Reaching across time

Джеймс Поттер вертелся в кровати, тщетно пытаясь отыскать удобное положение. Он не мог понять, что так мучило его, но был уверен, что сна этой ночью ему не видать. Сдавшись, он решил сделать глоток свежего воздуха. Стараясь не потревожить спящую жену, Джеймс выскользнул из кровати и на цыпочках выбрался из комнаты. Закрыв за собой дверь так тихо, как только мог, он мгновение стоял на месте, не зная, куда идти. Он помнил времена, когда в доме были только он и Сириус. Бессонница тогда была его единственным врагом. Он мог встать посреди ночи, измученный мыслями, а Сириус уже ждал его в своей комнате с ухмылкой на безупречном лице и жаловался, что устал ждать. Джеймс не понимал, откуда Сириус знал, что он придёт, ведь он сам не мог этого предугадать. Иногда он задумывался, а не ждёт ли его друг каждую ночь, но это было уже слишком, поэтому Джеймс оставил эту загадку не решённой. Мужчина тоскливо посмотрел на дверь перед собой. Теперь он не мог просто взять и войти. Разочарованно вздохнув, он провёл рукой по волосам и пошел проверить, как там его сын, но не найдя покоя даже качая младенца на руках, спустился вниз. Джеймс спустился на один пролёт, и был уже готов идти дальше, когда услышал сзади чьи-то осторожные шаги. Он развернулся и озарил светом волшебной палочки фигуру другого лучшего друга. — Лунатик? — Я подумал, раз уж ты не спишь, мы можем поговорить? — спросил Римус. Несмотря на слабое освещение, Джеймс заметил, что русого мародёра что-то волнует. Его глаза стали чуть шире, а голова прояснилась. Он видел непонимание на лице друга только три раза. Впервые это случилось, когда умер его отец, во второй раз из-за «пушистой проблемы», а в третий, когда умерла его мать. Джеймс взволнованно и напряженно кивнул, и они вместе прошли в комнату оборотня. Оказавшись внутри, Римус сел на кровать, а Джеймс ждал, внимательно разглядывая друга в тусклом освещении комнаты. Римус встретил его взгляд, и все наполняющие его эмоции вдруг выплеснулись наружу. — Тебя это не беспокоит? — спросил он и, прежде чем Джеймс успел что-то ответить, продолжил: — Я люблю её не меньше чем все вы, но просто не могу принять то, что она говорит. Прошли уже месяцы, но я всё ещё не могу поверить во всё это… Это так… так сюрреалистично. Джеймс набрал в лёгкие побольше воздуха, сунул руки в карманы и вышел на балкон. Римус обратил в слова большинство его проблем. Гермиона. Или будущее, из которого она появилась. Он всё ещё помнил день, когда она всё им рассказала, будто это было вчера, а не месяцы назад. Flashback Джеймс отдыхал в объятиях Лили. Ребёнок в её животе толкнулся, и мужчина прикладывал все свои усилия, чтобы сдержать счастье, когда камин вспыхнул. Один взгляд в лицо Дамблдора, и хорошее настроение сразу исчезло. — Сибиллу похитили, — мрачно заявил директор. — Кого? — услышал он голос своей матери, но Гермиона перебила. — Нет, этого не может быть… Ты сказал, что Снэйп ничего не слышал… Как, Альбус? — спрашивала девушка, недоверчиво качая головой. Джеймс не особенно обращал на них внимание. Он слышал, как дыхание Лили замедлилось при упоминании о её бывшем лучшем друге, и повернулся снова к ней. Взяв её руку в свою, он стал гладить её, ожидая, когда напрягшееся мышцы расслабятся. Когда это случилось, и девушка пожала его руку в ответ, мужчина вновь повернулся к людям перед ним. Гермиона и Сириус хмурились, глядя на Дамблдора, сказанное им имело для них большое значение. Он заметил, что Сириус крепко держит Гермиону за руку, заканчивая её предложение. — В любом случае, выбора нам не остаётся… — сказал он хмуро. — У нас нет других вариантов, — согласилась девушка. Если до этих пор Джеймс ещё не сильно беспокоился, то взгляд на Сириуса полностью изменил ситуацию. Этот взгляд длился не дольше полу-секунды и был прерван Гермионой, которая завладела вниманием своего жениха. — Он наверняка уже получил информацию, но нам всё равно нужно её найти, — сказала девушка Альбусу. — Конечно, я проинформирую Орден, — ответил мужчина и согласно кивнул. — Хорошо, я предполагаю, это может подождать пока мы…? — спросил Сириус директора, глядя на свою невесту. — Нет необходимости собирать Орден прямо сейчас. Я устрою собрание первым делом с утра, — ответил мужчина и наградил пару многозначительным взглядом. — Вы уверены насчет этого? Это опасно, мисс Грейнджер. Мир изменится. Сириус и Гермиона изумлённо посмотрели на него. — Никто из тех, кому я собираюсь рассказать, не предаст меня, директор, больше всего в мире я уверена в этом, — вздохнула девушка. — Не думаю, что он имел в виду намеренно, любимая, — тихо шепнул ей Сириус. — Ты не хочешь что бы я…? — растерянно спросила Гермиона, поворачиваясь к нему. — Я… Я просто не… Я имею в виду, хочу… Но то, что станет известно… Я не уверен. Конечно, это твой выбор, — ответил Сириус. Одно это до невозможности смутило Джеймса. От него не ускользнул беглый взгляд брата, который тот бросил на него. Теперь он был абсолютно уверен, что они говорили о большом секрете Гермионы, и предположил на какой-то момент, что Сириус его знает. Выглядело так, будто он больше девушки сомневался, стоит ли рассказывать. — Они заслуживают знать, — тихо пробормотала Гермиона, переводя взгляд на Лили. — Тогда ладно, скажи им, — мгновенно согласился мужчина, притягивая её к себе, и молча кивнул директору. — Тогда я оставлю это на вас, — сказал Дамблдор, в последний раз оглядел комнату и шагнул обратно в камин. — Сириус. Гермиона, — Джеймс услышал голос своего отца, который не сводил глаз с Блэка, и пара повернулась к ним. — Можем мы немного поговорить, пап? — спросил Сириус, попытавшись улыбнуться. — Что происходит, дорогой? — спросила Дорея, начиная злиться. — Думаю, нам стоит перейти в гостиную… Это касается ещё нескольких людей, — сказала Гермиона. Джеймс, который всё это время смотрел только на брата, увидел, как тот плотнее прижал её к себе, отпустил и пошел к камину. — Ведь небольшая компания не будет проблемой? — улыбнулся Сириус. Все слышали, как Сириус назвал поместье МакКинон. Его голова исчезла на несколько минут, а затем вернулась. Парень встал, отряхнулся и вернулся к Гермионе, избегая глаз Джеймса. Сохатый не был терпелив от природы, он не сводил с друга глаз пока все не перешли в гостиную. Он хотел, чтобы тот посмотрел на него хоть раз за последние пятнадцать минут, и даже когда камин вспыхнул, являя Марлин, Доркас и близнецов, он не желал отводить глаз от Блэка. — В чем дело? По какому поводу собрание? — спросил Фрэнк, когда в комнате появилась, наконец, семья Лонгботом. — Мы без понятия, — сказала Кэсси, её взгляд упал на Сириуса и Гермиону, которые продолжали упрямо молчать. — Гермиона? — мягко спросила Алиса. Она была беременна, и ей нельзя было путешествовать камином или аппарировать, но когда Фабиан попросил их немедленно появиться у Поттеров, она забеспокоилась. Единственным ответом Гермионы была натянутая улыбка, которая не приносила успокоения. Наконец Сириус встал, поднимая девушку вместе с собой за руку. Джеймс видел, как сильно она сжимала его руку, и наконец отвел взгляд от брата, когда она заговорила. — Спасибо, что пришли, — тихо произнесла Гермиона. — В чем дело? — сухо спросила Марлин, тоже обеспокоенная поведением пары. — Я должна была рассказать вам всё уже давно или вообще никогда не говорить вам этого, но я хочу, чтобы вы знали правду хотя бы потому что у вас есть на это право, — Гермиона говорила быстро, в то время как её взгляд переходил с Алисы на Лили и обратно. — Это о твоей… Ммм… Академии? — спросила Кэсси, её голос смягчился, когда она увидела, как сильно мучает девушку сложившаяся ситуация. Джеймс тоже наблюдал за Гермионой теперь более внимательно, и когда она вздохнула и сильнее прижалась к Сириусу, мужчина нахмурился. Насколько плохо всё может быть? — Это о моём прошлом, — тихо поправила Гермиона. Сириус мгновение смотрел на неё, понимая, что она не знает с чего начать, и решил подтолкнуть. — Её прошлом и нашем будущем, — заявил он, и благодарная улыбка девушки не ускользнула ни от кого. — Он прав. Моё прошлое неотрывно связано с вашим будущим, потому что оно и есть ваше будущее, — заявила Гермиона уже смелее. — Я… Мы не… Что? — растеряно нахмурившись, как и все остальные, спросил Фабиан. — Я переместилась назад во времени, — спокойно сказала девушка. Все молчали. Никто не знал, что сказать, и она просто решила продолжить. — Маховик времени — прибор, который изобретут только через пять лет. Их было немного, и все принадлежали министерству, некоторые из них были могущественны настолько, что могли перенести человека на двадцать лет назад, — говорила Гермиона. Остановившись на мгновение, она ждала, когда кто-нибудь произнесёт хоть слово, но все молчали, и она продолжила. — Я родилась в сентябре прошлого года, и у меня было вполне нормальное детство. Пока я не попала в Хогвартс, — сказала она, и в этот раз реакция окружающих изменялась от абсолютного неверия до крайней растерянности. — Ты училась в Хогвартсе? — слабо спросила Кэсси. — Шесть лет, прежде чем решила бросить школу, — честно призналась девушка. — Ты бросила? — поразился Римус. — Почему? — Из-за войны, — устало ответила Гермиона. — Двадцать лет, а мы всё ещё сражались? — спросил Карлус, но у девушки не было шанса ответить. Голова Джеймса гудела. Так много всего вставало теперь на свои места, и он думал об этом. Девушка никогда не терялась в замке. Она была знакома с приведениями и портретами, куда теснее, чем могла познакомиться с ними, если бы просто прочитала о них в книге. Она была знакома с… — Ты знала нас, — заключил Джеймс. Она повернулась к нему с полным боли выражением на лице. — Ты знала нас в будущем. Поэтому ты знала о Лунатике и… обо всём, — уверенно сказал парень. Гермиона видела, как он смотрел на неё, и не была теперь уверена, что хочет, чтобы Джеймс знал о своём будущем. Избегая эту тему, как только могла, она вздохнула. — Моим лучшим другом был Гарри. Гарри Джеймс Поттер, — сказала она. — Мой… Мой сын? — спросила Лили, тогда как остальные просто смотрели на неё пораженные. Гермиона кивнула. — Ты… Он… Как, я имею в виду, я не понимаю… — признался Джеймс. Гарри. Она упоминала его имя так часто, порой забывалась и называла его Гарри… Но он и предположить не мог, что причиной этому была её дружба с его сыном… Не рожденным ещё сыном… — Нас всегда было трое: я, Гарри и Рон, — начала Гермиона. — Рональд? — поразился Гидеон: прошло лишь несколько месяцев, с тех пор как родился его младший племянник. Девушка кивнула. — Полумна — дочь Эванны, Джинни — младшая дочь Молли и, конечно же, Невилл… — сказала Гермиона, поворачиваясь на последнем имени к Алисе и Фрэнку. — Невилл? — повторил Фрэнк, у которого теперь закружилась голова: это имя они с Алисой выбрали для своего ребёнка на тот случай, если у них будет мальчик. — Почему ты рассказываешь нам об этом сейчас? — тихо спросил Римус. — Потому что сейчас всё изменится, — призналась Гермиона, поворачиваясь к Лили. — Было сделано пророчество. — Пророчество? Это когда ты знаешь, что будет происходить дальше? — спросила Лили, чувствуя себя неуютно под взглядом подруги. — Нет, настоящее пророчество, сделанное провидицей. Подобное тем, что хранятся в отделе тайн, — ответил Сириус. — Оно о падении Волан де Морта, — продолжила Гермиона. — Либо от рук Гарри, либо от рук Невилла… — Наши не рожденные ещё дети должны будут противостоять темнейшему волшебнику всех времён? — спросил Джеймс недоверчиво. — Да, должны, — спокойно ответила Гермиона и зачитала всё пророчество. Эти слова смешались в голове Джеймса, он не понял большинство из них, а у Гермионы было не много времени, чтобы разъяснять. — Как вы понимаете, оба мальчика подходят под него, но Волан-де-Морт выберет Гарри, — говорила она, большинство её слов проходили мимо ушей Джеймса. — И что теперь? Что мы должны делать? — спросил Фрэнк, не сводя глаз с темноволосой волшебницы. — Прятаться… Использовать Фиделиус, — быстро ответила она. — Думаешь, это сработает? — спросила Дорея, со страхом в глазах глядя на своего сына и его жену. — В этот раз да, — ответил Сириус, необычайно холодно. Глаза Джеймса вернулись к Сириусу и встретили стальной взгляд, лишенный всяких эмоций. Между ними состоялся безмолвный диалог: один прищурил глаза, взгляд другого стал острее, поднятая бровь, а затем Сириус отвернулся. Следующие десять минут Гермиона в общих словах объясняла, как всё случилось в прошлый раз. Как каждый из них умер, как Петтигрю лично уничтожил всех мародёров. Джеймс почувствовал злость. Такую злость он не испытывал уже очень давно… Выживание в одиночестве, жизнь в Азкабане… Он толкнул Сириуса. — Ты — чертов ублюдок! — закричал он. Все в комнате в замешательстве посмотрели на него. Гермиона в ужасе воскликнула, Лили закричала от удивления, но ничего нельзя было сравнись с болью, отразившейся на лице Сириуса. — Я сделал тебя крёстным отцом своего ребёнка, потому что думал, что даже если что-то случится со мной, он не будет страдать. Потому что ты водил бы его на матчи по Квиддичу, покупал бы ему лучшие новинки из лавки Зонко, научил бы его лучшим шуткам. Я сделал тебя его крёстным отцом, потому что доверил единственному человеку, который мог заставить меня улыбнуться в худшие из моих дней, сделать для него то же! — Джеймс говорил, а Сириус смотрел на него с сожалением. — Но когда я просил тебя умирать за него? Когда просил бросить всю свою чертову жизнь в Азкабан, на остров, полный дементоров, за него… Или за меня? Все смотрели на него круглыми как у сов глазами. — О тебе я даже не хочу ничего говорить, — добавил он Римусу, встал и вышел из комнаты, проигнорировав всё, о чем говорили в гостиной всю оставшуюся ночь. Единственное, о чем он мог думать, — это смерть Лили, время, что Сириус провёл в Азкабане и одинокая жизнь Римуса. Черт, как же они были беспомощны… Стоит ему умереть и всё трое тянутся за ним… Что же теперь ему с ними делать? Конец Flashback Римус наблюдал за невидящими глазами Джеймса, прекрасно понимая, о чем он сейчас думает. В конце концов, именно об этом думал сам Римус последние несколько часов. Конечно, он прекрасно помнил всё, что она сказала им тогда. Но с той самой ночи они никогда не говорили об этом. А сегодня девушка попросила провести её к алтарю, она впервые с тех пор упомянула своё прошлое, и это снова поразило его также сильно как и в первый раз. — Да, думаю, это сильно меня пугает, — пробормотал Джеймс, он всё ещё пытался сформулировать то, что не давало ему уснуть так поздно. — Только Бродяга знает всё… — согласился Римус, поражаясь тому, как просто с этим справляется их друг. — Бродяга! — воскликнул Джеймс и развернулся. — Лунатик, это касается его. Что-то с ним не так! Я просто знаю! — Не так с ним? — спросил Римус ещё более потеряно. — Просто… Тебе не кажется, что он ведёт себя немного… Странно… Он близко и в то же время далеко, Лунатик. Например, он добровольно отдал мне свой тост сегодня утром, и совсем не смотрел бумаги, которые мы стащили из офиса отца… и когда мы изучали списки заданий и решали, на которое хотели бы пойти на следующей неделе, когда начнём работать, ему, казалось, было всё равно; а потом он добровольно проиграл мне в шахматы, — перечислял Джеймс. Римус нежно улыбнулся, когда речь собеседника иссякла. Единственное в жизни никогда не перестанет удивлять его — дружба Сириуса и Джеймса. Сириус и Джеймс, Поттер и Блэк… Они существовали в своём собственном мире, в мире, где каждый взгляд имел значение, в котором лёгкая ухмылка могла рассказать целую историю. Где особенная улыбка передавала все детали удачной шутки, где тихий вздох описывал целую драму. Он поражался, как могли столь незначительные вещи волновать Джеймса, как смог он так легко понять, что с другом творится неладное. — Лунатик! Ты не слушаешь! — пожаловался Джеймс. — Ох, прости, Сохатый, я просто… — начал он, но его прервал третий голос. — Гадал, когда же этот придурок, наконец, заткнётся? — спросил Сириус, прогуливаясь в комнату неспешной походкой. — Что не так с тобой? — спросил Джеймс и повернулся к брату. Тот лишь закатил глаза. — Не так то, что двое моих лучших друзей сидят тут посреди ночи и вместо того чтобы обсуждать мальчишник, на что я надеялся, сплетничают подобно старым девам, — сказал Сириус, отвесил каждому по лёгкому подзатыльнику и сел на пол балкона рядом с ними. — Чем ты расстроен сильнее? Тем что мы сплетничали или тем что тебя не пригласили? — сухо спросил Римус. — Не будь таким грубым, Лунатик, то, что вы решили, что мне будет неинтересно поучаствовать в разговоре о себе, само по себе ужасно, — пожаловался Сириус. — Эгоцентричный индюк, — пробормотал Джеймс. — Вообще, почему ты подслушивал? — Просто ждал, когда вы скажете обо мне что-нибудь хорошее. — Разве ты не знал, что тот, кто стоит за дверью и подслушивает, никогда не услышит о себе ничего хорошего? — сделал ему шуточный выговор Римус. — Я ведь уже понял это! Вы оба думаете, что я странный! — Бродяга драматично ткнул в них пальцем. — Ну, ты смешал сыр и джем, — ухмыльнулся Джеймс. — Это было варенье! — возразил Сириус, и в этот раз настала очередь Римуса закатывать глаза. — Да, и так намного лучше, Бродяга, — согласился светловолосый мародёр. — Ну, вы этого не узнаете, если завтра проспите и пропустите завтрак, — радостно заключил Сириус, вскакивая на ноги и поднимая парней за собой. — Пора в кровать, голубки. Джеймс готов был запротестовать, когда увидел, как Сириус сложил руки вместе и грациозно потянулся. — Мне тоже потребовалось время, чтобы привыкнуть к этой мысли… но помогает, когда думаешь, что в этот раз всё будет иначе. Всё будет иначе. Римус, перестань думать о нашей дружбе, как о себе и о нас… мы — Мародёры. Нас всегда трое. И, Джеймс, у меня есть несколько нерешенных задач, просто дай мне несколько дней, приятель… Я не смогу скрывать от вас что-то вечно, — с мягкой улыбкой признался Сириус. Джеймс и Римус ответили на его улыбку с такой же теплотой, радуясь тому, что могут теперь хоть от части быть спокойны. — Теперь, если вы двое не собираетесь планировать фантастическую вечеринку, я предлагаю пойти спать… Когда один из вас не спит и бродит всю ночь по дому — раздражает, но двое — это уже слишком, — добавил Сириус, кивнул им и ушел с балкона. Черт, как же он будет скучать по ночным посиделкам с этими двумя…