Dragon Age: однострочники

- Уходи. Каждый вечер в Халамширале Дориан приходил к Инквизитору в покои. Дверь всегда была незаперта. Этим же вечером она не поддалась. Благо, Дориан предусмотрительно захватил с собой отмычки. Догадывался. Максвелл стоял на открытом балконе, повернувшись спиной. В комнате было абсолютно темно, и свет с улицы резко очерчивал силуэт уже бывшего Инквизитора. Широкие плечи. Узкую талию. Длинные худые ноги. Обрубок вместо левой руки. Дориан нахмурился. - Не уйду, - прозвучало тихо, но твердо. - Ты мне не нужен. Вздрогнул. Знал, что ложь. Ждал подобного. Но все равно готов не оказался. Шаг вперед. Максвелл все еще не двигается. - Я же сказал, уходи. Упрямство никогда не было слабой стороной Дориана. - А я сказал, что не уйду. - Зачем я тебе? - и невысказанное вслух, но все равно услышанное «теперь». - Думаешь, эта мелочь, - Дориан еще с секунду смотрит на пустоту на месте левой кисти, а потом впивается взглядом в его затылок, - изменит мое к тебе отношение? И ответ без раздумий: - Да, - а вот это ударило. Больно. Врезалось в уши и ледяным комком прошлось вдоль позвоночника. Дориан выдохнул. - Так, значит, ты обо мне думаешь... Расстояние в несколько шагов — чушь, когда обида, злоба, страх не за себя и отчаянное желание достучаться. Пробиться через панцирь, в который аматус заковал себя от всего мира. От него заковал. Максвелл не ожидал. Не ожидал, что его развернут лицом к себе резким властным жестом. Не ждал такой ярости во взгляде серых глаз. Не ждал, что в челюсть прилетит внезапно очень ощутимо и болезненно кулак. Голову повело в сторону, в глазах заплясали пятна. Боль отрезвляла, знал Максвелл. Немного приводила мысли в порядок, знал Дориан. Затем Тревелиан почти с ужасом наблюдает, как смуглые руки резко хватают остаток от его левой руки, поднимают выше, и великолепные губы Дориана прижимаются к этому поцелуем сквозь ткань одежды. Серые глаза сверкают в темноте. - Идиот, - поцелуй чуть выше конца обрубка. - Как смеешь ты после всего так думать, - еще один в плечо. Максвелл не мог издать ни звука. Не мог двинуться. - Мне плевать, сколько у тебя рук, - оттягивает ворот камзола и целует чуть выше ключицы, - сколько пальцев, - практически укус в шею, ощутить губами бешеный пульс, и Максвелл резко выдыхает. Дориан отстраняется, и вдруг очень медленно и аккуратно, будто пугаясь, что оттолкнут, обнимает его за талию и прижимает к себе одурительно близко, не отрывает взгляда, практически касается своим носом его. И вдруг улыбается. Хитро, как только он умел, и у Максвелла куда-то пропадает фантомная боль в уничтоженной руке. - Думаю, мои руки достаточно умелы, чтобы нам не было скучно. Как считаешь, аматус? Максвелл жмурится, не силах больше смотреть, не в силах больше стоять, убеждать кого-то, казаться сильным. Колени подкашиваются, но руки Дориана держат крепко. И бывший Инквизитор, спаситель Тедаса, легенда и герой сдается, обмякает в таких нужных ему объятиях, склоняет голову и утыкается носом в смуглую шею. - Все хорошо, - слышит он тихий шепот и медленно, робко обнимает здоровой рукой в ответ. - Ты не избавишься от прекрасного меня так легко. Максвелл вдруг фыркает и тихо смеется. - Я рад этому. И Дориан облегченно вздыхает. Это не последний раз, когда ему придется так его убеждать. Но он будет делать это столько, сколько придется.