Пила. Последняя глава

Дверь резко распахнулась, с грохотом отскочив от стены, и в зал быстрым шагом вошёл человек. Все сидящие внутри оглянулись на него, и никто не произнёс ни слова. Бобби Даген со взъерошенными волосами очень быстро шёл вперёд, держа одну руку поперёк груди. Одежда его пропотела и имела в целом настолько неаккуратный вид, что у любого человека могло создаться впечатление, будто он от кого-то или от чего-то убегал. Ещё вчера днём он снимался в ток-шоу, посвящённой его книге, а после этого рассыпался в одобрительных речах на встрече выживших, но сейчас это был совершенно другой человек. Бобби знал, что собравшиеся решили встретиться на следующий день, когда среди них уже не будет его, а значит, и множества телекамер. Именно поэтому он решил нанести всем им тёплый визит. Он приблизился к центру зала, где, как обычно, кругом стояли стулья, и некоторые из них были заняты людьми. Другие стояли у стола с закусками, правда теперь уже никто не ел и не разговаривал — всё внимание было приковано к Дагену. — Прошу присаживаться, — необычайно тихим голосом сказал он, хотя каждый слог был чётко слышен в этой звенящей тишине. Когда никто не отреагировал, ярость закипела внутри Бобби. — Садитесь на ваши грёбанные стулья!!! — заорал он, и люди неуверенно приблизились к нему. Почти все сели, некоторые остались стоять, держась за спинки стульев и кресел. Только один человек не приблизился к центру, но Бобби это устраивало. Тот обычно молчаливый мужчина с протезом вместо ноги и тростью никогда не утруждал себя лишний раз приближаться к остальным участникам собраний, и ничего страшного, если он будет верен своим принципам и сегодня. Он и так услышит то, что Бобби собирался им сказать. Он понял, что его громкий выкрик и резкое телодвижение, которое он при этом сделал, немного раздразнили раны на его груди, которые он наспех зашил у себя дома прошлой ночью. По всей видимости, справился он с этой задачей не очень хорошо. — Добрый вечер, господа. И дамы, да. Рад приветствовать вас всех на очередном собрании кружка выживших. Некоторые из невольных слушателей переглянулись. «Кружка?» — Сегодня я сообщаю вам, что я отныне официально являюсь его членом, так же, как и вы. Всё больше людей смотрели на его мятую сероватую футболку, на которой начали проступать и увеличиваться в размерах пятна крови. — Как вы заметили, сегодня я один. Здесь нет ни моего адвоката, ни пресс-атташе, ни моего друга, и съёмочной группы здесь тоже нет. Как и… моей жены, — добавил он и почувствовал, как к его горлу вновь подступает комок, — Сегодня здесь лишь я и вы. Обойдёмся сегодня без камер и промо-акций, хорошо? Его взгляд быстро скользнул от Симоны, которая молча смотрела на него, к джентльмену в задней части зала, словно спрашивая их одобрения, поскольку именно они день назад выступили против съёмок особенно ярко, каждый по-своему. Бобби продолжил: — Вчера вечером… я потерял всех. Я стал жертвой Конструктора. Мужчина с тростью немного наклонился вперёд. Маллик, сидящий по левую руку от Симоны, спросил голосом, полным непонимания: — Опять? Это что, очередной ход в поддержку твоей книги? Может, хватит врать? Бобби посмотрел на него и снова заговорил: — Да, хватит. Я открыто заявляю, что все мои предыдущие заявления были ложью. Я никогда не был в ловушке, и никогда не спасался из неё. Из-за моей лжи я потерял вчера всех. Я потерял свою любимую Джойс… Такая откровенность не осталась незамеченной. Большинство людей в зале просто застыли на месте. У кого-то на лице было чётко написано отвращение. — Если это правда, то всё это время, что я сюда хожу, я была частью кампании по раскрутке твоей паршивой книжонки? — возмутилась Симона. — Я плевать хотел, что ты обо мне думаешь. Тебе ещё не всё дозволено, если ты отрубила себе руку, истеричка, — прошипел Бобби. — Ах ты… — начала Симона, вскочив со своего места, но между ней и Дагеном быстро встал Дэниэл Мэтьюз, который закричал: — Тихо! Успокойтесь оба! Симона ещё несколько секунд неподвижно стояла, глядя с ненавистью в глаза Бобби, а затем села. Дэниэл повернулся к Дагену и спросил: — А теперь… ещё раз. Какого чёрта тут происходит? — Ещё раз повторяю, я солгал вам. И всем. Вчера я потерял всех из-за своей лжи. — И чего ты от нас хочешь? — Я сейчас чувствую только злобу. Я не чувствую никакого сожаления из-за того, что случилось. Сейчас я хочу лишь мести. — Это что, какая-то вербовка? — спросила Бритт. — Вам самим не тошно?! — заорал Бобби, — Вы приходите сюда раза по два в неделю и плачетесь друг другу о том, как вам плохо! А эта сволочь продолжает убивать! Он убьёт ещё очень много людей, как и мою жену! Чему он учит? ЧЕМУ ВЫ НАУЧИЛИСЬ ОТ НЕГО?! — вопил Бобби. — Куда же делись твои напыщенные речи, сукин ты сын? Где твои «новые возможности», «перспективы»? — рявкнула Симона, поправляя свой протез вместо руки на коленях, — Мы ничему не научились от него, мы лишь сделали себя инвалидами, посмешищем для общества! Очень приятно, Даген, что ты это осознал. Видимо, понимаешь, каково это, когда сам оказываешься в заднице. Добро пожаловать в клуб! Бобби огляделся вокруг. Он не видел сочувствия, он чувствовал, что его здесь презирают. Теперь он чётко понимал, почему его ненавидели. Это был общий печальный опыт у каждого, кто присутствовал в этом зале, а он на этом начал зарабатывать. Каждая отрубленная рука или нога, каждый выбитый глаз, каждое убийство взамен на свою жизнь, каждый из тех, чьи жизни зависели наоборот от кого-то ещё… все пострадавшие сидели здесь и все они стали для Бобби лишь средством достижения богатства. — Я вам признался. Теперь я честен, мне уже всё равно. Я лишь хочу сказать вам, что я буду бороться. Не как вы, — он указал пальцем на людей, стоящих у стола с печеньем и бутербродами поодаль, — обожраться всякого дерьма я могу и не приходя сюда. Я найду Конструктора, кем бы он ни был сейчас. Я убью его. Голыми руками задушу. Шрамы его к этому моменту кровоточили уже слишком сильно, чтобы пятна на его футболке можно было игнорировать. Бобби заметил взгляд присутствующих и резко стащил с себя футболку. Вид разорванных грудных мышц произвёл на всех самое разное впечатление. Сидни начала плакать пуще прежнего, Маллик громко выругался, но большинство либо застыли на месте, либо прижали руки ко рту. — Знаете, чему научился я? За все свои поступки надо платить. Это то, чего наш «Конструктор» не умеет. Я заставлю его заплатить. У меня теперь есть шрамы и есть люди, которых он у меня забрал. Я имею на это полное право. Бобби ещё раз оглядел всех собравшихся, с болезненным вздохом натянул футболку обратно и быстрым шагом вышел из зала. После пары минут пронзительной тишины Симона подскочила со своего стула, взяла оставшейся рукой свою сумку и также вышла из зала, громко хлопнув дверью. Однако обстановку это не разрядило, в воздухе по-прежнему чувствовалось отчаяние и непонимание. Лоуренс Гордон, медленно покручивая в руках свою чёрную трость, тихо, но отчётливо пробормотал: — Интересно… очень интересно… — Что Вам показалось интересным, Лоуренс? — громко спросил Дэниэл. — Мы… совершенно ничему не научились. Ведь так, парень? Ответом ему была та же звенящая тишина.