстное благородство, — демон прокусывает себе запястье (отчего смертную немного щемит, ибо названная часть руки одна из самых чувствительных, и это должно быть больно, действительно больно), и прежде, чем окропить укус на икре, ухмыляясь, прислонятся губами к колену. — Не позволить тебе истечь? Ты нужна мне, — после «заживления» раны, собеседник укладывается на предплечья, что расположил лодочкой над коленями девушки. Разумеется, нужна — мальчик для битья, ангел для битья, разница. Мерелин кратко осмотрела руку и ноги, понимая, что ванна была бесполезным и не долгосрочным решением со стороны владельца — так как большая часть ее ночного белья, как и кожи, испачкана запёкшейся плазмой; ребёнок уверен, сейчас садист встанет и посмеётся ей в лицо, после выплёвывая идти намывать себя обратно, для его будущих утех. Вместо этого глаза малышки округляются, она сводит голени, покачивая лицо похитителя на своих ногах, понимая, что кровь еще идёт, просто, в месте, определенном, нежном — внутренняя сторона бедра, ее скулы вспыхивают, ведь смертная не в силах вспомнить момент, когда его клыки успели добраться до сюда. Восставший неохотно поднимается с предплечий, довольно грубо развернув колено, так, чтобы девушка развела ноги: Мер зажмуривается, дёргая ткань вниз, дабы прикрыть причинное место, на что садист улыбается в щеку, после прокусывая язык и выплёвывая некоторое количество крови себе в ладонь, приближая и сжимая пальцы, выдавливая плазму, как бальзам, который закрывает еще один, последний укус. Она сидит, как тряпичная кукла, когда нечистый отстраняется от нее, отходя к окну, не потому что устали или сдалась, а потому, что наконец наслаждается и отдыхает от наличия такой зябкой частой боли в местах поцелуев кожи с клыками. Садист возвращается с мокрым махровым полотенцем, едва касаясь колена девушки, как та дёргается, явно не желая ни его помощи, ни его присутствия: — То «ничтожество», то ауто-кровопускание, — ухмыляется, расслабляясь и прикрыв глаза. Таким образом Мер даёт ему согласие продолжать, всяко, большого выбора действий у нее сейчас нет, и к каким-то полезным для нее результатам они вряд ли приведут: хотелось уткнуться в подушку и спрятаться в одеяле, как в тёплой воде засыпая, а утром решать, только утром, только не сейчас. — Вонь клана сошла. Считай, что объект моего раздражения смыт, — хороший способ, гнев кровью смывать. По мере его ответов и кратких нападок ангела, нечистый едва ощутимо смывал с девушки ее липкую плазму, аккуратно, чтобы не вызвать болезненных ощущение от трений, или вообще прикосновения махровой ткани к нежной коже, особенно раненой коже, мышцам и плоти; воительница бы удивилась, если бы была в полном сознание, без столь яркой и всепоглощающей усталости. — Не ждите благодарности. Именно вы были тем, кто нанёс эти «украшения», — при последнем слове ее очаровательные клыки блеснули. — Ах, как больно, малышка Мер, — не прекращая ухаживать за названной, — твоей бесценной благодарности мне как раз не хватало, — если бы не было последствий, она бы показала собеседнику средний палец. — Но твоя вернувшаяся грубость обнадёживает. После демон едва прикоснулся к ее солнечному сплетению, прошептав что-то, отчего одежда впитала кровь в другую реальность, оставляя за собой лишь блеск чистой ткани. Та перестала неприятно липнуть к коже и вернулась в состояние изящных волн, касающихся тела малышки. Когда последние капли уже ржавого оттенка плазмы были смыты, восставший выпрямился, предлагая ребёнку ладонь, но при этом не снимая радости с лица — конечно, он доволен тем, что вернул свою любимую девочку под свои крылья, как тут грустить. Девушка потянулась, намереваясь встать и продолжить путь самостоятельно, но бессмертный без особой элегантности закинул невинную за плечо, донеся ее до опочивальни, а после бережно уложил в постель, дабы не ранить лишний раз (удивительно). Мерелин ощутила терпкий запах лаванды, который симпатизировал ей, после — промятый матрас от веса за ее спиной, он не посмел бы коснуться ее, не потому, что оберегал девушку и корил себя, а по причине того, что температура его тела и любовь закрывать молочное тело своим нанесли бы ангелу урон, хотя и не точно. Малышка сжала наволочку, ставя план на утро, что ей необходимо вырваться из его опеки, неважно как, главное — осуществить задумку, после проваливаясь в столь сладко-мучительный сон.