Проделки Верховной жрицы

— Эй, эй, что случилось? — смеясь, спросил Мерлин, когда подопечная короля без лишних слов заволокла его к себе в покои. Нельзя сказать, что такое проявление внимания было непривычно для волшебника, но посреди бела дня, практически в открытую… Нет, определенно что-то произошло. И сияющие недобрым светом глаза Морганы доказывали это. — Утер! Вот что, — насупилась она, взмахнув рукой в бессильной ярости. — Он снова пытается выдать меня за одного из этих глупых напыщенных принцев, и этот еще хуже предыдущих. Мало того, что дурак дураком, так еще и страшный, как тролль, весь в бородавках, и ему едва минуло пятнадцать лет! — Пятнадцать? — переспросил Мерлин. — Может тогда это были прыщи, а не бородавки? Ау! — Заткнись, — посоветовала Моргана и, когда он с покорным видом уселся в кресло и приготовился слушать, сказала, пылая от гнева и обиды. - Нет, нет и нет. Я не выйду за этого высокомерного лягушонка. И жить в королевстве, где мои права притесняют не только как женщины, но и как волшебницы… — Моргана. — … я не намерена. Сегодня же ночью мы покинем Камелот. — Моргана, Бога ради! .. Леди остановилась перед ним, разгоряченная и задыхающаяся (под конец своей речи Моргана уже не могла устоять на месте и шагала из стороны в сторону, точно маятник), а ее твердый взгляд каким-то образом и Эмриса заставил покраснеть. — Не трусь, Мееерлин, — усмехнулась Моргана, растягивая его именно в точности, как Артур. Волшебник закатил глаза. — Говорит мне та, кто в прямом смысле планирует сбежать от своих проблем. Ты ведь знаешь, я не могу. У меня… — Да-да, предназначение, я слышу это по сто раз на дню, — отмахнулась Моргана. — Но мы же уедем ненадолго. Все с твоим Артуром будет в порядке. — Что? — спросил Мерлин, который окончательно потерял смысл разговора. — На пару дней, может, на неделю, — вслух рассуждала Моргана, — а потом вернемся. Мерлин тряхнул головой. — Ты… ты хоть представляешь, что со мной сделает Утер за этот побег? — Он ничего не узнает. — Моргана пожала плечами. — Для всех я буду считаться похищенной каким-нибудь злым колдуном, а когда я чудесным образом спасусь, Утер и думать забудет о свадьбе. — А я? — Ты скажешь Артуру, что должен навестить мать в Эалдоре, — ответила Моргана, гордая придуманным планом. — Не говори мне, что все это только, чтобы избежать помолвки. — Может, я хочу провести с тобой время. Нет, правда. Вся эта секретность, страх разоблачения, прятки… Я устала, Мерлин. — Моргана откинула с лица прядь волос. — Пускай вначале это и завораживало, но теперь мне надоело. Я хочу свободы. А ты, как никто, заслужил отдых. Сколько подвигов ты совершил только в этом месяце? — О которых никто не знает, — горько усмехнулся Мерлин. — Я знаю, — мягко перебила Моргана. — И Гаюс. И когда-нибудь все узнают. — Но.. — Не бойся. Артур не умрет за эту пару дней. Ты недооцениваешь его. И, плюс, мы немедленно вернемся, если что-нибудь случится. Хорошо? — Как прикажете, миледи, — вздохнул Мерлин. — Почему всегда в разговоре с тобой я чувствую, что продаю душу дьяволу? В ответ на губах Морганы появилась поистине ведьминская улыбка. *** — О, милая моя, прекрасная Гвен, — засмеялась Моргана, перебирая в руках цветы, который подарил ей Мерлин. Полевые, свежие, яркие, пестрые. Волшебные. — Отчего ты так грустна? — Ах, миледи, как не грустить? — вздохнула служанка. Она с невыносимой грустью смотрела в окно. Моргана улыбнулась. Судя по звуку мечей, сейчас проходила тренировка рыцарей. — Ведь я совсем не прекрасна, а по сравнению с вами так вообще уродина. Нет ни вашего очарования, ни мягких рук, да и голос мой не столь сладок… Я бы все отдала, если б красоту можно было купить или одолжить или заразиться ей, как самой преступной болезнью. — Кто тревожит твое сердце, Гвиневра? — прищурилась Моргана, не в силах управиться со смешливым настроением. — Будто вы не знаете, госпожа! — воскликнула Гвен. — Принц Артур, ваш нареченный брат, который любит вас отнюдь не по-родственному. Она смахнула с щеки слезу и, ожесточенно расправив покрывала, принялась стирать несуществующую пыль с мебели. — Что ты несешь! — отмахнулась Моргана. — Это глупо. Гвен еще ниже опустила голову. — Но это так. Все видят. Принц любит вас и не замечает меня. — Глупышка, — пробормотала Моргана и взяла руки Гвиневры в свои. — Даже если и так, в чем я очень сомневаюсь, тебе нечего бояться. Я ухожу. — Что? — В глазах Гвен засиял огонек надежды. — Так вы поженитесь с одним из тех принцев? — Боже упаси, нет! — Моргана засмеялась. — Ни за что на свете. Но ближайшие, хм, пожалуй, две недели в Камелоте меня не будет. Гвен нахмурилась. — Вы… сбежите? Одна? Из Камелота? Моргана хмыкнула, играясь с лепестками особенно крупной ромашки. — Никому об этом ни слова, Гвен, особенно королю. Понимаешь? Гвиневра быстро кивнула, и они с хохотом закружились по комнате, обе радостные от предстоящих возможностей. *** «Отцу надо быть строже с ней, — думал Артур, продираясь по ночному лесу, угрюмый и нетерпеливый. Мулатка семенила сзади, все пытаясь разговорить его. — Еще одна такая выходка, и я не отвечаю за себя». Когда девчонка пришла к нему, рассказывая о побеге Морганы, Артур очень надеялся, что она врет. Очень. Но времени для споров не было, а нареченную сестрицу он знал, так что вместо глупого упрямства Артур развернул на столе карту Камелота. Будучи охотником и наследным принцем, Артур прекрасно ориентировался на местности и без труда понял, какую дорогу выбрала Моргана. Предугадать, что навязчивая служанка увяжется за ним, оказалось труднее. — Слушай, Гвинни. — Артур начал терять терпения. — Это может быть опасно. Возвращайся в Камелот. — Я не вернусь туда без Вас, Артур, и без леди Морганы. — Девчонка сжала губы. — И мое имя — Гвен. Принц, досчитав до пяти, развернулся и произнес, намеренно чеканя слова: — Давай говорить начистоту, Гвенни. Здесь ты мне только мешаешь. Она, нахмурясь, сложила руки на груди. — Это я сказала Вам, что миледи сбежала! — За что и говорю: спасибо. — «Моргана уж тебя точно не поблагодарит». Артур не удивился бы, если б к утру этой Гвен уже не было в замке. Моргана не терпела предательств. В этом они похожи. — Можешь идти. Видимо угадав его тайные мысли, девчонка выдала: — Я сделала это ради вас! Ведь… я люблю вас, Артур. Больше жизни, больше всего на свете, я… — Я сыт по горло этими речами, — прервал ее Артур. — Ты любишь не меня, а власть, богатство, корону, что угодно. Ты не первая, Гвенни, не ты и последняя. Уходи. Мне надо отыскать Моргану. Мулатка удержала его за рукав и возмутилась громче, чем следовало: — Это ложь! Я б полюбила вас, будь вы бедны или уродливы. Я отдала бы вам сердце сейчас и через сто лет. — Какие фразы, какие обороты, — протянул Артур, улыбаясь. — Ты не слышала, что излишний пафос убивает всякую симпатию? Гвиневра сверкнула глазами. — Худший враг был бы добрее. — Может быть. — Артур отсалютовал ей и зашагал дальше. — Увидимся, дорогая Гвинни. — В моем лице ты оскорбил весь женский род, Артур Пендрагон! — крикнула Гвиневра, топнув ногой. Ответной реакции не последовало. Выждав три секунды и плюнув на всю безнадежность своего дела, она побежала за своим принцем. Лунная поляна опустела. Тишина была всеобъемлющей; даже ветер не дул и птенцы не пищали. И тут молчаливый наблюдатель этой сцены вышел из-за деревьев. Точнее вышла. Изодранный плащ волочился по земле, но капюшон был откинут, и не оставалось сомнений, кто это. За ее голову Утер Пендрагон отдал бы половину казны. Верховная жрица Старой Религии. Нимуэ. Та, что убила королеву, и этим дала жизнь принцу. — Так-так, — произнесла она чарующим голосом. — Пендрагоны вновь разбивают женские сердца. Ну что ж, посмотрим. Нимуэ взмахнула рукой, одновременно шепча слова на языке Авалона, и перед ней из воздуха появились два светящиеся создания. — Мы слушаем, госпожа, — без особого энтузиазма сказали они. Нимуэ улыбнулась. — В лесу вы найдете юношу и влюбленную в него девушку. Мне необходимо, чтобы вы смазали ему этим веки. — Нимуэ была ведьмой, а каждая ведьма имеет в рукаве любовный напиток. Иначе в чем прелесть магии? — И убедитесь, что, проснувшись, он первым дело взглянет на ту девушку. Все ясно? — Да, — хором прогремели сиды и исчезли вместе с пузырьком. Нимуэ рассмеялась, и ее мягкий красивый смех отразился в ночном лесу тысячами звуков. — Хотела бы я видеть лицо Утера, когда его сын приведет невесту ко двору!