Однажды в новогоднюю ночь...

      Выскочив из тёмного двора на хорошо освещённый проспект, Марк выключил фонарик и устало прислонился к стене. В голове туманилось от голода и недосыпа, а ноги едва держали дрожащее от напряжения тело. Не давая себе остыть, рыжий оттолкнулся от опоры и быстро зашагал дальше. Оставалось проверить ещё один двор и переулок за ним, и Зальцман торопился, даже не зная, чего боится больше: не обнаружить ничего или всё же найти ту, ради которой он и ещё десяток человек уже несколько часов прочёсывают район, жертвуя ужином и сном.       Когда Марк одной ногой уже шагнул в тень здания, в кармане завибрировал телефон.        – Нашлась, да? – крикнул он в трубку, окрылённый внезапной надеждой. – Где?..        – Дуй к Дому Чудес, – произнёс на том конце провода хриплый голос, в котором рыжий едва узнал Кира.       Зальцман сорвался с места и побежал так быстро, насколько позволяли уставшие ноги. Недостроенная многоэтажка, которую с чьей-то лёгкой руки прозвали Домом Чудес, находилась в нескольких сотнях метров от того места, где он только что стоял, совсем рядом с квартирой Вдовиных. Неужели Алина всё это время пряталась там?       Отчаянно отгоняя от себя мрачные мысли и жуткие картины, подбрасываемые воображением, рыжий залетел в нужный двор и, перемахнув через ограждающий недострой забор, остановился, переводя дыхание и отыскивая взглядом Артемонова или Вдовину.       При свете почти полной луны заброшка выглядела как никогда пугающей. Чернота проёмов, казалось, затягивала, а от самого здания будто веяло холодом. Предчувствие беды резко резануло по сердцу, и Марк отчаянно вцепился в последнюю надежду обнять Алинку целой и невредимой. Сделав несколько шагов вперед, он, наконец, заметил сначала огонёк сигареты, а потом уже силуэт друга и, включив фонарик, поспешил к нему.        – Кир! Ты нашел её?       Артемонов никак не отреагировал на вопрос, но стоило Зальцману приблизиться, резко перехватил руку с фонарём.        – Не свети туда.        – Что?!        – Я сказал, не свети, – повторил Кир, вынуждая друга погасить фонарик. – Не надо.       Ещё несколько секунд Марк стоял молча, вдыхая сигаретный дым и опасаясь издать хоть звук, но затем не выдержал.        – Где… Где она? Только не говори мне, что…       Артемонов кивнул и поднял затуманенный взгляд на луну, свет которой только усугубил смертельную бледность его лица.        – Нет… – Зальцман крепко прижал руку к груди, тщетно пытаясь утихомирить грызущее чувство отчаяния, которое, наоборот, с каждой секундой только нарастало, мешая дышать. – Этого не может быть… Я не верю, не верю!       Оттолкнув друга, пытавшегося его удержать, Марк включил фонарик и ринулся вперёд, едва не спотыкаясь о куски кирпичей и другого хлама. Дрожащей рукой он направил свет на ближайшую кучу строительного мусора и замер в ужасе, не в силах отвести взгляда. Огонёк надежды, тлевший в нём всё это время, в последний раз дёрнулся и погас, уступая место слезам и тупой, разъедающей душу боли. Тело будто онемело, и рыжий застыл на одном месте, не в силах пошевелиться и разорвать сковавшее его оцепенение.        – Чёрт, ну почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят?! – Кир одним резким рывком развернул Зальцмана к себе и потащил прочь от жуткого места. – Сказал же, не светить…       Ступор, наконец, отпустил, и Марк ощутил, как по лицу градом катятся слёзы. Боль от потери не ослабла, но стала менее острой, будто распространившись по всему телу.        – Плачь, – Артемонов усадил друга на кусок кирпичной стены, отвалившийся когда-то давно. – Тебе станет легче.       Зальцман всхлипнул и закрыл лицо руками. Даже если бы не этот совет, сдержать эмоции у него всё равно бы не вышло. Кир поджёг новую сигарету и осторожно устроился рядом.       Время тянулось чертовски медленно. Рыжему казалось, что прошла уже вечность с тех пор, как он перелез через забор Дома Чудес, но беглый взгляд на часы рассеял эту иллюзию. Надо же, всего четыре минуты, если считать от звонка Артемонова… Печаль взыграла в груди с новой силой, и Марк бесцеремонно выхватил у Кира сигарету, пытаясь хоть как-то отвлечься. От никотина тут же пробило на кашель, но Зальцман не остановился, а наоборот, вдохнул дым ещё раз, до боли сдирая горло.       На третьей затяжке Артемонов мягко, но уверенно вернул сигарету себе.        – Тебе это не надо, ребёнок, правда…        – Надо… в полицию… позвонить, – несмело всхлипнул рыжий, вытирая глаза и возвращаясь к реальности. – И родителям… И Владу…        – Уже, – Кир затянулся в последний раз и отбросил окурок. – Они будут тут с минуты на минуту.       Гул приближающихся машин действительно вскоре разорвал ночную тишину, и пустынная площадка перед недостроем заполнилась людьми: полицейскими, врачами, соседями Вдовиных, просто знакомыми, помогавшими в поисках…       Марк стоял немного в стороне и всё ещё не верил в случившееся. Неужели Алинки, солнышка их компании, больше нет?! От одной только мысли об этом глаза предательски влажнели, а боль железным обручем сжимала рёбра, мешая дышать. Хотелось излить кому-то свои чувства, попросить утешения, но Зальцман отлично понимал, что ни Вдовиным, ни их соседям, ни даже Артемонову, от которого настойчиво чего-то добивался офицер полиции, сейчас не до него. Наоборот, следовало бы самому проявить инициативу, выразить соболезнования, спросить, не нужна ли помощь… Но по каким-то причинам, рыжий не мог заставить себя сдвинуться с места. То ли боясь ранить чувства родителей Алины, то ли осознавая тщетность своих попыток кого-то утешить, Марк просто наблюдал со стороны, ужасаясь собственной холодности.       Вдовины-старшие внешне выглядели абсолютно спокойными. Лишь бледность и суетливость обоих выдавали их эмоциональное состояние. Влад же будто помертвел: сидя на коленях около тела Алины, наспех прикрытого белой простынёй, он сжимал её ладонь в своей и тихо плакал, абсолютно не замечая происходящее вокруг. Кир всё это время разговаривал с полицейским, видимо, отвечая на его вопросы. Оба курили, и рыжий, решив засечь количество сигарет, вскоре сбился со счёта.       Вообще, сколько времени прошло, Зальцман не знал. Весь этот вечер, плавно перешедший в ночь, казалось, вообще не планировал заканчиваться. Но вот, офицер, удовлетворившись, видимо, ответами, отпустил Артемонова и поманил к себе напарника, как раз закончившего разговор с отцом Алины. Санитары тем временем погрузили тело девушки на носилки и отнесли в машину.       Олег Юрьевич коротко поблагодарил всех за помощь с поисками, и толпа начала потихоньку расходиться. Тех, кому было по пути, Вдовин-старший предложил подвезти, а остальные лениво побрели на проспект – ловить запоздавшие маршрутки или звонить в такси. Марк беспомощно оглянулся в поисках Кира, без которого чувствовал себя совсем потерянным.        – Идём домой? – спросил он, подбежав к задумчиво глядящему на высотку другу. – Давай на такси, а то меня ноги не держат, а на тебе вообще лица нет.        – Нет, – парень отвёл глаза, доставая очередную сигарету, – я, наверное, к себе пойду...        – Блин, ну не оставляй меня сейчас! – Марк не удержался от вскрика и тут же яростно затёр глаза руками. – Я не хочу быть один!        – Ладно, – Артемонов вымучил улыбку, усилием воли отставляя собственные чувства на второй план. – Только давай без такси, я хочу пройтись.       Рыжий согласно кивнул, и они неспешно двинулись в сторону его дома. Через несколько минут Кир отбросил окурок и вновь достал из кармана пачку.        – А, чёрт! Закончились! – в сердцах сжав упаковку в кулаке, он метко забросил её в ближайшую урну. – А круглосуточных ларьков здесь нет… Чёрт!        – Может, хватит уже на сегодня? – Зальцман тяжело вздохнул. – Ты и так уже много выкурил, особенно пока говорил с этим копом… Чего, кстати, он от тебя хотел?        – Да так, подробности расспрашивал, – Артемонов вновь отвернулся, уходя от зрительного контакта. – Я ж ведь, типа, «лицо, обнаружившее тело».        – Что, всё это время? – Марк взглянул на друга в упор. – Ты вечно что-то темнишь и недоговариваешь, Кир! Ты мне не доверяешь?        – Нет-нет, дело совсем не в этом, – парень отрицательно замотал головой. – Я просто не хочу, чтоб ты заморачивался.        – Но я уже заморачиваюсь! – рыжий судорожно сжал кулаки, чувствуя, как слёзы вновь подступают к горлу. – Расскажи мне, пожалуйста! В последнее время у меня такое ощущение, что мы на разных планетах!        – Ладно-ладно, только хныкать не начинай, – Артемонов вдруг улыбнулся как в старые добрые времена, по-доброму и искренне       Такая забота вызвала новый приступ слёз, который Зальцману не удалось подавить. Когда он, наконец, успокоился, Кир вздохнул и потянулся за сигаретой, но вспомнив, что у него их нет, просто засунул руку в карман и начал говорить.        – Ты хотел знать, чего было нужно копу? Так вот, рассказываю: у Алинки обнаружили предсмертную записку, в которой упоминалось моё имя. Коп выяснял, какие отношения нас связывали, насколько мы были близки и так далее.        – Так значит, она сама… – Марк замолчал, не в силах произнести это страшное слово.        – Да, это было ясно с самого начала, – Артемонов вновь попытался найти в кармане пачку. – Чёрт, мне нужна сигарета!       Путь домой пешком занял около получаса, но уставшему и психологически измотанному Зальцману показалось, что они тащились по улице добрых часа три. Бросив дежурное приветствие гипсовым бюстам, рыжий пропустил друга в квартиру и даже сумел улыбнуться:        – Наконец-то я возвращаюсь не один.        – Ага, – Кир тоже расплылся в улыбке. – Найдётся хлеб, колбаса и масло? Сделаю бутерброды, а то жрать охота, не могу!        – Всё, что найдешь в холодильнике, то твоё, – Марк направился в гостиную, но неожиданно замер в проходе, провожая Артемонова взглядом. – Я скучал по тебе, чёрт бородатый…        – Что? Ты что-то говоришь? – Кир тут же обернулся.        – Нет, тебе показалось!       Полуночный ужин прошёл в почти полном молчании. Друзья, немного повеселевшие по пути домой, будто бы вспомнили о печальном событии, послужившем причиной сегодняшней встречи. Звенящая тишина вскоре начала давить на уши, и Зальцман отправился спать, не в силах больше это терпеть.       От одиночества, однако, легче не стало. Утомлённое тело отчаянно требовало отдыха, но сознание отказывалось погружаться в сон, вместо этого подбрасывая рыжему самые разные воспоминания, от которых глаза вновь наполнялись слезами. Вот они на университетской вступительной церемонии… Алинка, тогда ещё десятиклассница, красная как рак, настойчиво убеждает Артемонова, что «только ждёт брата и совершенно не желает знакомиться», а сам Марк не может сдержать смеха, до того комичен сейчас этот горе-соблазнитель, чудом не встретившийся с Владом в тот же день…       Или ещё одно особенно яркое: день рождения Кира. Всё то время, что они дружили, Артемонов никогда не заговаривал об этом празднике, но однажды Зальцман совершенно случайно обнаружил около мусорного ведра смятый клочок бумаги, впоследствии оказавшийся обрывком копии паспорта. На листке чёрным по белому значилось: двадцать первое февраля, и в тогда ещё русой голове парня мигом созрел хитроумный план – устроить вечеринку-сюрприз! Вдовина тогда несколько часов занималась готовкой и в особенности тортом, от которого все пришли в восторг… А как удивился и обрадовался сам именинник!.. В тот день все они были так счастливы…       А сколько их ещё, таких воспоминаний? Универских шуток, прогулок после пар, различных мероприятий? Взять хотя бы последний Новый год, веселье, каток, встречу с Надей… Неужели всё это уже утонуло в беспощадном потоке времени? Неужели вот эта смеющаяся девчонка из его воспоминаний сейчас лежит на холодном сером столе где-то в городском морге?       Слёзы хлынули новым потоком, и рыжий уткнулся в подушку, до боли сжимая в пальцах простынь. Чёрт! Это слишком тяжело!       Всегда говорят, что мужики, мол, не плачут. Они сильные, им не положено… Марк всегда старался этому следовать. На единственных похоронах, где ему довелось побывать, не плакал почти никто, лишь несколько женщин постоянно утирали лица платками. Это был какой-то знакомый отца по работе, и Зальцман помнил множество холёных мужчин в костюмах, толпящихся вокруг гроба. Никто не плакал, все лишь стояли с каменными лицами, тихо о чём-то переговариваясь… Но сейчас… Если подумать, тот человек ведь тоже был кому-то дорог. Плакал ли по нему хоть кто-то так же горько и безутешно?       От этих мыслей боль утраты вновь резанула по сердцу. Что не так с этим миром, если все такие чёрствые?! Или что, чёрт подери, не так с ним самим, если он такой ранимый?! Вон даже Кир держится молодцом, а не рыдает как девчонка… А ведь ему сегодня пришлось очень нелегко… Гораздо тяжелее, чем самому Марку…       Резко сев на кровати, рыжий вытер глаза и сжал пальцами виски. Голова раскалывалась, лицо опухло от слёз, а нос, по ощущениям напоминавший большую картофелину, совершенно не пропускал кислород.       «Надо умыться! – решил Зальцман, осторожно поднимаясь и на ощупь выходя в зал. – А то так точно не засну».       Опасения разбудить Артемонова оказались напрасными: диван был пуст, а из кухни лился слабый свет.        – Неужели ещё не спит? – тихо пробормотал Марк, тут же чувствуя дикую потребность поговорить с другом, обняться и поплакать вместе. Он уже сделал несколько шагов до дверного проёма, но вместо того, чтобы войти в полосу света, замер, услышав тихий всхлип, а за ним – голос, меньше всего похожий на такого спокойного и уверенного в себе Кира.        – Это всё моя вина, понимаешь? Я виноват! Я один! – Артемонов прижался лбом к столу и взял телефон в другую руку, позволяя разглядеть лицо, мокрое от слёз. – Я убийца…       Марк на секунду забыл как дышать. Кир никогда не плакал, что бы ни происходило. Всегда именно он был опорой и поддержкой, рациональным звеном и голосом разума. А тут… будто другой человек, вроде и родной, но какой-то незнакомый.       Невидимый собеседник всё это время что-то говорил: даже с расстояния Зальцман слышал звук из динамика, однако разобрать слова было невозможно.        – Ты-то тут причём, глупенькая? К тебе это вообще отношения не имеет… – издалека показалось, что Артемонов даже чуть улыбнулся сквозь слёзы. Неужели там, на проводе, сейчас та самая загадочная девушка?       Рыжий замер за стеной, стараясь не дышать. Меньше всего ему хотелось становиться свидетелем подобного разговора, но ноги будто приросли к полу, не давая развернуться и уйти. Собеседница тем временем что-то оживлённо рассказывала, но в какой-то момент Кир её перебил:        – Ты не понимаешь! – вскрикнул он, ударяя кулаком по столу. – Она в записке чёрным по белому написала: «Кир, будь счастлив!» Что тут ещё может быть?! Я – причина! Я и моя беспросветная тупость! Будь я хоть немного человечней… Чёрт, да мне сейчас проще самому шагнуть с девятого этажа, чем жить с этим! Если б не ты и не ребёнок, я бы уже давно…       Артемонов замолчал довольно резко, видимо, в этот раз собеседница не позволила ему завершить фразу. Она говорила долго и очень проникновенно: даже не разбирая слов, Марк отлично улавливал интонации. Выражение лица Кира постепенно менялось, и под конец этой тирады он даже вытер глаза и попытался улыбнуться.        – Блин, что бы я без тебя делал… Прости, что разбудил… Что?! Не спала?! Меня ждала?! Блин, немедленно ложись, третий час уже!       На том конце провода, кажется, даже засмеялись, и Зальцман тоже улыбнулся, тем не менее ощутив лёгкий укол ревности. Чтобы этот донжуан так заботился об одной единственной?.. Мир определённо сошёл с ума.        – Да, да, я обещаю, что приду завтра домой, – Артемонов уже даже вернул себе нормальный тон. – И не буду больше плакать. Пойду спать, вот прямо сейчас!       В доказательство своих слов он тут же вскочил со стула, и Марк осторожно ретировался обратно в свою спальню. Не хватало ещё обнаружить себя… Выбросить мысли из головы у него так и не получилось, но усталость взяла своё, и парень провалился в тяжелый глубокий сон без сновидений.       Трель звонка ворвалась в мысли неожиданно резко, и Надя вздрогнула, уронив карандаш. Сегодня сосредоточиться на лекциях совершенно не выходило: дурное предчувствие терзало девушку, не позволяя думать ни о чём ином, кроме поисков Алины.       После звонка Влада Крылова прождала известий до полуночи, а потом сон всё же её сморил. Утром она первым делом набрала номер подруги, затем её брата, потом Кира и, наконец, Марка. Где-то просто шли равномерные гудки, заканчивающиеся автоответчиком, в других случаях телефон просто был выключен или вне зоны доступа. Надеясь увидеть друзей в универе, Надя даже уговорила Таню выйти пораньше, но ни до начала учёбы, ни на протяжении дня вплоть до настоящего момента никто из третьекурсников так и не пришёл поболтать. Вдовиной тоже не было, и это печалило Крылову сильнее всего.       В понедельник Алина, казалось, даже взбодрилась, но вот во вторник почему-то не пришла. Решив поддержать подругу, Надя весь вечер просидела за совместным портретом Вдовиной и Артемонова и даже сумела его закончить, пожертвовав заданием по немецкому. И вот сегодня подарок должен был перейти к будущей владелице, но если уж она не явилась к концу третьей пары, то глупо уже надеяться.        – Похоже, сегодня моя смена, – Герман нагнал Крылову в коридоре около лестницы. – Третий курс решил нас кинуть…        – Может, всё-таки придут? – девушка с надеждой устремила взгляд на поток людей, покидающих аудитории десятого этажа.        – Обойдёмся и без них, – буркнул парень, скидывая с себя рюкзак.       Надя грустно кивнула и позволила взять себя на руки. Брюнет быстро поднял её на одиннадцатый этаж и, усадив на ступеньки, вернулся за креслом и вещами.        – Даже Женю не подождал, – улыбнулась девушка, устраиваясь на своём «троне» удобнее. – Справляешься совсем один!        – Мне не сложно, – Краснопольский вдруг взглянул ей в глаза особенно пронзительно. – Я ведь стал сильнее… Ради тебя и благодаря тебе.       Крылова вспыхнула как новогодний фонарик, и неосознанно сжала ручки кресла. Всё же, как же приятно такое внимание!       В последнее время Гера часто говорил ей что-то подобное. А ещё много рисовал ей. А ещё провожал до дома. С ней наедине он будто становился совсем другим человеком: мог часами что-то рассказывать, искренне смеяться и корчить смешные рожи. Даже спел однажды!       Наде нравилось это чувство исключительности. Если лишь с ней одной ему так комфортно, то может быть, это сама судьба свела их? И если Краснопольский вдруг заговорит о большем, то… то надо будет признать его и забыть Марка. Это – самое логичное и правильное решение. Но всё же, Надя знала, что не сможет.       Зальцман и мысли о нём преследовали её всегда и везде. Пусть, может, они и были лишь товарищами, друзьями из одной компании, от одного взгляда в его смеющиеся глаза Крылова светилась от счастья и потом ещё несколько ночей засыпала с воспоминаниями об этом.       В тот злополучный понедельник, когда рядом с рыжим обнаружилась неизвестная блондиночка, Надя поспешно покатила от универа подальше, отговорившись тем, что хочет догнать Краснопольского, но, разумеется, не стала этого делать. Около получаса она тогда просидела в парке без движения, глотая горькие слёзы и ловя недоумённые взгляды прохожих, а затем всё же поплелась домой.       Конечно же, ничего удивительного в том, что у Марка появилась нормальная здоровая девушка… Он ведь такой замечательный! Надо радоваться за них и желать им счастья! Но почему-то не выходит… Вместо этого на блондинистую голову соперницы, наоборот, как-то сами собой призываются немецкие проклятия, коих Крылова ради интереса заучила великое множество. Сегодня вот Зальцман вообще не пришёл! Наверняка, из-за неё!.. Хотя нет, конечно же, нет. Вчера все искали Алинку, вот, наверное, и решили взять выходной. Номер подруги ещё с вечера был вне зоны обслуживания сети, и Крылова не могла отделаться от плохого предчувствия. Может, просто забыла зарядить телефон? А если там что-то случилось?.. Блин, как же ужасно ничего не знать!       Мысли настолько захватили Надю, что большую часть следующей пары она совершенно не восприняла. Звонок, подъём на тринадцатый, спуск в лифте и даже прощание с Кириенковой – всё было как в тумане. Очнулась девушка только когда Краснопольский уже катил коляску вниз по улице.        – Блин, ну и дела… – вздохнула она. – Я что-то вообще сплю на ходу.        – Тебе бы больше отдыхать, – с нежностью произнёс Герман. – Ты слишком много учишься, как мне кажется.        – Да не в этом дело! – Крылова махнула рукой. – Просто мне тревожно за Алину, и ни о чём другом я просто не могу думать.        – А я, если честно, даже рад, что сегодня никого из них нет, – Краснопольский мечтательно улыбнулся, чуть наклоняясь, чтобы видеть лицо собеседницы. – Мне кажется, нам гораздо лучше вдвоём, чем с ними.        – С Алиной могло что-то случиться… – Надя будто бы не услышала его реплики. – Иначе с чего бы им всем одновременно прогуливать?        – Слушай, – Краснопольский вдруг остановился и развернул коляску к себе, – может, сходим куда-то вместе? Ты могла бы отвлечься и отдохнуть, а я угостил бы тебя чем-нибудь. Как раз денег подкопил, так что можем даже твои любимые суши поесть! Ну, что скажешь?        – Ну я не знаю даже… Это так неожиданно, – Крылова отвела глаза, чувствуя, что краснеет. – К тому же, я не знаю что с Алиной…        – Если будешь сидеть дома и переживать, ситуация всё равно не изменится, – скептически заметил Герман. – Да и вообще, мне кажется, ты себя накручиваешь, и там всё хорошо. Тебе надо развеяться.       Надя вздохнула и задумалась. Может, Гера прав? В последнее время она действительно задвигала свои чувства и желания в дальний ящик, всеми силами пытаясь помочь Вдовиной. Сейчас от её действий ничего не зависит, так что, почему бы и нет? Это ведь приглашение на свидание. Только они вдвоём… Может, именно сегодня Краснопольский решится перейти грань дружбы? И тогда нужно будет что-то ему ответить…        – Ну так что? Ты не против прогуляться? – брюнет вновь покатил кресло по улице. – Если нет, то тут недалеко есть неплохая кафешка.       «Значит, молчание – знак согласия», – Крылова не смогла сдержать горькой усмешки. Гера точно спланировал эту прогулку заранее, а значит, почти наверняка собирается открыться ей. Что же делать? Кого выбрать? Синицу в рукаве или журавля в небе? Сегодня был совершенно неподходящий для такого решения день. Но и отказаться теперь не получится, ведь она вроде как «согласилась»…        – Спасите… – неосознанно прошептала девушка одними губами, и в этот же момент у неё в сумке запиликал, возвещая о входящем вызове, телефон.        – Ох, извини, я отвечу, – Надя поспешно извлекла аппарат, мысленно благодаря небеса. Кто бы это ни был, теперь избежать свидания гораздо проще!       Посмотрев на номер, Крылова едва сумела сдержать эмоции: умеет же этот рыжий выбирать моменты!        – Да, алло! – заговорила она, пытаясь оставаться спокойной.        – Привет, Надь, мы можем встретиться? – голос Марка прозвучал очень подавленно, и сердце девушки тут же сжалось от предчувствия беды.        – Да, конечно, я скоро буду дома, – ответила она. – Тебе удобно будет?..        – Угу, я уже около твоего подъезда. Приходи скорей… – после этой фразы в трубке раздались гудки, и Крылова, тяжело вздохнув, упрятала телефон обратно в сумку.        – Прости, Гер, сегодня не выйдет погулять, – грустно произнесла она. – Мне надо домой, папа… просил помочь.       Ложь наверняка выглядела неубедительно, но общий подавленный вид девушки сыграл свою роль, и Краснопольский ничего не заметил. Убедив одногруппника, что провожать её не надо, Надя быстро попрощалась с ним и поспешила в собственный двор.       Хоть она и торопилась, как могла, путь занял около двадцати минут. Рыжий действительно сидел на лавочке, подтянув колени к подбородку и закрыв глаза руками. Услышав скрип коляски, он медленно поднял голову и попытался улыбнуться.        – Привет…        – Господи, что с тобой?! – Надя в ужасе всплеснула руками. – Ты будто из концлагеря сбежал!        – Неужели всё настолько плохо? – Зальцман встал с лавочки и подтолкнул кресло к подъезду. – Не помню, когда в последний раз в зеркало смотрелся.        – Ты бледный очень, – тихо ответила Крылова, когда они были уже на лестнице. – И синяки под глазами жуткие.        – Странно, я вроде спал, – произнёс рыжий так же безжизненно. – Поесть, наверное, забыл.        – Проходи на кухню, – тут же распорядилась девушка, открывая ключом дверь. – Я сейчас тебе что-нибудь нагрею.       Марк послушался и вскоре получил из рук хозяйки квартиры большую тарелку с супом. Обедали они в тишине: Зальцман будто забыл о собеседнице, а сама Надя боялась издать звук. В том, что случилось что-то плохое, она уже не сомневалась и просто ждала, пока рыжий сам заговорит. Наконец, парень отставил тарелку и благодарно облизнулся:        – Спасибо тебе. Это самое вкусное, что я ел.        – Не преувеличивай, обычный суп, – Крылова улыбнулась и ненавязчиво пододвинула к нему чай и варенье. – Может, ещё чего-то хочешь?        – Нет-нет, спасибо, – Зальцман тут же отпил из чашки. – Мне уже и так гораздо легче.        – Что случилось? – Надя неожиданно для самой себя осторожно дотронулась до его руки. – С Алиной что-то произошло? Вы ведь нашли её, да?       Марк отвёл глаза, чуть крепче сжимая её ладонь.        – Она… её больше нет, Надь. Она покончила с собой, спрыгнула с крыши высотки.       Слова, сказанные почти шепотом, громом отдались в голове. Крылова на мгновение застыла, оглушённая известием, а затем тихо всхлипнула:        – Нет… Это не может быть правдой… Она бы никогда… Нет…        – Прости, – рыжий и сам затёр глаза. – Дурную весть я принёс.       Надя закрыла лицо руками и заплакала, ощущая себя раздавленной и опустошённой. «Что-то плохое» в её понимании было, максимум, попаданием Вдовиной в больницу, но уж никак не… Крылова что угодно отдала бы за то, чтобы это был какой-то тупой розыгрыш или пресловутое недоразумение, но, к сожалению, Марк не шутил. Он тоже плакал, опустившись на колени около её кресла.        – Прости меня… – прошептал он, неосознанно прижимая её ладонь к губам. – Я должен был сразу сказать тебе, а не игнорировать звонки. И в универе сегодня…        – Ты не виноват, – Крылова наклонилась к нему, крепко обнимая. – Спасибо, что пришёл. Ты же мог просто позвонить…        – Нет, это тебе спасибо, – Зальцман вытер лицо и осторожно устроил голову у девушки на коленях. – Я бы дома не высидел. Мне одному так плохо…        – А Кир разве не с тобой? Вы же вроде вместе живёте, – воспоминание об Артемонове заставило Надю вновь всхлипнуть.        – Нет, со мной он не живёт уже чуть больше недели, – горько вздохнул рыжий, дотягиваясь до своей почти опустевшей чашки. – Вчера ночевал, но с утра ушёл опять… К девушке своей…        – Значит, у него всё же кто-то есть, – Крылова, сама не замечая, провела рукой по его волосам. – Алина… Алина очень его любила.        – Я знаю. Кир потому и винит во всём себя, – Зальцман тяжело вздохнул. – Думает, что она из-за него прыгнула. Ему очень тяжело пришлось, поверь. Он же нашёл тело… Меня до сих пор в дрожь бросает от этих воспоминаний.        – Постарайся не думать об этом, – Надя вдруг, повинуясь внезапному порыву, соскользнула с кресла на пол, оказываясь на одном уровне с собеседником. – Надо концентрироваться на хорошем, всегда-всегда. Это, может, прозвучит наивно, но в своё время мне сильно помогло.        – Ты, наверное, ангел, – Марк придвинулся ближе, подставляя ей плечо. – С самой нашей первой встречи я не мог понять, как в обычном человеке может быть столько света и тепла, а теперь вижу… что ты просто с неба, а не с земли.       В ответ Крылова лишь улыбнулась, осторожно устраиваясь около него. Несмотря на случившуюся трагедию, волшебство этого момента ощущалось в воздухе, будто окутывая парочку теплом. Зальцман сумел, наконец, расслабиться и немного успокоиться, а Надя просто млела, вслушиваясь в его мерное сердцебиение и ощущая сильную руку, сжимающую её ладонь.       Сколько времени они так просидели, девушка не знала, однако скрежет ключа в замке быстро вернул её к реальности. Впорхнувшая в квартиру Таня заметила их практически сразу. Первые доли секунды в глазах её читалось удивление, а затем появилась искренняя радость.        – Не мешаю, не мешаю! – проворковала она, удаляясь в комнату.        – Нет! – вскрикнула Крылова, отчаянно краснея. – Это совсем не то, что ты подумала!       Марк тихо захихикал, и поднялся на ноги, тут же помогая девушке сесть обратно в кресло. Как бы невзначай наклонившись над ней, он вдруг нежно коснулся губами её щеки и тихо сказал:        – До прихода сюда я готов был шагнуть вслед за Алиной, но ты вернула меня к жизни. Спасибо, Надь, я этого не забуду.       Улыбнувшись напоследок, парень прошествовал в коридор, говоря уже громче:        – Прости, я засиделся, пойду уже!        – Да-да, конечно, я провожу, – Крылова поехала следом, едва сдерживая глуповатую улыбку. – Завтра увидимся?..        – А, да, чуть не забыл, – рыжий вдруг посерьёзнел. – Завтра похороны, на одиннадцать к подъезду Вдовиных. Адрес знаешь?        – Да, – девушка вздохнула, вновь ощутив боль от потери.        – Тогда пока, и ещё раз спасибо! – Зальцман скользнул за дверь, а Надя проводила его мечтательным взглядом, уже предчувствуя расспросы Поляковой. Как бы ей теперь всё правильно объяснить…