Два с половиной мага в придачу

На следующей неделе ближе к полудню Романа и Остапа можно было найти в Москве, в одном из отделений милиции, изучающими старые и не очень дела милицейского архива. — Я-то не имею ни малейшего понятия, где они сейчас, — говорил перед этим двум магам Остап. — Зато милиция знает. Наша доблестная милиция знает вообще многое. Больше неё знает только статистика, но и она отчасти ведётся на основе данных криминалистики. И вот, объяснив подавленному Корнееву, почему ему стоит держаться от них подальше и забыть на время о диване-трансляторе, и отправив его на консилиум, ради которого их, собственно, и послали в столицу, полтора мага сидели в небольшой комнатке и просматривали стопки папок, надеясь найти нужные имена. Вернее, Роман случайным образом выуживал дело и просматривал его на наличие необходимых навыков преступника, а Бендер целенаправленно искал знакомые фамилии по алфавиту. Одну папочку он уже отложил в сторону. — Так кто же этот Аметистов? — наверно, в десятый раз спрашивал Ойра-Ойра, косясь на избранное дело. Остап раз тоже десятый отвечал: — Не торопитесь. Скоро только кошки родятся. Сначала нужно отобрать хотя бы двух-трёх кандидатов. Вот они и отбирали. Пару раз Роман окликал Бендера: — А что насчёт вот этого? Тот брал папку в руки и, взглянув только на первую страницу, убирал её на место, говоря: — Да нет, это шут гороховый, а не мошенник. Или: — Этот дядя слишком суровый. Такой зарежет и не высморкается. Или: — Второй сорт человечишко. У меня был похожий знакомый, так он помер где-то между Одессой и Ташкентом. И даже тогда остался такой же сволочью. Постепенно к первой папке с заглавием «Дело… тов. Аметистова» добавилась вторая, посвящённая некому Жоржу Милославскому, домушнику и участнику экспериментов со временем. — Знал я этого Милославского, — хмыкнул Остап, увидев, за что тот сидел последний срок по сей день, — и никогда бы не подумал, что он вляпается в такое. — Ну, про вас можно было сказать то же самое, — съязвил Роман, которому уже порядком поднадоело читать однотипные документы, — однако же, имеем что имеем. Остап не ответил, хмуро сгрёб две папки и мотнул головой в сторону двери: — Ну, вперёд, магическая гвардия, нам ещё… — он посмотрел в первую папку и закончил: — …в Марьину Рощу ехать. Нужный дом был самым обыкновенным, неприглядным, пятиэтажным, каких много понастроили в последнее время. Поднявшись на пятый этаж по узкой лестнице со сглаженными множеством ног ступенями, Остап постучал в квартиру с номером «50». Хотя на самом деле номер этой квартиры был совсем другой и не такой круглый — «42» — её обитатели посчитали, что всё равно к ним никто не заходит, что почту оставляют в отдельных ящиках на первом этаже и что они могут иметь какие угодно таблички на своих дверях. Дверь открыла молоденькая женщина с белокурыми локонами, иногда заслонявшими её лицо. Вид Остапа и Романа, выглядывающего из-за широкой спины комбинатора, нисколько её не смутил, и она без лишних слов впустила их, посчитав, что если и за вывеской «50», которая лучше бы смотрелась в соседнем подъезде, посетители разглядели их непримечательное жилище, то они вполне себе свои люди. — Вы к хозяину, да? — всё-таки уточнила она, закрывая дверь на задвижку. — Ага, — кивнул Остап, которому было неуютно в тесной прихожей, так что он сразу же заглянул в комнату, оставив Романа вежливо улыбаться белокурой дамочке. В комнате, похоже, тоже заметили появление Бендера и довольно шумно ему обрадовались: — Оська! Какими судьбами?! Разувшись, Роман поспешил за уже вошедшим в комнату комбинатором и увидел, что его знакомый обнимается с мужчиной довольно немолодой наружности. Однако старость не подпортила его уверенной осанки и довольной улыбки. Увидев Романа, человек отпустил Бендера и с ходу спросил: — Привет. Вы с Осей? — Эм… — немного замялся Ойра-Ойра. Не каждый день кто-то называет великого комбинатора Осей, да ещё и в его присутствии. — Можно сказать, да. А вы гражданин Аметистов? — Ага, — кивнул хозяин квартиры. Из коридора высунулась любопытная блондинистая головка, но не успела она разнюхать обстановку, как Аметистов повелительно махнул ей рукой: — Иди-иди, на кухне посиди, у нас разговор будет. Девушка юркнула на кухню, захлопнув за собой дверь. Остап проводил её недоуменным взглядом и спросил: — А эта что, комнату снимает? — Точно, — кивнул Аметистов, садясь на большой зелёный диван и жестом предлагая гостям тоже присесть. — Студентка из Твери. Общежития не хватило. А я что, разбойник, что ли, драть с неё втридорога? — объяснил он. — Готов поспорить, какая-нибудь дальняя родственница, — хмыкнул Бендер, вальяжно привалившись на спинку дивана и положив на неё одну руку. Роман расположился на другом краю, так что Аметистов оказался как раз посередине. — Но мы сейчас забудем о ней, — отрезал Остап, когда хозяин набрал в грудь воздуха, чтобы завести долгую и пламенную оправдательную речь. — Нас привело сюда одно дело. Аметистов вдруг изменился в лице: как-то сдулся и насупился. — Я же говорил тебе, что ещё после войны завязал, — хмуро ответил он на вопросительный взгляд Бендера. Тот покачал головой: — Значит, ты расстался с мыслью о Ницце? Ну да, двушка в Москве гораздо привлекательнее Лазурного берега! — И правда! — щёки Аметистова подрагивали. — Как будто ты сейчас не здесь, а в Рио! — Это другой вопрос, почему я здесь, — заметил Остап. Роману казалось, что они перебрасываются репликами, как мячиками для пинг-понга, и он поспешил умерить свою фантазию. Вдруг ещё сработает магия, и у них изо ртов действительно полезут шарики. Он тоже решил внести свою лепту в разговор: — Товарищ Аметистов, если вы боитесь, что будут проблемы с милицией, я готов вас уверить: не будет. — Да, — подхватил Остап, пододвигаясь чуть ближе к старому знакомому, — никто не подкопается, чистая работа. Товарищ Ойра-Ойра, — он указал на Романа, — представляет интересы научного института, и дело тоже идёт на благо института и государства, так что формально это просто содействие государственному учреждению. — Ну, если под таким соусом… — уже немного неуверенно проговорил Аметистов. — Но, Остап, мне уже не тридцать лет. Могу я надеяться, что мне хоть что-нибудь перепадёт? — Роман, ваш институт имеет связи за границей? — через задумчиво опущенную голову старого мошенника спросил мага Бендер. — А как же, — Роман сразу понял, к чему клонит одессит, — и с Италией, и с Францией, и с ведущими магическими лабораториями Лиссабона. И каждый год туда ездят наши сотрудники в командировки. Ну, один может и не вернуться… — тут он многозначительно посмотрел на Аметистова. С другой стороны точно таким же взглядом буравил москвича Остап, так что тот почти сдался, но всё же уточнил: — А новые сотрудники случайно не предпочтительно молодого возраста? — Что вы, какие ограничения! — всплеснул руками Роман. — По-моему, нам осталось только объяснить вам суть дела. — Эх, умеешь же ты, Оська, уговаривать, — Аметистов хлопнул друга по спине и засмеялся, — ещё сорок лет назад умел. Кстати, где ты был всё это время? После войны я так тебя ни разу и не видел. — Везде, — протянул Остап, подумал и закончил: — И нигде. — Значит, как обычно, — Аметистов встал с дивана и пошёл на кухню отдавать последние распоряжения съёмщице-студентке, а Остап, придвинувшись к Роману, шепнул ему, пряча улыбку: — Вот за это я и люблю наш народ — любой по первому зову снимется с места. Мало кто сможет вот так всё бросить, а потом ещё и полгода жить на хлебе и воде, поджидая большой куш. — М-да, — протянул Роман, — а ещё ты забываешь про студентов. Тоже тот ещё народ. Сам таким был. — А я, думаешь, нет? — Остап подмигнул магу. Роман вздохнул. Он понял, что ещё не раз пожалеет, что они ввязались в такую переделку. Ну да ладно. Поживём — увидим. Условились, что Аметистов подъедет в Соловец независимо от сотрудников НИИЧАВО и Остапа. «Потому что так принято — не брести одной толпой», — пояснили Роману мошенники. Затем маг и комбинатор распрощалась с новым участником сговора и поехала туда, где всегда можно найти много приятных и нужных людей. В кутузку, конечно. С помощью дара убеждения Бендера и нехитрых ментальных манипуляций Ойры-Ойры им удалось убедить охрану и даже прибежавшего начальника тюрьмы, что им как научным сотрудникам необходимы добровольцы для опытов, что они не нацисты и эксперименты будут проводить исключительно гуманные, что набрать кого попало с улицы будет неудобно, а у мотающих срок мелких воров и так предостаточно свободного времени. В результате устной дуэли, а также убедительного тыкания в солидные бумажки обеих сторон конфликта, двух предприимчивых людей пустили выбрать подопытных кроликов. Бендер решительно направился к одной из камер и указал на молодого человека приятной наружности, которую портили только немытость физиономии и неухоженные отросшие усы. — Я правильно понимаю, это товарищ Милославский, сидящий за обчистку квартир при смутных обстоятельствах? — деланно поинтересовался Остап у охранника, сопровождавшего его, на что тот кивнул. — Этот-то молодчик нам и подходит, нам нужны ловкие люди с эдакой выдумкой! — радостно сообщил ему Бендер. Камеру отворили, Милославского, который при словах Остапа как расплылся в кошачьей улыбке, да так и не убирал её с лица, вывели и, пихнув в бок, направили отмываться и получать вещи. Только Роман вздохнул с облегчением — всё-таки наблюдать все это бандитские рожи не лучшее занятие — как лязг решётки камеры справа от него заставил его вздрогнуть. Между прутьев на Ойру-Ойру смотрел исхудавший человек с тонкими волосами и влажными глазами. Добавив к жалкому образу ещё и молитвенно сложенные руки, он просипел: — Товарищи из института, возьмите меня, прошу! Я больше не вынесу… — Извините, нам не нужно так много испытуемых… — завёл было уже приевшуюся волынку про опыты и эксперименты Роман, но тут к этой камере подскочил Бендер. В глазах его горел огонь негодования. — Ты?! Как такой слизень, как ты, оказался среди честных карманников и благородных медвежатников? — На краже в магазине взяли, — объяснил подошедший охранник, тоже состроивший при виде заключённого кислую мину. — Вы правы, тот ещё слизень. Знаете его? — Конечно, знаю, — процедил Остап, глядя, как воришка беззвучно открывает и закрывает рот, потихоньку сползая по прутьям решётки вниз. — Ромашов, правильно? Чего тебе всё неймётся, чёрт? Сидел бы на стуле ровно и не рвался бы за лёгкой наживой. Не умеешь — не воруй! — Так я ж… никак больше… — Ромашов будто захлебнулся от возмущения и самоуничижения, одновременно захлестнувших его и вступивших в неравную схватку. Остап ещё посмотрел на него, а затем обратился к Ойре-Ойре: — Помните, Роман, я говорил вам о человеке-сволочи? Вот это он и есть. И ведь не отцепится теперь. — А если, ну, как крайняя неожиданная мера, просто взять и… уйти? — как бы Роман не смирился, что ему придётся теперь покрывать мошенников и воров, но он не желал терпеть их скотского или «сволочного» поведения. Остап только отмахнулся. — Он уже всё слышал. И потом… — он снова покосился на уже неприлично жалкого Ромашова. — И потом, сволочи иногда всё-таки бывают нужны, — и, обратившись к охраннику, он выдал простую до гениальности логическую цепочку: — Вам его жалко на опыты? Нет? Так сдайте его, и не будете каждый день это очаровательное убожество видеть. Охранник ухмыльнулся и, открыв камеру Ромашова, хотел было пинком отправить его вслед за Милославским, но тот с удивительной скоростью сам поднялся, шмыгнул в открытую дверь, посмотрел на Остапа злым взглядом, так что Роман поклялся, что в душе он даже плюнул комбинатору в довольное лицо, и сам пошёл впереди охранника, не оказывая никакого сопротивления. — Тот ещё актёришка, — только хохотнул Бендер. — Большой театр плачет по его игре. Выступал бы с горьковскими пьесами — вообще бы овации каждый вечер срывал. Вы знаете, Роман, он был чуть ли не политическим преступником, — внезапно сменил он тему, направившись к выходу. — Ещё повезло, что здесь об этом не знают. Замял это событие, как грязную страницу в не менее грязной книге своей душонки. — Кхм, мда, — прокашлялся Ойра-Ойра. — Надеюсь, вся ваша компания не вынесет вместе с диваном половину оборудования института. — За Ромашова отвечаю лично, остальные — порядочные люди, — отрезал Остап и сам улыбнулся, так неправдоподобно звучали его слова.