Записки о моем муже.

Настроение сейчас: напугана. Музыка: Katy Jackson – Can You Feel My Heart (Bring Me The Horizon Acoustic Cover). Мой настоящий муж прислал сообщение, когда закончился поминальный обед и Том отправился на прогулку с Хадсоном. Оставить его с кем-нибудь на этот раз не вышло. Но это было мне на руку. Не пришлось прятаться в ванной. Я открыла смс, боясь очередного укола сарказма. А его не последовало: Лиззи! Соболезную по поводу Линды. Она была чудесным человеком и нам всем будет очень ее не хватать. Дэмбе, Алессандра и Изабелла присоединяются. Ребята сейчас в Бразилии, у родителей Сандры. Если хочешь, ты можешь навестить их, в ближайшее время. Хотя, если у тебя не получится, они не будут обижаться. Кроме разве что Белль. Она совсем выросла. Сейчас дуется на меня за то, что столько времени не виделась с тобой. Передай, пожалуйста, мои соболезнования и Сэму. Скажи, что он должен держаться, ради тебя. Но думаю, ты понимаешь, что теперь за ним стоит присматривать получше. Знаю, что ты с этим справишься. Я хотел бы быть сейчас рядом с тобой, даже если ты мечтаешь убить меня, после всего. Мне с каждым днем сложнее держаться на расстоянии. Но у меня, наконец, есть план. И еще один. Если не сработает первый, буду действовать согласно второму. Мы увидимся, в любом случае. Теперь я могу точно сказать, что вернусь к тебе. Не завтра, но скоро. А если ты не примешь меня, буду бороться, чтобы снова завоевать свою жену. Я люблю тебя. Вы, случайные и не очень читатели этого дневника, наверняка думаете, что дальше опять будет несколько строк про слезы. От ненависти к себе или радости. Но я не заплакала тогда. Я испугалась. Я чувствовала, что все еще люблю Рэймонда Реддингтона. Но была глубоко обижена на него. Понимала, что действительно привязалась к Тому. И не представляла, как все это расставить по местам, никого не сведя с ума. А в первую очередь – себя. Так что поступила, по приобретенной за годы без Рэда привычке – включила отрицание и сделала глупость. Когда Том вернулся с прогулки и вымыл Хадсону лапы, я уже спрятала компрометирующую смс-ку в предназначенную для них папку. И, подойдя к суррогатному мужу сзади с объятиями, предложила усыновить ребенка. После похорон Линды, Том с Хадсоном вернулись в Нью-Йорк. А я провела с отцом еще две недели. Взяла на работе отпуск. К счастью, папа не уподобился мне и не делал попыток себе навредить. Просто стал очень грустным, как любой человек, потерявший кого-то недавно. Но Рэд прав – за ним теперь нужно присматривать. От идеи переехать в Нью-Йорк к нам с Томом, когда выберем и оформим кредит на дом, или хотя бы вернуться в Мэриленд, где мне было бы проще приехать на выходные, папа отказался. Сказал, что все будет нормально. Уезжая, я позвонила тете Джун. Ее семья сейчас жила в Оклахоме, и ей доехать до отца было легче, чем мне. Тетя обещала навещать брата, время от времени, раз они снова начали общаться. А мне папа дал слово звонить, хотя бы раз в неделю. О возвращении к университетским временам, когда мы могли разговаривать каждый день, я даже не просила. Знала, что высмеет и откажется. Пока жила у отца, я придумала для Тома целую историю, относительно своего желания усыновить ребенка. Во многом правдивую, кстати. Мне исполнилось 28. У людей моего возраста часто есть дети. Я давно о них думала. Еще до своего настоящего замужества, вспомнила детскую мечту о дочке. Всегда хотелось девочку. Такую же очаровательную непоседу как дочь Дэмбе, в ее шесть лет. Чтобы любить и заботиться. Хотя бы ей дать счастье расти в полной семье. С папой и мамой. Потом я вышла замуж за лучшего мужчину в мире. Но неприятности слишком быстро окружили нас. Мысль о материнстве заслонило беспокойство об отце. За ним – исчезновение Рэда, нервный срыв, депрессия. Какая из меня могла получиться мать тогда? Я о себе была не в состоянии позаботиться. Дальше – новая встреча с Ником. Боль, раздражение, гнев. Отвращение к себе, ненависть, самообман. Я и сейчас страдала тем же самым букетом ощущений. Но время слегка притупило их яркость. И с Томом у нас вышла почти настоящая семья. Если забыть о нетерпеливой дрожи, с которой я спешила открыть каждое новое послание «Пиццы от Ника». Теперь же, когда мой «повар» пообещал вскоре вернуться ко мне, я вдруг испугалась. Не знаю знакомо ли вам это ощущение. Когда чего-то очень-очень ждешь, а перед тем как получаешь это, хочется сбежать. Потому что ждал так долго, что просто не представляешь, что делать с обретенной мечтой. Вот она – близка как никогда, а тебя так и тянет спрятаться. Закрыться от нее. Чтобы не сделать что-то не то. Потому что ты обязательно сделаешь. Всегда делаешь. Чаще всего – все портишь. За что такому человеку как ты дарить мечту? Лучше отдать ее кому-то другому. А ты еще пострадаешь. Уже привык. Я сумбурно объясняю, конечно. Но уж как могу. Глубоко в своем сердце я знала, что хочу снова быть рядом с Рэдом. Больше всего на свете. Даже если будет больно. Но на поверхности себя понимала, что изменилась. Слишком сильно, для того чтобы просто вернуться к жизни миссис Реддингтон. Кто она теперь – эта миссис? Я не была с ней знакома. И не была уверена, что хочу узнать ее. А главное – что эта новая Лиззи понравится Рэду. Беглый преступник в плаще и шляпе когда-то влюбился в любопытную, жизнелюбивую девчонку. Умеющую удивляться и полную надежд. А возвращаться собирался к язвительной, жесткой, во многом равнодушной стерве. Которая стала такой грязной, что больше не узнает себя в зеркале. Рэймонд писал: «Я люблю тебя» Элизабет Милхоун – девушке из прошлого. Пусть он и наблюдал за мной, во время нашей разлуки, это не означает, что он скажет: «люблю» Лиз Кин – женщине из настоящего. А если так, Лиз лучше иметь «запасной аэродром». К примеру, мужа-учителя и ребенка. Чтобы была альтернатива. Возможность сказать «нет» и не потерять все. Снова. Чтобы хоть что-то сохранить от себя прежней, для себя новой. Почему я решила заговорить об усыновлении, вместо биологического зачатия и рождения? Тоже правдивая часть. Меня саму удочерили. Хотя мне и повезло попасть к папе, минуя официальную систему опеки, я легко могла представить, каково детям, оставшимся в мире одним. Чувствующим себя ненужными. Я и сама чувствовала подобное, размышляя в детстве о биологической матери, оставившей меня. Отец у маленькой Лиззи был. Самый лучший и любимый. А мамы не было. До тех пор, пока не появилась Линда, задержавшаяся с нами так ненадолго. Нельзя, чтобы у человека не было мамы. Неправильно. И, если в моих силах исправить эту ошибку жизни хоть для кого-нибудь, как Линда сделала это для меня, я должна попробовать. Плюс ко всему, там же глубоко в сердце, где спрятала свою любовь к настоящему мужу, я обнаружила одно спорное ощущение – мне не хотелось рожать ребенка ни от кого, кроме Рэда. Вот так. По-настоящему добрые и бескорыстные люди сейчас должны морщиться и осуждать меня. Но я обещала себе быть честной на этих страницах. Мне не хотелось передавать в мир через себя ничьи гены, кроме его. И я этого не сделала, чем тихонько горжусь сейчас, чувствуя толчки нашего малыша в своем животе. Я хоть в чем-то не ошиблась. Осуждайте, если хотите. Итак, основной упор в истории «всегда мечтала усыновить, а не рожать» я сделала на свою жизненную историю. Рассказывая ее Тому, разумеется, не знала, что история его настоящей личности схожа с моей. Позже он говорил, что согласие на усыновление было только частью работы. Лукавил, я думаю. Парень по имени Джейкоб, живущий у него внутри, знал, что такое система опеки. И, получив почти настоящую семью рядом со мной, мог захотеть вытащить из этой системы хотя бы одного человечка. Так или иначе, вымышленный муж согласился усыновить. В тот момент, показав себя еще более замечательным, чем я о нем думала. Мой «запасной аэродром» начал медленно подниматься над фундаментом. Теги: забота, опасения, решимость, честность, размышления, страхи. Доступ к записи имеют только зарегистрированные пользователи. Нажмите, чтобы войти или зарегистрироваться.