Сумерки богов

Они пришли под утро, когда метель немного выдохлась и ветер ослаб. Крик часового заставил Эсберна взвиться в воздух. Еще толком не проснувшись, он выскочил в холодную темень - и едва не столкнулся с кряжистой большеголовой фигурой, стремительно двигавшейся ему навстречу. Не раздумывая, он взмахнул мечом, легко покинувшим ухоженные ножны, и ударил наискось. Фигура отпрянула, но Эсберн успел почувствовать, что его удар достиг цели. Сон мгновенно покинул его, когда он заметил еще две фигуры, похожие на первую, как близнецы. Он пустил в ход всю свою сноровку, хотя и понимал, что одному против троих вампиров ему долго не продержаться. К счастью, отовсюду начали появляться солдаты, и бой закипел с какой-то веселой, бешеной яростью. Отовсюду доносились крики, злобное шипение вампиров и лязг оружия, на свежем снегу заплясали отблески огня - это кто-то из воинов догадался зажечь специально припасенные факелы. Эсберн наносил удар за ударом, успевая замечать происходящее вокруг. На мгновение он увидел самого здорового мужика из их отряда по имени Кунц, бородатого, жутко скалящегося. Тот методично, как дровосек, опускал свой топор на все, что подворачивалось под его лезвие, страшно матерясь и вращая глазами. Потом Эсберн на миг увидел, как какой-то воин (под закрытым шлемом не видно было его лица) будто бы споткнулся, начал неловко, как соломенная кукла для тренировок, заваливаться на бок, и над ним тут же склонился вампир в поисках не защищенного доспехами участка тела, чтобы вонзить в него свои клыки. Эсберн рванулся к чудовищу и разрубил надвое его голову, однако сам едва ушел от стремительной атаки другого вампира. Внезапно неподалеку вспыхнуло яркое пламя - это брошенный чьей-то рукой или просто неудачно оброненный факел поджег одну из палаток. Под ноги Эсберну подкатилась отрубленная голова и закружилась каким-то кошмарным волчком; у него не было даже времени посмотреть, принадлежит ли она человеку или вампиру. Он просто перепрыгнул через нее и схватился со следующим противником. Время будто бы остановилось; кровь вампиров и людей смешивалась и прожигала снег до самой земли, и ноги сражающихся скользили на этой страшной красно-белой каше. Трудно сказать, сколько продолжалось это сражение, однако не слишком мало: факелы начали чадить и гаснуть, небо на востоке залил бледный свет. Но вот стало будто бы немного легче; не то вампиры начали отступать, не то их отряд был существенно "прорежен". - Не отпускать живых! Пленных не брать! - прокричал Эсберн, видя, что несколько вампиров пытаются пуститься наутек, и бросаясь в погоню. С первыми лучами рассвета битва закончилась. Ни один вампир не ушел от разъяренных бойцов, но потери были велики. Сорок два воина остались лежать на снегу без движения, еще примерно столько же выбыли из строя с тяжелыми ранениями, легко раненых было около сотни. В то же время Эсберн насчитал около восьмидесяти тел вампиров. Все они были пугающе похожи: одинаковые кряжистые, кривоногие фигуры, большие головы с мощными челюстями, маленькими глазками и приплюснутыми носами. Они походили скорее на каких-то диких и очень опасных животных, чем на вампиров. Эсберн распорядился сбросить их тела в расщелину неподалеку, чтобы не утруждать себя похоронами и привести лагерь хотя бы в относительный порядок. Ему было очень неспокойно, потому что первый же бой нанес серьезный урон их отряду. Это значило только то, что им либо нужно отступать и вызывать подкрепление, либо действовать очень быстро и решительно, даже нагло. Эсберну больше нравился второй вариант – ведь стоило только сгуститься сумеркам, по их следам пойдут самые свирепые охотники; отложив похороны погибших на более позднее время, он отдал приказ о наступлении. Его бойцы еще не отошли от сражения, их глаза еще горели, а ярость подстегивала их и гнала вперед. Погода, будто решив подыграть людям, вдруг расщедрилась: небо расчистилось, и на землю хлынул нестерпимо яркий солнечный свет, зажигавший на свежем снегу тысячи колючих разноцветных искр. Под мерный лязг доспехов воины трусцой пустились вниз; их ноги проваливались в сугробы и скользили на обледенелых камнях, но это уже не могло остановить их. Меньше чем за полчаса отряд, а вернее, те, кто еще мог сражаться, достигли ворот. На их штурм ушло еще примерно полчаса, а потом воины Вилендорфа вступили в город и тотчас же оказались под градом стрел. Прикрываясь щитами и потеряв двоих, они укрылись в каком-то заброшенном сарае, который, видимо, раньше служил конюшней. Несколько лучников отстреливались через окна, обматывая каждую стрелу просмоленной паклей и поджигая ее. Вскоре две надвратные башни, откуда стреляли вампиры, превратились в два больших факела; из них послышались дикие крики, которые вскоре стихли. Можно было вздохнуть с облегчением и выйти на улицу. Озираясь по сторонам, воины двинулись дальше по городским улицам, поджигая по пути все, что только могло гореть, чтобы лишить врагов укрытий. Дым затянул весь город, и наверное поэтому они чуть было не проглядели очередную атаку вампиров – мечников, затаившихся в тени городских стен. С этими было проще - их достаточно было выгнать на солнце, чтобы они распрощались с жизнью. Эсберн чувствовал, что начинает уставать, но уже просто не мог остановиться. У вампиров должен был быть предводитель, и вот его-то нужно было найти и уничтожить. Между тем, отряд выбрался на центральную улицу, которая вела к старинному зданию ратуши, больше похожему на дворец. Обостренные чувства подсказывали Эсберну, что именно там и скрывается предводитель вампиров, которого он искал. Против солнца ратуша казалась темной и нависала над воинами угрожающей тенью. - Вперед, ребята, у нас мало времени! - закричал Эсберн, обнажая меч и устремляясь ко входу. - Если мы не закончим до наступления темноты, то закончат с нами. - Держитесь, уроды! - тяжело выдохнул кто-то позади него, и весь отряд, сопровождаемый все тем же, уже привычным мерным лязгом доспехов и оружия, поспешил за своим командиром. Дверь слетела с петель после третьего или четвертого мощного удара, и тут солдаты смогли оценить прозорливость своего командира, заставившего их тащить с собой запас факелов. Изнутри в огромном здании было темно, как в преисподней. Все щели, через которые мог просочиться хотя бы лучик света, были тщательно заделаны. - Открыть все окна! - распорядился Эсберн, срывая деревянный щит с ближайшего оконного проема. Солнце тут же яростным потоком ворвалось в большой пыльный зал, когда-то богато украшенный, но теперь пребывавший в запустении. С удивлением смотрели солдаты на мощные колонны, чьи капители были украшены затейливой резьбой, на великолепные барельефы и фрески на стенах, изображавшие давние сражения Ордена Серафан с вампирами. Эсберн почувствовал прилив гордости: именно им, похоже, выпало вернуть все это великолепие законным хозяевам - людям после стольких лет. Видимо, не он один подумал об этом, потому что из трех сотен луженых глоток почти тотчас же вырвался торжествующий рев.