***
Ну вот, как не прискорбно это сознавать, но сил двигаться городом дальше больше не было. Осознанно делая каждый шаг и сражаясь с головокружением, Гаррет чувствовал тяжесть книги и прилагал все мыслимые усилия, чтоб не бросить ее прям здесь, на площади Верхнего Рынка у угла улицы Замкнутой, и не свалиться рядом. Тяжело дыша от непомерной нагрузки на изможденный организм он еще сумел пройти вдоль закрытого на ночь дома портного, придерживаясь рукой о его стену, но потеряв опору, тут же рухнул. Что за ерунда с ним творится, мужчина не понимал. Это ведь должна быть обычная простуда… Почему она не лечится? Если учесть тот факт, что для Гаррета нет закрытых дверей, следовательно, в наличии имеются лучшие эликсиры ему известные, то определенно можно сказать лишь одно: у кого-то проблемы. И почему-то этот кто-то уверен, что обычный лекарь ему не поможет. Сидя, упершись плечом о сырую стену, вор достал очередной флакончик исцеляющего снадобья и покрутил его в руке, прикидывая, насколько ему хватит этой снимающей симптомы дозы. Маловероятно, что продвигаясь такими темпами со столь переменным успехом, он успеет добраться домой до того как солнце взойдет, лучше всего будет где-то схоронится до заката. Через два двора начинается Олдейл, там можно остаться у Прыткого Лари, тот ему денег должен, поэтому в ночлеге не откажет. А если перейти через мост в Старый Квартал, то там Бассо открыл свой приемный пункт и даже если его нет на месте, то обнаружив вора внутри, он точно не станет его убивать. И все же не смотря на то, что к Лари пилить меньше, Гаррет решил нанести визит старому товарищу и на то были две причины. Во-первых, от него потом ближе к дому и соответственно к Хранителям (да-да, Гаррет жил у них под носом). Во-вторых, у вора имелась для Бассо информация давностью в несколько дней. Тяжело выдохнув, он наконец-то выпил снадобье, а затем на грани слышимости отметил едва уловимый шорох. Шею обдало теплым дыханием, заставив Гаррета напрячься, на глаза легли чьи-то ладони. — Эрин, — с облегчением выдохнул вор. — Как ты снова узнал, что это я? — обижено протянула девочка. — Я не знал. Я надеялся, — криво улыбнулся Гаррет, радуясь ее успехами и тому, что это действительно она. — Ты великолепна. — И все? А как же бубнение: делай так, не делай эдак? — кажется, поучения наставника были ей приятнее, чем его похвала. — У мастерства нет пределов… Постарайся затаивать дыхания приближаясь к своей… жертве. Девчушка озорно кивнула и покопошившись в карманах куртки, со словами «держи», пихнула что-то в руку вора. — Томаш называл это — кон-фе-та. Попробуй. Вкусно. Гаррет с сомнением вкусил черный шарик и одобрительно кивнул: — Действительно. Эрин просияла улыбкой и выудила еще жменю лакомства, передала товарищу. — Томаш, это тот самый сын кухарки в доме леди Маргарет? — жуя, уточнил вор. — Угу. Леди будет представлять это на ярмарке… — Там еще осталось что представлять? — лукаво прищурился он. — Наверно, — с сомнением пожала плечами девочка и тут же, будто что-то вспомнив, уставилась на мужчину, — Мы ведь пойдем? — Эрин… — вымученно начал он, но положенный на губы палец заставил замолчать. — Я уже решила твою проблему. Крошка расстегнула куртку и, пошарив в ее внутренностях, вынула и протянула Гаррету черный лоскут, радостно прошептала: — Смотри! Это тебе… В груди что-то сжалось в ком и ухнуло глубоко в низ, оставив после себя холодную пустоту. Этот момент он видел много раз. Это — начало конца. Ее конца. — Гаррет?.. — растерялась малышка и прижала платок к груди, испугавшись загнанного вида друга. Он потянулся было к ней рукой, чтоб по привычке встрепать волосы и, заметив это, Эрин заблаговременно прищурилась, предвкушая этот момент, но рука не коснулась ее макушки. Открыв глаза, девочка видела, как вор с ужасом смотрит на свои руки, а затем юркнула к нему и обняла сильно-сильно, как умела. — Все будет хорошо, — прошептала она. Робко и осторожно, будто фигурку тончайшего стекла, Гаррет обнял ее в ответ. — Я никому тебя не отдам. Никому… — тихо сказал вор, с мрачной решительностью принимая вызов судьбы. Чуть отстранившись, Эрин завязала платок на лице своего друга, тем самым закрыв нижнюю его часть. Пусть это будет самый глупый поступок за всю воровскую карьеру, но он все-таки решился ограбить новоиспеченный Городской Форт. Ради нее.***
Так не должно быть. Это противоестественно, но естество настаивало на обратном. И в данный момент важнее этого не существовало ничего. Труп раздавленной крысы, валявшийся на мостовой, сейчас являлся центром мира Корво. Как он ни старался отвести взгляд от кровавого месива, которое совсем недавно еще было грызуном, не получалось, как не получалось держаться от него на расстоянии. Сладковатый, дурманящий запах привел его сюда заполнив разум жаждой поживы, вытеснив все разумные мысли. Украдкой выскользнув из-за угла массивной каменной постройки и воровато осмотрев влажные, блестящие в свете фонарей угрюмые окрестности, осторожно направился к лакомству. Есть крысу не было чем-то новым, но есть сырую вывалянную в грязи крысу… поистине было великолепно. Аттано, сгорбившись посреди дороги, с упоением вгрызался в склизкую плоть, наслаждаясь ее соками, заострившиеся зубы не замечали преграды в виде костей, а такие мерзости как застревавшая в зубах липкая шкура, от которой то и дело приходилось отплевываться и острые коготки или даже зубы зверя не вызывали отвращения. Он ел ее с потрохами в полном отупении под влиянием эйфории от нереального, давно искомого наслаждения… Пока Аттано не вернул в реальность конный экипаж окативший грязью и едва на него не наехавший, что заставил отвлечься от предложенного Городом лакомства и рывком откатится в сторону. Значит, это Город так с ним играет, подлаживая сыр в мышеловку, скрывая звуки?.. Город знает, что лорд-защитник изничтожит его и строит свой пакости. — С Вами все в порядке? — на плечо Корво легла чья-то рука, — Боги свидетели, я не заметил Вас. Аттано, с гневно пылающим взглядом, повернулся к мужчине и тот увидел, как крысиный хвост в один глоток скрылся за его губами. — Кто… что с Вами?.. — в ужасе начал пятиться извозчик, заметив разгорающийся свет в глазах этого страшного человека, а когда тот начал подниматься с земли, надевая жуткую маску, и вовсе бросился к повозке с криками: — Помогите! Стража! Здесь чудовище! На мгновение Корво замер… «чудовище»? Да — чудовище! И таким его сделал Город, чьи улицы он сейчас омоет кровью его же горожан. Один перенос и лорд-защитник уже ждет извозчика на козлах. — Святые угодники, я ж не нарочно… — перепугался тот, добежав к спасительной карете. Нужно признать Город быстро среагировал на немую угрозу и, бряцая доспехами, карету со всех сторон обступили стражники. Хотя нет, на стражников в знакомой синей форме они мало походили, скорее всего, это было именно то новоиспеченное войско, о котором заикался Прыткий Лари. Тяжелый доспех серого цвета, помимо привычной кольчуги, был оснащен стальными элементами типа нагрудных пластин, наручей, поножей, наплечников и шлема с закрытым забралом. Вооружены они были преимущественно алебардами, также Корво заметил двух мечников и арбалетчика, у некоторых имелись щиты. «Ну, наконец-то. Повеселимся же», — скалится под маской Аттано и экипаж, испуганный крысиной стаей, с нервным ржанием уносится прочь вдоль мостовой, а сам мужчина с тихим хлопком растворяется в пространстве, чтоб возникнуть на освобожденном повозкой месте и принимает боевую стойку. Шарахнувшиеся было от обезумевших лошадей воины, тут же сомкнули кольцо вокруг «чудовища», но нападать никто не решался. Опытный боец всегда может оценить возможности противника по его движениям и позе, а оказавшееся в центре круга из шести воинов существо не казалось легкой добычей. «Магия какая-то», — едва слышно произнесли сзади и лорд-защитник повернулся на звук, чтоб увидеть направленный на него арбалет и словить болт точно в лоб. Удар был сильным, он заставил, откинув голову, отступить на пару шагов, но маска выдержала. Из чего бы ее не сделал Пьеро, но она выдержала и теперь Корво в неоплатном долгу перед ученым, пошел в атаку… Это был не бой, но танец. Танец — где стаю вел один обозленный потерянный волк. Танец — где сбиться с ритма равнозначно падению, а падших не ждут — их пожирают. Танец — пахнущий безумием и смертью, но такой красивый… последний. У кого-то он отнимет жизнь, у иного — разум. Четкий стремительный шаг. Меч, удерживаемый двумя руками по правую сторону, со свистом рассекает воздух. Обманный рывок вперед и тут же пригнуться, уйти под левую руку замахнувшегося алебардой противника и вогнать меч ему подмышку в сочленение швов. Полуприсесть. Увернуться от рубящего удара мечника сверху и выкинув правую ногу сделать подсечку. Упал… Упавшему латнику сложно подняться. Возможности добить нет… Кувырок в сторону. Подняться, ровно и плавно, вплотную ко второму воину с алебардой, чтоб он не смог воспользоваться острием своего длинного оружия. Глаза маски заливает яркий белый свет. Удар. Тонкое лезвие безукоризненно точно направленное в щель под шлемом рывком вспарывает кольчужное полотно и рассекает плоть. Хрипы и бульканье — новая мелодия. Страшная и возносящая. Шаг назад от бедра, на носок. Мягкий перекат на пятку. Спину ровно. Резкий разворот к упавшему мечнику и в полном присесте вогнать меч меж пластин. Кричи. Эта музыка Городу. Успеть вскинуть арбалет одновременно с противником. Арбалетчик отчего-то медлит и первым падет сраженный болтом мужчины в маске. Резко вытащив меч из поверженного воина, направить себе за спину, арбалетчик не просто так медлил, он боялся ранить товарища. Звон металла. Перенос в сторону. Выстрел в мечника — болт пойман на щит. Второй выстрел — снова на щит. Перенос в сознание мечника. Оставшийся воин с алебардой долго пятился от осаждающего его собрата, прежде чем оглушил его ударом в голову и только после этого снова нашел взглядом истинного противника. С левой стороны. Маска у самого его лица. Смотрит, выжидает. — Да что ты такое?.. — дрожащим голосом выдавил мужчина и клинок у его горла дрогнул. «Убийца в маске» молчит, не шевелится, не дышит, не понимает. Потерялся? Заблудился в самом себе и не знает где искать выход. Воспользовавшись замешательством врага, воин, извернувшись отступает на расстояния удара алебарды и не находит противника на прежнем месте, а в следующее мгновение лишается головы. Руки Аттано дрожат, «Что он делает?», «Для чего это нужно?» — лорд-защитник не знает. Он смотрит на свои окровавленные руки, смотрит на трупы и чувствует только одно — голод.