Моя клоунада всегда со мной, Это будто прыжок с отвратительного обрыва. Эта свора безумных клоунов Единственное, что заставляет меня чувствовать себя адекватным человеком. Они ходят вокруг, То и дело зазывая меня в свой цирк. Посмотрите, они вокруг, и никогда, Никогда не дадут вам приблизиться. Я чувствую себя как в цирке С этой нарисованной улыбкой… Чувствую себя хорошо, Наконец-то чувствую себя нормальным человеком. Circles ュリアクュナディノバ
Недосыпать — очень неприятно и угнетающе. Высыпаться — очень восхитительно и редко. Пересыпать — странно и удручающе. Лучше выбирать золотую серединку и внимательно следить за своим сном — восемь часов в сутки, не меньше, не больше. Проблема в том, что следовать чёткому расписанию очень и очень трудно. Так что мотаемся из крайности в крайность. Поскольку предыдущая ночь, за ней день и еще одна ночь ушли в сознание Мерелин, как «сон», её голова начала отдавать неприятной туманностью в разуме и постоянным желанием сидеть и смотреть в одну точку, загружаясь. Прежде, она начала ворочаться и пытаться спрятаться от солнечного света, её инстинкт подал тревожный звонок — запах. Физиологически нам никогда не узнать, каков наш запах, так устроена природа, распознавать разных людей по их разным, не поддающимся ни описанию, ни сравнению, запахам, но при этом никогда не почувствовать своего. Запах. Он присутствует. Как будто сладкий аромат алкоголя и чего-то металлического, вкусом, как кровь, стального и холодного. Чувствует чужой запах, значит, не её, значит, она в месте, где нет её запаха, и это место определенно — не её дом. Мерелин с трудом приоткрывает глаза, находя себя лежащей на чем-то мягком и вкусно-пахнущем, лаванда… Мама привозила её из одного путешествия, изумительный аромат тут же врезался в память и остался в ней. Она точно приметила игрушку, которая лежит на её руке, и улыбнулась — ну разве не доброе утро? Тебе через пару месяцев совершеннолетие постучит в дверь, а тут игрушки, чем не развлечение? Но, дитя, погоди, ты же спишь не дома. Она тут же вскочила с подушек, а жаль, приняв сидячее положение, задыхаясь, теребя свой кулон на шее, начала быстро осматриваться вокруг — знакомые очертания бирюзово-зелёной комнаты, не её одежда на её белом от шока теле, и ублюдок, который сидит в чрезмерно миленьком для такого отморозка кресле, круча что-то тёмное и тонкое в руке. Мер схватилась за белую большую футболку, в которой спала — та явно принадлежала не ей, это во-первых, во-вторых — ткань названной вещи настолько не плотная, что предательски выдавала некоторые аспекты женской фигуры. Приходится прикрыться одеялом и только потом окатить бешеным взглядом скучающую персону напротив: — Да как?! — хмурая и злая, но совершенно безобидная. Мужчина не спешит ни отвечать ей, ни даже взглянуть на взволнованное создание — продолжает крутить в пальцах её нож-ключик, пока в один момент тот не поднимается над его ладонью на несколько сантиметров — малышка замирает, сильнее сжимая пальцами белоснежное одеяло и приоткрывая рот, мысленно подчеркнув, что, кажется, неспроста её удерживают в психиатрической лечебнице, она видит то, чего просто не может существовать по физическим законам. — Угадай, — полная противоположность: спокойный и почти спящий, проклятый фокусник. Его ответа она ждала как команды броситься прочь с постели: — Достаточно ваших уловок, я домой, — решительно и смело, она собиралась уже скинуть одеяло, как заметила, что ее джинсы чудесным образом пропали, — вы что, переодели меня? — мудак лишь окидывает её скучающим взглядом, продолжая держать клинок в воздухе. — Неважно, — прыснув, всяко раскаиваться и объясняться собеседник не станет. Она быстро спрыгнула с кровати, направляясь к дивану — сказать ему уйти все равно что биться в стену головой, лучше просто действовать. Её джинсы располагались на светлом комоде в пяти шагах от постели. Мерелин, не поворачиваясь к ублюдку и не снимая маски напряжения с милого личика, торопливо натянула джинсы и подпрыгнула для большего эффекта, затем быстро заправила футболку и застегнула ремень. Надо валить как можно скорее. Рюкзак валяется рядом с ножками дивана, забрать нужно — выдохнув, девушка подлетает к ранее названному месту и, закинув портфель на одно плечо, рвётся к двери. Как её тут же ошпарили. Нечто невидимое и, блять, сильное, грубое — вбивает её спиной в противоположную от двери стену, настолько ярко, что в глазах начинают мелькать фиолетовые звёздочки с темнотой, а по рёбрам будто пошла дрожь — так трясётся паутина, когда паук скручивает жертву на ней и вливает яд, точно так же шатаются внутренности и кости, по ощущениям. Ребёнок сползает по стене, садясь, выдыхая, чувствует будто тяжесть с правой стороны, болезнетворная тяжесть, словно на каком-то ребре лежит камень весом со скалу, сдавливая лёгкое и мышцы. Мерелин не шевелится, зная, что слабейшее движение принесёт либо рвотный позыв от боли, либо кровоизлияние внутрь. Демон равномерно и вовсе неторопливо подошёл к ребёнку, присаживаясь на корточки — около виска смертной воткнулся ее маленький ножик, пока она наблюдает за тем, как демон поднимает два пальца в десятке сантиметров от ее груди, и она вытягивается к ним, так как чувствует, как он тянет её ребра, не касаясь, к себе, тем самым ломая их окончательно. Нечистый молча провёл скучающим взглядом по шее, груди, затем снова вернулся к лицу, выдохнул: — Слово — я проткну лёгкое. Крик боли и хруст кости есть отдельный жанр наслаждения, — психопат, нулевая эмоциональность. В глазах постепенно начинало густо темнеть. Невинная ярко ощущает, как ей будто руку просунули под костный щит, притягивая, как собаку за ошейник, но в сравнительной конструкции положение питомца лучше — если бы малышка дёрнулась, то, несомненно, начала бы давиться кровью и бледнеть от потери столь ценной жидкости. — Дабы ты не носилась с вопросами и не мучила остальных в моем доме, открою тебе страшный секрет, — он приподнял брови, выражая иронию и недовольство, осматривая белое лицо девушку, словно ожидая, что произойдёт дальше — обморок или слезы. Демон поднял предплечье, будто бы собираясь ударить, отчего мой ребенок машинально поежился и всхлипнул, пугаясь не столько боли, сколько собственной беззащитности. Она знала о проявлении шизофрении, знала, насколько галлюцинации реалистичны для больных — но когда ты изо дня в день живешь обыденной жизнью без каких-либо проявлений нестабильного состояния психики, и тут резко камнем на голову падают так называемые «отклонения», свыкнуться с этим сейчас чертовски тяжело, а если говорить начистоту — невозможно вовсе. Мужчина медленно вобрал воздух, словно тот — кислота для его легких, и прикрыл глаза на некоторое число секунд, очевидно, стараясь подавить вспышку гнева. Он как будто бы ненавидел Мер всем своим нутром, будто та была для него предметом возмездия, он словно пытается всеми силами не выдавать эмоций, но негативные воспоминания именно о ней настолько пожирают его, что сдерживать себя есть нечто недостижимое. — Полагаю, твои посмертные возгласы станут для меня мелодией… — откинулся назад, придерживая подбородок фалангами, мурча, словно рассказывает про детские грезы. Мерелин лишь сжимается, наблюдая за удовлетворенностью недееспособного, она рефлекторно хотела было дотронуться до его руки, оттолкнуть её, чувствуя, как кожа натягивается из-за прижавшейся к ней кости, но двинуться слишком страшно по двум причинам: первая — собственное благополучие, вторая, также крепко связанная с ранее названной — неизвестна реакция психа на любое её движение, есть прямая угроза. Пускай рассказывает обо всем, что душе хочется, главное, чтобы под конец он отпустил её, удачно ушел и не появлялся как можно дольше, ибо планирование побега, как и сам побег, не за горами. Одна неудачная попытка не говорит о крахе идеи в целом. — Видишь ли, малышка Мер, тебе не посчастливилось получить участь ангела-воителя, — смертная вздрогнула от его голоса. Чрезмерно монотонный и спокойный тон для подобной ситуации, когда лишний миллиметр может стать причиной её тяжелейшего ранения. — Ты пала, но струсила, возжелав возвратиться с прожжёнными крыльями, — монолог похож на речь юмориста, будто сейчас будет панчлайн, заметно, как он усмехается над решениями героини своей повести, осуждая и радуясь одновременно. — Сейчас ты в процессе «наказания», — наклоняется, всматриваясь, — наступит день, и ты возродишься пожирателем, — его пальцы находились под подбородком девушки, но не прикасались к ней, повел, дабы смотрела ровно на него. — Для охоты на подобных мне. Демонов, — зрачки вытянулись тонкими линями, а на лице показался счастливый оскал, малышка не среагировала. На уровне инстинктов стало понятно, что перед ней не психически больной или похититель, а обыкновенный сумасшедший — он настолько долго живет в собственном выдуманном мире, что его не вытащат и самые опытные профессионалы. Представьте, что вы живете под голубым небом с белыми облаками тридцать лет, и вот приходит человек, говорящий, что солнце это луна, у людей три глаза, а небо над головой красного цвета. И стали бы вы верить? Или просто жить как жили, не испытывая проблем и действуя так, как привычно вам? Выродка никогда не наказывали за подобные деяния, для него подобное отношение к людям и насилию равносильно дыханию — самый обыкновенный процесс, ничего удивительного, лучший вариант — не бороться, дать ему выговориться, а отвернуться — бежать без оглядки, если, конечно, хотите жить. То ли слишком долгий сон, то ли пьяный бред — мужчина с телекинезом, чудовища с хрустом и девушка в костюме горничной — она точно спит и точно больше не будет столько выпивать. Вовсе пить перестанет. Какие-то фокусы или распространенный на весь дом запах амфетамина и марихуаны — вот почему она это видит и слышит, нужно просто скорее покинуть проклятое здание, иначе будем прыгать с ними и петь о демонах и красных облаках. — С этого момента и до конца твоего жалкого существования, — псих придерживает подбородок девушки, погладив её нижнюю губу большим пальцем, — твоя жизнь, любое решение, движение, слово, — всматриваясь, будто стараясть понять, как она воспринимает полученную информацию, — принадлежат мне. Затем он прикасается к её ребрам, слегка надавливая, отчего ребенок, шипя, выдыхает, прикрыв глаза и наслаждаясь — боль пошагово, скорее даже, убегая, растворялась, ребра не тянулись к нечистому, ставя под сомнение положение внутренностей, тошнота утихла, и вдыхать глубже стало вовсе приятно, можно без дрожи двинуться или слишком высоко поднять грудь. Нечистый наблюдал за её успокоением, пока ребенок, не открыв глаз, аккуратно подметил кое-что, и, осторожно заведя руку за спину, наконец напал: — Катись к черту, мудак! — как прибила его ладонь к креслу острым скальпелем, тут же вставая и подхватив рюкзак, пулей вылетая из комнаты. Малышка громко хлопнула дверью, вскочив на знакомые перила как на коня — быстро съехав по ним, хватается за ручку двери, которая отказалась подчиниться ей прошлым вечером, как и сегодняшним утром. Тогда детку приходится открыть с пинка — на сей раз она становится гораздо покладистее и издает звук, что согласна выпустить девушку на улицу. Распахивает с такой силой, что деревянная дверь с грозным грохотом влетает в стену — Мерелин замирает, не успев и пискнуть — он, тот безумный кретин сверху, стоит перед ней, стоит недолго — сразу же вцепляется ей в горло, вдавливая обратно в здание, дальше от двери: — Привыкай.☼
Демон бросил её в ту же комнату, ничего больше не добавив, позволяя ей самой пытать себя вопросами о реальности и её восприятии. Он оказался прав — размышления о действительности и её составляющих сейчас съедят малышку гораздо быстрее, чем он сам. Мерелин начало трясти, будто девушку выгнали нагой на мороз, по щекам текли слезы, всхлипы наполняли комнату, а на белой коже спины выступил холодный пот. Она не готова к этому, явно не готова. Не верит в происходящее, да и если поверит, легче не станет, лучше предполагать, что её накачали некими интересными лекарствами, чем пытаться разобраться, как этот выродок буквально телепортировался с комнаты второго этажа за входную дверь на первом. Всяко, хорошо поразмыслить ангелу не дали — спустя минут пять после ухода ублюдка малышка приняла сидячую позу и, положив локти на колени, иногда прячась в своеобразном укрытии, все не переставала хныкать и трястись. Кхм, в комнату вошла девушка, в которую Мер только впилась расфокусированным, звериным от напряжения взглядом, видит её красные губы и волосы — остальное как размазано. Но незнакомка была воистину красива: волнистые, сверкающие от света алые пряди были заделаны в пучок позади, чёрные углём брови, длинные и тонкие, как будто она вышла из кинофильма шестидесятых годов, большие темно-серые глаза, игривые, хищные, заострились на бледной девушке рядом, прямой аккуратный нос и пухлые красные губы, которые иногда сверкали прикрытым оскалом и расплывались в недоброжелательной улыбке. Почти белая, сливовая¹ кожа без единой веснушки или родинки и фигура искусительницы — не самая высокая, но стройная, с небольшими бёдрами и талией, словно перетянутой от корсета. Точно вышла из середины прошлого века. Она одета знакомо — наряд горничной с пышной кукольной юбкой и фартуком, такие обычно рисуют в разных мультфильмах для извращенцев и парней из пубертатного периода, темные чулки на выглядывающих из-под короткой юбки подтяжках и красные каблуки, что практически придавали ей рост модели. Всего на ней было четыре красных оттенка: каблуки, заострённые ногти, губы и волосы. Немного наклонив голову, она качнулась, как будто танцуя, теребила пальцами правой руки подол. Затем незнакомка ласково улыбнулась и, используя тон хитрой лисы, что так ярко выдавал её истинную натуру, заговорила: — Бедняжка, нелегко тебе пришлось, — она хотела приблизиться и уже потянула изящные руки к малышке, но та вцепилась пальцами в деревянный пол и отодвинулась, указывая на запрет к каким-либо прикосновениям. Незнакомка лишь вздохнула. — Я тебя не обижу, Мерелин, перестань, — она всё-таки сделала пару шагов к девушке, но на большее не целилась, пока что. — Кто-вы-такие? Чего-вы-хотите? — сквозь зубы, громко и четко, как выученный стих. Незнакомка только сжато улыбнулась, потянув руку к Мер, предлагая таким жестом помощь, но малышка презрительно взглянула на неё и, выдохнув, оттолкнулась от пола и самостоятельно поднялась на ватные ноги, стараясь скрыть названный факт: — Вы меня чем-то отравили, да? И сами наелись того же? — огрызаясь, при этом вытирая слезы, — псих до тебя рассказывал о демонах, ангелах, предполагаю, что к шизофрении у него ещё и мания величия². Мерелин намеревалась продолжить словесно нападать, но собеседница, как говорится, «перехватила её на слове». — Понимаю, ты ничему не доверяешь в новом для тебя мире. В демонов не веришь? — малышка покачала головой. — Зря. Демоны существуют, — она подняла глаза к небу и начала покачивать ступней. — Высшие, восставшие, инкубы, проклятые, заблудшие или жаждущее мести души, много всяких… Я, например, суккуб, — она радостно ухмыльнулась, вместе с тем приобрела пятый оттенок — из пушной юбки выпал длинный красный хвост стрелой. Мер успела только вдохнуть и выпучить глаза, смотря, как её хвост извивается по желанию хозяйки. Она повторно усмехнулась, чем вернула зрительный контакт и больше заставила малышку потеряться — серые глаза загорелись рыжими красками, попутно вытягивая зрачки. — Могу и крылья показать, но я сильно возбуждаюсь, когда снимаю человеческий облик, — пух, падаем. Некто вкуснопахнущий и мягкий вовремя подхватил малышку на руки, уберегая её голову от жёсткого знакомства с твёрдой поверхностью пола. Мерелин, задыхаясь, всё-таки приметила, к кому упала — тоже девушка, но аура у неё намного заботливее и приятнее: — Мэри, прекрати! — названная покрутилась и положила ноготь указательного пальца между алыми губами, улыбнулась. — Ты окончательно потеряла разум, она же боится! Круглые глаза, брови домиком и детский голос, непривычный и сладкий. «Красивая» — громко пронеслось в голове у малышки, пока остальные два создания в комнате о чём-то спорили. Спокойной ночи.♡
Эти частые обмороки уже начинают толком надоедать. Мерелин осторожно поднимает голову, не открывая глаз, стремится вжаться лбом в источник приятного охлаждения — чего-то мягкого и влажного, что нежно скользит по её лбу и успокаивает «загруженность» мозга повторяющимися потерями сознания. Женский голос тихо шептал и убаюкивал, но о чем конкретно была речь — неизвестно, слова будто принадлежали выдуманному языку. Когда же колыбельная потихоньку уменьшилась и наконец совсем замолчала, а ладонь вместе с мягкой тканью осторожно поползла прочь с лица малышки, она мягко схватила чужое запястье и обратилась к: — Нет, мам, не уходи, — Мер открыла глаза, сразу же отпуская нежную руку и отодвигаясь к окну, подальше. Снова начиная задыхаться от неожиданности. Рядом с её постелью на придвинутом знакомом кресле сидит аналогично незнакомая персона — девушка небольшого роста с детскими чертами лица и, небо, такими невинными и чистыми глазами цвета летнего заката, что хочется рассматривать их несколько часов. Милая. С молочно-бледной кожей, цыплячьей шеей, пухловатыми детскими щечками, но отсутствием веснушек, округлыми губами и большущими, как упоминалось ранее, лиловыми глазами, а также неестественной длины ресницами и светлыми бровями, хотя девушка была шатенкой, только концы волос переходили в бледно-розовый. Смотря на её губы и скулы можно предположить, что она воспользовалось малиной — не в качестве еды, нет, в качестве косметического средства — румяна и помада. Мелкая такая, в ней, наверное, и сорока килограммов нет, вылитая девочка четырнадцати-пятнадцати лет. Она напуганно смотрит на Мерелин и хлопает густыми ресницами, не расслабляя бровей домиком, боясь спросить, чтобы еще больше не напугать девушку. Что ж, тогда идем по девизу «лучшая защита — нападение». — А ты мне какие истории расскажешь? Или тоже покажешь нечто, что не поддается разумному объяснению? — Нет, Мерелин… — спрятала глаза и сжала ткань в руках, только тут Мер отметила — тоже в костюме горничной, но более сдержанном. — Что здесь, блять, вообще происходит? — малышка положила холодные кончики пальцев на свой лоб и волосы, пряча лицо за фалангами. — Я что, упоролась? Или рехнулась с концами? Мужик с телекинезом и телепортацией, я же ему руку проколола! — она нервно усмехнулась, — какая-то озабоченная с анальной пробкой в виде хвоста, ладно, но он двигался! Двигался! А ты, точно, ты! — Мер резко отодвинулась, вжавшись спиной в подоконник и схватилась за кулон, теребя его, — тебя ведь не было здесь, когда была та, с красными волосами! — повторная нервная усмешка, — я… Пиздец мне. — Мерелин, пожалуйста, успокойся, — удивительно-умиротворенной мелодией её голос разливался по комнате и убаюкивал острую боль, некая магия, которую никак нельзя аргументировать. — Ты не обезумела, и всё, что ты видела здесь, не является фантазией или бредом, а правдой, твои глаза тебя не обманывают. — И эта туда же, — поганенько прыснув. — По-твоему, где ты сейчас находишься? — крайне терпеливо и ласково, в отличие от того выродка. Мерелин, улыбаясь, положила запястья на немного раздвинутые бедра и посмотрела обреченными глазами в взволнованные напротив. Это не сон, сколько раз не просыпаешься — становится только хуже, только сейчас проснуться было, по секрету, намного приятнее, чем в прошлые разы, потому что тогда либо нападали, либо издевались, а здесь — позаботились. Ладно, так и быть, если «эта» не стремится потрепать нервы малышки ерничеством и двусмысленными ухмылками, то будем отвечать ей чуть вежливее. Не всех же пациентов сразу в психбольнице против себя настраивать. Малышка прошлась взглядом по освещенной лучами уходящего солнца комнате, которая, наперекор всему, что творится в этом здании, выдавала только дружелюбно-гостеприимную атмосферу. Светло-зеленые обои, почти тусклые, еле заметный цветочный узор на них, справа — три окна, занимающие большую часть стены, прикрытые бирюзовыми занавесками, напротив кровати — как уже было упомянуто, туалетный столик из темного стекла и диван с замысловатым узором на обивке. Оттенки комнаты, в основном, сочетались и были почти монотонными, на кое-какой мебели проскальзывал узор из древесины, также выделялись свечи холодных цветов, которые находились абсолютно в разных местах комнаты — столик, подоконник или… Казалось, некоторые из свечей были прибиты к стене. Справа от кровати — девушка на кресле, которое только так и перемещается по комнате, позади нее — стол, упертый обоими краями в стены, причем специально, таково его строение, рядом белый комод и приставленный к нему шкаф того же оттенка, в высоту два метра, украшенный узорами из темной древесины, да, эстетика и стиль Рококо здесь определенно присутствует. — В комнате? — наконец раздалось в вечерней тишине. — Глобальнее. — В здании? — получив неудовлетворенный выдох и неодобрительный взгляд, исправляется. — Ладно-ладно, Млечный Путь, планета Земля?.. — Почти, Мерелин, — знакомым жестом она поднесла правую руку к груди и щелкнула, отчего по комнате зажглось несколько толстых свечей, — ты в Преисподней. Немая пауза. С одной стороны, Мерелин тут же захотела ответить и огрызнуться, мол, ты недалеко от своих друзей ушла, подруга, сейчас также начнет затирать про бесов и чертей, или еще о ком более интересном расскажет, но с другой стороны — её по-детски взволнованный тон так резко стал серьезным и уверенным, что заставил замолчать и внимательно слушать. Да и сказано громко, слишком, ох, от этого снова начинает болеть голова. — В каком это смысле… В «Преисподней»? — по спине пробежал легкий холодок. — Н-ну… Господин же рассказал тебе про… воителей и… тебе, наверное, — детский голос вновь вернулся, но спокойствия не дал, Мер лишь кивнула, теряясь в вопросах, что безумным потоком мешались в ее голове. Конечно, хотелось бы расслабиться в растерянности и отдать поводок от ошейника господину или как там его называют, но Мерелин с детства узнала — не будешь бороться, сгинешь чертовски быстро. Достаточно истерики и падений в темноту, достаточно всего этого. Если она в аду с его представителями, то так и быть, цель остается одна — побег и путь домой. Она не позволит так поступать с собой и своими близкими, калечить единокровных вопросами о её пропаже — она находится в этом логове уже сутки, не позволит так обращаться со своими друзьями — использовать их головы вместо бит, и, разумеется, не позволит так обращаться с собой — человек всегда принадлежит только себе, кроме него самого никто не в силах сделать его ни рабом, ни господином. Ангел выпрямился и, приподняв подбородок, вцепился властным взглядом в девушку рядом: — Как тебя зовут? Сглотнула, прежде чем ответить. — Дарья. — Приятно, Мерелин, можешь звать меня просто Мер, — пожала руку, — а теперь, Дарья, расскажи мне все о месте, в котором я оказалась, по каким причинам я здесь, и… Расскажи про каждого обитателя этого здания, — улыбнулась в щеку, — если я принадлежу твоему господину, то обязана знать все о нем, о правах и обязанностях, которые он от меня хочет, не так ли? В антитезу радостному и уверенному настрою малышки Дарья казалась более напряженной и напуганной, но не стала сопротивляться и только тихим голосом начала информировать Мерелин. Наверное, она была единственной, кто бы выведал девушке всю подноготную бескорыстно, без загадок и издевок, а прямо и чисто, как ребенок. Дарья немного помялась, прежде чем отвечать. — Демоны существуют, Мерелин. Ты не встретишь здесь ни одного человека, который помог бы тебе, но можешь легко найти нечистого, который с радостью уничтожит тебя. Пожалуйста, запомни это, — осмелилась продержать зрительный контакт около шести секунд, затем снова уставилась в пол, покрываясь румянцем. Мер насторожилась, неподдельная искренность звучала в голосе собеседницы. — В доме всего четыре демона, Господин, Анна, Мэри и я. — А по-подробнее можно? — малышка попыталась поймать взгляд Дарьи, немного наклонившись, но та умело отвела его в другую сторону и продолжила наблюдать за плинтусом. Не вытерпев, зашипела, — Дарья, чего ты боишься? Выдать слишком много информации? — Н-нет! Эх… Х-хоро-шо… Если быть честным, Дарья вовсе не боялась открыть Мерелин правду, точнее, передать ей все знания, которыми владеет сама. Она просто переживала за Мерелин, волновалась, что вся правда, каждое её слово, которое она может произнести, может задеть Мерелин и сломать её изнутри, ведь, во-первых, она видела, как её господин «ломал» людей и что было с ними потом, упаси небо малышку от такой ужасающей участи, а во-вторых, она не знала, что ангел, которого осмелился украсть её господин… Когда-то пал с небес за нечто непростительное. И больше чистым неприкасаемым ангелом не являлся. Как-то упустили тот факт, что для самозащиты у малышки вполне хватило сил и уверенности вонзить в чужую плоть острый клинок, не каждая девушка способна на такую смелость. Забавно. — Главнейший в доме это, конечно, Господин… Он — восставший демон, — уловив вопросительный взгляд, — восставшие — дети смертных женщин и высших демонов, они опасны потому, что могут ходить по грешной земле… — Дарья, что?! Где эта грешная земля, если есть восставшие, то какие тогда высшие? И, получается, он — наполовину человек? Что?! — Нет, Мерелин, нет… — томный вздох. Ответы были довольно простыми, что пятилетний ребенок бы разобрался без посторонней помощи, но только бы если ему качественно объяснили. Грешная земля — это старый дом Мер, место жительства всех смертных людей, высшие демоны — падшие ангелы, они находились на низших кругах и не выходили оттуда, потому что ступить на грешную землю не могли, так же, как и ангелы. Воители и восставшие могли спокойно передвигаться на земле смертных, но одни вечно охотились на других. Господин не был наполовину человеком, даже на два процента не был — Дарья так и не дала ясного ответа почему, буквально замяла данную тему. Что с обитателями дома — всего четыре существа и пятая, новая — Мерелин. Во главе дома, естественно, стоял Господин — демон, восставший, редко выползающий из своего кабинета, опасный и злой, судя по описанию, он… Он просто существовал, и о его существовании необходимо было помнить, помнить хорошо. Знать, что он есть и знать, что ему стоит подчиняться — пусть нечистый и редко давал какие-либо поручения, но за их невыполнение и непослушание следовали ужасные вещи, которых избежать возможно одним единственным путем — полным и беспрекословным повиновением. Следующей по власти после демона являлась Анна — старший суккуб, как бухгалтер и юрист господина. Она проверяла сделки, выполнение договора, собирала души, привлекала для заключения новых сделок и охотилась на должников. Дарья предупредила, что у Анны есть одно очень яркое качество — строгость. Она верна своему Господину, поэтому, хех, лучше было избегать встреч с ней. Мэри — средний по возрасту и обязанностям суккуб. Игривая и бесстыдная, часто «развлекается» с Анной, основная задача — уборка дома. Она, в основном, пряталась в дальних уголках здания или вовсе в подвале — Дарья четко указала, что вход туда для Мерелин воспрещен. Дальше — сама Дарья, младший суккуб, обязанность — уборка дома. С ней и её характером, благо, уже познакомились. — Значит, я на последней ступени… — потупив взгляд в белое одеяло. Дарья жалобно и одновременно как-то осуждающе посмотрела на собеседницу, но Мер быстро… «нашла другую точку соприкосновения». — Неважно, потом с этим разберемся. Сейчас я хочу в душ, очень хочу. — Душ? — а по голосу будто первый раз произнесенное слово слышит, — ты имеешь в виду, что хочешь принять водные процедуры? — кивок. Суккуб заметно мешается прежде, чем ответить. — Хорошо, тогда… Хорошо, пойдем.☾
Дарья проводила малышку в комнату внизу, слева от лестницы — спрятанная дверь, почти тайное помещение, довольно не маленькое по объёму, кхм, по содержанию, в принципе, тоже. Стоило только войти, как замирания с открытым ртом нельзя избежать — интерьер и атмосфера комнаты, в целом, вызывали восхищение и легкую дрожь — темные оттенки черно-зеленого мрамора, который покрывал стены и пол, различные тумбы и комоды, приставленные к стенам, на которых находились единственные источники света — толстые восковые свечи, либо бледно-зеленые, либо мутно-фиолетовые, других цветов нет. На тумбочках также располагались различные склянки и колбочки, словно кто-то купил огромный набор всех бутылок из хрусталя и оставил их здесь, предварительно наполнив всеми оттенками радуги. Также присутствовали и просто черные, либо темно-коричневые бутылки с содержимым, состав которого нельзя не узнать — ни бирок, ни записок к склянкам не прилагалось (а если и прилагалось — латынь, не язык Мерелин). По полу, некоторым тумбам и полкам, принимая разные изящные позы, валялась алая, судя по виду, роскошная и дорогая ткань, она либо свисала, либо отдыхала на холодной поверхности камня — неизвестно почему и зачем. Посередине комнаты, конкретнее — прямо в полу был бассейн-ванна, по виду — ванна, по размеру — бассейн, дальше заходишь — глубже дно, а над ним, вместо душа или кранов, грозно «шипели» змеи из белого камня: их пасть открыта, поза нападения и клыки наружу, но вместо яда и укусов — теплая молочная вода. Суккуб быстро удалилась за полотенцем и прочими принадлежностями, в это время Мерелин удачно «скользнула» в воду, оставив на себе исключительно украшения — серьги и кулон. За короткое время отсутствия Дарьи малышка успела всячески искрутить его. Когда же Дарья вернулась, это, скажу, значительно помогло девушке и успокоило её — странно, но ей, фактически незнакомому существу, Мер доверяла больше всего. Пока что. Оставшиеся, кого она успела встретить в столь замечательном и неповторимом месте, казались полными безумцами, а, может, не казались, а именно были. Постепенно пустяковые разговоры уносили напряженное состояние и навязчивые пугающие мысли куда-то прочь, и Мер с ноткой коварности начала заводить беседу на тему обитателей дома — эти знания понадобятся, когда настанет день побега. Как причинить им боль, ранить с целью защитить себя, в какое время суток лучше выходить и куда вообще идти, как дойти без препятствий и прочих трудностей до ближайшего населенного пункта. — А что о «Господине»?.. Как на него не напороться? — Мер немного вздрагивала, пока Дарья осторожно проводила мягкой тканью по её спине, сидя на мраморном полу позади ванны. Здесь малышка сразу же вспомнила чудо-историю, пару дней назад — она оделась в школу, белая рубашка, черная юбка, колготки, как требует закон, форма, сидя на кухне и выжидая демона, закинув ногу на стул, приоткрыв дверь, дабы знать, когда ублюдок высунется, — а когда высунулся, девушка нарочно поперхнулась, привлекая внимание: — Так, что со школой? Я что, просто пропаду? — покачивая носком, на что нечистый обратил внимание. — Уже пропала, — без доли эмоций. И диалог был закончен, он ничего больше не добавил, зачем-то поднимаясь наверх по своим делам, попытка «легального» побега с одобрением демона была провалена, но хотя бы испытана, а потому не считается полным провалом. Все лучше попробовать, чем не пробовать и загоняться. — Он часто, почти всегда находится в кабинете… Пока он в кабинете, он не слышит ни тебя, ни остальную часть дома, — девушка успела повернуться к суккубу с озадаченным видом, но не успела спросить, Дарья сама продолжила, — кабинет — особенная комната. Там хранится множество важных книг, зелий, оружия… — Мер отвернулась и пробежалась взглядом по белой воде, подметив для себя эту деталь. — Поэтому кабинет защищен разными и очень сильными заклинаниями. Одно из них не выпускает звуки и не впускает их. — А когда он не в кабинете? — будто бы не слушает вовсе. — Тогда Господин не дома… Либо с… — охо-хо, а дальше-то и слова не выдавить. — Дарья, я уже взрослая девочка, говори прямо — он ходит по своим клиенткам. Или клиентам, — она усмехнулась, но суккуб шутки явно не поняла, отчего Мер засмеялась. Но вдруг она резко замолчала, — слушай, солнышко… Ты же не спишь с ним, да? — ответа не последовало. — Мать твою, Дарья. — Н-нет! Нет!.. — она замахала ладошками и выпучила глаза. Мер снова засмеялась. Наконец и суккуб улыбнулась. Мерелин решила — на сегодня информации для побега предостаточно, время ползло к полночи, а вылезать из ванны не хотелось, не хотелось заканчивать болтать с Дарьей о себе и о ней, не хотелось спать, такое чувство, как будто она уже была здесь и никогда не покидала это место, будто это место и есть её дом. Малышка даже рефлекторно помотала головой, пытаясь отогнать столь абсурдную мысль — цель точно была определена: покинуть сие укрытие, и покинуть его как можно скорее. Все, что нужно было иметь при себе — это знания о жителях данной лечебницы и несколько видов оружия, к примеру, хотя бы один кухонный нож, кинжал или что-то подобное, не знаешь, кого встретишь по пути в родные края. Дарья много рассказала ей за тот вечер. Мерелин определенно нравилась ей своим характером — бойкая, дерзкая, смелая, часто шутит и смеется, заставляя чувствовать суккуба себя лучше, как бабушку радует детский смех. Мерелин являлась вылитой антитезой Дарьи, чистой противоположностью малышки, а что мы знаем по физике — противоположности притягиваются. В то же время суккуб боялась, переживала за Мер — она предполагала, что в один прекрасный момент Мерелин нарвется на Господина, а ее Господин терпеть и переговариваться не станет — он, скорее всего, просто придушит смертную. Он взял её не за прелести характера и очаровательные веснушки, а исключительно за её силы, которые, кхм, она сможет передать ему только после своей смерти. Не складывается. Суккуб, правда, была верна и предана демону, но, кажется, не вовремя встретила свою родственную душу — будущего ангела-воителя по имени Мерелин. — Мерелин-н, ты… Полагаю, тебе следует знать, — названная все еще улыбалась после очередной шутки, тем же бы и занималась и Дарья, если бы не вспомнила некую деталь. — Господин не спит. Моментально повисла густая тишина. Поначалу промелькнула мысль, что суккуб телепатическими способностями чувствует, что сейчас делает её босс, но спустя несколько секунд под гнетуще-вопрошающим взглядом Дарьи Мер осознала, что явно чего-то не понимает. — В каком это смысле «не спит»? — Демоны, итак, не нуждаются в удовлетворении человеческих потребностей, потому что не имеют их. Сон — как возможное приятное дополнение, но Господин… Он… Давно утратил эту способность. Малышка лишь вздыхает, не испытывая особой жалости или печали к существу, которое похитило ее, сидящему целыми днями и ночами напролёт в кабинете и натягивающими либо бутылки на свою глотку, либо местных отбитых потаскух, потому что ни одна нормальная компания эскорта не согласиться даже на минуту отдать самую плохую работницу данному баку спермы, видимо, его наказание, причём полностью заслуженное его поведение отбитого женоненавистника и недоделанного маньяка. Утратил способность ко сну? Замечательно. Ещё бы он утратил способность ловить стояк, и Мер, считай, в безопасности. Но кое-что таки придётся у чертилы выпросить.☽
После ухода Дарьи, точнее, всех суккубов прочь из дома, невинная ждала. Сколько? Около двух часов, если следить за временем, было около полуночи, зачем? Чтобы ударить демона, но более изощренным способ, чем просто налететь на нечистого с кулаками и целью снести ему челюсть или выбить глаз. Идея того, что ублюдка придётся просить о чем-либо уже вызывает неприятное послевкусие, но, если говорить прямо, это как выпить большую таблетку-антибиотик во время болезни — глотать тяжело, но необходимо, дабы стало легче. Здесь же, лекарство пускай и не полностью вылечит Мерелин, то бишь освободит, но даст определённые преимущества в доверии демона. Когда двери кабинета раскрылись, малышка подскочила, выпрямляясь, наблюдая за тем, как садиста покидает особа в изящном одеянии, улыбнувшись смертной, после ее похитителю, который, заметив внимание спутницы на другом персонаже, также обращается за спину, ловя острые глаза. — Тебе было велено, — да-да, прирасти к комнате, тем самым, не покидать ее и не попадаться этому. — Я помню, я просто хотела попросить вас, — пальцы приподняты в знак отказа от атаки, хотя перебить проклятого — смелый ход. Главное, уверенность и равномерность тона, иначе издеваться начнёт. — Суккубы сказали мне, что в своём мире, я, я как бы пропала. Глаза, разумеется, о многом говорят — синева здесь молчит, не скажу, что это страшно, потому что напоминает океан, который может быть спокойным несколько дней, а после предоставить цунами и снести несколько городов, нет, у него глаза как водная гладь, спокойно, хладнокровно лежишь на воде, а под тобой давно плавает какая-нибудь огромная тварь хуже мегалодона и блюпа³ и уже готовит прыжок чтобы разделить на несколько частей. Понятно, чего он такой вечно злой и раздражённый — себя ненавидит сильнее остальных, а потому ненависть и презрение в разговоре с любым существом для него есть нормальное явление. — Я хочу, чтобы вы дали моим родным знать, что я в порядке, — проговорила с закрытыми глазами, — просто, что я не, — дальше малышка не придумала. Она посмотрела на него с плывучей надеждой, замечая нулевой спектр изменений в мимике, что девушка попросит его об одолжении, пускай даже самом незначительном, что будет оскорблять нечистого, последний как камень, максимум, что изменится, так это цвет глаз из синего в голубой перейдёт, либо наоборот, большего ждать не нужно. — С чего бы? Насмешку смертная ощутила, хоть и намёка на улыбку не было: ладно, это ради ее же блага, и, как и было описано ранее — есть причина унизиться чуть больше. Первое, данная просьба сообщает слушателю, слабо и томно, но доносит сообщение о том, что просящий человек принимает положение пленника и не намеревается покидать владельца, лишь бы тот согласился выполнить его поручение. Второе: родные. Их слезы и волнение как пули, чем больше думаешь, тем больше погибаешь. — Я прошу вас об этом, не хочу, чтобы они психовали, — после прикусив губу. Выдыхает в лёгком недовольстве, склонив голову в правый бок. Это не самая большая затрата для него, то, о чем щебечет невинная, но и выгоду с ее желания хочется поиметь: — Услуга за услугу, Мер-лин, — чуть наклонившись, ребёнок вздрагивает, не ожидав, что проклятый так быстро и бесшумно окажется вблизи неё. — Я заставлю их поверить, что ты в полной безопасности, — Мер едва сдержала усмешку, с ним-то, — но ты останешься с долгом. — Что я должна сделать? — с гордо поднятой головой, ожидая самых тупых поручений от бессмертного. Последний уже отвернулся от нее, намереваясь покинуть здание, не ожидав или не захотев продолжать, но, видимо, не смог отказать себе в споре: — Узнаешь позже. Далее следует ответ от ребёнка, который звучит достаточно тихо, чтобы услышал только собеседник, но достаточно громко, чтобы дать понимание, что ангел не боится его предупреждения и собственного долга. — Спасибо, — на что проклятый хмыкает. Надо было в него чем-нибудь тяжёлым запустить, иначе, как ей показалось, «хозяин» остался слишком довольным после их маленького диалога и заключения этой нелепой сделки. Но, выбор небольшой, пусть думает о различных приличных и нет способах оплаты Мерелин, пока она будет делать смелые шаги прочь, сбегая, пусть верит в ее проигрыш, когда она откроет дверь родного дома, склонение ее головы сейчас приведёт к отрубленной демона, как последний сам сказал — позже. Сладких снов.