Камин вспыхнул зелёным пламенем, и в гостиную вошла высокая блондинка. Гермионе потребовалась вся сила воли, чтобы остаться спокойной. Эта женщина заслужила шанс, ведь они с сыном сменили сторону в конце войны. Гермиона повторяла эти слова в голове, а когда поняла, что это не действует, решила испробовать другую мантру. Сириус ей верит. Он бы не позволил ей появиться в их безопасном доме, если бы хоть немного сомневался. Сириус действительно верит в неё.
Гермиона вздохнула и взглянула на вошедшую женщину. Она видела Нарциссу Малфой впервые в этом времени, и она была… сногсшибательна. Высокая, стройная и грациозная, даже в неподвижности, молодая очаровательная Нарцисса притягивала взгляд. Её светлые волосы были совершенны, и, несмотря на то, что её нос всё равно был слегка приподнят, на лице не было выражения горькой ненависти. Но больше всего Гермиону поразили серебристо-серые глаза, которые смотрели прямо на неё. Казалось, Нарцисса унаследовала совершенные глаза Блэков и их решительный блеск.
— Леди Блэк, — мягко поприветствовала она.
Гермиона не смогла сдержать удивления. Впервые к ней обратились подобным образом, и при звуке этого титула в голове всплыл образ Вальбурги. Пальцы Сириуса сжали её ладонь.
— Леди Малфой, — тихо ответила Гермиона.
Мужчина посмеялся над этим обменом любезностями, и обе женщины бросили на него острые взгляды, Регулус выступил вперёд.
— Цисса… Гермиона, Даниэль… Девушки, Нарцисса, — дружелюбно представил он.
Две светловолосые девушки кивнули друг другу, но взгляд Нарциссы быстро вернулся к Гермионе. Она сделала шаг вперёд и протянула небольшой кусочек пергамента, похожий на красивую фиолетовую обёрточную бумагу. Он сразу приковал к себе взгляд Гермионы, в её глазах в ту же секунду мелькнуло понимание и удивление. Это была половинка бумаги, на которой Макгонагалл дважды написала и замаскировала их адрес. Одна часть была передана Регулусу и Даниэль, а другую Сириус отдал своей сестре. И она только что вернула его. Даже не пытаясь скрыть удивление, Гермиона с вопросом в глазах взглянула на Нарциссу.
— Я не думаю, что ты доверяешь мне, но хочу кое-что прояснить. Я не очень люблю тебя, Гермиона, я не знаю наверняка, смогу ли когда-нибудь простить человека, который убил мою сестру, — произнесла Нарцисса, она говорила медленно и четко.
На мгновение она остановилась, когда Гермиона поморщилась при звуке последнего слова, и взгляд её смягчился.
— Но теперь ты Блэк. Вне зависимости от того, хочу я этого или нет, защищать тебя — моя обязанность. Я не сдам вас.
Гермиона была поражена. Она не ожидала настолько прямого заявления. Сириус улыбкой дал ей понять, что нужно как-то отреагировать на прямоту его сестры, проявить благодарность, которую девушка несомненно испытала.
— Спасибо, Нарцисса. Я понимаю, что сейчас нет смысла это говорить, но я действительно не хотела убивать Беллатрису, — ответила Гермиона.
Нарцисса приняла её слова лёгким кивком и села на место, предложенное хозяином дома. Не теряя больше времени, она мгновенно перешла к делу. Следующие двадцать минут они впятером провели в бессмысленных обсуждениях крестража.
Когда они заметили, что разговор не приносит плодов, потому что Нарцисса не имеет понятия, где именно в их особняке находится дневник, Даниэль вздохнула и вспомнила вдруг, что хотела взять в библиотеке какую-то книгу. Гермиона проследила глазами за Вейлой, пока та пересекала комнату, и когда поняла, что она просто хочет дать Нарциссе и её братьям побыть наедине, последовала за ней, чтобы помочь с поисками.
— Нужно было сказать, что я ухожу сделать чай, а не взять книгу. Я проголодалась, — легко произнесла Даниэль, когда девушки поднялись наверх.
Гермиона на мгновение задержалась на ступеньках, взгляд её был прикован к мужу. За прошедшую неделю Сириус стал более нервным. Вчера был Новый Год, а сегодня — полнолуние. Послезавтра они должны выйти на работу, а это значит, что родные дома весь день проведут в ожидании новобрачных.
Девушка тоже изводила себя мыслями о том, что скажут члены их семьи, когда всё узнают, но куда больше её волновало поведение мужа. Чем больше было над ним давление, тем меньше он походил на Мародёра, и тем ярче прослеживалось в его поведении чистокровное происхождение. Конечно, он не признал бы этого, и девушка не собиралась давать ему знать, что заметила, но от неё ничего не ускользало.
Она знала, что он выпрямляется каждый раз, когда она выходит из комнаты, расслабляясь только когда она возвращается вновь. Она видела, что его лицо становится идеальной маской безразличия, когда он слышит плохие новости по радио. Но ярче всего она видела, как он общается порой с Регулусом и Нарциссой. Как он берёт на себя ответственность, говорит с подчеркнутой твёрдостью, непреклонность в его голосе, решительность присущая настоящему Лорду своего дома.
Она задавала себе вопрос, плохо ли то, что он ведёт себя, как настоящий Блэк? Андромеда была такой, и Нарцисса, и даже Регулус с его вежливой манерой речи и изысканным поведением. Чистокровность сквозила в них. И все они на их стороне, разве нет?
Тогда почему не Сириус? Почему бы не позволить ему вести себя образцово, если это приносит ему успокоение… Девушка вздохнула, стараясь в этом разобраться. Таким был Сириус без Джеймса. Таким был он без шумного, бурного Гриффиндорского окружения, не имея рядом кого-то, кто поддержал бы его, он возвращался к старым привычкам. И Гермиона беспокоилась…
Сириус поднял взгляд. Она заметила легкую улыбку и то, как засияли его глаза при взгляде на неё. Девушка ответила ему улыбкой. Да, она зря беспокоится. Это Сириус. Просто Сириус.
***
Джеймс сидел в одиночестве в сарае и сердился. Сегодня было полнолуние, и ему посчастливилось вывести Лунатика из себя. Он конечно этого не планировал, он знал, что несмотря на зелье, у Римуса был сложный день. Естественно, мужчина думал, что напоминание о том, что Сириус и Гермиона вернутся завтра, поднимет ему настроение. Они до сих пор не знали подробностей, и Джеймс стал подначивать Римуса стащить зеркала, которые Лили конфисковала, и попытаться связаться с молодоженами, просто чтобы уточнить, когда они приезжают.
По какой-то неведомой причине, это сильно разозлило оборотня. Он отчитал его (достаточно громко, чтобы резануть чувствительный слух), посоветовал заняться чем-то полезным, вместо того чтобы донимать его.
Мама отказала Джеймсу в убежище, когда он повернулся к ней, когда Римус вышел прочь. Ей было интересно наблюдать за тем, как с Джеймсом разговаривают подобным образом, в конце концов, раньше Сириус всегда принимал на себя часть удара.
Лили, которая пообещала провести с этим слизеринским мерзавцем весь день, тоже не обращала внимания на мужа. Она просто закатила глаза, взъерошила ему волосы, словно говоря «остался всего один день», развернулась, оставила своего драгоценного сына свекрови и ушла.
Придурок. Чёртов идиот. Пёс проклятый.
Воображение Джеймса было исчерпано. Мужчина не мог придумать больше красноречивых ругательств. Но почему его никто не понимает? Дело было не только в том, что раньше он никогда не обходился без Сириуса так долго. Тут было что-то ещё… Что-то не так. Если бы он только мог понять что.
***
Лили на ходу махала рукой мужчине, а он пожирал глазами каждую её черту. Он бережно запоминал каждую мелочь, её жестокая красота вновь поразила его.
— Мы становимся староваты для этого, ты так не думаешь, Сев? — спросила Лили, взобравшись на холм и поравнявшись с ним.
— Поттер позволил тебе прийти! — заявил он с плохо скрытым удивлением.
— Ты не верил мне, когда я обещала прийти, не так ли? — прищурившись спросила девушка.
— Нет.
Она рассмеялась.
— Ну, прости, если разочаровала, но ты застрял со мной примерно на час, — радостная Лили подняла с земли прутик и взмахнула им в воздухе.
— Мы действительно учились в Хогвартсе, с мягкой улыбкой заявила она.
— И это всё изменило, — горько ответил он.
— Не будь таким, Сев. Мы снова здесь, не так ли? — она потянулась и взяла его за руку.
— Сегодня да, — резко сказал мужчина.
— Я всегда буду рядом, — просто ответила Лили.
Он посмотрел в её искренние глаза и, несмотря на все свои усилия, не мог не поверить в её слова. Впервые за долгое время улыбка задержалась на его губах. Но она исчезла в одно мгновение, когда Лили задала следующий вопрос.
— Насколько всё плохо дома? — в ответ мужчина пожал плечами. — Почему ты не съедешь?
— У меня больше ничего нет, — ответил он, избегая её глаз.
— Сев, — начала она жалостливым голосом, но сочувствие Северус ненавидел больше всего.
— Не беспокойся обо мне. Мне в любом случае лучше чем тебе, ведь не приходится жить с Поттером и Блэком, — поморщился он.
— Ты говоришь о моём муже и его брате, — напомнила Лили, не желая терять спокойствие.
Снейп ядовито усмехнулся.
— Инфантильные, самоуверенные… — начал он, но девушка резко оборвала:
— Сейчас ты ведёшь себя, как ребёнок, Северус. Они — моя семья. Мне бы хотелось, чтобы ты вёл себя более цивилизованно, — холодно ответила она.
Заметив в её глазах злость, мужчина быстро отступил.
— Ну, это наверное не так уж и плохо… Теперь, когда Блэк и Грейнджер ушли, — он пожал плечами, пытаясь признать свою вину так, как умел.
— Они вернутся уже завтра, — раздраженно поправила Лили.
Северус открыл было рот, чтобы что-то сказать, но быстро передумал, когда осознал, что
каждым словом злит её только сильнее.
— Прости, привычка.
Лили долго смотрела на него, вздохнула и убрала свои длинные волосы с лица.
— Всё в порядке, — ответила она, и беседа занялась вновь, впредь оба избегали говорить о доме.
Когда время вышло, и настала пора уходить, Лили тепло улыбнулась мужчине, пообещала вернуться как можно скорее и трансгрессировала домой. Но что-то беспокоило её. Что-то в том, как он говорил о Гермионе и Сириусе, его слова эхом звучали в её голове всю ночь.
Теперь, когда Блэк и Грейнджер ушли…
Блэк и Грейнджер ушли…
Ушли?..
