Записки о моем муже.

Настроение сейчас: отрицание. Музыка: Nirvana – I Hate Myself And Want To Die. Смущенный хозяин общительного пса попытался сначала на словах уговорить его отойти. А потом оттащил за ошейник. - Хадсон, сколько раз я тебя просил не сбивать с ног прохожих? Даже если они ну очень симпатичные. Ну же, приятель, отойди от леди! - Если это ваш способ знакомиться, то некоторых он может здорово испугать, – закрыв сумочку, я забросила ее на плечо и выпрямилась. – Не все любят и не боятся собак, как я. - Простите. Я вовсе так не делаю, – хозяин пса виновато улыбнулся. – Просто мой старый поводок порвался, а новый я еще не успел купить. Вот Хадсон и творит на прогулках все, что ему вздумается. Вчера бегал за голубями. Сегодня решил поиграть с вами, совсем невовремя. - Хадсон, да? – я с улыбкой посмотрела на продолжавшего вилять хвостом четвероногого. Опять нагнулась, чтобы погладить. Пес, от избытка дружелюбия, лизнул мне руку. – Ты очень милый, правда? Хороший пес. Только не пугай других людей ладно? - Вы ему понравились, – мужчина тоже улыбнулся. – Не принимайте за наглость, пожалуйста, но что если я приглашу вас на кофе, чтобы компенсировать все это недоразумение? Вы не очень спешите? - Не очень, – я действительно не торопилась. Дома все равно было пусто. У Ника очередное дежурство, а завтра выходной. Можно и погулять с этой смешной парочкой. Давно я не гуляла просто так. – Выпить кофе было бы неплохо. - Замечательно. Здесь недалеко отличная кофейня. Туда даже с животными пускают, так что Хадсону не придется торчать на улице, – мой собеседник, продолжая улыбаться, протянул правую руку, для официального знакомства. – Я Том. - Лиз, – его ладонь была теплой, улыбка приятной. Я сразу что-то такое почувствовала в нем. Покалыванием, вниз по позвоночнику. Но тогда списала ощущение на то, что отвыкла от флирта. Понимание причин мгновенного притяжения к Тому Кину пришло ко мне намного позднее. И все оказалось до обидного просто. Том всего лишь напомнил мне мужа. Такой же обаятельный и способный идеально сыграть доброжелательность. Такой же талантливый притворщик. Почти такой же преступник. В этом даже более жестокий, чем Рэд. Сейчас приходится признать, что у меня сформирован не самый лучший типаж на мужчин. И Том просто в него вписался. На уровне подсознания. Тем вечерним кофе в начале ноября наше знакомство не ограничилось. Всего лишь началось. Хотя, прощалась с Томом и его псом я, не ожидая больше их увидеть. Но мы вновь столкнулись, через неделю. Квартала за два до моего салона красоты. Том признался, что работает в близлежащей школе. Учителем на замене в младших классах. Могло ли быть в мире что-то более безобидное, чем неловкий учитель младших классов, любящий свою собаку? Мы опять выпили кофе. И, на этот раз, Том набрался смелости попросить мой номер телефона. Я не отказала. Так мы начали время от времени гулять вместе с Хадсоном по району. Просто общаться. Том рассказывал мне о своих маленьких учениках. Я жаловалась ему на коллег, постепенно перешедших от «зануды» к подчеркнуто дистанцированному «сэр» и «стерва» за глаза. А я ведь всего лишь старалась хорошо исполнять свои обязанности. И несколько раз сделала замечания, принесшие в итоге пользу. Когда помогаешь ловить преступников, нельзя упускать детали. Важной может оказаться любая мелочь. То, что двоих человек после моих замечаний уволили, а еще трем сделали выговор – их проблемы. Нужно было старательнее работать. Том сочувствовал мне и уверил, что такую милую девушку невозможно считать стервой. Не иначе, как у всех моих коллег едет крыша. Я смеялась неприкрытой лести. Но она все равно действовала. Первый раз поцеловала Тома я сама. Как и Рэда когда-то. В конце декабря, под влиянием вечно накатывающей в это время тоски по мужу. А впервые переспали мы, после неожиданной и от этого еще более неприятной вспышки ревности к Рэймонду, испытать которую позволила работа на ФБР. В начале 2011 года, мне пришлось подключиться к расследованию отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Это было не так интересно, как убийства, но тоже требовало концентрации и внимания ко всем деталям. Подозреваю, что на помощь экономистам отправили именно меня, чтобы хоть какое-то время не действовала на нервы коллегам, одним своим присутствием. Впрочем, это могло быть не более чем совпадением. И работать я собиралась так же хорошо, как обычно. Нужно было спрогнозировать поведение инвестиционной мошенницы. Для того, чтобы агенты под прикрытием смогли подобраться ближе, поймать за руку и схватить ее. Даму звали Беатрис Ланге. 37 лет, родилась в Дортмунде, Германия. Но учиться предпочла в бизнес-школе Манчестерского университета в Великобритании. Однако и там надолго не задержалась, решив строить карьеру в США. Открыла хедж-фонд *, быстро набиравший популярность и влияние, в последние пять лет. Этим и привлекла внимание Бюро. Как оказалось, не зря. В карьерной сфере с ней разбирались ребята из экономического отдела. Я же по уши зарылась в личные данные. Прочла все, что удалось достать. Беатрис внешне оказалась похожа на меня, какой я могу стать через десять лет. Шатенка, чуть выше среднего роста, с серыми глазами и приятной улыбкой. Судя по всему, знающая хотя бы основы коммуникативной и манипуляторной психологии. Возможно, одаренная этим от рождения – доверие окружающих она легко завоевывала, еще в школьные годы. Обаятельная. Харизматическая личность, как большинство мошенников. И действовала по старой, но до сих пор работающей схеме финансовой пирамиды. Масштабов Бернарда Мейдоффа * достичь не успела. Но и лет ей было в разы меньше. В общем, работа продвигалась. Общаться с агентами и гражданскими сотрудниками экономического оказалось приятнее, чем с криминалистами. Вероятно, потому что среди финансистов нашлось меньше циников и задир. С парой ребят я даже начала иногда разговаривать, давая глазам отдых от бесконечных строчек текста. Один из них, Билл Майерсон, в середине месяца и принес довольно тонкую желтую папку, ставшую причиной моего приступа ревности. Подробности личной жизни мисс Ланге. Школьные бойфренды, университетские приятели. Среди них даже один профессор. Позже, уже в Штатах – финансовый аналитик с Уолл-стрит. За ним арабский нефтепромышленник, сделавший крупное вложение в ее фонд. Сейчас жалеет, наверное. И, венцом достижений – мой муж. Уже пять месяцев, Беатрис Ланге периодически замечали в компании находящегося в международном розыске преступника. Фото мисс Ланге и Рэймонда Реддингтона прилагаются. Снимки сделаны камерами наблюдения отеля «Sheraton Atlanta», в декабре ушедшего года. Когда вытаскивала фотографии из конверта, вложенного в папку, у меня задрожали руки. Просматривала торопливо, пропуская аналитика, промышленника, преподавателя и прочих. Потом вернусь к ним. Мне сейчас важен только один человек. Чертов сукин сын, оказывается, встречавшийся в Атланте с привлекательной мошенницей. Лгун, утверждавший, что с ним небезопасно связываться по телефону, и появлявшийся при этом в США, не боясь попасть в объективы камер наблюдения. Так и есть. Нашлись целых четыре фотографии. Камеры в отеле были черно-белые, но все что нужно засняли. Вот парочка: Беатрис, в платье светлого оттенка. И мужчина в темном костюме и шляпе. На трех фото – спиной и в полупрофиль. Но на четвертом как будто специально повернулся к камере. Наклоняясь к мисс Ланге для поцелуя. Ублюдок. Как тогда не разорвала улики и не разгромила офис, не знаю. Внутри все тряслось. Захотелось немедленно лететь в Атланту. Хотя Рэда там давно уже не было, разумеется. Найти Беатрис Ланге, чтобы вырвать ей все идеально завитые мягкими волнами волосы. Или убить кого-нибудь. Конкретно одного мужчину. В костюме и шляпе. Посмевшего, помимо лжи, изменять мне. То, что сама давно уже сплю с Ником Корпалом, и Рэймонд об этом знает, у меня в голове как-то не всплыло. Как и то, что с недавних пор я изменяю мужу вдвойне, встречаясь еще и с Томом Кином. Но Том вспомнился. Так что, после работы, я купила бутылку вина. Позвонила милому учителю в забавных очках, чтобы напроситься в гости. Пришла и, выпив вино почти в одиночку, затащила Тома в постель. Он оказался хорош. Не как Рэд, но лучше Ника, с его максимум четырьмя любимыми позами. Слишком развратный для учителя, как я ему сказала. Том рассмеялся, хотя явно остался доволен характеристикой. А мне было гадко. От этих фото Рэймонда с другой. От того, что он находился в стране, за несколько дней до третьей годовщины нашей свадьбы, но не показался. От себя, дважды изменяющей двум людям и использующей еще одного, для этой измены. От жизни, которая из сказки превратилась в черную, тягучую, дурно пахнущую грязь. Гадко. Горько. Но я не стала ничего менять. Человеку, вставшему на путь саморазрушения, сложно вернуться к правильным поступкам. Я знала, что нуждаюсь в помощи, еще после того, как чуть себя не убила. Но отказалась от папиной идеи с психологом. Даже на встречи для родственников раковых больных перестала ходить. У отца же ремиссия. Зачем? Типичнейшее отрицание. Сама справлюсь. Я ведь сильная. Должна справиться. Не получается? Снова включу отрицание. Это так удобно. Да и жить в депрессии привыкаешь. Даже находишь в ней радости и развлечения. Искаженные измученным сознанием. Как отношения с Томом Кином. Они были изначально построены на лжи. Но быстро стали казаться мне спасением от тоски. Теги: работа, повышение, ревность, любовники, боль, самообман. Доступ к записи имеют только зарегистрированные пользователи. Нажмите, чтобы войти или зарегистрироваться.