Dragon Age: однострочники

Хоук прекрасно помнила момент, когда осознала все, что творилось на душе. Это был «Висельник», самый обыкновенный, казалось, вечер за партией в «Алмазный ромб» и выпивкой. Эль лился рекой, Мерриль и Андерс привычно проигрывали, а Варрик травил байки. Все было обычно. Но то ли душная комната была тому причиной, то ли алкоголь ударил в голову, распутывая путы самоконтроля, то ли история Варрика была особенно удачной, но в привычном гуле и хохоте раздался тихий хриплый смех. Не усмешка, не хмыканье. Искренний, настоящий. Фенрис смеялся, чуть склонившись над столом, глаза его были закрыты, седые волосы чуть взъерошены, пальцы в лириумных линиях держали собственную кружку, а сутулые обычно плечи потеряли свое вечное напряжение. Все застыли, в изумлении уставившись на него. Никто не смел издать какой-либо звук, прервать этот момент. Хоук же, завороженная, впитывала каждый короткий миг этого великолепного смеха и, кажется, ненавидела всех прочих за столом. Потому что она не могла вынести мысли, что кто-то еще кроме нее впервые смог увидеть такого Фенриса — расслабленного, не беспокоящегося хотя бы на секунду о врагах вокруг, Создатель, смеющегося, отпустившего самого себя. Искреннего. Хоук прекрасно помнила момент, когда подписала сама себе приговор и полюбила.