Обними

Чувствовать прикосновения к шрамам, оставшимся на месте потерянной руки, было довольно… Необычно. Чуткие пальцы Андерса ощупывали культю с ювелирной осторожностью, а потоки лечебной магии, скользящие по её коже, вызывали лишь лёгкую щекотку. Поначалу Лавеллан ужасно смущалась, но уже на третий день обследования привыкла к исключительно профессиональному интересу мага, и потому во время процедур с интересом наблюдала за его работой. А спустя еще несколько дней — могла с безошибочной точностью по одному выражению лица, меняющемуся с каждым действием мужчины, понять, что именно он обнаружил в этот раз и каковы результаты его исследований. Мимика Андерса с лёгкостью выдавала все его эмоции, и потому, когда в первый раз он попытался соврать Эллане, сказав, что всё будет хорошо, она скептически посмотрела на него и спросила: — А теперь, может быть, скажешь, как обстоят дела на самом деле? Замявшись, мужчина беспомощно посмотрел на присутствовавшую при обследовании Хоук, но хмурая женщина тяжело вздохнула и кивнула, подтверждая право эльфийки знать правду. — Что ж… Это будет звучать очень странно, но постараюсь объяснить так, как есть. Такое чувство, что твой Якорь был чем-то вроде небольшого разрыва, помещенного прямо в твоё тело. Слишком маленький, чтобы через него могли проникнуть демоны, об этом можешь не беспокоиться… Этот разрыв постоянно увеличивается, медленно убивая тебя. И сейчас всё, что мы можем сделать — это наблюдать за ним, чтобы понять, сколько примерно времени тебе осталось… Андерсу совсем не нравилось говорить это — он мялся, постоянно оглядывался на жену и старался не встречаться с Элланой глазами. Однако, вопреки его опасениям, девушка восприняла эту информацию довольно спокойно — она смотрела на лекаря серьёзно и внимательно, слегка поджав губы, будто бы известие об ухудшении её состояния совсем не волновало Лавеллан. — Но ведь разрыв был на моей ладони. Сейчас, когда Солас… Убрал её… Разве он не должен исчезнуть? — Видимо, он связан не столько с твоим физическим телом, сколько с его проявлением в Тени. Этот Солас лишь ослабил действие Якоря, но не убрал его окончательно. И, честно говоря, я даже представить себе не могу, как это сделать. Прости. Эллана лишь покачала головой, грустно улыбаясь: — Не вини себя. Не думаю, что кто-либо вообще способен это исправить. Но нахмурившийся Андерс был непреклонен: — Единственное, что я могу — это проследить, насколько быстро он увеличивается. На это не уйдёт слишком много времени. Вы ведь всё равно останетесь у нас до приёма у наместника? Этого будет вполне достаточно… Лавеллан не стала отказываться, и Каллен, недовольно ворча, сел писать сестре о задержке еще минимум на неделю. На следующий же день после того, как мужчина появился в доме Хоук, из крепости наместника прибежал слуга с целой пачкой писем, адресованных сэру Резерфорду, и теперь большую часть свободного времени Каллен посвящал составлению ответов Мие. В результате бывший храмовник ходил с ног до головы заляпанный чернилами, словно служащий библиотеки, а вороны начали шарахаться от него, стоило только ему зайти в их пропахшее помётом и мышами обиталище. Но самое главное — занятость написанием писем сестре позволяло Каллену находить оправдания откладыванию разговора с Элланой, которую он старательно избегал с той самой ночи, когда вскрылся его обман. Сама Лавеллан, окрылённая принятием собственных чувств и обретением долгожданной гармонии в её душе, пыталась поговорить с ним тем же утром —, но командующий как-то странно взглянул на девушку и самым наглым образом удрал от разговора, сославшись на собственную занятость, нежелание «ранить её еще сильнее» и некое мифическое «так будет лучше». Обидевшись, Эллана решила не навязываться и больше не искала возможности поговорить с Калленом, с холодным интересом наблюдая за его попытками избегать эльфийку. Сам же бывший храмовник резко вспомнил об обещании Соласа расправиться с ним с особой жестокостью, узнай он о том, что кто-то хотя бы пальцем прикоснется к его Лавеллан. И если то, что происходило в Тени, Каллен еще мог хоть как-то оправдывать для самого себя нереальностью происходящего и инициативой, исходящей со стороны эльфийки, то сейчас его словно останавливал какой-то магический барьер, стоящий между ним и Элланой. Так и ходили бы бывший командующий и леди Инквизитор по кругу, если бы не Мариан, которой надоело наблюдать за их брачными играми, о чем она и заявила Каллену со всей свойственной ей прямотой. — Леди Хоук, при всём моём уважении, вы просто не понимаете всей сложности ситуации… — Каллен стоял перед женщиной, смущенный, словно пятилетний мальчишка, пойманный на воровстве печенья. — Вот ведь послал Создатель на мою голову… Командор, в конце-то концов, сколько вам лет? Ты ведь любишь её, можешь даже не пытаться этого отрицать. А она тебя? Мужчина нервно вздохнул. Он не знал эльфийского, и потому слова, сказанные ему Элланой, до сих пор были ему непонятны — и только по той невообразимой нежности, прозвучавшей в её голосе в тот момент, и по тому теплу, что разлилось в его груди, откликаясь на произнесенные слова, он мог примерно представить себе их смысл. — Мне… Я не уверен, но кажется, что да. Мариан посмотрела на него, словно на полного идиота — впрочем, этот взгляд вполне совпадал с тем, как Каллен ощущал себя в данный момент. — В таком случае, сегодня вы спите в одной комнате. И не дай Создатель ты сделаешь что-то не так, и она снова выпихнет тебя прочь — будешь спать на коврике между мабари. Надеюсь, ты всё понял? — Да, мэм! Женщина, рассмеявшись, шутливо замахнулась на него полотенцем, и Каллен поспешил ретироваться с поля боя, признавая полное и безоговорочное своё поражение. Иногда Хоук настолько сильно напоминала ему старшую сестру, что ему казалось, будто он снова оказался дома. А когда тем же вечером Каллен по уже сложившейся привычке направился было к стоящей в гостиной кушетке и Мариан едко поинтересовалась у него, что же он здесь забыл, мужчина всерьёз задумался, не было ли общих родственных линий между семьями Аммелов и Резерфордов. Сходство определённо наличествовало… *** Он стоял у двери в комнату Элланы несколько минут, так и не решаясь войти. Сквозь неё были слышны тихие, словно дыхание галлы, шаги эльфийки — она ходила из угла в угол, будто нервничала не меньше самого Каллена. Образ нахмурившейся, грызущей костяшки пальцев Лавеллан настолько чётко встал перед глазами мужчины, что тот невольно улыбнулся, поражаясь, как за столь короткое время он успел настолько близко узнать леди Инквизитора. Задумавшись, он сам не заметил, как его воображение плавно воплотилось в реальность: дверь отворилась, и Эллана вперилась в него ожидающим взглядом, предоставляя мужчине право самому объяснить, что он здесь забыл. Этот взгляд, ничуть не злой и даже не рассерженный, настолько выбил Каллена из колеи, что тот разом позабыл всё, что хотел сказать девушке, выдав лишь: — Я… Хоук сказала, чтобы я перебирался обратно к тебе. Она изначально рассчитывала, что мы будем жить в одной комнате, и моё присутствие в гостиной её немного напрягает. Пустишь? — Так, значит, Хоук? Понятно. — Разочарование на лице Элланы можно было увидеть невооруженным глазом, и мысленно Каллен уже поносил себя во все тяжкие, поражаясь собственному идиотизму. Но, тем не менее, после нескольких секунд тяжелого молчания эльфийка отошла от дверного проёма, предоставляя мужчине право войти — чем он незамедлительно воспользовался. По сути, Лавеллан почти ничего не меняла из обстановки комнаты — но даже несмотря на это она каким-то непостижимым образом успела оставить на ней свой неповторимый отпечаток, свидетельствовавший о том, что здесь живет именно она. Когда-то идеально заправленная, но сейчас слегка примятая постель, лежащая на столике книга, небрежно заложенная в середине, чашка с недопитым чаем, оставленная рядом с ней… Даже запах успел слегка поменяться — едва уловимые нотки хрустальной благодати разливались по комнате, столь сильно напоминая Каллену запах кожи Элланы в моменты их близости в Тени, что пару мгновений он просто стоял и наслаждался им, не в силах сдвинуться с места. — Предупреждаю сразу: если ты собираешься спать прямо в одежде, то на свою половину кровати можешь даже не рассчитывать. Голос эльфийки звучал спокойно и ровно, будто она изучала реакцию Каллена на свои слова. Она стояла возле небольшого трюмо у дальней стены и расчесывала волосы, которые в последнее время успели значительно отрасти и теперь каждое утро заплетались в косу. Движения девушки были мягкими и неторопливыми, и Резерфорд невольно залюбовался ею, в очередной раз поражаясь красоте избранницы своего сердца. Но затем он увидел, как дрожат её плечи, как белеют костяшки кулака, сжимающего гребень, и как она смотрит на него украдкой в отражении зеркала… В несколько шагов он пересек разделяющее их расстояние, вызвав у Элланы растерянное «Ой…», и, подчиняясь какому-то необъяснимому порыву души, опустился перед ней на колени, подняв голову и глядя в её испуганные глаза. — Я совсем неисправимый дурак, да? — голос мужчины звучал чуть хрипло от едва сдерживаемого волнения, но он не обращал на это внимания, напряженно следя за реакцией Лавеллан. Легкая улыбка появилась на её лице, когда она с нежностью провела пальцами по его волосам, слегка растрепывая до того почти идеально прилизанную прическу командующего. — Дурак? Определённо, да. Неисправимый ли? Пожалуй, с этим мы еще сможем немного поработать… Пьянящее чувство счастья ударило Каллену в голову не хуже бутыли тевинтерского вина, и весь дальнейший вечер он помнил будто в тумане. Вот прохладные пальцы Элланы скользят по его обнаженной коже, вызывая приятную дрожь и неимоверное возбуждение, выражаемое в едва сдерживаемом рычании. Вот он прижимается к её груди, сжимает губами твёрдую горошину соска, легчайшими прикосновениями ласкает её спину, талию, бедра — и она уже не скрывает своих чувств, громкими стонами оповещая весь особняк о получаемом ею удовольствии. Каллен хочет всё её тело покрыть поцелуями, но стоит ему добраться до места, где бедра Элланы сжимаются, скрывая от него самую сокровенную часть девичьего тела — и Лавеллан дугой изгибается в его руках, словно дикая галла, пытающаяся сбросить со спины своего седока. А затем они сливаются в единое целое, и ощущение это во много раз ярче и прекраснее, чем самый волшебный сон в глубинах Тени — Каллен не сдерживает себя, желая доставить любимой как можно больше удовольствия, и её сладострастные стоны Песнью Света отдаются в его ушах. И даже полностью выбившись из сил, они все никак не могли насытиться друг другом — лежали в обнимку, тихонько смеялись, шептали о своей любви… Каллен наконец-то узнал значение этого таинственного эльфийского слова — «венан» — и сказал, что человеческое «душа моя» гораздо лучше отражает те чувства, что он испытывает к девушке. Эллана лишь улыбнулась и крепче прижалась к телу любимого — ей казалось, что ни одно из этих понятий не подходят, чтобы выразить все её чувства, а нужного слова и вовсе не существует в природе. Так они и уснули — крепко обнявшись, лицом друг к другу, наконец-то умиротворённые и счастливые. И впервые за всё то время, прошедшее после стычки с Кунари, леди Инквизитор спала без сновидений. *** Утро и совместный завтрак с четой Хоуков выдался довольно неловким — Мариан бросала на влюбленную парочку ехидные взгляды, Андерс многозначительно улыбался, глядя куда-то в сторону, а Каллен сидел красный, как антиванский помидор, и старательно отводил взгляд. Лишь Эллана безмятежностью своей могла сравниться с церковной проповедницей, и весь завтрак весело щебетала о каких-то эльфийских традициях, даже не заботясь о том, слушает ли её вообще кто-нибудь. Трапезу весьма оживило внезапное появление Варрика — вопреки обыкновению, вместо тайного хода в подвале он вошёл в дом через дверь, даже удосужившись при этом постучаться. Обрадованный возможности сменить тему разговора, Каллен тут же принялся выспрашивать у гнома последние новости —, но его попытка провалилась, разбившись об излишнюю проницательность гнома. — Что, вас можно наконец-то поздравить? Наши детки стали совсем взрослыми? — Его голос просто-таки сочился насмешкой, но было видно, что он искренне рад за своих друзей. — Ладно, можете не беспокоиться, интимные подробности я буду выпытывать уже в следующий раз. Пока же — последние новости… Глубоко вздохнув, словно то, что он должен был сейчас сказать, не приносило ему ровным счётом никакого удовольствия, Варрик продолжил: — Через три дня в крепости наместника торжественный приём. Вы все, кроме Андерса — уж прости, дружище, но за твоё появление в качестве гостя мне не только голову оторвут, но и заставят её же отдельно от тела отречься от занимаемой должности — будете присутствовать на нём. Ваша задача — всем своим видом выражать одобрение моей деятельности и следить за реакцией собравшихся. Надеюсь, это не слишком сильно затруднит вас? — Варрик, судя по твоему загнанному виду — определённо есть какой-то подвох. Давай уже выкладывай всё сразу, тогда и будем решать, затруднит оно нас или нет… — Хоук, как всегда, была прямолинейна в выражении своих мыслей. Было видно, что он совсем не рад приносить подобные новости, но всё же озвучил последнюю поступившую к нему информацию. Услышав это, Эллана замерла, испуганно глядя в пустоту перед собой, Мариан выругалась, а Каллен машинально потянулся к отсутствующему на поясе мечу, чувствуя, как гнев медленно закипает в его груди, готовый в любую секунду вырваться наружу. — Среди приглашенных будет одна длинноухая персона, просьбу о присутствии на празднике которой мы просто не можем игнорировать во избежание недовольства со стороны знати. А из достоверных источников стало известно, что персона эта получила заказ на устранение одной довольно влиятельной личности, совсем недавно появившейся в городе. Так что, дорогая моя, уж не знаю когда ты успела насолить эльфам и их мифическому Повелителю —, но советую тебе держать ухо востро. Эта персона идёт на приём именно за тобой, и я не думаю, что его устроит обычная беседа…