Записки о моем муже.

Настроение сейчас: боль. Музыка: Christina Aguilera – Hurt. Не знаю, зачем моему мужу понадобился доступ к базе преступников. Но в итоге все сложилось, как и задумал Рэд. Через час после разговора с заместителем директора Купером, оставив в офисе, явно недовольного, что его не берут, Ресслера, восхищенного Арама и заинтересованную Миру, мы уже поднялись в воздух и направились в Небраску. Полеты над страной запретили, из-за угрозы терроризма, но у Рэймонда Реддингтона было несколько «кнопок», нажав на которые можно не оглядываться на стандартные протоколы. От наблюдения через спутник нас тоже избавили. Фраза «на кону национальная безопасность» помогает решить подобные проблемы. К тому же, формально, с преступником Реддингтоном находился агент Бюро, для наблюдения. Повезло, что сослуживцы не могли и представить, как этот самый агент, едва очутившись на борту джета, скользнет в объятия преступника. Мы расположились на диване и просидели, обнявшись, весь полет. Рэд не стал убеждать меня, что все будет в порядке. Как мы оба понимали, это весьма вероятно было бы ложью. Вспоминая голос Тома по телефону, и видя озабоченность мужа, я поймала себя на страшном предчувствии, что мы летим попрощаться. И, к сожалению, оказалась права. Мы нашли папу лежащим на больничной койке. Слабый после процедур и ужасающе бледный, он все равно улыбнулся мне: - Твой муж развел панику и притащил тебя сюда? Придется серьезно поговорить с ним об этом. - Панику развела твоя сестра, – я покачала головой, беря его за руку. Прохладные пальцы, а у меня от нервов кажется, поднялась температура. – И на этот раз она права, так? - Тебе стоит сходить за холодной газировкой, пышечка, – отец обеспокоенно погладил мою ладонь. – Ты вся горишь. В самолете и в такси было жарко? - Ты хочешь остаться наедине с Рэдом, чтобы сказать ему что-то, чего не стоит знать мне? – я на секунду сжала губы, прилагая усилие, чтобы не позволить подступившим слезам пролиться. Все говорят, что я сильная. И мне нужно соответствовать этой характеристике сейчас. – Я выдержу, пап. Я давно стала совсем взрослой, помнишь? - Не бывает совсем взрослых, для таких новостей, – папа удрученно отвел взгляд и снова посмотрел на меня лишь через несколько секунд. За это время, Рэймонд подошел ближе. Встал рядом со мной. И задал самый сложный вопрос: - Сколько, Сэм? - Шесть недель. При условии, что я продолжу валяться на этой кровати и позволю им копаться в себе, – отец поморщился. – Я пошел в больницу, как только вы улетели в прошлый раз. Миленькая девчонка, по виду школьница, выдающая себя за онколога, сказала, что рак вернулся. В более агрессивной форме. Они в прошлый раз едва справились с ним. Куда еще агрессивнее? – отец закашлялся с хрипами, и я подала ему стакан воды. С трубочкой для питья, чтобы лишний раз не напрягаться. Жидкость помогла унять кашель и папа продолжил: – И зачем мне шесть недель, если все плохо и лучше не станет? Тянуть не с чем. Завещание давно готово. Я оформил его, еще после ухода Линды, и передал одному из ее коллег. Он вам все прекрасно зачитает. Там без сюрпризов. Дом, разумеется, отойдет юридической конторе. Мне позволяли жить в нем, в память о жене. И потому что я исправно платил аренду, конечно. Так что с домом облом. Но весь мой хлам станет твоим, тыковка, – он протянул руку, жестом, попросил меня наклониться ближе и неловко попытался вытереть слезы, которые я все-таки не сдержала. Разговор о завещании оказался за пределами моего самообладания. – Не плачь, пожалуйста. Я поэтому и не хотел, чтобы ты слушала эти формальные бредни. Ненавижу, когда ты плачешь. - Не буду, – я кивнула, чувствуя, как муж обнимает сзади и, сосредотачиваясь на ударах его сердца, чтобы быстрее успокоиться. – Они ведь дают тебе обезболивающие? - Я заставил их согласиться на минимальные дозы. И никакого морфина, – папа вздохнул. – Предпочитаю соображать хоть что-то, пока я еще здесь. Но лучше бы они сказали: «шесть часов». Серьезно. Вы бы нашли гроб и закопали меня сегодня, не мотаясь туда-сюда из Вашингтона. И тебе не пришлось бы врать Тому, в такой момент. Он ведь все еще не в курсе того, что ваш брак недействителен? Я просил Джун не делать глупостей, но он ей нравится, ты знаешь. Еще с вашей свадьбы. Рэда она даже ни разу не видела. Вот и позвонила Тому. - Это ничего. Том умеет очаровывать, – я попыталась усмехнуться. – К тому же Рэду ты и сам позвонил. - Он тот еще сукин сын, но он – мой зять. Настоящий, – отец рассмеялся и опять слегка закашлялся. От нового глотка воды отказался. Посерьезнел за пару секунд и внимательно посмотрел на Рэймонда. – Помнишь, что обещал мне, когда просил ее руки? - Ты просил у папы моей руки? – вопрос, вырвавшейся кажется прежде, чем я успела задуматься о нем, слегка разрядил обстановку. Улыбнулись уже все. – Почему я об этом не знаю? - Потому что такие вещи обычно остаются между тестем и зятем. – Рэд крепче обнял меня. – К тому же Сэм вынудил меня на этот жест. Спросил, какие у меня намерения на твой счет. - Не было такой формулировки, – отец слегка покачал головой. – Но ты помнишь, что обещал? - Заботиться, беречь и боготворить твою дочь, пока буду жив, – я почувствовала, как от эмоций перехватывает дыхание. Он ведь серьезно обо всем этом. – У меня были промахи, о которых я всегда буду сожалеть, но впредь постараюсь исполнять обещанное, неукоснительно. - Хорошо. Я доверил ее тебе однажды. Теперь придется доверить навсегда. Но только попробуй обидеть мою крошку. Ты меня знаешь. И с того света достану, – напряжение покинуло взгляд отца и он опять посмотрел на меня. – А теперь ты действительно можешь выйти, детка. Тебе неплохо хотя бы умыться, если не хочешь воды. Выглядишь жутковато, – он ухмыльнулся. – Не хочу, чтобы мой юный онколог посчитала, что я тебя мучил, когда вы встретитесь. - Ладно, – я вздохнула, понимая, что действительно стоит посетить дамскую комнату. Макияж от слез мог потечь. Я утром выбрала неводостойкую тушь. – Скоро вернусь. - Я пока прослежу, чтобы он не сбежал к этой девушке-врачу, о которой все время говорит. – Рэймонд выпустил меня из объятий и слегка подтолкнул к выходу из палаты. - Захватишь мне «Сникерс» в автомате? – заглянувшее в палату солнце легло на бледное папино лицо золотистыми полосами, из-за жалюзи. Я кивнула с улыбкой, и он не сдержал ответную. – Вот по чему я буду скучать больше всего там, куда отправлюсь. По этой улыбке. Так люблю ее видеть. Улыбайся для меня чаще, хорошо? Я сумела лишь еще раз кивнуть и поспешила в туалет, чувствуя, что снова плачу. А когда вернулась оттуда, минут через пятнадцать, не забыв и о шоколадке, Рэд с отцом спорили о чем-то. Я успела расслышать пару фраз: «Она меня не простит» и «Только ты можешь помочь». Не стала притворяться, что оглохла, и просто спросила: - С чем помочь? - Пустяки, тыковка, – папа протянул руку за сникерсом. – С тебя, и без этих мелочей, на сегодня хватит волнений. - Прости, Сэм. Я, с некоторых пор, терпеть не могу хранить секреты от твоей дочери. Это не укрепляет брак, – муж покачал головой и посмотрел на меня. Напряжение в его взгляде заставило внутренне сжаться. – Сэм попросил помочь ему… уйти. Сегодня. Дальше помню, как в голове резко зазвенело. Я почувствовала, что ноги подкашиваются и едва не потеряла сознание, когда Рэд подхватил меня, усаживая на стоявшее у стены темно-серое кресло для посетителей. Не церемонясь, он выплеснул остатки воды из папиного стакана мне в лицо и позвал. Голос был наполнен испугом: - Лиззи, родная, ты слышишь меня? - Почему? - я сфокуссировала взгляд на отце, но больше ничего не смогла произнести сразу. Только наведенный приличный внешний вид опять полетел к черту. Мне было все равно. Несколько раз, глубоко вздохнув и успокаивающе коснувшись руки Рэда, я повторила вопрос: – Почему, папа? Теги: родители, проблемы, болезнь, утешение, слезы, шок. На сервере ведутся технические работы. Приносим извинения, за возможные сбои в загрузке сайта.