Два дневника

Как вы думаете, какая беда самая большая в жизни вампира? Не голод – это уж точно. Хотя немного найдется таких, как Янос, готовых истязать себя, но не дать волю «дурным наклонностям». И не боязнь воды и солнечного света – с этим, пожалуй, тоже можно примириться. И даже не то, что любой человек с первого взгляда узнает в тебе вампира и начинает кричать, будто его режут. Ну, если успевает, конечно. Так вот. Для тех, кто не знает: главная беда в жизни вампира – это скука. Иногда она наползает огромным серым облаком, и хуже таких времен нет ничего. Лорд Каин всегда первым чувствует ее дуновение и скрывается в своих апартаментах, куда никому, кроме него, нет хода. Что он там делает – не знает никто, хотя всем любопытно. Дума, Мелкайя и Зефон находят себе какое-нибудь занятие, не требующее напряжения ума; сейчас они во внутреннем дворе крепости вяло перебрасываются мячом, так же вяло переругиваясь между собой. Грешно так говорить о братьях, но меня всегда удивляло, как мало мыслей помещается в их головах. Да и те, что каким-то чудом поместились, движутся исключительно по прямой. Турела лучше не беспокоить: если уж он закрылся у себя, то настроение у него хуже некуда. Иначе он бы давно уже воспользовался удивительным даром изменять свой вид, доставшимся ему от нашего отца, и отправился куда-нибудь на поиски приключений. Никогда не знаешь заранее, что он придумает на этот раз: его фантазия не знает границ. Да. Это единственный из моих братьев, к которому я искренне привязан. К Рахабу тоже, но Турел – это Турел. У него живой ум, и никто, даже лорд Каин, не может поддеть в разговоре так, что сначала ты долго и от души смеешься, а потом понимаешь, что он, как говорят люди, попал не в бровь, а в глаз. Только он может соблазнить тебя какой-нибудь бредовой идеей, сочинить на ходу очень правдоподобную историю - да мало ли что может прийти в его голову! Как сказал однажды Рахаб, который всему дает определения, Турел у нас вечный воин и любовник. Я, по его мнению, воин и поэт, а сам он – воин и философ. Если верно то, что когда-то мы были людьми, то он наверняка был священником или чем-то в этом роде. Сейчас он, наверное, опять пропадает в библиотеке, ворошит пыльные манускрипты, брошенные прежними хозяевами. Я задумываюсь иногда: каково это – быть человеком? Каково знать, что твоя жизнь коротка, и только малую ее часть ты силен и свободен? Что испытываешь, атакуя врага, такого, как мы – гораздо более сильного и ловкого, - и все же надеясь на победу? О чем думаешь, когда рождаются твои потомки, такие слабые и беспомощные, что о них еще долгие, по человеческим меркам, годы надо заботиться? Мне трудно себе представить все это. Я слишком привык быть тем, что я есть. Я вообще многого не понимаю в людях. Как, скажите на милость, эти недолговечные, хрупкие существа могли оказывать нам столь яростное сопротивление на подступах к Меридиану, а потом и в самом городе? Их отвага делает им честь, но я догадываюсь, что лежит в ее основе. Страх, помноженный на ненависть, способен на многое. Я несколько дней вспоминал об одном воине там, на поле боя: весь израненный, истекающий кровью, он бросался в бой до тех пор, пока мой меч не остановил его. Он смеялся! Я думал, что только мы способны убивать со смехом. Да. Мы смеемся во время боя, но сейчас нам совсем не весело. Мы потеряли почти десятую часть той армии, что пришла под стены Меридиана. Мне не хватает воинов из моего клана, которых я сам учил, с которыми разговаривал и делил пищу, с каждым из которых меня связывали кровные узы. Меня печалит каждая смерть, и всякий раз после битвы я задаю себе одни и те же вопросы: могли ли мы уменьшить наши потери? Все ли мы верно предусмотрели, рассчитали? Хотя лорд Каин и говорит, что мы взяли Меридиан малой кровью, мне так не кажется. Если честно, этот город мне не нравится. Я чувствую себя здесь неуютно. Может быть, дело в запахе моря, к которому мы все непривычны… не знаю. Я скучаю по северным лесам, где все так знакомо. Я много бы дал, чтобы прямо сегодня возвратиться в свои земли, но это невозможно. Лорд Каин хочет, чтобы горожане начали проявлять лояльность к его власти, а на это могут уйти годы. Прошлой ночью я проверял караулы и с высоты стен рассматривал окрестности. Серафан выбрали очень удачное место для крепости. Даже если нас осадят, мы и небольшим числом сможем удерживать ее бесконечно долго. А сам город я бы с удовольствием сравнял с землей и отстроил заново. Меня просто бесят его кривые улицы и беспорядочно разбросанные площади. Каин уверяет, что поблизости есть каменоломни – почему же тогда большинство зданий здесь построены из безобразного оранжевого кирпича? Зачем понадобилось это изобилие лестниц, лесенок, неизвестно что ограждающих заборов, ворот, калиток? Сверху все это выглядит, как одна гигантская помойка. Фу. Мы почти голодаем, потому что не убиваем никого, кроме воров, бандитов и всякого сброда. Так или иначе, но очень скоро нам придется увести отсюда хотя бы часть войск, иначе нам всем просто нечего будет есть. Похоже, от скуки я становлюсь рассеянным. Солнце уже почти село, так что можно уже выйти пройтись. Может, хотя бы сегодня я увижу в этом городе что-нибудь, что придется мне по вкусу.