Обними

В вечных сумерках, царящих здесь, прикрытый легким слоем снега лес казался припорошенным пеплом. Сквозь толстые сосновые лапы, что переплетались между собой где-то там, в невообразимой вышине, так тесно, словно пальцы влюбленных, почти не проникал солнечный свет, из-за чего лес казался еще более мертвым и пугающим, чем он был на самом деле. О его двойнике из реального мира Лавеллан помнила пугающе мало — лишь обрывки смутных детских воспоминаний, далеких, как верхушки вечнозеленых деревьев над ее головой. Тем более странным казался ей этот выверт подсознания, решившего, что именно это место будет выглядеть лучше всего в качестве фона для ее снов. Его можно было бы понять, будь этот сон самым обычным, одним из тех, что приходят по ночам ко всем жителям Тедаса… Но обычные сны уже давно стали недостижимой роскошью для леди Инквизитора. Она шла вперед, изредка едва касаясь рукой шершавой коры деревьев, и густой туман ковром расстилался под ее ногами. Лавеллан не знала, куда она идет и зачем ей это нужно — но неподвижность была невыносима гораздо сильнее, чем пугающая неизвестность и тьма впереди. В этом неприветливом месте она была совсем одна — даже птицы и звери, несмотря на свою искреннюю любовь к подобным забытым всеми Богами местам, не решались потревожить мертвенную тишину этого проклятого леса. Пытаясь уловить хотя бы мельчайший посторонний звук, Лавеллан изо всех сил напрягала длинные остроконечные уши, но сколь она ни старалась — слышала лишь собственное учащенное дыхание, да стук сердца, стальным молотом отдающийся в висках. Эллана даже при всем желании не смогла бы точно сказать, сколько длился ее путь. Каждый раз, когда она видела этот сон, ей казалось, что он становится все длиннее, и в последнее время, засыпая в своей кровати в личных апартаментах Скайхолда, эльфийка боялась, что уже никогда не проснется. Что однажды она уйдет слишком глубоко в Тень, уже не сможет найти дороги назад и ей придется вечно плутать здесь, в темноте, тишине и одиночестве. И всякий раз, когда подобные мысли начинают посещать ее остроухую голову - словно издеваясь над напуганной и растерянной Лавеллан, чей-то пристальный взгляд острием иглы впивается девушке в спину. Едва почувствовав неосязаемый укол между лопаток, Эллана замирает, боясь пошевелиться и даже лишний раз вздохнуть — меньше всего на свете в этот момент ей хочется спугнуть незримого наблюдателя. Несколько секунд девушка стоит на месте, в очередной раз давая ему возможность все-таки приблизиться к ней, но вскоре это ощущение проходит, и вновь позади нее остается лишь одна пустота. Тогда она бросается бежать, бежать со всех ног, как можно дальше и без оглядки — а внимательный взгляд возвращается и уже острием меча упирается ей в спину, подталкивая и заставляя быстрее переставлять длинные эльфийские ноги… Безумная гонка продолжается до тех пор, пока Инквизитор не падает в изнеможении на землю, не в силах даже пошевелиться. Лишь тогда ее незримый преследователь решается покинуть объятия окружающей девушку тьмы. Взгляд эльфийки упирается в окованные железом сапоги, остановившиеся перед самым ее носом, а затем против ее воли двигается выше, медленно переходя с тощих запястий, торчащих из широких рукавов рубахи, на часть челюсти какого-то монстра, что он, не снимая, носит в виде амулета, а затем — выше, в смутной надежде, что в этот раз сон наконец-то изменится и она сможет взглянуть на него хотя бы краем глаза… Но не успевает Эллана коснуться взглядом сухих обветренных губ, как они превращаются в жуткий волчий оскал, и вот уже не ее любимый, но Ужасный Волк стоит перед ней, скаля зубастую пасть и готовясь к прыжку. Она уже знает, что будет дальше — и потому закрывает глаза. — Ar lath ma, vhenan.