Промокшие спички

Десять дней. За это время любой может сойти с ума. Ярослав, кажется, достиг своего пика и был на грани срыва по мозговой фазе. Это не просто видно — бросается обезумевшей кошкой, царапает глаза, вырывает с корнем, а после заползает в душу и жрёт изнутри. Чертово безумство, которым буквально был охвачен гитарист. Даже не так — бешенство чистой воды. Особенно после вчерашнего, когда увидел, что стало с его девочкой Олей. Его рыжеволосым лучиком счастья. Перед ним тогда, вчера, будто бы была не она, а ее неумелая копия. Глупая кукла без эмоций и выразительного взгляда. Без алых губ, без той безразмерной майки, без улыбки, без всего того, что тянуло его к ней, заставляло всматриваться в черты лица. Теперь же она напоминала тех убитых, которых показывают по телевизору в качестве страшилок, мол, вот что с вами будет, если вы не остановитесь вовремя. Оля была похожа на них не внешне — внутренне. Именно там, в душе, уже как десять дней гниет труп собственной надежды. С Мией умирает она сама. Почему именно она? Почему именно эта рыжеволосая девчонка, способная изменить мир вокруг себя? Почему она? Почему именно такая жизнерадостная, странная, необычная, но в тоже время прекрасная девушка по имени Оля? Почему именно с ней поступили так жестоко собственные родители? Почему даже не навестили ту, которая является им кровной дочерью? Почему? Но ответов он не знал и от этого на душе становилось как-то паскудно. Единственный выход — выплескивать гнев в музыке. Показать миру, что даже обычные стекла способны расколоться в одночасье, что уж говорить о розовых очках. Нужно выплеснуть самого себя, нужно вырвать из души этот клок тьмы и отдаться музыке — единственному спасению. «Клото» впервые видели его таким сумасшедшим. Да, именно таким. Дикий, опасный, неуравновешенный, вселяющий ужас и хаос, заставляющий плясать под свою дудку смерти, но в тоже время пытающий донести свою боль. Он не делится с ней — выпускает наружу, уничтожает при помощи толпы. Они вместе топчут ее, избивают, прекращают существование этой мерзкой боли. Ведь сейчас, где-то по ту сторону реальностей, его девочка страдает, умирая в очередной раз. Её попросту губят, калечат изнутри, как когда-то делали с ней, с его единственной опорой до последнего времени. С самым родным и близким человеком. С самым-самым любимым человеком. С мамой. Ей тоже пришлось нелегко, но она справилась и обязана помочь такой же, какой когда-то была сама. Оля нормальная, она не сумасшедшая, просто ранимая, чуткая, жизнерадостная, его. Любимая. Теперь-то он сделает всё и уж тогда никуда и никогда не отпустит. Он плюнет не запрет, покажет волшебное место для его вдохновение и откроет для себя новое — эта девчонка умеет вдохновлять. Пока Ярослав выкладывал всего себя на сцене, Олю везли по безлюдному коридору сумасшествия. Крики, гул, фразы бешенства, сошедшие со своей путеводной нити люди. Может, она и сама такая? Вдруг давно сошла с ума, но никак не может этого признать? Что, если ее ангел по имени Ярослав и вправду выдуманный? Что, если всего, что когда-то спасло ее — воображение, разыгравшееся на фоне прогрессирующей болезни? Вдруг она давно сошла с ума и перестала верить в чудо. — Верь в себя и в свою правду, — было ей ответом от Дымки, когда Оля когда-то поделилась своими мыслями. Впервые за долгое время она не услышала про то, что нужно забыть своего ангела, выкинуть перо в окно с решетками. Удушить себя в один прекрасный день, тем самым облегчить жизнь окружающим. Дымка была другой, не такой, как все, кого она когда-то видела или слышала. Иная. Вот оно — чистое сумасшествие без обертки и глупых диагнозов. Она живет в своем Аду, где каждый день для нее — война за выживание. Пребывание в такого рода местах, как местная психиатрическая больница, — благосклонный отпуск. Отдых за проделанную работу, а, быть может, наказание за непослушание. Дымку сложно понять, почти невозможно. Она всегда знает, о чём говорит, но вместо того, чтобы попытаться спасти — врачи убивают её. Оля давно заметила, что соседку тут недолюбливают, иначе, нежели просто буйных «постояльцев». Её ненавидят и однажды пытались убить. Сама она об этом не говорит — Оля узнает о ней лишь тогда, когда Дымка делится происходящим со своим другом, которого, кажется, рыжеволосая девушка тоже начала ощущать. Кто знает, что на самом деле среди нас, может, Ад и вправду ближе, чем он есть на самом деле. Может, мы уже в нём. Гиор пытался убить в себе мысли о провале, в то время как Оля научилась жить с ними. Он выплескивал эмоции наружу, а она держала их в себе. За неё молились, в то время как сама девушка перестала верить. В ней давно убили остатки духовного, оставив после копания скальпель реализма и щепотку чего-то бешенного. Кажется, в нее запустили что-то темное, похожее на туман и теперь она готова поверить в существование Сатыны, нежели Бога. Тишина на сцене. Тишина в коридоре. Тяжелое дыхание у микрофона. Замирающее сердце перед входом в очередной кабинет пыток. Сейчас они находились на разных полюсах дозволенного, но в тоже время переживали одно и тоже.

Девочка моя, прошу, живи Не губи себя, ну не губи Потерпи немного, подожди Ангелы твои уже в пути

Дверь открылась, заставляя поморщиться от изобилия света. Снова дикие вопли фанатов возле сцены. Дикий адреналин и секундная эйфория в одном флаконе. Коктейль смерти с разными добавками, но одним исходом. Каждый из нас чего-то боится. Каждый чего-то ждет. Каждый во что-то верит. Каждый когда-то падал в свою бездну.

Я прошу тебя, не уходи Отойди от пропасти, живи Не кори себя за те шаги, Что когда-то …произошли.

— Дальше я сама, спасибо, — поблагодарила незнакомая еще Оле женщина и, когда медсестра ушла, продолжила разговор: — Добрый день, милая. Вот мы и встретились. — З-здравствуйте. Тихий ответ, медленное шевеление губ и легкая дрожь по телу. Но несмотря на весь тот ужас, который уже успела придумать себе Оля, она, по правде говоря, засмотрелась на свою будущую карательницу. Знала, что сейчас начнут капаться в мозгах, тушить окурки сигарет о её сознание, давить в омут несуществующих проблем. Прекрасная женщина-ангел. Неужели даже у таких гнилое сердце? — Меня зовут Ангелина, надеюсь, мы с тобой найдем общий язык, — после чего женщина присела на корточки и схватила ее двумя руками за руки. За перо. Оля хотела плюнуть ей в лицо, но что-то кольнуло руку. Незаметно глянув на источник неприятного, увидела, что ногти женщины буквально впиваются в ее ладони, а на запястье «верь мне». И Оля поняла. Без звуков, лишних намеков, при помощи очередной загадки от Дымки, в которой уже был ответ. Верить. Нужно верить, прислушаться, понадеяться на чудо и не делать лишних движений — у всего есть глаза и уши. Об этом Дымка тоже предупреждала. — Даже в Аду до такого кощунства не додумались, — шипела соседка, сверля глазами стены. — Камеры в кабинетах врачей — низость высшей степени. Надеюсь, следующая жизнь у них никогда не наступит. Оля помнит ее слова, особенно те, произнесенные ею вчера. Подарок от её друга, который вот-вот придет за ней. И за Олей тоже придут, но позже — нужно лишь довериться. — Оля, меня зовут Оля. — Ангел говорил мне про тебя. И девушка задохнулась собственными легкими, подавилась щитовидной железой, утопилась в ванне полной венозной крови. Ангел говорил про неё? Ярослав помнит её, он не оставит, спасёт. Придёт за ней, а после они никогда не расстанутся. Она не вернется сюда, подожжет это воспоминания прошлого и будет жить счастливо. Её Гиор помнит, не соврал. Её любимый, светлый, самый-самый. Кажется, она и вправду сошла с ума. А на сцене по ту сторону ограждения играют последние аккорды надежды. Презентация альбома прошло успешно, но душа давно убита. Как и вся группа, ведь они прекрасно знали, что стало с рыжеволосой. Та самая тихая девчонка, которая вечно бегала по прихотям Гиора, разбавляла своим присутствием серые будни, которая искренне радовалась щенку, верила в ребят и была с ними. Истинное вдохновение цвета веснушек. — Ты помнишь, как у тебя началась булимия? Помнишь ли ты что-то? А в глазах «говори честно». И Оля рассказала. Правду. О том, что не помнит, из-за чего именно это всё началось, лишь несколько отрывков ярко всплывают в голове. Помнит, что резко перестала есть при людях, боялась взглядов со стороны, ненавидела зеркала, но сама могла стоять перед ними часами, выискивая недостатки. Ненавидела себя, искажала реальность, пряталась в серости тканей и не верила, что способна на что-то. Корила себя после каждого приступа слабости, а после ревела белугой на холодной кафельной плитке. Помнит и то, как впервые попыталась сдержать себя, но Мия в итоге взяла свое, отомстила за неповиновение. Исказила окружающий мир, разорвала связи с друзьями и утопила в одиночестве. Толкала к бездне, утомляла разговорами об уродстве, мечтала умереть от разрыва желудка. Помнит, как желудочный сок обжигал горло, оставлял после себя на пальцах покраснения, превращая кожу в мясорубку собственной жизни. Помнит и то, как опухало её лицо, как от одной лишней дольки яблока внутри всё сжималось, а весы предательский показывали бешенные скачки веса. Ты могла весит на пять килограмм меньше, но лишний кусок в горле прибавлял на следующий день все десять. Ты не живешь — выживает в такие моменты. Хочешь сдохнуть в ближайшем переулке, но понимаешь, что даже для маньяков ты слишком уродливая. Но самое главное она помнит свою роковую фразу о том, что сумеет вовремя соскочить, ведь не такая как они. Ей было интересно, она играла с лезвием недосягаемого, а в итоге напоролась на собственную брошь. Верила, что сможет, но в итоге стала одной из тысячи. Не смогла остановиться, продолжала душить себя, уничтожать, разрушать. Грезила стать идеалом, вот только для кого? Ей просто хотелось, чтобы её замечали, чтобы родители гордились ею, чтобы заговорили. Чтобы хоть кто-то согласился на разговор с такой чокнутой, как она. Но сумасшедших никто не любит. Мир предпочитает сдержанность, рамкообразное мышление. Те, кто не подходит автоматически становятся изгоями. Людьми, которые ходят по краю. Так думала и Оля, пока не встретила его — своего ангела, раскрывшего перед ней свои крылья. Они знакомы меньше года, но именно он стал для неё всем. Стал свободой, но в тоже время держал при себе, укрывал от напастей судьбы и делился наушниками. Они почти не разговаривали — понимать глазами куда сложнее, но именно Ярославу это удавалось в совершенстве. Он будто бы знал её тысячу лет, будто бы брат-близнец, будто бы ее личный преследователь. Гиор был для неё особенным, личным лучиком спасения, оградой от рамок. Он сам был вне стандартов: слишком идеален, чтобы существовать. Слишком совершенный, чтобы вот так вот влюбиться в такую, как она. Оля до сих пор не верит, что это возможно. Любовь? Неужели кто-то способен полюбить такую, как она, когда вокруг полно разных и все они лучше? Рыжеволосая страдалица — кому нужна такая? Согласитесь, всегда проще отыскать себе что-то более доступное. Не прошло и дня, чтобы она не благодарила судьбу за такой подарок. Светловолосый ангел, превративший ее жизнь в рай. Она много думала об этом, но в итоге всё заканчивалось истерикой из слёз и желанием обнять его, её Гиора. Прижаться к нему и благодарить до скончания веков за то, что он с ней. Что выбрал её, что позволил полюбить себя в ответ, что подарил новую жизнь, вдохнул краски, провел гирлянду и украсил душу светом. Как-то Дымка обмолвилась, что люди неправильно оценивают душу, считая ругательство матом уже первородным грехом и осквернением самого себя. На самом же деле всё куда сложнее. Дело в невинности мыслей, чистых слезах, искренних радостях за других. Обычно израненные насквозь души — самые чистые, но они этого не понимают, принижают, считают себя чем-то низшим. Уроды среди людей, хотя на деле призма лишь искажает истину на несколько спектров света. А Оля всё говорила и говорила, давно позабыв суть вопроса. Рассказывала про ангела и благодарила судьбу за него. Вспоминала, как они ссорились, каким грубым он когда-то казался, какой в душе, что любит и чего терпеть не может. О чём рассказывал ей, а что пытался не вспоминать. Она помнит каждый разговор с ним, каждую реплику в её адрес, каждый взгляд и каждую улыбку. Помнит, как делился с ней самым сокровенным. Помнит то, как рассказал про самого дорогого человека в его жизни. — И что же он любит больше всего? «Правда». — Маму. Для него она самый дорогой человек, на которого он никогда не держал зла. Ангел восхищается ею, говорил, что когда-нибудь познакомит меня с ней. Сказал, что я понравлюсь ей, но, кто знает, что она скажет, увидев меня такой. — Она скажет, что вы прекрасная пара, Оля, — эта женщина даже улыбается, как ангел, только-только сошедший с небес. Ангел, который поможет ей выбраться отсюда. — Как проходят лечения? «Ври так, будто бы это правда. Поверь в свою ложь». — Они помогают. За те дни, которые я провела здесь, булимия ни разу не проявилась. Оля тщательно подбирала слова, чтобы после, если дело дойдет, смогла их без колебания подтвердить перед детектором лжи. Мия и вправду не проявлялась пару дней. Нет, давала намеки о себе, скребла душу, но Яло ловко запихнула её обратно в тёмный угол. Как-то не до неё было, будто бы в один момент отошла на второй план, давая в полной мере «насладиться» пребыванием в этом месте. Чудовищном месте. — Что ж, для первого раза достаточно, я отвезу тебя. И лишь выйдя из кабинета, чудесный ангел по имени Ангелина заговорила совсем иначе. Её приторная сладость пропала, а вместо неё появилась присущая любому белокрылому уверенность. Оля восхищалась ею, хоть и видела впервые в жизни, будто бы сама судьба подталкивала к ней, пыталась свести, что-то сказать, указать явный факт на лицо. — Ты не сумасшедшая, мой сын был прав, когда рассказывал о тебе. Мы вытащим тебя, Оля, но тебе придется хорошенько сыграть свою роль больной. Яр… кхм, — оглянувшись по сторонам, она продолжила: — Гиору лучше не светиться лишний раз у нас, вместо этого к тебе будет приходить Арика. Она-то умеет находить общий язык с врачами. И да, кто твоя соседка? — Дымка. — Тогда понятно, в кого ты такая сообразительная, — вновь эта белоснежная улыбка самой прекрасной мамы на свете. Они и вправду похожи. Даже слишком. Два ангела в одной семье — разве это не перебор? — Мы спасем тебя, милая. — Спасибо. А в душе зародилась новая надежда на лучшее. Вера, что всё будет хорошо и её спасут раньше, чем часы проделают свой месячный оборот. Ангел придет за ней, спасет и они будут вместе. Она благодарила Сатану за то, что дал ей шанс на спасение, а тот в свою очередь тихо засмеялся, выслушивая очередную историю от своей обожаемой Дымки. Кажется, время подходит к своему логическому концу, самое время появиться и спасти хотя бы одну душу, которая давно уже задержалась в стенах этого Ада.

***

— Как прошел концерт, милый? — Хорошо, мам, удачно, — было ответом и, кажется, по ту сторону трубки улыбнулись. Её мальчик, которого она так любила. Она и подумать не могла, что он настолько ценит собственную мать. Боялась, что он всё ещё злится на неё, держит где-то глубоко в сердце обиду за испорченное прошлое и самую безрассудную мать в мире. Но услышав рассказ Оли, она чудом сдерживала себя, чтобы позорно не зареветь в голос прямо в кабинете. Она — то, что он любит больше всего на свете? Он любит мать, которая искалечила ему прошлое, подарила ненавистное детство? Но в глазах Ярослава она была сильной, независимой и потрясающей. Женщина, которая в один момент оступилась и нуждалась в поддержке. Её сын и вправду похож на ангела, дарованного небесами. Ангела, который помогает, спасает, утешает и который всегда рядом. Самый идеальный сын на свете. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, мама, — кажется, что-то с треском упало на заднем плане, послышались кхряхтения и сопения. — Кор, придурок, верни установку на место! Богдан, не ройся в чужих шмотках! Положи эту чертову книгу на место! — Ходячий замок? С каких пор наш принц на сказки перешел? Яр не особо любил читать, считал, что у него слишком мало свободного времени на это, но в один момент его жизнь и вовсе поменяла направление. Из-за одной нелепой случайности, глупой встречи и необычного цвета глаз, парень понял, что назад дороги нет. Она изменила его. Научила верить, видеть мир иными мечтами. Теперь он зачитывался этой книгой, всматривался в каждую строчку и наконец-то понял её разговор в магазине. Оля говорила цитатами, ловко играла с его самолюбием. Впрочем, малышка не учла одного — она тоже похожа на героиню этой книги. На очаровательную Софи, которая так же не верила, что способна на что-то. Обе наивные и такие светлые. Когда стало тише, Ярослав вновь заговорил: — Мама, как там Оля? Пойми, она не сумасшедшая, она… — Я помогу ей, но будет тяжело. Тебе следует как можно меньше появляться у нас. Захочешь передать что-то — только через Арику или, в крайнем случае, через остальных музыкантов. Скажи Кору, чтобы он потом позвонил мне, нужно обсудить кое-какие вопросы. Мы спасем ее, милый. — Спасибо. — Знаешь, она действительно любит тебя, милый. — Я тоже её люблю. — Тогда приготовься разделить её боль.