Однажды в новогоднюю ночь...

      Сбросив с себя оцепенение, Зальцман одним прыжком оказался около мобильного и поднял трубку.        – Алло! Надь, это ты? С тобой всё хорошо?!        – Да, всё в порядке, – голос девушки прозвучал удивлённо. – Я вот за тебя перепугалась, столько пропущенных… Ты извини, что я ушла, не предупредив. Из больницы надо было срочно забрать справку, а никто из моих не мог. Вот и пришлось самой ехать, а телефон сдох в самый нужный момент, как всегда. Ты чего-то хотел?        – Да, – рыжий улыбнулся, почти физически ощущая правильность моментально принятого решения. – Сейчас приеду, жди.       Крылова, кажется, хотела возразить, но парень уже завершил вызов, и, заскочив в ванную, чтобы умыть лицо, выбежал из квартиры. По пути вниз он уже набирал номер такси, но это не понадобилось: прямо напротив подъезда обнаружилась чёрная Ауди, а рядом – сияющий Артемонов.        – О, я как раз собирался тебе звонить, – выдал он, отвлекаясь от телефона. – Спасибо за машину, ты даже не представляешь, как…        – Очень вовремя! – Марк выхватил из рук друга ключи, совершенно не слушая его. – Всё объясню потом!       Кир не успел даже удивиться: машина сорвалась с места и уже через несколько секунд покинула двор. Парень криво усмехнулся и присвистнул.        – Что ж, я буду ждать объяснений…       Дорога до Надиного дома заняла, казалось, всего несколько минут. То ли светофоры в этот раз благоприятствовали, то ли Зальцман всё-таки превышал скорость на ровных участках. Бросив машину во дворе, он быстро преодолел лестничный пролёт и на секунду замер у нужной двери, оказавшейся приоткрытой.       Решимость всё ещё пульсировала в груди вместе с сердцем, поэтому Марк, не колеблясь, вошёл в квартиру и осторожно заглянул сначала в гостиную, а затем в кухню. Крылова обнаружилась за столом, на котором уже стояли две чашки и вазочка с печеньем.        – Ты вовремя, – улыбнулась она, оборачиваясь на шум. – Чайник почти закипел.       Рыжий на мгновение замер в проходе, а затем резко сделал шаг и плюхнулся на колени перед коляской.        – Прости меня, – прошептал он, нежно прижимая ладони девушки к губам. – Прости, я такой идиот...        – За что, Марк? За что я должна тебя прощать? – Надя испуганно всхлипнула и тоже перешла на шепот, тщетно пытаясь вспомнить, что же такого сегодня произошло. – Если ты об этом нашем споре, то…        – Нет, – парень поднял голову и взглянул ей прямо в глаза. – Прости за то, что до меня так долго доходят очевидные вещи.       Приподнявшись, Зальцман опёрся на ручки кресла и коснулся губ девушки своими. Закрыв глаза, он доверился инстинкту и просто плавился от счастья, ощутив такую желанную взаимность. Было приятно не столько от физических ощущений, сколько от осознания правильности своих действий. Это то, чего хочет его душа, и та, кому принадлежит его сердце.       Целуясь, они незаметно для себя опустились на пол. Рыжий крепко обнимал Крылову, неосознанно проводя руками по её спине и удивляясь той нежности и чувственности, из которой, казалось, состояла эта девушка. Такая тёплая, такая ласковая, такая любимая… Чёрт, и почему надо было столько времени потерять, прежде чем осознать это?        – Я люблю тебя, люблю, люблю… – зашептал он ей на ухо, разорвав поцелуй. – Я должен был сказать это ещё тогда ночью на катке. Тебе пришлось так долго ждать, прости меня…        – Марк… – Надя всхлипнула и уткнулась носом ему в плечо. – Я тоже тебя люблю. Очень сильно, ещё с нашей первой встречи. Но… Но я не могу… Не могу это принять.        – Почему? – Зальцман крепко сжал её ладонь, почти физически ощущая, как ровная автострада под колёсами превращается в тоненький верёвочный мостик над пропастью. – Почему?        – Я не могу обрекать человека, которого люблю, на такое испытание как жизнь с инвалидом.       Рыжий резко дёрнулся, чтобы возразить, но Крылова ласково прижала палец к его губам.        – Дослушай, – парень выдохнул, выражая согласие, и Надя продолжила. – Ты видишь только одну сторону медали. Да, я довольно приятный человек, да, нам хорошо вместе, но ты не представляешь себе насколько я проблемная. Я не могу сама встать, одеться, помыться, я не могу сама себя обслужить. А это те процедуры, которые надо делать каждый день. Взгляни только на моего папу и Таню! Они отдали свои жизни в жертву моей! Я не хочу, чтобы и ты тоже… – не сдержав слёзы, девушка вновь уткнулась ему в плечо.        – И ты думаешь, меня это испугает? – Марк улыбнулся, ласково проводя рукой по её волосам. Дряхлый мостик над пропастью в его голове вновь превратился в сияющую автостраду, и Зальцман готов был надавить на газ. – Знаешь, после того, как я полдня был уверен в том, что потерял тебя навсегда, я понял, что ты – единственный правильный выбор в моей жизни. Я люблю тебя, Надь, и я не отступлюсь.        – Но ты не понимаешь… – Крылова прижалась к нему ещё сильнее. – Со мной у тебя ничего не будет, как у всех. Даже секса нормального не будет! – здесь девушка даже повысила голос, будто надеясь убедить собеседника этим весомым доводом.       Зальцман лишь усмехнулся и, вновь приобняв её, произнёс:        – Если и ты, и я этого захотим, то обязательно что-нибудь придумаем. Не пытайся меня переубедить, не получится.       Надя вновь всхлипнула и затёрла глаза руками.        – Не надо, Марк… Рано или поздно тебе захочется быть таким, как все. И тогда ты уйдёшь, а я умру, потому что не смогу жить без тебя.        – Ты мне не доверяешь? – вопрос прозвучал немного ехидно, но Крылова услышала в нём упрёк, и заплакала ещё сильнее.        – Нет, нет, не в этом дело! Я люблю тебя, и именно поэтому не могу…        – Ладно, – рыжий обрубил разговор так резко, что девушка испуганно подняла на него глаза, в которых все её чувства читались, словно в зеркале. – Нет, я не беру своих слов назад, ты не подумай, – облегчение, просквозившее в её взгляде, не могло остаться незамеченным. – Мы просто отложим этот разговор до того момента, когда я смогу убедить тебя. А пока можно чаю?        – Конечно, – Надя улыбнулась сквозь слёзы и включила уже успевший остыть электрочайник ещё раз.       За весь вечер парень и девушка ни разу не вернулись к теме этого разговора и просто наслаждались обществом друг друга. Лишь уже уходя, Зальцман решительно взглянул в глаза хозяйке квартиры и произнёс:        – Когда я вернусь в следующий раз, ты уже не сможешь мне отказать.       Крылова не успела и рта раскрыть, как парень выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь. Вылетая из подъезда, Марк едва не сшиб какого-то рослого мужчину в темной куртке. Прокричав несколько слов в извинение, он запрыгнул в машину и вскоре выехал на проспект.       Было довольно поздно, и фонари уже давно работали, освещая улицу ровным желтоватым светом. Лавируя в потоке других автомобилей, рыжий непрерывно прокручивал в голове свой план. Раз Надя так не хочет привязывать его к своей коляске, значит, надо просто убрать эту коляску к чёртовой матери!       Припарковавшись на стоянке, парень закрыл машину и бросился в подъезд. Махнув рукой на неработающий лифт, Марк вихрем взлетел по лестнице на девятый этаж и, только оказавшись в квартире, бросился к компьютеру. Скайп в этот раз грузился просто неприлично долго, и рыжий весь извёлся от ожидания, которое впоследствии оказалось напрасным: Генриха, которому он так рвался позвонить, не было в сети.        – Ну ладно, – пробормотал Зальцман, дотягиваясь до телефона. – Попробуем другими методами.       Однако усилия не принесли плодов: немецкий номер Генриха находился вне зоны, и Марк, злобно чертыхнувшись, отбросил аппарат на диван и надолго задумался. Без содействия отца всё задуманное, как говорится, накрывалось медным тазом. Нужен был заграничный союзник, и на данный момент только папа… Хотя, погодите!       Осенённый внезапной идеей, парень нашёл в скайпе ещё один немецкий контакт и с радостью убедился, что собеседник сейчас в сети. Вызов, несколько секунд ожидания – и удивлённый голос по ту сторону экрана. Ну что ж, понеслась!       Всю следующую неделю после того вечернего разговора с Германией, Зальцман потихоньку реализовывал свой план в жизнь. Сказать, что идея была сумасшедшая – ничего не сказать. Лёжа ночами без сна, рыжий часто представлял, какой триумф его ждёт в результате успеха. Но ложкой дёгтя в его личной бочке с мёдом были мысли о провале, вероятность которого тоже была очень даже велика.        – Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! – громко заявлял парень сам себе, едва ощутив зерно сомнения в собственных суждениях. – Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал!       И дело продвигалось. Поездка в больницу, долгий и скрупулёзный перевод многочисленных справок и других документов на немецкий, звонок в Германию, затем снова поездка в больницу, и снова перевод… Марк удивлялся собственной усидчивости и терпению даже больше, чем все остальные. Подражая Киру, он переводил расспросы в шутку и оставлял тайны нераскрытыми, а перед Надей просто загадочно улыбался, едва удерживая себя от опрометчивого поцелуя прямо на глазах у всех.       Наконец, подготовительный этап был завершён, и Зальцман, настроенный как никогда решительно, уселся в машину и направился к дому Крыловых, чтобы в этот раз выйти победителем.       На удивление, дверь ему открыла не Надя, а довольно высокий темноволосый мужчина. Скользнув взглядом по его лицу, рыжий запоздало понял, что это тот самый едва не сбитый у двери подъезда человек. М-да, не самое приятное начало знакомства…        – Ты к кому? – голос оказался под стать взгляду: чуть грубоватый и очень неприветливый. Сразу видно, что его узнали…        – К Наде, – Марк смело поднял глаза на собеседника, будто вызывая того на бой.       Мужчина вздохнул и посторонился, позволяя пройти, однако неприязнь, которую он высказал к гостю, было сложно не заметить. Крылова обнаружилась на кухне, занятая приготовлением какого-то блюда вместе со своей сиделкой. Обе обрадовались, и тут же решили прервать «кулинарное творчество» и выпить чаю, благо повод был. Зальцман, планировавший говорить с Надей наедине, чувствовал себя очень неуютно. Полякова тараторила без умолку, всё подливая гостю чаю, а Крылов-старший молча сверлил его пронзительным взглядом, задавая иногда провокационные вопросы и отпуская едкие комментарии.        – Кхм, папа, Таня, – Надя, наконец, потеряла терпение, – не могли бы вы, пожалуйста, оставить нас с Марком наедине?        – Нет, не нужно, – сам Зальцман заговорил быстрее, чем кто-либо. – Я должен кое-что сказать. Всем вам.       Юрий Константинович криво ухмыльнулся и отпил чаю.        – Ну дерзайте, юноша.       Крылова под столом легонько пихнула отца рукой, и рыжий не сумел сдержать улыбки, заметив этот жест поддержки. Глубоко вдохнув, он обвёл взглядом всех троих и решительно произнёс:        – Я намерен везти Надю в Германию на лечение.       Слова произвели свой эффект, и на несколько секунд на кухне воцарилась полная тишина. Таня так и застыла около раковины, чудом не выпустив из пальцев тарелку, сама Крылова прижала руки к груди, не веря в услышанное, а её отец, оказавшийся гораздо менее подвержен шоку, сердито выдохнул.        – Нет. Даже не думай об этом. Хватит с нас врачей и их обещаний!        – Шанс на её выздоровление вполне реален, – Марк отставил чашку в сторону и взглянул на собеседника в упор. – Позвольте мне попробовать.        – Да какой шанс! – Крылов-старший вдруг резко ударил кулаком по столу, срываясь на крик. – Мы десять лет пытались! Десять, парень! Мы обследовались у…        – … у девяти врачей, я знаю! – Зальцман тоже повысил голос, но всё же не переходя границы вежливости. – Все они ставили вам схожий диагноз, но ни один из них не решился действовать! Вас кормили таблетками и «завтраками», а всё потому, что в этой стране медицина хромает на обе ноги! И Вы сдались!       Такого пыла рыжий сам от себя не ожидал, но его слова всё же повлияли на собеседника.        – Да, да сдался! – Юрий Константинович горько рассмеялся, всплеснув руками. – Но кроме таблеток, надо было ещё что-то есть! И где-то спать! Тогда у нас не осталось ни копейки, – после небольшой паузы он заговорил уже спокойнее. – Последние годы я работаю только на свои долги. Мне не нужно, чтобы ещё и ты прибежал ко мне с квитанцией на несколько десятков тысяч за неудавшуюся попытку. Не надо нам ложных надежд! Мы сыты ими по горло…       Мужчина опустил голову и тяжело вздохнул, а Марк заметил, наконец, тщательно скрываемое страдание. Сама Надя всхлипнула и украдкой стёрла со щеки слезинку.        – Откуда… ты знаешь… про врачей? – тихо спросила она, не поднимая глаз.        – Из твоей больничной карты. Не составило особого труда до неё добраться, – рыжий осторожно взял её ладонь в свою и обратился уже к Крылову-старшему. – Всё, что я намерен сделать, я оплачу сам. От Вас мне нужно только содействие.        – Если… если Надюша захочет, я… я не стану препятствовать, – на этот раз в голосе Крылова-старшего послышалась покорность. – Делай, как знаешь.       Поднявшись с места, он скомкано поблагодарил Полякову за чай и поспешил удалиться. Таня тут же отставила тарелку в сторону и также покинула кухню, бросив несколько ничего не значащих слов и плотно прикрыв за собой дверь.       Едва парень и девушка, наконец, остались одни, рыжий, очень довольный произведённым эффектом, улыбнулся во все тридцать два, а Крылова, наоборот, заплакала, закрыв лицо руками.        – Ты сумасшедший… Сумасшедший!        – Зато я очень счастливый, – Зальцман опустился перед креслом на колени, вынуждая подругу всё-таки открыть лицо. – Теперь ты мне не откажешь?       Надя промолчала, хотя в глазах её читалась безмерная любовь и благодарность.        – Конечно, не откажешь, – ответил Марк сам себе, запечатлевая на руках девушки по поцелую. – Потому что я уже запрос отправил и подтверждение получил. Остался только загран и виза. И с универом решить.        – Боже! – Крылова закрыла глаза и замотала головой. – Это же столько проблем и денег! Я не хочу, чтобы ты так тратился на…        – Тсс… – рыжий быстро прижал палец к её губам. – Материальный вопрос – это моя забота. Не думай об этом. Думай о том, что я тебя сейчас поцелую!       Эту «угрозу» парень тут же воплотил в жизнь, и на этот раз Надя полностью отдалась ласке, будто бы признавая их зарождающиеся отношения. Стирая слезинки с её покрасневших щёк, Зальцман не думал ни о чём, кроме приятной теплоты её тела и пьянящего ощущения её счастья. Чего бы это ему не стоило, эта девушка больше никогда не должна плакать.       Время для двоих летело незаметно: Марк умилялся тому, как бурно Крылова реагирует на, казалось, такие простые проявления нежности, как поцелуи и объятия. Каждую секунду он будто раскрывал какую-то новую её сторону, не переставая удивляться. Надя же млела от ощущения защищённости и нужности, а также от ласковых касаний в районе талии. Казалось, что лучше быть уже не может…       Вскоре, однако, идиллию пришлось прервать: Таня вернулась в кухню, предварительно громко протопав по коридору. Тогда парень и девушка вновь уселись за стол и принялись за документы, коих нужно было заполнить не один экземпляр. Зальцман пообещал взять все хлопоты на себя и удалился с полной папкой бумаг уже ближе к вечеру.       Раздобыть необходимые бумажки оказалось немного сложнее, чем Марк рассчитывал, но через несколько недель Крылова всё-таки стала счастливой обладательницей загранпаспорта с вожделенной печатью немецкой визы. Затем они вместе покупали билеты и оформляли досрочную сдачу сессии… Потом готовились к экзаменам втайне от всех друзей… А затем Надя вдруг осознала, что она уже в аэропорту, ждёт самолёт и крепко держит Зальцмана за руку. Папа и Таня остались там, за линией таможни, и теперь только этот рыжий – её опора и защита. Эти мысли заставили сжать ладонь парня ещё крепче, на что он весело произнёс:        – Не бойся, летать не страшно, я уже сто раз это проделывал!       Самолёт оказался лучше, чем во снах, фильмах и самых дерзких мечтах. Крылова едва сдерживала восторженный писк, благоговейно поглаживая ручку сидения, но на моменте отрыва от земли всё же испуганно прижалась к смеющемуся парню.       Полёт должен был занять около двух часов, поэтому Надя, немного свыкшаяся с мыслью, что этот рыжий уже больше, чем просто друг, удобно устроилась у него на плече.        – Скажи, как тебе всё-таки удалось это провернуть? Я до сих пор поверить не могу…        – На самом деле, тут всё просто, – Зальцман неосознанно взял её ладонь в свою. – Вначале я хотел попросить помощи у отца, но дозвониться не вышло, и тогда я подумал о дедушке…        – У тебя есть дедушка? – Крылова не сдержала удивления. – Я думала, что кроме папы у тебя никого нет.        – Я тебе больше скажу, у меня и бабушка есть, – усмехнулся Марк. – И дядя, и кузина... Просто мы не так часто общаемся. Они все в Германии, чистокровные немцы, так сказать.        – Почему тогда ты… – девушка запнулась, – не с ними? Ты ведь здесь совсем один!       Рыжий вздохнул и некоторое время молчал, будто обдумывая ответ. Надя тревожно взглянула ему в глаза, опасаясь затронуть неприятную тему, но парень тут же успокоил её лёгкой улыбкой.        – Папа в последние полгода часто спрашивал меня об этом. На самом деле, причины две… А, нет, уже три! – здесь он ласково взглянул на неё.        – Одна из них я, правильно? – Крылова чмокнула подставленную щеку. – А остальные?        – Вторая – это Кир, – Зальцман вмиг погрустнел, что-то вспомнив. – Он мне больше, чем друг, он как брат. А я ведь даже не рассказал ему об отъезде! Как-то вылетело из головы…        – Можно будет позвонить ему, как прилетим, – успокоила его Надя. – Он тоже ходячий секрет, так что не обидится. А кто третья причина?        – Мама… – теперь Марк действительно погрустнел. – Я мало что знаю о ней, но всё равно… Несмотря на всё то, что она сделала, я хочу увидеть её однажды. Папа против этого…       Сердце девушки на мгновение сжалось от острого чувства жалости и сопереживания, ведь ей порой тоже так хотелось увидеть собственную мать, задать ей тысячу вопросов… Преодолев огромное желание углубиться в эти, по-видимому, не особо приятные для рыжего воспоминания, Крылова резко перевела тему:        – И всё-таки, ты не рассказал, как провернул всё это дело с больницей и остальным…        – А, ну да, – Зальцман тут же вернулся на то самое место, где и прервался. – Я вспомнил о дедушке, он оказался онлайн, мы поговорили, и я рассказал ему о тебе. А у него есть знакомый хирург… Дедушка свёл меня с ним, и мы вместе начали анализировать твою медкарту. В общем и целом, он сказал, что шанс у тебя, скорее всего, есть, но для более точного диагноза ему нужно тебя осмотреть. Из больницы мне прислали подтверждение, что они берутся за тебя, и это помогло с визой. Дальше ты знаешь.        – Я даже боюсь представить, сколько всё это стоит, – Надя неосознанно всплеснула руками. – И откуда у тебя такие суммы.        – Тсс… – Марк вновь нежно, но уверенно прижал палец к её губам. – Эта тема – табу. Часть я уже заплатил, остальное потом.        – Ты почку, что ли продал?! – ужаснулась девушка собственной догадке. – Или ещё какой-то орган?!        – Душу! – рыжий не смог сдержать смеха. – Дьяволу!       В этот момент по салону начали развозить закуски и напитки, и разговор пришлось прервать. После еды Крылову ненадолго сморил сон, и проснулась она только когда самолёт уже начал снижаться. Посадка показалась Наде гораздо страшнее, чем взлёт, поэтому все эти несколько минут она крепко сжимала руку смеющегося Зальцмана.        – Всё уже, всё, – улыбнулся он, когда самолёт полностью остановился. – Ты трусишка, оказывается!        – Совсем нет, – девушка всё же облегчённо выдохнула. – Но просто я как представлю скорость…       Берлинский аэропорт оказался громадным: множество входов, выходов, магазинчиков, кафешек и табличек, снующие туда-сюда люди с чемоданами и повсюду иностранная речь… Крылова крутила головой направо и налево, то и дело выхватывая из надписей и разговоров знакомые немецкие слова.        – Если бы я шла, а не в коляске ехала, – сказала она Марку, пока они ждали багаж, – я бы наверняка упала, потому что глаза тут просто разбегаются!       Рыжий в ответ на это лишь усмехнулся, едва не прозевав на конвейере свой чемодан. Пройдя ещё раз таможенный контроль, путешественники оказались, наконец, в городе. Прибыли они как раз в середине дня, так что улицы заливало яркое солнце, а вокруг аэропорта сновало множество машин и людей.        – Боже мой… – прошептала Надя, прижимая руки к груди. – Сколько ж их тут!       Зальцман отвлёкся на секунду от перестановки карточки в телефоне и огляделся:        – Бывает и побольше. Сейчас, такси вызовем и поедем!       Светло-бежевая машина с характерными шашечками появилась через несколько минут после звонка, и рыжий, оставив багаж на попечение водителя, осторожно усадил подругу на заднее сидение и сам устроился рядом. Назвав таксисту адрес, парень улыбнулся и, приобняв Крылову, ненавязчиво притянул её к себе.        – Ну что, начнём экскурсию?       Поездка, хоть и была довольно долгой, показалась Наде сказкой. Они проезжали мимо удивительно красивых зданий, о каждом из которых Зальцман сообщал интересный факт или рассказывал связанную с этим местом историю. Вскоре к «экскурсии» подключился и водитель, познания которого оказались гораздо более обширными. Девушка пыталась что-то понять без помощи своего личного переводчика, но затем махнула рукой.        – Я слышу только первое и последнее слово! Как вы друг друга вообще понимаете? – шутливо возмущалась она, когда рыжий слишком увлекался диалогом с таксистом.       Вскоре центральные кварталы остались позади, уступив место менее оживлённым обычным улицам. Дома здесь были не такие роскошные, зато было больше зелени и чуть меньше машин. Внимание Крыловой привлекли также многочисленные велопарковки, располагавшиеся около магазинов и кафе.        – Я уже даже боюсь думать, в каком доме ты здесь живёшь, – выдохнула Надя, проводив взглядом очередной красивый особняк. – Наверняка дворец какой-то…        – Да нет, – Марк махнул рукой. – По здешним меркам мы не такая уж и богатая семья. Уже почти приехали, скоро увидишь.       Такси действительно через несколько минут остановилось около двухэтажного коттеджа светлого пастельного цвета. Крыловой сразу же помогли выбраться из машины, и пока рыжий разбирался с оплатой и багажом, она зачарованно осматривала фасад дома, неустанно повторяя: «Ну вот, дворец, я же говорила, дворец!»        – Папы ещё нет, так что будет ему сюрприз! – возвестил Зальцман, отпустив, наконец, таксиста и взявшись за ручки коляски. – Пойдём!        – Погоди, так твой папа всё ещё не знает?! – девушка в ужасе всплеснула руками, но Марк уже открывал входную дверь своим ключом.       Вкатив в коридор сначала Надю, а затем обе сумки, он с наслаждением снял обувь и громко возвестил:        – Hallo, Familie! Ich bin zu Hause! [1]       Этот крик эхом отразился от стен, и в глубине дома послышались чьи-то торопливые шаги. Крылова нервно сглотнула, тут же представив себе какого-то страшного и сурового старика, но видение тут же рассеялось, стоило дедушке Зальцмана появиться в поле её зрения.       На самом деле, этого мужчину даже сложно было назвать дедушкой. Лишь морщины на лице и седина в некогда тёмных волосах выдавали возраст, во всём остальном он сильно походил на отца Марка, которого Надя хоть и видела только один раз, но очень хорошо запомнила. Одет хозяин дома тоже был совсем не по-стариковски: красивая тёмно-бордовая рубашка и брюки свободного покроя. На лице его при виде внука засияла счастливая улыбка, а в глазах, даже через очки, которые он, видимо, впопыхах забыл снять, зажёгся тот самый «Зальцмановский» огонёк, в который Крылова и влюбилась тогда на катке…        – Mark! Du bist gekommen! Ah, ich freue mich sehr! [2] – воскликнул он, крепко обняв рыжего. – Wir hab’n dich sehr vermisst! [3]        – Ja, ja ich auch [4], – парень ответил на объятия и широко улыбнулся. – Und jetzt bin ich hier! [5]        – Und nicht allein… [6] – Йохан кивнул взглядом на спутницу внука и ободряюще подмигнул ей. – Herzlich willkommen! [7]       Покрасневшая от волнения девушка лишь кивнула головой, вмиг забыв весь свой немецкий, а Марк, хлопнув себя по лбу, разразился длинной тирадой, из которой Крылова поняла только вступительное Das ist Nadia [8]. В конце этого монолога хозяин дома по-доброму рассмеялся и с заметным акцентом выговорил:        – Добро пожаловать!        – А… спасибо огромное! – Надя вдруг снова ощутила способность говорить и на радостях тут же высказала все свои впечатления о самолёте, о городе, о доме и о самом Йохане заодно.       Мужчина слушал очень внимательно, но в конце фразы беспомощно улыбнулся и ткнул рыжего в бок.        – Ой… – девушка в момент осознала свою ошибку. – Я сейчас…        – Das Flugzeug war geil, die Stadt ist sehr schön, das Haus ist ein Palast und du bist gut [9], – Марк выдал фразу быстрее, чем Крылова успела даже подумать о переводе.        – Danke [10], – произнесла она неосознанно и тут же поняла, что Йохан сделал то же самое. Прихожую тут же заполнил общий смех, и знакомство состоялось.       Надю тут же расположили в гостиной и на несколько минут предоставили самой себе: рыжий пошёл отнести вещи и принять душ после поездки, а его дедушка отправился на кухню заваривать чай. Откинувшись на спинку своего кресла, девушка блаженно выдохнула и принялась осматривать обстановку.       Хоть Марк и заверял, что его дом – никакой не дворец, по её меркам это было не так. Конечно, изобилия вещей тут не наблюдалось, но в самом воздухе витал какой-то «аромат благосостояния». Сама Надя определила бы это как «роскошную скромность», но на самом деле, как бы это не называлось, ощущение от дома было самое что ни на есть приятное.       Прихожая плавно переходила в гостиную, что делало последнюю визуально больше и просторнее. Стены, выдержанные в светло-оранжевом оттенке красиво гармонировали с тёмно-коричневым цветом мебели и перил лестницы, уводившей на второй этаж. На журнальном столике, находившемся около дивана, Крылова заметила довольно давнее семейное фото: чета хозяев дома, ещё совсем молодых, рядом с ними их сыновья, а на руках у каждого – по ребёнку, в одном из которых девушка сразу узнала Марка. Здесь ему от силы года четыре, совсем блондинчик, крепко обнимает отца и весело смеётся… В принципе, кроме цвета волос, он мало изменился, всё такой же милый, забавный и добрый…       Шаги за спиной отвлекли девушку от мыслей и заставили обернуться. Йохан что-то сказал ей на немецком и аккуратно перевёз в столовую, находившуюся за соседней стенкой. На столе уже стояли чашки и различные сладости, но по обоюдному молчаливому согласию хозяин и гостья решили подождать «связующего» человека, который пока мирно расходовал воду где-то на втором этаже.       Пытаясь абстрагироваться от неловкого молчания, Надя принялась разглядывать интерьер, в этой части комнаты выдержанный в холодных, но также очень приятных глазу зелёно-бирюзовых тонах. Здесь, в отличие от предыдущей комнаты, ощущалось некое обилие предметов: всё пространство около окна было занято различными цветами в горшках, сбоку в углу расположилась высокая лампа с причудливым абажуром, а рядом с ней, чуть ближе к круглому тёмно-коричневому столу, за которым они сидели, находился такого же цвета комод. На нём, помимо всего прочего, стояла красивая ваза с большим букетом цветов, и девушка не смогла сдержать восторженного выдоха, мысленно вознеся хвалу флористу.        – Meine Frau mag Blumen, [11] – произнёс вдруг Йохан, всё это время пристально за ней наблюдавший.        – Ich mag sie auch, [12] – тут же отозвалась Крылова. – Sie sind so wunderbar! [13]        – Magst du Orchideen? [14] – спросил Зальцман, и диалог, несмотря на языковой барьер, мало-помалу наладился.       Марк, вернувшийся через несколько минут, тут же пришёл к выводу, что в его переводческих услугах более не нуждаются и до самого прихода своей бабушки, которая как выяснилось, поехала за покупками, говорил исключительно по-немецки.       После того, как хозяйка дома, наконец, переступила порог собственного жилища, состоялось ещё одно знакомство. Приятным сюрпризом для Крыловой стало то, что Екатерина Васильевна Зальцман, в девичестве Соколова, владеет русским в совершенстве и более того, очень рада, наконец-то, попрактиковать его хоть с кем-нибудь, потому что, как она сама выразилась, «leider немножечко vergessen свой Muttersprache». [15]       Следующие пару часов они провели вместе: бабушка Марка помогла Наде принять душ, разобрать вещи и привести выделенную ей гостевую комнату в относительный порядок. Вначале девушка чувствовала себя очень неловко, но потом ощутила какую-то даже привязанность к этой доброй и понимающей женщине.       Екатерина Васильевна, так же как и её муж, выглядела значительно моложе своего возраста. Волосы у неё были светлого оттенка, но ещё не седые. Хотя, может быть, это была краска, ведь за всю свою жизнь Крылова так и не научилась отличать натуральный цвет от хорошо покрашенного. Морщинок на лице фрау Зальцман было крайне мало, а в глазах её светилась бесконечная теплота и радость от встречи. Эту женщину нельзя было назвать ни худой, ни чрезмерно полной, комплекция у неё была самая что ни на есть средняя, но вот в том, что в молодости она была первой красавицей, Надя даже не сомневалась.       Оказалось, что Екатерина Васильевна очень скучает по внуку и на самом деле хотела бы, чтобы он жил здесь, в Германии, но в то же время прекрасно понимает его желание быть на родине.        – Люди там более открытые, – вздохнула она, присаживаясь на только что застеленную кровать. – И правил меньше, а их Марик страшно не любит…       Крылова тихо хихикнула, умилившись этой забавной вариации любимого имени, а женщина тут же хлопнула себя по лбу, резко что-то вспомнив.        – Надо приготовить что-то! Нас же теперь так много!        – Давайте я помогу! – тут же вызвалась девушка, преисполненная благодарности за радушный приём. – Что-то порежу, например!       Фрау Зальцман тут же согласилась, и их зарождающаяся дружба укрепилась ещё и совместным занятием. От кухни Надя осталась в немом восторге, причём поразила её не столько навороченная техника вроде посудомоечной машины и кофеварки, сколько наличие свободного пространства, где её коляска могла не только спокойно проехать, но и развернуться. Эта кухня была лишь немного меньше самой большой комнаты в их скромной квартирке, и девушка упивалась свободой передвижения, испытывая почти физическое наслаждение от этого.       Готовка захватила обеих полностью. Екатерина Васильевна оказалась почти профессиональным поваром, видевшим в приготовлении еды чуть ли не смысл своей жизни, а потому Крылова тут же подчерпнула для себя много нового и интересного. Через некоторое время помочь с нарезкой овощей вызвался даже Марк, а потому процесс пошёл не только быстрее, но и веселее. Варить они решили особый домашний борщ, и всё ещё были заняты этим делом, когда в прихожей раздался скрежет ключа и щёлканье замка.       Екатерина Васильевна тут же отвлеклась от готовки и поспешила в коридор, чтобы встретить сына, а Надя на секунду вновь ощутила липкий страх: а что если Зальцман-старший будет недоволен её приездом? Он ведь ничего не знает…        – Не переживай, – будто прочитав её мысли, Марк тоже отложил нож и присел рядом. – Он очень хотел с тобой познакомиться, между прочим.       Слова поддержки почему-то нагнали на девушку ещё большего страху, поэтому она только беспомощно кивнула, тут же устремляя взгляд на дверной проём, к которому уже приближался Генрих.        – Ah, ich bin heute so müde und… [16] – здесь он замер, видимо, не веря своим глазам, а затем радостно рассмеялся и крепко обнял отпрыска, взъерошив его рыжую шевелюру. – Du! So eine Überraschung! Was machst du hier?! [17]       Марк ответил что-то на немецком, и мужчина полностью погрузился в беседу, совершенно не замечая Крылову, «притаившуюся» за довольно высоким для инвалидной коляски столом. Сама же Надя не спускала с Генриха глаз, внимательно изучая каждую деталь в его внешности.       В реальности Зальцман-старший оказался гораздо привлекательнее, чем она могла даже подумать. Элегантный чёрный костюм, тёмные волосы, приятный и даже какой-то манящий запах дорогого одеколона… Его можно было бы назвать типичным бизнесменом среднего звена, однако в самом облике, взгляде, походке, да даже в ободке часов, слегка выглядывающем из-под рукава пиджака, читалась огромная харизма, твёрдый характер и врождённая деловая хватка, выдающие человека, руководящего большой фирмой. На вид ему можно было бы дать около тридцати пяти или, может, тридцати семи лет, хотя из рассказов Марка девушка уже успела понять, что их родители почти ровесники. На долю секунды Надю даже уколола какая-то зависть, ведь в свои сорок три её отец выглядел гораздо более старым и уставшим от жизни.       Генрих тем временем, наконец, заметил её, однако задать вопрос просто не успел: рыжий сделал шаг к коляске, приобнял подругу за плечи и гордо заявил:        – Знакомься, это Надя, моя девушка.       Непривычное сочетание слов хоть и резануло по ушам, но всё же оставило какой-то тёплый след в груди. Крылова не смогла сдержать счастливой улыбки и неосознанно накрыла ладонь Марка своей, будто бы соглашаясь с его словами.        – Здравствуйте…       Генрих, явно не ожидавший подобных признаний, первые несколько мгновений казался крайне озадаченным, а затем всё же выдавил ухмылку:        – So eine Überraschung... [18] – в этот раз интонации были совершенно другими, и Надя тут же опустила глаза, вновь утопая в неловкости. – Но я очень рад, на самом деле, – мужчина однозначно заметил её подавленность и попытался подбодрить. – Судя по тому, что вы здесь, заявление в ЗАГС уже подано, и вы приехали просить благословения?        – Нет, нет ещё! – теперь покраснел уже Марк. – На самом деле мы здесь, чтобы вылечить Надины ноги. Завтра у нас Termin beim Arzt [19], там всё и решится.        – Ach so… [20] – протянул Генрих, неосознанно присаживаясь на стоящую рядом табуретку. – So eine Situation konnte ich mir sogar nicht vorstellen. [21]       В этот момент, как показалось Крыловой, бизнесмен выглядел крайне огорчённым и недовольным. Она уже мысленно собирала вещи и уезжала в аэропорт, когда он вдруг поднял глаза и ободряюще улыбнулся обоим.        – Ну чего вы скисли? Я очень за вас рад. Просто ein bisschen schockiert… [22]        – Раньше ты сюрпризы как-то получше воспринимал, – рыжий облегчённо выдохнул. – Я уже даже успел пожалеть, что не предупредил тебя раньше.        – Да не в этом дело, – Генрих рассмеялся, вставая с табуретки и растягивая узел галстука. – Просто мозгами я всё ещё на работе, так что прошу меня простить. Как спущусь к ужину, буду готов к полноценному знакомству.       Подмигнув Наде, он вышел из кухни и, судя по звукам, направился на второй этаж.        – Фу-ух, – Марк выдохнул и театрально уселся прямо на пол. – Я думал, легче пройдёт!       Крылова улыбнулась и чуть крепче сжала ладонь парня в своей. Для неё самое страшное было уже позади.       Ужин прошёл в весёлых шутках и интересных разговорах. Надю расспросили об университете, о её семье, о знакомстве с Марком. Генрих, переодевшийся в джинсы и футболку, будто бы выключил «ауру взрослого человека», и теперь разговаривать с ним девушке было гораздо проще. Беседа переходила то на русский, то на немецкий, и младший Зальцман, сидевший между Йоханом и Крыловой, переводил некоторые реплики то одному, то другой.       После еды обитатели дома разошлись по комнатам, потихоньку готовясь ко сну. Екатерина Васильевна помогла Наде расположиться на кровати и, пожелав хорошего вечера, удалилась, оставив девушку наедине с самой собой.       Крылова включила настольную лампу и потянулась к книге, но на полпути передумала и просто провела рукой по дорогой простыни. До сих пор не верилось, что она за сотни километров от дома, в стране мечты, на пути к выздоровлению и нормальной жизни… Надо было, кстати, отзвониться папе и Тане, рассказать о сегодняшнем дне, но вместо этого Надя бездумно водила рукой по простыни и блаженно улыбалась, наслаждаясь моментом. Шаги, раздавшиеся в коридоре, она услышала не сразу. Только когда на ручку двери кто-то нажал, девушка открыла глаза, вздрогнув от резкого звука.        – Mark, warte mal! [23] – послышался вдруг с лестницы голос, явно принадлежащий Генриху. Рыжий, намеревавшийся войти в гостевую спальню, тут же отпустил ручку, забыв закрыть дверь. Крылова вся обратилась в уши, чувствуя, что разговор будет касаться её.       Беседа велась по-немецки, и скромных познаний девушки отчаянно не хватало для полного понимания. Бизнесмен, кажется, спрашивал о каких-то деньгах и упоминал определенные возможности и невозможности. Марк больше слушал, иногда произнося короткие, но от того ещё менее понятные реплики.        – Ich hab’ das Auto verkauft, [24] – сказал он, наконец, чётко и ясно. Надя сумела уловить все слова и едва сдержала вскрик удивления, мысленно переведя их. Значит, вот откуда деньги…       Генрих говорил ещё что-то, но девушка уже не слушала, целиком поглощённая новой информацией. Она и не заметила, когда диалог прекратился, и Марк, предварительно постучав, заглянул в комнату.        – Можно?       Крылова кивнула, и парень, сделав два шага вперёд, уселся рядом с ней на кровать.        – Зачем ты её продал? – Надя не сумела сдержать всхлипа. – Она же была тебе так дорога…       Зальцману понадобилось несколько секунд, чтобы сопоставить в голове факты, а затем он ненавязчиво приобнял её и улыбнулся.        – А твои познания в немецком гораздо лучше, чем я думал! – Крылова чуть повернулась и взглянула в глубокие тёмно-карие глаза парня. – Машина – это всего лишь металл, Надь, – произнёс он, осторожно проведя рукой по её щеке. – Я заработаю и куплю другую. Но знаешь, сколько бы денег у меня ни было, тебя мне не найти второй раз. Так что, я не упущу свой шанс.       Приблизившись вплотную, Марк запечатлел на её губах сначала один поцелуй, затем другой… Как они оказались в обнимку лежащими на кровати, не помнили ни он, ни она. Крылова до сих пор смутно верила в реальность своего женского счастья, но именно в тот момент впервые почувствовала что-то необыкновенно приятное, пьяняще запретное и непередаваемо удивительное. Ощущения немного её напугали, и рыжий тут же отстранился, аккуратно укладываясь на подушке.        – Ты не против, если я тут немного побуду?       Надя отрицательно мотнула головой и удобно устроилась у него на плече. Всё-таки, у неё самый любящий и понимающий в мире парень.       На назначенный приём и базовый осмотр у доктора, Зальцман и Крылова приехали заранее и около получаса просидели в приёмной, крепко сжимая руки друг друга. Затем к ним вышел сам Herr Doktor Harms [25] , и после короткого разговора, Марк крепко обнял подругу и удалился, прошептав несколько слов поддержки и пообещав ждать её до последнего.       Кинув один лишь только взгляд на допотопную коляску, врач произнёс несколько не очень приличных немецких слов, и через несколько минут девушку пересадили на новое автоматическое кресло. Хирург перепоручил пациентку одной из медсестёр и ушёл, приказав завезти её к нему с результатами анализов.       Было очень страшно, но Надя не боялась ни боли, ни неприятных процедур. Боялась только того, что загоревшийся в ней огонёк надежды реальность жестоко зальёт тазом холодной воды. Следуя по коридору за своей проводницей, девушка глубоко вздохнула и мысленно взглянула в глаза своему страху. Будь что будет.