24 часа

Двенадцать часов спустя. Смит медленно открыл глаза. Свет ворвался в его сознание, пробуждая, выталкивая в оглушающую реальность. Тедди, морщась, моргнул. Клинок боли пронзил неожиданно, волной скользя по телу о макушки к кончикам пальцев. Мышцы всего тела налились свинцом. Приоткрыв рот, парень издал низкий, глухой стон. Пружины старого кресла с деревянными ручками, стоявшего в комнатушке, противно заскрипели, и Эдвард осторожно перевел затуманенный взор в угол. Неизменные очки в толстой оправе, красный свитер и домашние штаны. На пальцах блестело только три перстня, а под ногтями, если приглядеться, можно было увидеть застывшую кровь. Широкие брови были нахмурены, плечи - напряжены. Массивная фигура склонилась над ним, заслоняя противные солнечные лучи. Тедди наконец смог рассмотреть печальное лицо своего мучителя. — Как… как ты себя чувствуешь? Ронни практически охрип. От него несло виски, сигарами и кровью. Его, Смита, кровью. Воспоминания пронеслись перед глазами за считанные секунды. Удары, крики, ругань, боль. Остатки сытного обеда на ботинках. Окровавленная сорочка. Сломанные ребра. Вывихнутое плечо. В его голове царил абсолютный штиль. Ни обиды, ни разочарования, ни страха. Ничего. Такое случалось раньше и, он был уверен, произойдет еще раз. И еще. Сейчас Рональд Крэй выглядел напуганным. Виноватым. Он выпил таблетки, достаточно сильные, чтобы свирепого шизофреника превратить в чувствительного мальчишку. Пожилую домохозяйку. Юного простофилю. Нет, даже хуже. В стеснительного подростка. Его гнев ушел, сменившись пониманием того, что он опять натворил. Опять. Мысли в его голове путались, взгляд метался по изуродованному лицу любовника. Заплывший левый глаз, разбитая бровь, синяки на скулах и шее, небольшие рубцы на носу и порванная кожа щеки кричали о его проступке. Мужчина несколько раз облизнул губы. Перестал дышать. — Нормально, — рассеченные губы плохо слушались Тедди. — Можно мне воды? Ронни кивнул и двумя огромными шагами преодолел расстояние до угла трейлера, где располагалась кухня. Его спина была сгорблена, а на лбу то и дело появлялись морщины. Он что-то бубнил себе под нос. Вернувшись к кровати, мужчина осторожно сел на ее край. Он подтянул подушку повыше и, сжав бедра Смита огромными ладонями, помог тому сесть. Эдвард вздрогнул, но смог подавить зарождавшийся стон боли. Тонкое одеяло съехало на бедра, обнажая туго замотанный бинтом торс. — Док сделал все, что мог, — прошептал Ронни, опять сдвигая брови к переносице. — Знаю. Рональд сломал ему пару ребер, а на остальных оставил поцелуи-трещины. Левое плечо было вправлено, но недееспособно, хотя пальцы шевелились, не причиняя особого дискомфорта. Живот и бока покрывали огромные фиолетовые и черные синяки. Но именно лицо вызывало особую жалость. Тедди медленно поднес стакан ко рту и сделал глоток. Холодная вода приятно успокаивала опухший язык и саднящее горло. Смит вернул наполовину пустой стакан Крэю. Тонкие пальцы с грубыми подушечками поднялись к напряженному лицу бандита. Ладонь медленно легла на щеку. Рональд вздрогнул. — Я тебя не виню, понял? Ронни шумно выдохнул. Когда эти светло-голубые глаза смотрели на него, мужчина нервно ежился. За ним, его действиями и эмоциями следили. И сейчас — никакой фальши в словах любовника. И от этого еще больнее. Ронни сидел совсем рядом, но они не касались друг друга. Боль душевная и физическая. Напряжение и спокойствие. Пламень и лед. Вина и прощение. Крэй и Смит. Тедди медленно поднес руку к щеке мужчины. И замер. На мгновение его глаза опустились, а зубы прикусили истерзанные губы. Он вздохнул. Сам, осторожно, потянулся к ошеломленному Крэю и нежно прижался к его губам. Простое касание. Долгий, нервный миг, в момент которого он подтверждал истинность своих слов. Заставлял в них поверить. Рональд отпрянул первым и внимательно посмотрел на Тедди. Они целовались очень редко. В их отношениях не было нормальных человеческих чувств, они просто использовали друг друга. Но сейчас воображение рисовало странные, непривычные картины. Их тела желали другого тепла. Мужчина осторожно надавил пальцами на правое плечо, возвращая помощника на подушки. Крэй навис над ним и стал целовать. Тягуче, неторопливо, с привкусом виски и крови. С привкусом всей причиненной боли. С привкусом всех обид. Оторвавшись от требовательных губ, Тедди прошептал: — Я ведь сам напросился, верно? Верно. *** Двенадцать часов назад. На вечеринке Ронни изрядно выпил. Он до сих пор чувствовал эйфорию от того выстрела. Упреки и угрозы брата не могли этого исправить. Испуганные взгляды собравшихся в подвале его не беспокоили. Пистолеты, револьверы, ножи и кастеты, выхваченные из полов пиджаков, не испортили прекрасного момента. Все было по высшему разряду. Алкоголь-наркотики-танцы. Наркотики-танцы-алкоголь-секс. И опять по кругу. Несмотря на громкую музыку и всеобщее веселье, Смит незаметно стоял в углу зала и наблюдал. За час до начала вечеринки Реджи подошел к нему и, ткнув мясистым пальцем в грудь, прошептал: — Следи за ним, — и ушел. Реджи сказал «следи», а не «скучай весь вечер», так что Тедди отлавливал официантов и вливал в себя стаканы вермута, рома и виски. Его сознание уже плыло, когда он заметил, что Рональд, накинув черный осенний плащ, вышел из зала. Парень последовал за ним, ухватив с барной стойки только что раскупоренную бутылку розового шампанского. После крепкого алкоголя оно больше походило на лимонад. Выбежав на холодную ночную улицу, Смит успел заметить, в какую машину забрался Крэй, и скользнул следом. Ронни не обратил на него никакого внимания и, на мгновение нахмурившись, назвал адрес. Пять минут ходьбы — и дом, милый дом. Эдвард впервые видел этого водителя. Все молчали, а парень иногда прикладывался к узкому горлышку бутылки. Мужчина, который вел новенькую Шевроле, постоянно ерзал на сиденье и нервно поглядывал в зеркало заднего вида. Ронни, с его вечным лицом темнее тучи, всегда вызывал страх. Они вышли на пустынной улице. Фонари уже несколько лет не освещали это богом забытое место, темнота обступала со всех сторон. Двое мужчин зашагали между деревьев неторопливо, все углубляясь в редкий лес. Шурша листьями, они то и дело спотыкались, но в последний момент находили равновесие, все же оставаясь на ногах. Молочные облачка, поднимавшиеся от их губ, тут же рассеивались. Гангстеры молчали. Когда впереди показался небольшой спуск, в конце которого стоял, отражая лунный свет, старый трейлер, Тедди сделал еще глоток шампанского. У него кружилась голова, и он схватился рукой за плечо Ронни. — Знаешь, Крэй, ты это зря… — Что? — спросил гангстер, оборачиваясь к своему помощнику. — …зря ты того мужика пристрелил. Нельзя так. Поддаваться своим чувствам, делать что хочешь. Такие проступки могут загубить «Фирму», уж я-то знаю. Глупо ты сделал, короче… Но Смит так и не договорил. Размашистый удар правой — и парень уже лежал недалеко от трейлера, отхаркивая сгустки крови. *** Двенадцать часов спустя. Ронни, сгорбившись, сел на кровать. Широкая спина скрывала от Тедди ничего не выражающее лицо. Эти нежные поцелуи вызывали в груди Ронни странное, непривычное чувство. Единение. Как будто он рассказал свой страшный, невероятно важный секрет. И его поняли. Приняли. Последние сутки пронеслись в его голове кадрами немого фильма. Боль. Выстрел. Алкоголь. Такси. Слова. Удар. Гнев. Кровь... Его сознание корчилось, извивалось, пытаясь объединить ту всепоглощающую ярость и то, что он чувствовал сейчас. Это. Нет слов, подобных передать то умиротворение, когда тебя принимают. И не просят ничего взамен. Крэй прошептал: — Я буду принимать таблетки, обещаю. Тедди не верил его обещаниям. Но он надеялся.