Однажды в новогоднюю ночь...

      Декабрь в этом году выдался очень снежным и морозным. Практически в первую же неделю зимы город оказался укрыт мягким белым одеялом, создавшим, кстати, серьёзные проблемы совершенно не готовым к подобным сюрпризам природы коммунальщикам. Обещанное синоптиками потепление всё запаздывало, а под конец месяца зима ещё раз накрыла город волной серебристых снежинок, создав тем самым непередаваемое новогоднее настроение.       Несмотря на холод и неизбежные проблемы с транспортом и дорогами, горожане, а особенно молодёжь, были невероятно счастливы. Почти заброшенные склоны парков быстро заполнились студентами и школьниками с самыми разными приспособлениями для катания: начиная от дорогих санок с рулём и тормозами, заканчивая пакетами и смятыми пластиковыми бутылками. Совсем ещё малыши забавлялись лепкой снеговиков и снежных крепостей, а взрослые и старички спешили выйти прогуляться, чтоб подышать морозным воздухом и в очередной раз удивиться погоде, ведь в последний раз снег на Новый год выпадал лет десять тому назад. Самые суеверные из них видели в этом погодном явлении какой-то знак и пророчили чудесному снегу растаять, так и не дожив до новогодней ночи, но всему этому сбыться было не суждено – тридцать первого декабря город всё ещё белел сугробами.       В этот день народу на улицах было относительно немного – лишь зазевавшиеся горожане искали в магазинах то ли подарки, то ли недостающие ингредиенты для оливье. Большинство же уже готовило новогодний стол или заканчивало украшение ёлок и квартир.       В одной из элитных, недавно выстроенных многоэтажек, впрочем, ничем не отличавшейся от ещё нескольких стоящих рядом зданий, всё так и было. Если заглянуть в ярко светящееся окно на первом этаже, то можно увидеть работающий телевизор, моргающие огоньки гирлянды на ёлке и двух малышей примерно лет четырёх-пяти, танцующих около стола. В соседней квартире, уже на втором этаже, свет горит не так ярко, но зато ёлка украшена куда более нарядно. Старенький телевизор, хоть с перебоями, но всё-таки показывает Первый канал, на котором сегодня крутят старые, иногда даже чёрно-белые фильмы. На диване два старичка – миловидная бабулька, очень похожая на сказочную, и морщинистый дедулька в очках. Они весело смеются, видимо, вспоминая какой-то эпизод из явно бурной юности. А в квартире на пятом этаже про фильм на Первом канале уже давно забыли. Звук на телевизоре выключен, а молодая пара на диване страстно целуется.       От всего этого круговорота смеха, радости и любви разительно отличалась одна из квартир на девятом этаже. Свет в окнах не горел, телевизор, вопреки обычаю, не работал, и только гирлянда на ёлке выдавала присутствие людей. В её отблесках можно было разглядеть стол, уставленный разного рода салатиками и напитками, пару упаковок фейерверков, небрежно задвинутых в угол, и несколько тел, лежащих в разных частях комнаты.       На диване калачиком свернулась миловидная девушка лет семнадцати. Длинные светло-русые волосы частично прикрывали одежду и лицо, но лёгкую улыбку, блуждающую по губам спящей, было сложно не заметить. Шатенка будто излучала добро и тепло, иногда неосознанно поправляя рукой соскользнувшую прядку. В очередной раз потянувшись к волосам, она случайно задела серёжку в ухе и, недовольно заворчав, перевернулась на живот, опустив руку прямо на лицо лежащего на полу около дивана парня.       Тот, то ли во сне, то ли в полудрёме вздохнул и улыбнулся, отодвигая ладонь девушки себе на лоб. Между ним и сопящей на диване шатенкой было видно явное сходство, с той лишь разницей, что его коротко стриженые волосы были темнее, да черты лица, придававшие ей особую миловидность, у него проявлялись резче и потому выглядели мужественно. Свою теплую кофту он использовал вместо подушки, поэтому лежал на полу в одних лишь джинсах и футболке. Хоть в квартире и было натоплено, парень основательно продрог, это было заметно по его беспокойному сну. Иногда он открывал глаза, будто бы силясь проснуться, но не замечал в комнате никакого движения и проваливался обратно в сон, шепча какие-то бессвязные фразы и потирая замёрзшие руки.       То потухающая, то загорающаяся опять гирлянда позволяла немного рассмотреть и обстановку комнаты. Несколько больших шкафов с книгами и чем-то ещё, огромный по меркам среднего обывателя телевизор, висящий на стене напротив дивана и, что, наверное, самое примечательное, гипсовый бюст какого-то античного философа, украшенный сейчас новогодней мишурой, выдавали в хозяине жилища учёного с неплохим заработком. Однако всё это очень не вязалось со спящими молодыми людьми, чьей-то ногой, торчащей из-под ёлки, и богатырским храпом, доносящимся из соседней комнаты. Свет от гирлянды не доставал до источника звука, проход в спальню казался огромной чёрной дырой, будто затягивающей в себя окружающее пространство.       Часы показывали почти половину двенадцатого, когда под подушкой на диване завибрировал белый смартфон в розовом футляре. Вначале назойливое жужжание осталось незамеченным, но когда к нему прибавилась настырная двухтактная мелодия из папки «стандартные», хозяйка телефона лениво достала аппарат из-под уха и, щурясь от непривычно яркого света, поспешно отключила звук. Протерев глаза и потянувшись, она вновь взглянула на экран, и лицо её вдруг отразило настоящий страх.        – Вот блин! – вскрикнула она, в сердцах прижимая смартфон к себе. – Ребят, вставайте, мы проспали!       Однако этот возглас быстро утонул в полумраке квартиры, не вызвав ровно никакой реакции, поэтому шатенка приступила к более решительным действиям – дотянулась до большой белой кнопки выключателя на стене и зажгла большой свет.        – О-о-о-о! – взвыли сразу два мужских голоса, один из-под дивана, другой – из-за ёлки. Обладатель богатырского храпа на секунду замолчал, видимо, устраиваясь в постели поудобнее, а затем продолжил издавать сопровождающие здоровый сон звуки.       Увидев, что и эта радикальная мера пробуждения не произвела нужного эффекта, девушка сползла с дивана и пощекотала прядкой своих волос нос всё ещё дремлющего парня.        – Влад, братишка, вставай, мы Новый год почти проспали… Ну же, проснись, не заставляй меня действовать мамиными методами…       Темноволосый зашевелился, а затем сел на полу, видимо, ещё полностью не отойдя ото сна. Облокотившись на диван, он яростно протёр глаза кулаками и уставился на сестру.        – Проспали, говоришь? Ну и чья это была дурацкая идея лечь спать в шесть вечера, чтобы в одиннадцать проснуться и потом гулять всю ночь, а?!        – Прости, будильник не сработал, – виновато затараторила шатенка, – но у нас есть ещё полчаса, мы всё успеем и…        – Ох, Алинка, дай в себя прийти! – перебил её Влад, отчаянно зевая. – «Будете свеженькие, как огурчики!» Ага, конечно!       Бросив на сестру последний недовольный взгляд, парень лениво поплёлся в сторону ванной – приводить себя в относительный порядок. Алина тяжело вздохнула. Ну да, её идея оптимизировать режим дня в новогодние сутки с треском провалилась. Но ведь вся вина лежит исключительно на смартфоне с несработавшим вовремя будильником, но уж никак не на ней! И чего Влад вечно всем недоволен?       Впрочем, невесёлые мысли занимали Алину не дольше трёх секунд. Заметив, что храп в спальне утих, она вскочила с пола и, заглянув в комнату, крикнула:        – Марк, ты встаёшь? Или тебя будить?       Расценив послышавшееся в ответ мычание как «Да, встаю, будить не надо», шатенка метнулась обратно к провинившемуся смартфону и, используя его как зеркало, привела в относительный порядок свои роскошные волосы, почти достающие ей до пояса. Конечно, без расчёски вернуть им нормальный вид было довольно проблематично, но сейчас, по Алининому расчёту, слегка растрёпанный вид был ей даже на руку. Быстро расправив футболку, она отбросила телефон обратно на диван и чуть ли не на цыпочках прошла между ёлкой и бюстом философа к шкафу, около которого с удобством расположился еще один парень.       Включённый свет, быть может, немного потревожил его сон, но уж точно не являлся сильной преградой к продолжению грёз. Алина на несколько секунд остановилась, чтобы полюбоваться этим истинным, в её понимании, образцом мужской красоты и силы.       Лицо парня выражало крайнюю степень умиротворения и спокойствия, а расслабленная поза только добавляла к общему, слегка беспечному виду. Если Влад, лёжа на полу, замёрз, а проснувшись, пребывал в довольно скверном расположении духа, то этого спящего красавца огорчить, казалось, не смогло бы ничто. Он тоже использовал кофту, как подушку, но расположившись в тихом закутке между шкафом, ёлкой и бюстом, совершенно не страдал от холода. И хоть Алинина побудка для него была такой же внезапной, как и для остальных, он не высказал ни малейшего недовольства и лежал как-то подозрительно спокойно. Даже внешне они с Владом были полными противоположностями: брат Алины – тёмненький, внешне кажущийся угрюмым ворчуном, а друг – какой-то неописуемо солнечный, рыже-русый и тёплый. Взгляд Влада девушке часто казался немного суровым и даже слегка сердитым, а это добродушное лицо даже плотно сжатые губы, наверное, не заставили бы выглядеть серьёзно.       Шатенка ещё несколько секунд любовалась парнем, а затем тихонько присела рядом, проводя пальцами по узорам татуировок на его левой руке. Обведя каждый, она переместила осторожные касания на щеку спящего и тихо заговорила, постепенно опуская пальцы ниже, к отросшей бородке:        – Кир, вставай, уже пора просыпаться…        – О-о, я смотрю, меня пришла будить прекрасная принцесса? – заговорил внезапно парень, чуть приоткрывая один глаз и как бы невзначай прихватывая Алинин палец губами.       – Ты же знаешь, чтоб проснуться, спящим персонажам нужен поцелуй… Без этого никак… Совсем никак…       Дрожа от волнения и переполняющей её радости, шатенка сбивчиво что-то прошептала и осторожно наклонилась к лицу «спящего персонажа», но в этот самый момент в комнате раздался шорох, и Алина, будто вспугнутая птичка, резко отстранилась, задевая ногой постамент бюста.       Греческий философ бросил на парочку последний осуждающий взгляд гипсовых глаз и, покачнувшись, двинулся в направлении пола к огромному ужасу девушки.        – Ah, um Gotteswillen [1], Сократ! – в последний момент мудрейшую голову подхватили и вернули на законное место. – Ah, mein Schatz, Gott sei Dank! [2] Вы двое! Вы знаете, что со мной предок сделает, если с Сократом что-то случится?! – последний вопрос был обращён уже не к философу, а к уронившей его парочке.       Спросонья, да ещё и в гневе хозяин квартиры был воистину страшен. Ярко-рыжие волосы, взъерошенные после сна, темно-карие глаза, метающие молнии, и эти немецкие фразы, всегда вылетающие у него неосознанно в моменты эмоционального напряжения – всё это в совокупности нагнало на шатенку жуткого страху.        – Марк, прости, – тихо пискнула она, опуская глаза. – Я, правда, не хотела…       Парень недовольно хмыкнул, жестом приказывая гостям держаться от Сократа подальше. Алина, тихо всхлипнув, проскользнула в коридор, а уже полностью проснувшийся Кир укоризненно взглянул на друга.        – Да не хотел я её обидеть, – вздохнул Марк, спиной чувствуя неодобрение, будто сверлящее в нем дырку. – Просто отец мою черепушку вместо него поставит, если что-то произойдёт. И кстати, – тут парень сделал выразительную паузу, – тебе повезло, что Влад не увидел твои притязания на Алинку. А то б…        – Да какие там притязания! – расхохотался Кир, в очередной раз потягиваясь. – Эти Вдовины, что он, что она, совершенно не понимают шуток…       Произнеся это, парень развернулся и тоже отправился в ванную, судя по щелчку двери освободившуюся. Марк широко зевнул и, взъерошив свои ярко-рыжие волосы, пошел к себе в комнату – одеваться.       Через какое-то время компания собралась за столом. Влад, умывшийся и выпивший кофе, заметно повеселел и теперь очень красноречиво поздравлял кого-то с праздниками по телефону, Алина, уже забывшая все обиды, чуть не светилась от счастья, иногда поглядывая нежно на Кира и с опаской на Сократа, которого Марк задвинул подальше в угол. Сам рыжий восседал во главе стола, держа наготове бутылку шампанского. За те двадцать минут, что оставались до Нового года, он успел лишь переодеться и умыться, времени на причёску не хватило, и волосы так и остались стоять неконтролируемым ёжиком. Кир был занят поиском пульта от телевизора, и когда, наконец, продолговатый предмет оказался в его руках, Влад дружески распрощался со своим собеседником, и все устремили взгляды на большой экран на стене.        – Ну же, включай! – заторопил друга Марк. – Мы так всё на свете пропустим!        – Да ты бутылку пока открывай и наливай, – отмахнулся Кир, поспешно выискивая нужный канал. – Там же сразу пить надо будет… О, вот!       В телевизоре появилось знакомое президентское лицо, вещающее обычные новогодние поздравления, перечисления заслуг правительства за год и всё тому подобное. Марк с лёгкостью справился с пробкой и теперь разливал игристую жидкость по бокалам. Алина с присущей ей живостью быстро разложила салаты по тарелкам, предложила каждому и маринованных грибочков, и огурчиков, и оливок, словом показала себя отличной хозяйкой. Закончив с распределением еды, она мягко улыбнулась Киру, ради которого, несомненно, были все старания, и, усевшись на своё место, взяла наполненный бокал.        – О, всё, куранты! – вскрикнул Влад, заметив, что Президент произнёс последние слова своей речи. – Загадывайте желание и с Новым годом!        – Ура-а-а! – хором произнесли ребята, чокаясь бокалами и отпивая из них. Ещё до окончания боя курантов каждый из них на секунду зажмурился, думая о самом сокровенном. Влад, сделав глоток из бокала, закрыл глаза и застыл, будто перечисляя целый список, заученный заранее, а Алинка, сидящая с ним рядом, сжала свободную руку в кулак, прося, видимо, об одном, но очень важном желании. Марк обвёл друзей взглядом и, на последнем ударе закрыв глаза, что-то быстро прошептал. Всё-таки сколько бы лет ни было человеку, вера в новогоднюю магию всегда оживляет в нем ребёнка. Даже Кир, бывший на пару лет старше друзей, не изменил обычаю и, взглянув куда-то вверх, будто сквозь стены, вздохнул, думая о чём-то.        – Так, а теперь кушайте! – скомандовала Алина, когда по телевизору началось какое-то новогоднее шоу. – Надеюсь, хотя бы съедобно получилось…       Последняя фраза была сказана немного жалобно, но девушка и правда сильно волновалась, ведь многие блюда готовила в первый раз. Заметив, что закуски идут, что называется, «на ура», Алинка успокоилась и побежала на кухню, поставить разогреваться курицу, тоже приготовленную её силами.       Брат и сестра Вдовины были у Марка с самого утра. Сначала парни докупили необходимые продукты, пока Алина украшала комнату, а затем все трое занялись готовкой, прерываясь иногда на интернет-приколы и здоровый смех. Квартира рыжего, который обитал тут почти один, ещё с конца ноября стала запланированным местом празднования Нового года, так как отец парня, широко известный в узких кругах бизнесмен Генрих Зальцман, улетал на праздники на свою историческую родину – Германию. Марк, хоть очень и любил бабушку с дедушкой, живущих там, но всё же предпочёл остаться в своей, хоть и не такой экономически продвинутой, но зато родной стране.       Своими немецкими корнями парень не кичился, а при новом знакомстве даже часто скрывал выдающую их фамилию, но многие, а в первую очередь лучшие друзья, находили в этой черте Марка особую прелесть. По-немецки Зальцман разговаривал бегло, чем вызывал восторг и друзей, и одногруппников в университете, однако его диалект очень не устраивал преподавательницу, которая упорно добивалась от своего подопечного литературного языка. С русским проблем у парня не было: первые пять лет своей жизни он постоянно жил с отцом то там, то здесь, поэтому оба говора вошли в память как равнозначные. В дальнейшем Марк укрепил свои знания и языков, и культур, перестал путать слова и грамматические структуры, научился использовать оба языка по назначению, но, даже живя среди русскоговорящих, иногда думал по-немецки.       Кир появился в квартире около пяти вечера, так как решал какие-то свои вопросы. Он немного помог с последними приготовлениями к празднику, а затем Алина высказала прогрессивную идею – лечь спать, чтобы потом ночь гулять до упаду. Ребятам мысль показалась здравой, будильник на одиннадцать вечера был установлен, спальные места с грехом пополам найдены, а салаты на столе – заботливо укрыты пищевой плёнкой.       Теперь, хоть и немного проспав, но всё же встретив Новый год, компания немного перекусила и осушила несколько бутылок с соком, лимонадом и шампанским. Курица, впрочем, как и картошка, и многое другое, приготовленное Вдовиной, получило от благодарных едоков наивысшую оценку, и счастливая Алина, сияя как начищенный пятак, всё подкладывала друзьям в тарелки.        – Ой, всё, – Марк устало откинулся на спинку стула. – Если съем еще хоть крошку, то точно лопну…        – Алинка, я так вкусно ещё в жизни не ел, – улыбнулся девушке Кир. – Как Владик только не располнел от такой-то вкуснятины, каждый день же, небось, питается как царь!        – Та нет, – Вдовин отмахнулся. – Дома Алина не готовит, дома Алина только ест и…        – Замолчи! – сестра шутливо пихнула его в бок, а парни громко расхохотались.        – Так, ну что, товарищи, предлагаю растрясти съеденное, – произнёс Кир, когда волна смеха, наконец, улеглась. Заметив вопросительные взгляды друзей, парень продолжил, поясняя. – Там на районной ёлке залили каток, специально для желающих развлечься в новогоднюю ночь. Коньки там напрокат дают за гроши, а само катание бесплатно. Работает сия прелесть до утра. Возражения имеются?        – Не имеются! – воскликнула шатенка, тут же вскакивая. – Отличная идея, я за!       Влад и Марк синхронно кивнули, соглашаясь с мнением девушки, но энтузиазма в них было явно поменьше.       Уже на улице, куда компания дружно вышла после быстрых сборов, Зальцман потянулся и довольно сообщил:        – А Алинкина идея была не так уж и плоха! Я чувствую себя выспавшимся и готовым гулять до утра! А поэтому… – он быстро наклонился и подхватил с земли горсть снега, – битва!       Метко залепив снарядом Владу прямо в плечо, Марк издал торжествующий клич и помчался в направлении районной ёлки.        – Ах ты, фашист! – Вдовин ухватил снег сразу двумя руками и побежал вслед за хохочущим другом.       Первый снежок пролетел мимо, зато второй попал прямо в удаляющуюся спину Зальцмана, который, получив повреждение, остановился, чтобы достойно ответить. Слепив из части близлежащего сугроба большой шар, Марк запустил его в противника, но волей судьбы снежный снаряд пролетел мимо брата и попал точно в сестру.        – Эй, я так не играю, – Алина поспешно сняла шапку, отряхивая снег с волос и потирая ушибленное место. – В голову не кидать, это же больно!        – Ну всё, ты напросился! – Влад, а вместе с ним и Кир бросились вдогонку за неловким стрелком, уже осознавшим грозившую ему опасность, и под громкий и искренний смех Вдовиной повалили его в сугроб. Потасовка уже становилась похожей на серьёзную драку, Зальцман, придавленный весом двух тел, отчаянно брыкался, пытаясь освободиться, и шипел какие-то немецкие проклятия, вызывавшие у друзей приступы хохота.        – Ладно, ребят, хватит! – прокричала сквозь смех Алина, подходя ближе. – Вы намокнете и замёрзнете, а мы ведь на каток собирались.        – Твоя правда, – улыбнулся Кир, вставая из изрядно помятого их стараниями сугроба. – Пойдём быстрее, пока там не так много народу.       Влад тоже бросил свою жертву и отряхнул с одежды снег, а Марк еще некоторое время лежал без движения, приходя в себя. Наконец поднявшись, он первым делом извинился перед сестрой друга за неосторожный «хэдшот», а затем друзья поспешили на местную площадь, где районные власти каждый год ставили ёлку, а в этот раз решили добавить к развлечениям ещё и каток.       Народу, вопреки надеждам Кира, было довольно много. Смеющиеся парочки, большие компании, дружные семьи – все кружились на льду в атмосфере праздника. Фонари, освещавшие площадь в обычное время, в этот раз были обмотаны разноцветными гирляндами, причудливо отражавшимися в ледяном покрытии катка. Ёлка сверкала всеми цветами радуги, а снежные сугробы издали казались похожими на рассыпанный сахар и так и манили в них поваляться. Люди смеялись, фотографировались, поздравляли друг друга, незнакомцы знакомились, а враги – обнимались, забывая ссору.        – Какая прелесть! – восторженно выдохнула Алина, обводя пейзаж глазами. – Давайте скорее!       Ребята послушались и через несколько минут уже переобувались в коньки, заботливо подобранные каждому по размеру. Ступив на лёд, парни и девушка немного постояли, привыкая к ощущениям, а затем принялись ездить по кругу, держась за руки, периодически падая и увлекая за собой случайных катающихся.       Марк, владевший конькобежной техникой лучше всех, вскоре ненадолго отделился от компании, чтобы пройти несколько кругов на высокой скорости. Последний раз на катке он был еще прошлой зимой, кажется, даже в Германии, так что дико соскучился по восхитительному ощущению полёта, возникающему от очень быстрой езды. Лавируя между группами стоящих на льду людей, он торжествующе улыбался после каждого удачного манёвра, а добравшись до одного конца ледового покрытия, стрелой понёсся в другой.       Серебристые снежинки, то ли падающие с неба, то ли подброшенные порывом ветра, щекотали покрасневшие от мороза щёки, весёлый смех и новогодняя музыка, казалось, были везде, а от переполнявшего душу счастья хотелось кричать и смеяться. Как следует разогнавшись на пустом участке льда, Марк приготовился совершить последний манёвр, апофеоз своего умения – прыжок с поворотом, однако в самый ответственный момент на пути появилась маленькая девочка в смешной розовой курточке. Блистательный триумф для Зальцмана тут же превратился в не менее блистательное падение – отдав все силы на экстренное торможение, парень просто сшиб малышку своей массой и тут же крепко обнял, оберегая от удара.        – Прости, не сильно ушиблась? – спросил он, разжимая, наконец, хватку.        – Нет, а Вы, дяденька? – девочка поднялась на ноги и подала Марку руку.        – Та вроде жив, – криво усмехнулся он, вставая и потирая поясницу. – Ты так больше не кидайся под ноги, зашибут же!        – Хорошо, не буду, – причина падения улыбнулась и, грациозно развернувшись, поехала к своим родителям, похоже, совсем о ней забывшим.       Марк тяжело вздохнул и отъехал с основной дороги, чтобы осмотреть свои повреждения. Убедившись, что их, если не считать саднящую коленку и ноющую поясницу, совсем нет, парень осмотрелся, чтобы понять, куда его занесло и в какую сторону возвращаться к ребятам.       Весь каток представлял собой фигуру неправильной формы: при заливке на пару недель никто не озаботился поставить воде какие-то ограждения. Центральный поток катающихся кружил вокруг ёлки, стоящей в центре всего этого действа, а на периферии стояли наблюдатели и несколько машин скорой помощи – на всякий случай. В том месте, где Марк затормозил, ледяной покров сужался, а затем вновь расширялся, образуя небольшое озерцо, отделенное от общего катка. Его, видимо, решили оборудовать для детей, только учащихся кататься: какой-то доброволец даже показывал нескольким малышам движения. И именно оттуда выехала та самая маленькая помеха, из-за которой Зальцман чуть не убился.       Придя к выводу, что зря он сюда подался, Марк решил проехать по озерцу кружочек, да и возвращаться к ребятам, чтоб его не начали искать. Обогнув группу детей, он грациозно оттолкнулся ото льда и медленно поехал, осматриваясь по сторонам.       Здесь было гораздо меньше людей, чем в центре, в основном мамы, папы и бабушки, наблюдающие за своими чадами, смешно растягивающимися на льду каждые полминуты. Парень улыбнулся какому-то пришедшему воспоминанию, как вдруг заметил в толпе старичков и семейных пар девушку в инвалидной коляске. Она с интересом следила за катающимися детьми, иногда что-то говорила сопровождавшей её женщине и дышала на руки, пытаясь их согреть.       Уже хотевший было уезжать, Зальцман решил проехать по озерцу ещё кружок и рассмотреть девушку получше. Всё её худенькое тельце скрывал огромный кожух, явно бывший ей не по размеру, а из-за мохнатой шапки сложно было определить длину и цвет волос. Единственное, что Марк успел заметить – глаза, очень весёлые и живые, несмотря на сковывающий их обладательницу недуг. Проносясь мимо, парень всё же успел поймать взгляд этих глаз на себе и тут же нелепо поскользнулся и растянулся на льду на ровном месте.        – О, это снова Вы, дяденька, – та самая девочка в розовой куртке опять протянула ему руку. – Вы, видно, совсем кататься не умеете, падаете постоянно…        – Первый раз был из-за тебя, – буркнул Зальцман, поспешно вставая и ища глазами незнакомку в кресле. – А второй, я просто зазевался… Или засмотрелся… Или…       Заметив девушку уже ближе к скользкой поверхности, Марк ободряюще улыбнулся и, будто доказывая, что всё хорошо, проехал несколько метров вперёд, а затем назад. Незнакомка рассмеялась, видимо, с облегчением осознавая, что падение, которому она частично была виной, не причинило парню вреда. Ведомый желанием чем-то поразвлечь ее, Зальцман проехал ещё несколько кругов, разворачиваясь то передом, то задом, то почти ложась на лёд на поворотах, то выпрямляясь на ровных участках, то передвигаясь медленно, то набирая скорость.       Девушка в кресле не сводила с парня глаз, а на особо удачных маневрах даже хлопала в ладоши, улыбаясь так искренне, что Марк забывал обо всём на свете, ловя на себе её полный восторга взгляд. Неизвестно сколько бы длилась ещё эта идиллия, если бы в кармане джинсов парня не завибрировал, возвещая о входящем вызове, телефон. Зальцман тут же притормозил, снял перчатку и ответил на звонок, ожидая услышать выброс недовольства по поводу своего долгого отсутствия. Хоть на экране и высветился номер Вдовиной, в трубке голосом Кира вопросили:        – Где Вас носит, друг мой? Вы часом не убились?        – Нет, сударь, мы живы-здоровы, но Ваша помощь нам все равно нужна, – важно проговорил парень, подыгрывая. – Дуйте в дальнюю часть катка, наша скромная персона Вас ожидает.       Упрятав телефон обратно в карман, Марк ещё раз нашёл незнакомку в коляске глазами и с радостью убедился, что её провожатая отошла переговорить по телефону. Приняв это явление за счастливый знак, он глубоко вздохнул и, оттолкнувшись ото льда, заскользил прямо к креслу, твёрдо намереваясь познакомиться с так зацепившей его девушкой до прихода друзей. В те несколько секунд, что Зальцман приближался к своей цели, он успел продумать первые несколько фраз будущего диалога, но стоило ему оказаться около прикованной к креслу незнакомки, как мысли дружной гурьбой покинули голову, и смутившийся парень выдал совсем не то, что планировал.        – Guten Abend, wie geht’s Ihnen? [3]       Девушка, совершенно такого не ожидавшая, поспешно оглянулась в поисках поддержки, а Марк, уже осознавший свою ошибку, отчаянно силился вспомнить родной язык, так внезапно и не вовремя отнявшийся. Через какие-то доли секунды мозг вновь вернулся в нормальное состояние, даруя своему обладателю дар членораздельной русской речи, и Зальцман поспешно заговорил, исправляя уже сотворенную путаницу.        – Нет-нет-нет! Я совсем не то хотел сказать, прости! «Привет, как дела?» – вот что я хотел спросить!        – А-а, – незнакомка облегченно рассмеялась. – А я-то со страху уже начала немецкий вспоминать!        – А ты говоришь по-немецки? – спросил Марк, тут же проклиная себя за глупый вопрос.        – Я учу его последние полгода, – улыбнулась девушка, – так что Heute bin ich sehr glücklich, denn heute ist ein Feiertag. [4]        – Ого, неплохие знания, – восхитился Зальцман, – хорошо, видно, учишь! Но давай лучше на русском поговорим, так удобнее.        – Давай! – собеседница с готовностью кивнула. – Меня зовут Надя, а тебя?        – А? Марк, – парень отвлёкся от изучения цвета глаз новой знакомой и глупо улыбнулся.       Они оказались у нее зелёные, совсем как он и предполагал. Почему-то это попадание заставляло Зальцмана радоваться, как ребёнка. При ближайшем рассмотрении Надя оказалась очень даже симпатичной девушкой с изящными чертами лица, которые немного портила излишняя худоба. Заботливо укутанная в несколько слоёв тёплой одежды, да ещё и в совокупности с этой коляской, она выглядела очень беззащитной и уязвимой. Наверное, именно это и привлекло взгляд Марка в самый первый раз. Но вместе с жалостью в душе парня зарождалось и безграничное уважение, ведь он совершенно не представлял, как можно улыбаться и смеяться, сидя в этом ужасном кресле, а её лицо за всё время их недолгого знакомства ни разу не помрачнело.       Неловкая пауза все затягивалась, поэтому Зальцман решил действовать.        – Мне показалось, – начал он очень осторожно, – что ты хотела бы покататься вместе со всеми. Вот поэтому я и захотел предложить тебе проехаться пару кружков со мной и моими друзьями.       От взгляда Марка не ускользнул огонёк, мелькнувший в глазах прикованной к креслу девушки. Он почувствовал, что сможет стать настоящим новогодним чудом для этого светлого и позитивного человечка.        – Твоя мама не будет против? – спросил Зальцман, с опаской поглядывая на женщину, внимательно за ним следящую.        – Это не мама, – улыбнулась Надя, махая своей спутнице рукой. – И против она точно не будет. Поехали, если не передумал!        – Ни за что не передумаю! – Марк осторожно столкнул коляску на лёд и сначала медленно, а затем чуть быстрее проехал несколько небольших кругов вместе с дрожащей от восторга Надей.       Тут подоспели Кир, Влад и Алина, которые поняли ситуацию без слов. Ухватившись за коляску, парни погнали её к ёлке, по ходу дела знакомясь со своей пассажиркой. Алина, сделав крутой разворот, вскоре догнала экипаж и тоже представилась новой подруге.       Надя, вначале старавшаяся сдерживать эмоции, вскоре бросила эти попытки и на каждом повороте задорно вскрикивала, хватаясь, то за борт своей коляски, то за руку кого-нибудь из друзей, кативших её в этот момент. Вскоре в игру включились и другие посетители катка: ухватившись за спины друг друга, люди образовали живой паровозик, который с криками и смехом носился вокруг ёлки, то разрываясь на части, то вновь воссоединяясь, то теряя «вагоны», то вновь набирая их. Раскрасневшаяся от мороза Надя смеялась так искренне и счастливо, что ни Марк, ни остальные ребята не жалели о совершённом чуде. Снегопад мёл им в лицо, огоньки гирлянды создавали на льду чарующий узор, мороз, хоть и подрумянил щёки, но не сумел добраться до пылающих задором душ, а счастье в тот момент было настолько ощутимым, что каждому казалось, что его можно потрогать.       Ближе к утру люди начали расходиться, а изрядно подуставшие ребята повалились отдыхать прямо на лёд.        – Нет, нет, так не пойдёт! – тут же заявила Алина, дергая упавших за руки. – Немедленно вставайте, а не то простудитесь!        – Простите, из-за меня вы сильно вымотались, – вздохнула Надя, ёжась от внезапного порыва ветра. – Мне пора уже, Таня ждёт…       Словно в подтверждение её слов, с берега донесся зов сопровождавшей девушку женщины. Та, стоя без движения, совсем продрогла, поэтому просила Надю поторопиться.        – Давай, я отвезу тебя, – Марк вскочил, позабыв про усталость. – И ничуть ты нас не утомила, я давно так не веселился!       Надя благодарно улыбнулась и, помахав ребятам рукой на прощание, развернула коляску к берегу. Зальцман благополучно довёз её до кромки снега, за которой ледяное покрытие заканчивалось, и передал в руки Тани. Женщина тепло поблагодарила парня за сотворённое чудо, а затем, вытолкав кресло на пригорок, поспешно покатила его прочь от катка.       Марк бросил на удаляющиеся силуэты последний взгляд и вместе с друзьями поспешил к пункту сдачи коньков, с сожалением ощущая, как новогодняя магия потихоньку развеивается.       Едва зайдя обратно в квартиру, Зальцман вдруг почувствовал тянущую боль в натруженных с непривычки мышцах. Хотелось в душ и спать, спать до отвалу, но удача, благоволившая парню всю ночь, в этот раз отвернулась – в очереди на водные процедуры он оказался последним, а уснуть без этого не позволяли принципы и многолетняя привычка.       Счастливчик Влад, побывавший в душе первым, уже давно сопел на диване, Кир, которому методом жеребьевки досталось второе место в очереди, тоже где-то пропал, вероятно, заняв большую половину Марковой кровати, а Алинка, славящаяся своей любовью к трёхчасовым горячим ваннам, сейчас расходовала воду и газ, напевая какую-то новогоднюю мелодию.       Зальцман же сидел на кухне, поедая уже далеко не первую мандаринку, и тоскливо смотрел в сторону санузла, уже минут двадцать как безнадёжно оккупированного. На другой стороне стола расположился еще один гипсовый бюст, часть отцовской коллекции, тоже укутанный мишурой. Марк периодически заглядывал в его неподвижные глаза и тяжело вздыхал, протягивая руку за очередным фруктом.        – Будешь? – парень вдруг на полном серьёзе протянул философу мандаринку. – А, забыл, ты же их не любишь…       Метко попав шкуркой в мусорное ведро, Зальцман запихнул несколько долек в рот и взглянул на часы, показывающие без пяти пять.       Они ушли с катка примерно в четыре, и с этого момента Марк ни на секунду не переставал думать о девушке в инвалидном кресле. Ещё около пункта приёма коньков он осознал, что совершенно забыл взять у неё номер телефона или хотя бы спросить, как она подписана в социальных сетях. Едва зашнуровав тогда ботинки, он бросился догонять новую знакомую, но все оказалось тщетно: и коляска, и сопровождавшая её женщина как сквозь землю провалились. Разумеется, рыжий не показал огорчения и даже отчаяния, нахлынувшего на него тогда, улыбался и смеялся, как обычно, но сейчас, оставшись наедине с собой и бюстом философа, слегка приуныл.        – Скажи, Платон, почему я дурак такой? – вздохнул парень, протягивая руку за очередной мандаринкой. – Собирался же спросить у неё номер… Да вот из головы вылетело!       Греческий мудрец, как и ожидалось, не проронил ни звука, но Марк интерпретировал это молчание по-своему.        – Я, значит, виноват? Ну да, ты прав… Ты великий разум, Платон. Ответь же тогда, почему девушки часами торчат в ванной? Алина, ты что там, утопилась?!       В последний возглас хозяин квартиры вложил всё своё отчаяние, и из-за двери послышалось, наконец, торопливое «Да выхожу уже!». Вдовина, укутанная в одно лишь махровое полотенце, быстро проскользнула в комнату, а Зальцман смог, наконец, смыть с себя усталость и отправиться в постель.