Не с начала
Я держала бессознательную тушку Эрика Вратаски за левый бок, закинув на себя его руку. Его голова сонно опустилась на грудь, но он порой бубнил что-то невразумительное под нос. Он источал дичайший запах перегара. Под правый бок его подхватил Шайенн Майерс, который сам нетвердо держался на ногах и пьяненько пошатывался. В любом случае тяжелую тренированную тушу Эрика я бы не дотащила до его квартиры сама, так что помощь его поддатого друга была лучше, чем ничего. Я была недовольна. Хотя это мягко сказано, я была в бешенстве. — Кассандра, то, Кассандра, сё. Сделай, принеси, помоги, все Кассандра, — ворчала я, — а мне за это что? Вот держи, Кассандра, тебе еще папку с документами разобрать. Хоть бы спасибо сказали, сволочи вы неблагодарные. Шайенн хитро улыбался и бросал на меня веселые взгляды. — Время третий час, у нас завтра встреча с Маркусом в девять. Какое ему дело, конечно. Лишь бы нажраться! — я перехватила Эрика чуть поудобнее. До его квартиры оставалось топать еще минут пять, но я уже порядком устала. Глаза закрывались. Еще бы, сегодня я соскочила в шесть утра, чтобы все успеть, и весь день провела на ногах, — а все из-за тебя, Майерс. Просила же, отметь день рождения в выходные. Два дня подождать не мог? Алкоголики вы недоделанные, выжрали половину бара. Этого лося еще домой приходится тащить. — Хватит нудить, Касси. Ты бесишься из-за того, что тебе не досталось выпивки. Сегодня днем Эрик строго настрого запретил мне пить на вечеринке в честь празднования двадцатипятилетия Шайенна, ведь ему, видите ли, нужно было, чтобы я была в трезвом уме и помогла ему не накосячить на завтрашней встрече со стиффами. — Самый щедрый алкоголик Бесстрашия угощал сегодня всю фракцию, а мне даже лизнуть не дали. Жадюги вы. Эрик снова что-то сонно пролепетал, отчего Шайенн тихо прыснул. — Просила же по-человечески не напиваться, как вы умеете. А что в итоге? Лидер за шесть часов до встречи на ногах не держится. Скотина пьяная! — Ну ты заладила. Не тебе одной работать завтра… — Знаю я твою работу! — перебила я, — проспишь в обнимку с очередной бабой до обеда, а там подгребешь и скажешь, что занят был. Хитрая твоя морда, была бы моя воля… — я не знала, как закончить фразу, так что многозначительно прокряхтела. Мы наконец добрались до его квартиры. Я отперла помещение и махнула рукой в приглашающем жесте. Шайенн, шатаясь, затащил внутрь Эрика. В квартире было душно. Я включила вытяжку на максимум и прошла в спальню, зажигая там свет. В его пустой квартире ничего не менялось: бледно-бежевые стены, минимум мебели, стол с кучей бумаг и ноутбуком и полное отсутствие еды в холодильнике. Шайенн кинул друга на кровать. Каждый раз после их попоек я давалась диву: сколько же нужно было выпить, чтобы здоровенному парню не удавалось держаться на ногах? Майерс сладко зевнул и потянулся. — Сладких снов, красавчик, — сказала я, — не вздумай лапать лидера. Его обесчещенную тушу придется завтра приводить в товарный вид. Я послала воздушный поцелуй бесстрашному и хлопнула дверью квартиры, оказываясь в темноте и прохладе коридора жилого корпуса наедине со своими мыслями. Эрик обретал очаровательную беззаботность только в состоянии сильного алкогольного опьянения, в остальное же время он давил из себя серьёзность и раздражение, укрепляя образ тирана. Наедине Эрика можно было целовать, иногда даже трогать, реже — позволять себе приходить к нему ночью, но никогда не засыпать в его кровати. В остальных случаях он почти всегда был холоден и не позволял заходить дальше рабочих отношений. Первое время я не могла разобраться с собой и со своими чувствами к этому человеку: подготовительные курсы я проходила вне стен Бесстрашия, отчаянно скучая и по друзьям, и по Эрику, словно переживая ломку. Позже я поняла, что все человеческие чувства и понятия не применимы к командиру, поэтому довольствовалась тем, что мне давали. А давали мне мало. Поэтому я много работала. И сегодня, в очередной из дней, когда я весь день носилась за Вратаски, как привязанная, записывала и составляла расписание, а также таскала здоровенные папки бумаг по Крылу Контроля, мне даже нельзя было повеселиться. Я шла в свою квартирку почти в три часа ночи совершенно разбитая и уставшая с осознанием необходимости раннего подъема.***
Эрик выглядел бодрым и свежим после двух стаканов каких-то сывороток Люка в лазарете и плотного завтрака. Он уверенно вёл машину по направлению к району стиффов. Я чувствовала себя ещё хуже, чем до сна и ассоциировала себя с растекшейся лужицей. Впрочем, именно такое зрелище ждало меня в каждой отражающей поверхности: бледное, перекошенное от усталости лицо и дизайнерские синяки под глазами. — Маркус наверняка будет говорить что-то об Инициации. Ты же помнишь, что через четыре дня церемония? Не понимаю, какого черта нужно ещё что-то обсуждать, если десятки лет подряд происходит одно и то же. У меня будут дела в начале следующей недели, поэтому перешедшие будут на тебе. Ты меня вообще слушаешь? Я молча смотрела в окно с полным равнодушием. Отвечать было лень. — Мне нравится, когда ты носишь юбки, — он положил руку мне на бедро. Я тут же вздрогнула от прикосновения. На официальные визиты у меня была юбка-карандаш, которую я просто-напросто забрала у Спенсер. Без жилета-разгрузки и берцев я чувствовала себя голой, Эрик же великолепно выглядел в своём костюме, несмотря на страсть к маленьким маечкам. — Да, я тебя услышала, командир. Итон хотел обсудить не только инициацию, но и патрули в зоне афракционеров. Мы выползли из машины посреди парковки стиффов. Случайные прохожие едва заметно бросали на нас взгляды и сразу опускали глаза в пол. Высокий и широкоплечий Эрик смотрелся комично в этой аскетичной обстановке: район Отречения был ему словно мал. В частности, серая переговорная, в которой собрались Маркус Итон, его первый помощник Эндрю Приор, Макс, Лоуренс и мы с Эриком. Я всегда чувствовала себя неуютно на официальных встречах. Сейчас, в окружении пяти взрослых мужчин, я даже не находила метафоры для сравнения собственной неуместности. Маркус смотрел на меня непонимающим взглядом довольно долгое время, и я не выдержала: — Кассандра Фоллс, помощник Эрика Вратаски. Он скривил лицо в неискренней улыбке: — Я думал, на встрече не обязаны присутствовать секретари. Я сжала зубы от легкого чувства обиды и желания съязвить побольнее. — Она, кажется, ясно выразилась, называя свою должность, — Эрик бросил свой фирменный убивающий взгляд на Итона, — думаю, от неуместных шуток пора перейти к делу. У меня и моей помощницы есть ещё много работы, связанной с инициацией. Мы обосновались в небольшом кабинете. Он удивлял своей убогостью: крохотные окна, похожие больше на бойницы, простой угловатый стол и такие же стулья, неприятный холодный свет ламп и полное отсутствие иной мебели. Из-за недосыпа трудно было собраться, мой взгляд застыл на одной точке где-то над головой Маркуса Итона, а мысли понеслись в далекое от работы русло. Я начала медленно перебирать в памяти события прошедшего года: инициация, таинственная история Астрид Розенфельд, невероятное везение, подготовка на дальних полигонах Бесстрашия в спецотряде, бесконечные разъезды по городу из-за работы, тысячи новых лиц и Эрик, Эрик, Эрик. За год я нашла по-настоящему дружную компанию совершенно разных ребят, объединенных любовью к шумным посиделкам и желанием спорить. Мои друзья во многом помогли стать мне тем человеком, которым я была: мое неконтролируемое желание везде вставить свое слово подчинилось правилам Бесстрашия во время тренировок, а своеобразные манеры Кристиана и Лианы развили во мне наглость, легкость в общении и научили не обращать внимания на чужие слова. Мой командир, Эрик, помог мне стать настоящим бойцом, но в то же время невидимой силой крепко привязал к себе. Долгое время я привыкала к его манерам, к его жесткости, порой излишней эмоциональности и вспыльчивости, но вместе с тем холодности и отстраненности. Его настроение металось как маятник, как и наши с ним непонятные и загадочные отношения. Как мне казалось, я была простой девчушкой на побегушках, рабочие обязанности которой почему-то распространялись и на физический контакт. Впрочем, пока меня все устраивало.***
— Сказать честно, я был очень удивлён, когда узнал, что Эрик рекомендовал именно тебя, — Макс сидел в кресло ровно, всем своим видом источая силу и власть, — все же в итоговом зачёте ты получила не первый результат. Мужчина вопросительно поднял бровь, ожидая чего-то. Я чувствовала себя неуютно в его кабинете, все казалось каким-то большим и монументальным, а я сидела на краю кресла, как маленький воробей. — Я быстро учусь. — Хорошее качество, — Макс постучал пальцами по столу и задумался, — к сожалению, не все в Бесстрашии им обладают. Минуты в кабинете лидера тянулись долго, его речь была медленной, но удивительно продуманной. Макс говорил много, заходил как-то издалека и не отвлекался на контакт со мной. — «Звездный отряд» это элитное подразделение, о котором мало кому известно. Когда в городе начинают происходить нежелательные вещи, в которые простым солдатам вмешиваться не стоит, именно отряд решает проблемы и рубит конфликты на корню, — Макс не вдавался в подробности, — Эта команда создана и работает до сих пор с одной целью: обеспечить безопасность Чикаго. Звёздный отряд защищает интересы города и, в первую очередь, нашей фракции. Макс встал у окна, отведя руки за спину. Его поза напоминала о повадках военного. Какое-то время лидер молчал. — Каждый член отряда проходит специальную подготовку. Это усиленный двухмесячный курс занятий и тренировок. Чем-то он напоминает инициацию. Так что твоя обучаемость пойдёт тебе на пользу. Мужчина положил передо мной увесистую чёрную папку без опознавательных знаков. — Здесь находятся все необходимые сведения. Программа твоих занятий, распорядок дня, список инструкторов и бесстрашных, направленных с тобой на один курс. В основном там будут будущие разведчики, но твоя подготовка будет немного отличаться от их, это увеличит часы нагрузки и потребует от тебя большей отдачи. Я листала записи в папке. К моему удивлению, в основном в курсе присутствовали теоретические занятия, посвящённые довольно далеким от меня вещам: программированию, обращению с техникой и электричеством, курсы первой помощи. — Как ты могла заметить, физической подготовке времени уделяется немного. Как правило, инициации достаточно, чтобы подготовить молодых людей к нагрузкам. Тем более, все бесстрашные тренируются постоянно, это часть нашего образа жизни. Поэтому отдельно физической подготовке внимание уделяться не будет. Через два месяца тебе предстоит экзамен, по результатам которого решиться твоя судьба. Я непонимающе посмотрела на Макса. Казалось, что моя судьба уже была расписана по пунктам у меня в руках. — В случае провала мы не в праве будем допустить тебя до работы. А так как полученные тобой знания слишком ценны, то отпустить мы тебя тоже не сможем. Подпиши этот документ, — мужчина подсунул мне бумажку и ручку. Я непонимающе пробежалась взглядом по тексту. Договор был составлен корявым языком, лишенным лаконичности искренних, в нем присутствовало много лишних слов, но в целом суть была понятна: каждому подписавшему запрещалось говорить об отряде и тренировках с непросвещёнными людьми под страхом казни. Этим же карался провал на экзамене. Меня мелко затрясло от осознания серьёзности происходящего. В голове роились сомнения и мысли о том, что я могла не подойти им, что могла оказаться слишком слабой. Подписание этого договора могло быть ошибкой, которая стоила бы мне жизни. Поэтому я сказала: — Согласна, — и быстрым движением руки поставила подпись. Инициация научила меня не бояться трудностей. — Очень хорошо. После успешной сдачи экзамена в Бесстрашии тебя будет ждать обучение на должность помощника лидера Вратаски. Надеюсь, что ты постараешься выложиться на полную. — Так точно, сэр, — отчеканила я. Второй большой шаг во взрослой жизни был сделан.***
Следующим важным этапом в становлении моего привычного образа жизни стали особые отношения с командиром. Однажды после работы Эрик находился в необычайно приятном расположении духа. Он закурил прямо в кабинете, по-хозяйски откинувшись на своё кресло. К этому времени я немного привыкла к характеру и изменениям в настроении лидера, поэтому поняла, что сегодня с ним можно контактировать, не боясь, что он откусит руку или накричит. — Ты сегодня молодцом, — он выпустил струйку дыма и уставил на меня свой пристальный взор серых глаз. — Мне нужно взять выходной, — я устало потёрла висок, — по-моему, ты меня нагло эксплуатируешь. Это было чистой воды правдой: с раннего утра я бегала по Крылу контроля с разными бумагами и поручениями, близился конец месяца и требовалось навести порядок в документации. Я пропустила завтрак из-за поручений Эрика и половину дня бегала в полусонном состоянии. — В субботу можешь отдохнуть. Как ты помнишь, в скором времени нам предстоит небольшая работенка. Я нагло уселась на его стол, сместив папки и ноутбук в сторону. — Ещё мне полагается премия. За переработку и нечеловеческие усилия по угождению твоему характеру. — Забываешься, девочка, — он медленно затушил сигарету о кружку, в которой мрачной кучкой лежал пепел и окурки. Эрик встал из-за стола и навис надо мной, — с начальством так не разговаривают. — Простите, сэр, но мой рабочий день давно кончился, — я чувствовала какое-то навязчивое желание подразнить его. Его лицо нависало над моим и мне нравилось смотреть на его острые скулы, едва заметные шрамы, серебряное кольцо в брови и холодные и отталкивающие глаза. Я облизала губы, перебирая в памяти моменты, связанные с Эриком. От молодого человека неприятно пахло сигаретами, а он почему-то не спешил отодвигаться. — Твой рабочий день кончится, когда я тебя отпущу. Я хитро прищурилась. Почему-то происходящее забавляло меня, приводило в щенячий восторг: мы были наедине, а Эрик не уходил с головой в работу и позволял себе сказать больше двух слов. Я изобразила на лице жалостливое выражение: — Да, папочка! Я заметила, как у Эрика это вызвало легкую усмешку, которая была мгновенно сдержана. Он неожиданно провёл рукой по моей голове, сгребая волосы на затылке длинными пальцами. — Папочка не хочет отпускать ценного работника, — Эрик слегка издевался, а от бессмысленности фразы мне стало смешно. Я вдруг подалась вперёд, ведомая странным желанием, и начала целовать его. На секунду мне показалось, что он меня оттолкнёт и посмотрит, как на умалишённую, но он вдруг ответил мне. Я не могу обьяснить, как поцелуй начал переходить в нечто больше: Эрик властно касался губами уха, шеи, спускался ниже. Его большие и сильные ладони как-то собственнически елозили по затылку, плечам, груди, талии. Происходящее вызывало во мне бурю эмоций, но ни на секунду не возникало желание прекращать. Я поймала себя на том, что стягиваю с него футболку, тёплую от его тела, как пальцы тянутся к ремню. Что-то внутри само подсказывало, что нужно делать. Он с силой дернул за молнию на моих штанах и рывком спустил одежду вместе с бельём. Мне стало жутко неловко от его рук, скользящих по бедру. Эрик почему-то пристально смотрел мне в лицо, как будто прикидывал, как далеко я могла бы зайти. А я не была против продолжения. Я вытащила одну ногу из узкой штанины и принялась стаскивать джинсы с Эрика неумелыми движениями. Он резко отстранил меня: — Не утруждайся,- фраза звучала резко, хамовато, но я не приняла этому значения. Мой командир спустил чёрные джинсы вместе с бельём до колен, позволяя пряжке биться о ноги и мебель. Он нагло, по-хозяйски задрал мою футболку и бра и придвинулся ближе. Я вцепилась ногтями ему в плечи. Я чувствовала, что все происходящее неправильно, неправильно наспех спущенная одежда, неправильно впивающаяся в кожу резинка бра, неправильно омерзительно твёрдый стол. Эрик снова жадно целовал меня, одной рукой держа волосы, а другой направляя свой член. Я почувствовала, как он упирается мне между ног. Вратаски на секунду отстранился, словно искал тень возражения на моем лице, а я цепко впивалась ногтями в его широкие плечи. Он начал входить медленно и уверенно, но я вдруг скуляще застонала от неприятных ощущений и уперлась лбом в его грудь. Он так и остановился от неожиданности. — Ты что, девственница? Мне почему-то стало стыдно поднимать глаза и отвечать ему. Низ живота продолжал пульсировать легкой болью. Я почему-то не дышала. — Продолжи, — пискнула я, закрыв глаза. Эрик вошёл глубже, что снова вызвало неловкий вздох. Я чувствовала, что сильно царапаю его кожу ногтями правой руки. Он сделал ещё пару уверенных толчков, которые я терпела с закушенной губой и резко отстранился. — Ну ты и дура, — он рывком надевал одежду обратно на стоящий окровавленный член. На моем бедре было небольшое красное пятно, которое растекалось лужицей по столу, — тебе стоило сказать, чтобы я тебя не трогал. Он говорил словно с маленьким ребёнком этой мерзкой, властной интонацией. Мне было некомфортно под его пристальным унижающим взглядом. Я хотела, чтобы он продолжил, мне казалось, что он сам хотел этого, но он уже был одет и смотрел на меня как будто с отвращением. Мне ничего не хотелось говорить, поэтому я натянула на себя одежду и, измазавшись в собственной крови, направилась к выходу. Никаких слов. Никакого прощания. Никакой романтики. Я никогда не понимала девушек, которые говорили о первом сексе, как о чём-то волшебном и возвышенном. О нежности, лепестках роз, шелковых простынях и прочих тошнотворно-приторных вещах. В Бесстрашии я научилась не видеть и не пытаться найти в обычных вещах больше, чем было. За короткое время я стала легче относиться к словам и поступкам: колкости и пошлые шутки теперь не задевали меня, наоборот, я научилась отвечать той же монетой. Грязная ругань, которую можно было услышать в компаниях бесстрашных, вспыльчивость и эмоциональность больше не вызывали во мне желание сжаться клубочком. Это стало привычной частью натуры бесстрашных. Даже к физическому контакту, объятиям и поцелуям, я относилась легко, как Лиана или Кристиан. То, что произошло в кабинете у Эрика не было чём-то возвышенным или чувственным. Это не оставило у меня каких-то особых впечатлений и не нанесло моральную травму. Случилось и случилось. Но почему-то в тот вечер я испытывала стойкий приступ отвращения к себе. Впрочем, это быстро прошло.