Сумерки богов

- Мы достаточно долго выжидали, и слишком дорого стоило наше бездействие. На этот раз мы должны довести дело до конца, - так говорил гроссмейстер в очередной раз возрожденного Ордена Серафан, высокий, жилистый человек с колючими глазами и проседью в густых темных волосах. Он давно привык произносить речи, и от его резкого голоса под темными сводами зала, где происходил Большой совет, металось эхо. Слушатели почтительно внимали ему, не смея произнести ни слова - гроссмейстер не терпел, когда его перебивали. За окнами, покрытыми изморозью, сгущались сумерки; зима едва только успела вступить в свои права, но на улице было уже на редкость холодно и ненастно. Старинный дворец, вот уже восемьдесят лет служивший официальной резиденцией верхушки Ордена, был не слишком хорошо протоплен, и сидящие на неудобных, похожих на троны с высокими резными спинками, жестких креслах священники и воины кутались в теплые плащи, но, понимая серьезность повода, по которому они здесь собрались, терпеливо ждали. Десять человек, собравшиеся в этом зале, должны были решить судьбу всей страны Нозгот. Многие века ее терзали беспрерывные войны, а вернее - одна непрекращающаяся война, уносившая бессчетное количество человеческих жизней. Ни здесь, в Вилендорфе, ни в самом глухом медвежьем углу ни один человек не мог чувствовать себя в безопасности, потому что с наступлением ночи мог прийти и враг. Даже малые дети знали, что означает страшное слово "вампир". Этот беззаконный народ не щадил никого, и если бы не Орден, Нозгот давно бы уже обезлюдел. - Если верить тому, что говорили здесь наши разведчики - а я склонен им верить - то пришло время последней битвы. Род Каина, да отринет Господь Вседержитель его черную душу, слаб, как никогда. Мы не знаем, что послужило причиной гибели двух кланов вампиров, но пропустить такой момент было бы верхом глупости. Мы легко сможем вернуть себе Вейлхольм, очистить его от заразы, которая разъедает его. Этот поход станет первой нашей победой, а за ней последуют и другие. - Простите мне мои сомнения, лорд Эквила, но почему вы так уверены в нашем успехе? - задал вопрос один из воинов, красивый молодой человек с длинными золотистыми волосами. - До сих пор все наши попытки выбить вампиров из Вейлхольма заканчивались неудачно. - Потому, брат Эсберн, что мы затеваем благое дело с именем Божьим на устах и в сердце, и потому еще, что я уверен: Господь не отвернется от нас в решающее мгновение. Мы много молились, долго готовились к этой битве, укрепляя тело и дух, и настал день, когда избранный брат Гведмир узрел знак Божественной воли. Ему было видение, призывающее нас действовать, не теряя ни дня. Ныне мы собрались здесь, чтобы выбрать достойнейшего, кто встанет во главе нашей армии и поведет ее на Вейлхольм. Думается мне, что не случайно именно ты, брат Эсберн, возвысил свой голос - именно тебе я предложил бы выполнить эту почетную миссию. Но пусть каждый выскажется и назовет того, кого он хотел бы видеть на этом месте. Словно ветерок прошелестел по залу - девять человек, уставших от неподвижности, позволили себе переменить позу, вздохнуть полной грудью. Некоторые перешептывались, покачивали головами, пока лорд Эквила не устал ждать. - Я дал вам время обдумать свой выбор. Теперь я хочу услышать, что вы решили. - Эсберн. Брат Эсберн. Лучшего командира нам не найти, - один за другим говорили хитроумные монахи и суровые бойцы, склоняясь перед волей гроссмейстера и в душе боясь оказаться на том месте, которое они прочили своему молодому товарищу. - Да будет так. Завтра же мы начнем подготовку к походу. Брат Эсберн, отбери тех солдат, которых пожелаешь взять с собой, и не стесняйся в их числе. Вооружи их лучшим оружием, подбери для них лучшие доспехи, и завтра в час заката я хочу услышать от тебя, когда вы будете готовы выступить. Если у тебя есть какие-либо просьбы, высказывай их смело. - Я благодарен за оказанную мне честь, - Эсберн встал и поклонился гроссмейстеру с неожиданной грацией, - что же до просьб, пока я воздержусь от них. Но нам может понадобиться дополнительное оружие, лошади, провиант... - Все это вы получите по первому слову - кладовые Вилендорфа богаты, - ответствовал гроссмейстер, и по его лицу скользнула тень улыбки. Эсберн давно сидел у него, как кость в горле, а предстоящий поход давал шанс на то, что он не вернется или не справится с задачей. Лорда Эквилу боялись, зная его твердую руку и суровый нрав, Эсберна любили. Будучи отпрыском одной из стариннейших семей Вилендорфа, Эсберн от рождения имел все то, что лорд Эквила добывал трудом и потом, а иногда кинжалом и ядом: у него было блестящее положение в обществе, богатство и уважение. Но, помимо всего этого, Эсберн обладал удивительным обаянием и доставшимся от предков, среди которых попадались и особы королевской крови, даром повелевать. В Ордене его считали удачливым воином и командиром и прочили великолепную карьеру. Некоторые говорили, что через несколько лет он вполне может стать гроссмейстером. Лорд Эквила предпочел не дожидаться этого времени: отправиться в гнездо вампиров и вернуться оттуда живым и невредимым было почти невозможно, а значит, следовало отправить туда этого баловня судьбы и терпеливо ждать исхода. Все присутствовавшие в зале почувствовали облегчение, когда лорд Эквила объявил о конце совета. По одному, по двое все его участники потянулись к выходу; лорд Эквила проводил взглядом своего соперника и усмехнулся: все же сегодня он был в ударе и ловко разрешил давно мучившую его задачу. Подумать только, этот щенок Эсберн даже рад! Он похож на молодого, ретивого барашка, который не только весело бежит по дороге, но и тянет за собой ведущего его человека, не зная того, что дорога ведет на бойню. Судя по всему, Ордену не грозит смена предводителя. Эти мысли настроили лорда Эквилу на веселый лад: он загадал себе, что дома прикажет подать себе подогретого вина с сахаром и пряностями и поджаренных на вертеле цыплят, а потом он поднимется в опочивальню леди Клариссы и не станет слушать никаких ее отговорок. Брак лорда Эквилы был еще одной блестяще разыгранной комбинацией, позволившей ему подняться в обществе. А если его жена, вся такая прекрасная, утонченная и благовоспитанная, считала его грубым мужланом, то это была не его печаль. Довольно улыбаясь, гроссмейстер Ордена покинул дворец.