Промокшие спички

Какой сегодня день недели? Прошел ли уже месяц или, быть может, она здесь меньше недели? Как долго её еще будут убивать изнутри, вытягивать самые ненавистные тайны прошлого и секреты нынешнего. Она мечтала порезать воспоминания, надеялась, что ещё немного и потеряет память. Мечтала, чтобы кто-то по щелчку уничтожил её, разрушил, разорвал на тысячи кусочков. Они могут убивать её, но пусть даже не думают, что Оля вот так просто доверит им самое сокровенное – своего ангела. Она не забудет его, ведь он придет за ней. Её ангел, её спасение, её частичка души. Она верила в него и никому не позволит говорить что-то против него. Вчера она впервые подралась в той самой медсестрой, которую так мечтала повесить. Не стоило ей прикасаться к самому дорогому – к перу её надежды. За это Олю наказали, вколов лошадиную дозу какого-то препарата от которого жутко хотелось спать и плакать. Ещё были какие-то таблетки, но она научилась имитировать глотание и профессионально выплевывать, пока никто не видит. Оля научилась выдерживать не только эмоциональную, но и физическую боль. А после, когда её «надзиратели» ушли, Дымка долгое время была рядом, молча гладила по волосам и шептала какую-то странную колыбельную на непонятном языке. Прекрасная мелодия усыпляла лучше, чем самые проверенные снотворные. Казалось, будто кто-то невидимый укрывает полотном тепла и любви, заставляет поверить в выдуманный мир без боли и страданий, заглушает всхлипы тихим шелестом жёстких крыльев. Кажется, Оля и вправду сошла с ума, ведь она уже умеет отличать демонов от ангелов. У её хранителя крылья мягкие, воздушные, будто бы белоснежные облака на самом прекрасном небе. В то время как у Дымки истинный демон с жесткими крыльями, видевшие сотворение веры, начало новых эр и побывавшие в диком полете с небес. Кажется, кажется, кажется… Сходить с ума так здорово, будто бы ты начинаешь видеть истинные грани мира, ощущаешь новые выходы из лабиринта под названием «жизнь». Чувствуешь, как привычное становится чуждым, а на его место приходит истинный ужас, который всё это время прятался по ту стену возможного. Начинаешь улыбаться закатам, радоваться дождю и забываешь человеческие ценности. Даешь волю себе, утопаешь в дуновении ветра и стремишься к чему-то иному, непривычному, но такому возвышенному. Ещё немного, и Оля окончательно потеряется в сумасшествии. Но иногда, пытаясь разглядеть рассвет через мизерное отверстие в этой дыре, она вспоминала тех, кто сдал её сюда, будто бы ненужного и изрядно надоевшего ребенка отнесли в детский дом. Кто знает, может, они попросту перепутали, заблудились по навигатору и потерялись в собственных планах по уничтожению дочери. Семейство эгоистичных самодуров, способных заботится лишь о себе. У них нет ценностей, им чужды чувства заботы и любви, они существуют для себя и, если кто-то проявит слабину, мигом найдут верный способ избавиться от лишнего груза ответственности. Неуравновешенная дочь с задатками сумасшествия: действительно, кому понравится такая красота? Куда проще избавится от такого урода, заточив в башню двадцать первого века. Вот только кто знал, что даже у такого лягушонка может кто-то появиться, правда? Думали, что никто не кинется спасать, а после, через годик-другой им вернут их дочурку, способную исполнять любые приказы. А, может, оповестят лишь о том, что в один из дней перед выпиской она неожиданно утопилась в ванне, выпрыгнула в окно или украла и выпила смертельную дозу какого-то лекарства. Второй исход был бы для них идеальным вариантом, если бы не один такой же выродок, захотевший спасти лягушонка. Единственный, кто увидел в ней чудо, маленькое чудо, способное сделать этот мир чуточку краше. Оля для него была той, кто способен был затянуть его бездну, создать свой идеальный мир без посторонних душ и жить в стороне от остальных. От окружающего мира. От тех, кто когда-то предал их, опустил в грязь и пытался уничтожить. Яр пообещал себе, что он создаст для Оли идеальный мир, стоит только ей выбраться из этого Ада сломанных душ. Тут не спасают – уничтожают, оставляя после себя невидимый шрам из слёз разбитой надежды. И вот Олю вновь везут куда-то на коляске, ведь сил передвигаться самостоятельно нет. Впрочем, даже если бы они и были, отныне медперсоналу куда спокойнее, когда её руки привязаны к ручкам. Мир психически больных жесток не тем, что они видят иначе, а тем, что люди сторонятся их, считая отбросами общества и попросту пытаются лишний раз намекнуть на их никчемность. Выставляют экспонаты покалеченных душ на всеобщее обозрение, в то время как истинные уродливые души находятся по ту сторону стекла. А после её сердце разбивается на тысячи осколков, когда она видит перед собой татуированного ангела. Всё его тело – карта боли, через которую пришлось пройти и которую вынужден скрывать под невзрачной маской врача. Кор, прекрасный парень, который стоял возле одинокого стола и что-то нервно выцарапывал в слое пыли. - У вас десять минут, общайтесь, - после чего медсестра слишком резко катнула коляску в сторону и вышла. Оля же, ослабленная после стольких кругов Ада, попросту выпала из своей надежной опоры, ведь буквально за пару шагов до встречи, ей развязали руки, будто бы и не привязывали никогда. Кор мигом оказался рядом, помог девушке сесть обратно, а после улыбнулся, как улыбаются маленькому ребенку, говоря, что всё будет хорошо. Вот только она прекрасно понимала, что мало что улучшится в скором времени. Будет ли когда-нибудь прежней? Увенчается ли её лечение успехом? Сможет ли противостоять всему этому ужасу? Она никогда не станет той самой Олей, которую видели когда-то. Попросту не сможет этого сделать. Ведь мир открыт для неё под другим углом и поворота назад нет – Олю не вернуть в прежнюю реальность видения мира. - Оля, наша девочка по имени Оля, выздоравливай, мы скучаем по тебе, - шептал Кор, обнимая за плечи. От него пахло ангелом, её родным и таким любимым ангелом. Но что-то шептало ей, что нужно проявить смекалку, засунуть свое безумие подальше и уловить суть. Отныне в этой жизни ничто не делается просто так. В каждом жесте, в каждом слове, в каждой улыбке есть свое послание. И сейчас тоже была своего рода ловкая игра, чтобы перехитрить камеру. Чертову клетку, за которой наблюдают гнилые души современного общества. Перо. Среди бесчисленных татуировок на спине, она разглядела одну: нарисованное перо черной гелевой ручкой, возле которого было написано каллиграфическим почерком «верь, и ангел спасет тебя». Это рисовал он, эти завитушки принадлежат ему. Весь этот фарс ради того, чтобы он смог передать ей пару слов, вселить надежду и уничтожить ту боль после копания. - Спасибо, Кор, спасибо, что пришел, Кор, правда, спасибо, - и она сжала его настолько сильно, насколько ей это позволяли ослабевшие руки. Сейчас Оля больше напоминала фарфоровую куклу, способную в любой момент разбиться от одного только прикосновения. Не внешне – внутренне. Сейчас её душа больше походила на треснутое окно, которое вот-вот разлетится вдребезги, задев каждого, кто переживается за неё, кто любит и ценит эту странную девчонку. Кор пусть и не был её ангелом, но она всем сердцем была благодарна за то, что он есть – верный посланник белокрылого. Её спасение и надежда на то, что когда-нибудь надежда перестанет быть удерживающим звеном в цепочке жизни. Она погубит нелепые надежды и прильнет всем телом к ангелу, обнимет его в сотни раз сильнее, чем сейчас Оля обнимала Кора. - Я больше не слышу ее, - пересохшими губами шепчет девчушка с рыжими волосами, цепляясь за свое спасение в лице музыканта. – Это нормально? Неужели я окончательно сошла с ума? Почему она больше не преследует меня? Какого черта? - Тшш, ты нормальная, Оля, успокойся, Мия позади, слышишь? Она не вернется к тебе больше. Всё, что нам нужно – это убедить в этом врачей, слышишь? Через несколько дней будут поднимать вопрос о твоей выписке, так что постарайся не выделяться, хорошо? Любое неверное движение – провал, понимаешь? Ещё немного, и ты будешь свободна. Ты сильная, очень сильная девочка по имени Оля. А после вернулся медсестра, та самая, которая заставляет рыжеволосую девушку думать о том, что убийство – это не так уж и сложно. Кажется, рамки адекватности сдвинуты, желания смешались с дозволенным. Оля не просто хотела уйти из этого места как можно скорее – в её развернутой наизнанку душе медленно, но верно селится безумие. Бездна зашла за пределы дозволенного, дотронулась до сокрытого безумия и окончательно утопила ту милую девочку-перевертыш по имени Яло. Теперь сундуки дозволенного охраняла не хрупкая фарфоровая куколка, а настоящий боец за справедливость. Вот только справедливости давно уже нет. Яло изменилась, тем самым отражая изменения и в самой Оле. Некогда жизнерадостная хранительница отныне была в одеяниях смерти в лунную ночь. Она забросила пуанты – их заменил громоздкий орган, а подвешенные к потолку звёзды цвета вороньего крыла лишь дополняли преображение. Девочка перестала быть той невинной куклой, предпочитая утонуть в бездне осколков. Окутала себя нитями своей судьбы и сотворила плащ для самозащиты. - Удобно ли тебе, милая? – шептала она растерзанному телу Мии, небрежно спрятанному за сундуками прошлого. – Я уничтожу тебя, как ты когда-то уничтожила невинность в этом ребенке. А та лишь тяжело дышала и молилась, чтобы у Оли случился приступ. Всего-навсего один чертов неверный шаг и она вновь сможет подняться на ноги. Но нет, эта девчонка будто бы забыла про неё, предпочитая делиться секретами с новой подружкой по камере пыток. Глупая девочка Оля, неужели ты еще не осознала, что все в этом мире больны. Здоровые люди, как правило, оказываются потрясающими сумасшедшими. И вот Олю снова везут по коридору. Ненавистный взгляд медсестры смешит, тем самым прибавляя всё новые и новые способы к тому, как же наконец-таки убить её. Рыжеволосой уже попросту осточертело это место и единственное, чего она хотела – это обнять своего ангела, прийти в себя после кошмара и начать жить совсем новой жизнью, где не будет ни грамма негативного прошлого. Хотелось просто жить и быть живой. Любимой. - … Знаешь, Мия, - начала Яло, наблюдая за всем этим со стороны, - Оля изменилась, правда. С тобой она такой не была. - Это всё люди, деточка, люди – вот истинные монстры, способные погубить заживо, - прохрипела в ответ совсем исхудавшая старуха, поглядывая в сторону приоткрытой двери. На секунду ей показалось, что она видела чьи-то безумные глаза, но говорить об этом глупой девчонке Яло не стала – не справится. Уже никто из них не справится с дикой болью израненной души кроме того, кого действительно любит и уважает эта рыжеволосая девушка. Сама же Оля уже была в своей палате и прислушивалась к шуршанию снега за окном. Она успела позабыть, что такое радость от первого снега, лепка снеговика и прогулки с ангелом. Но даже теперь, находясь на грани разумного, воспоминания о прикосновениях её божества, о том, как он говорит, как целует, как шепчет её имя – всё это возвращало к реальности и заставляло делать вздохи во имя жизни. Она мечтала умереть, но стоило вспомнить цвет глаз, шелест перьев, улыбку – что-то неизвестное силой принуждало выживать. Всё ради ангела, её ангела. - Сегодня вечером я уйду. Слова Дымки прозвучали громом среди ясного неба, волшебным осколком в глазу Кая. Когда она уже привыкла к странной подруге по соседству, жизнь решила перебинтовать нити судьбы, изменить последовательность, тем самым оформив сделку с дьяволом. Тем самым ангелом с черными крыльями и голос бархатных шипов. Тот, о ком грезила она всё это время наконец-то придет за ней, заберет её, вернёт в привычное русло, чтобы там уже играть в совсем иные игры. Он черств с ней, холоден и груб, но в тоже время всегда рядом, выслушивает ей глупые рассказы о том, какие же люди странные. Он привык к бешенным истерикам, сумасшедшим поступкам и к её улыбке, когда речь заходит о новой знакомой, которая, кажется, понимает её. Конечно, были сомнения, что её рыжеволосая соседка – не так, за кого себя выдает, но подозрения вмиг развеялись, стоило ему увидеть её светлые глаза. Израненная душа, но до сих пор светлая и невинная. Милый ребенок в дикой игре взрослых нравов. Впрочем, люди всегда вызывали у него отвращение. - Ты только не бойся, ладно? – улыбнулась Дымка, всматриваясь в пустоту стен. – Он не причинит тебе вреда, ведь ты не причинила его мне. А после пошел дикий ливень – предвестник разлуки с той, которая когда-то протянула руку помощи в момент безумства. Не побоялась новой сумасшедшей в этих стенах, отыскала правду и помогала выжить в месте, где когда-то сама хотела умереть. Дикий ужас, окутывающий Олю с каждой минутой, накалял обстановку, тушил свечи надежды. Когда казалось, что вот-вот появился верный луч света в лице благосклонности Судьбы, та решила преподнести новый подарок, разрубив связь между ними. Сделка с дьяволом – дорогое удовольствие, особенно, когда этого хочет сам Сатана. Неужели демоны научились чувствовать или это легкая придурь перед очередным грандиозным накалом страстей? Впрочем, мир полон странностей и нелепых изъянов. Гром, гроза, дикие молнии, озаряющие затянутое небо своим величием – казалось, мир сошел с ума, утонул в диком танго смерти. Он уничтожает сам себя, а вместе с ним погибают и люди. Пусть небо и пряталось за серостью решеток на крошечных окнах, но даже сквозь эти мизерные щели можно было увидеть эту дикую пляску в полной красе. Казалось, что кто-то попросту решил сыграть спектакль для двух особ, заточенных в этой камере. Кто-то, кого не привыкли видеть глаза человека в своем уме. Кто-то, кого так ждала Дымка и тот, кого когда-то сумела расслышать Оля. Рыжеволоса девчонка затаив дыхание наблюдала за картиной, разыгравшейся по ту сторону свободы, в то время как соседка попросту усмехалась, наблюдая за всем этим. Конечно, она ведь привыкла к диким появлениям её темнокрылого создания. Девушка знает, на что он способен и откровенно усмехается над реакцией Оли. Ведь не ей нужно бояться величия её темнокрылого, а тем, кто посмел поднять на неё руку, изуродовали несуществующую душу и приписали идиотский диагноз. Театр абсурда – не меньше. И вот очередной гул грома, заставляющий даже многовековые стены содрогнуться из-за чрезмерного величия её спасителя. Она – не Оля – в отличие от этой чудаковатой девчонки, Дымка прекрасно знала, что её спаситель придет за ней и попросту выжидала, параллельно пытаясь себя развлечь, изображая душевнобольную. В Рыжей она видела себя когда-то – лет десять назад, а может и все сто – не так легко вспомнить свой истинный возраст. Главное, чтобы у этой девчонки всё получилось, чтобы она сумела сбежать отсюда и тогда будет ей счастье: былые раны затянутся, а ненужное забудется, исчезнет в чаше со временем. Нужно лишь чуточку перетерпеть. Осталось совсем немного, милая и такая невинная Оля. Но долго спектакль из плохой погоды продолжаться не мог, а это значит, что самое время на сцену подняться главному виновнику всего этого абсурда – спасителю Дымки. Он появился внезапно, будто бы тот самый гром среди ясного неба. Медсестра без лишних слов и действий оставила его в палате, а сама поспешно удалилась. В какой-то момент Оля поняла, что видит не только его, но и крылья за его спиной: огромные, сильные, мощные и совершенно черные. Даже бездна, на её взгляд, была куда светлее, чем перья на его плечах. Теперь Оля убедилась в том, что окончательно сошла с ума, раз видит такое прямо перед своими глазами. Слышит его потрясающий голос, похожий на сладостную трель перед совершением греха. Ощущает его взгляд на себе, а после и улыбку – легкий оскал безупречных зуб. Он был идеален целиком и полностью, а может это очередная ступень безумия – прекращать видеть в людях недостатки. Она попросту не могла отыскать в нем что-то запредельное, уродливое или попросту несовершенное. Идеальные черты лица, идеальное тело, идеальные крылья. Кажется, сумасшествие уже бьет ключом. - Прошу за задержку, дела, - вновь эта безупречная улыбка, эти ровные зубы и эти потрясающие губы. Её ангел был другой – истинный демон в человеческом мире. По нему запросто можно сойти с ума, потерять грань реальности и потеряться в собственных недостатках. Но в какой-то момент всё разрушилось, стоило Оле вновь вспомнить своего, пусть и не такого идеального, ангела. Для неё он был истинным примером для подражания, ведь ради него она и живет, выживает и продолжает жить. Ради этого светлого лучика в её темной жизни, она готова была преодолеть любые грехи, погрязнуть в любом сумасшествии и утонуть в собственной бездне. Оля была готова на всё, лишь бы ангел, её ангел был с ней. Рядом. Всегда. - Умница, цени своего ангела, - его голос был похож на боль от ногтей после дикого секса. Он был идеален, но крылья цвета вороньего пера останавливали, пугали и попросту завораживали. Оля не боялась быть покалеченной этим идеалом – чувствовала, что ей нечего бояться. Спаситель Дымки не может причинить ей боль ради забавы. Не здесь и не сейчас. - Когда выберешься отсюда, поддайся бездне, ладно? Не бойся нырнуть в неё с головой, усмири своих демонов и готовься быть любимой своим ангелом с нарисованными крыльями за спиной. Слова путались, давили и попросту уничтожали. Слишком много всего, слишком мало ответов, но в стены лабиринта уже давят в спину. Выход близок, нужна лишь потерпеть. Нужно вынести это секундное одиночество без верной опоры, чтобы после стать тем спасением, в котором нуждаются многие из нас. Усмирить своих демоном? Разве это возможно? - Прощай, рыжуля, - и вновь эта теплая улыбка от той, которая сумела понять её, спасти от безумия в этом жутком месте. – Спасибо за всё и прости Судьбу за этот Ад, - кажется, её друг засмеялся, а может Оле уже попросту всё мерещится. – Ты светлая, правда. Полюби себя и верь в своего ангела, такие – большая редкость среди людей. Оля не сразу поняла, что плачет. Слёзы полились предательским ручьем, опаляя щеки. Дикий контраст температуры, бешенное сердцебиение и прощение с той, которая стала для неё всем. Мимолетное знакомство, изменившее не только жизнь – сама Оля изменилась после общений с Дымком. Эта странная, сумасшедшая и неуправляемая особа творила свой хаос, не молила о пощаде, а гордо шла сражаться за справедливость. Соседка, научившая выживать и саму Олю. Знающая, что лучше не есть из рук отравителей, а что лучше проглотить со слезами на глазах. Всё смешалось в один танец, закружилось, а после растворилось шипучкой в воде, оставляя после себя легкое послевкусие того, что что-то явно не так. Что-то поменялось, изменилось, заменилось на фрагменты вымышленного, ненастоящего и такого глупого. Оля не помнила, как заснула, как плакала сквозь сон и не помнит того, что когда-то с ней была такая смелая соседка по кличке Дымка. Её истинная спасительница с исчадием Ада под боком. Она не помнит и того, как прошли следующие три дня, как водили из кабинета в кабинет, как унижали душу и топили в ледяной воде. Не помнит и того, как пытались отравить, узнав о том, что документы на выписку вот-вот будут готовы. Не помнит и того, как израненная душа в какой-то момент обрела новое звучание, увидела свет на спасение и вновь научилась верить. Всё, что помнит рыжеволосая – это то, как проснулась в один из дней из-за того, что её вели в очередной кабинет. На этот раз она ходила самостоятельно, искренне не понимая, почему не помнит те чертовых три дня спустя ухода Дымки. Единственное, что могло хоть как-то напоминать о таинственной соседке – странное ощущение пустоты, когда за окном она впервые за долгое время увидела туман. Туман, странно похожий на дым. - Ложись, милая, - вновь ангельский голос той, которая когда-то подарила жизнь её ангелу. – Сейчас мы проведем небольшой сеанс, который поможет нам понять, действительно ли ты излечилась. Не бойся, больно не будет. Легкое прикосновение иглы и изображение вновь начало плыть, обнажая истинный ужас: осознание того, что ангел – это ловкий вымысел воображения. Мудрая ловушка Мии, чтобы та поверила в существование спасения. Глупая, глупая девочка Оля.