Связь

      Следующий день Хёкджэ не выдался вообще. Из-за загруженности ему не удалось толком поесть ни дома, ни на работе, где каждый шаг контролировался, и даже отлучение на минуту могло стать заметным. По всему офису в участке не переставал разноситься визг рабочих телефонов. Периодически в панике прибегала Соён со стопками листов и со словами, что нужно разобраться с новым приведённым нарушителем. А окончательно выбивали из сил разъезды по адресам, где этой ночью то где-то неплохо отметила молодёжь, то за ночь муж и жена успели разодраться и до сих пор не могли решить, кому достанется ковёр, а кому – телевизор, тем самым поднимая шум на всю улицу.       Пак Чонджун, сидя на заднем сидении, на ходу заполнял отчёт после одного выезда, пока Хёкджэ, выворачивая руль и обгоняя машины, добирался до следующего места. Служебная машина разносила вой повсюду, предупреждая остальных водителей, чтобы те вовремя расступались. — Всё готово? – Хёк бросает взгляд на зеркало заднего вида. — Подписи наши остались, - напарник кивает и складывает бумаги в папку. — Не думаю, что нам сегодня дадут отдохнуть. — Самые тяжёлые рабочие дни – это именно после праздников. Обидно, что все отдыхают, а мы – работаем.       Напарник смеётся, соглашаясь со словами. Демонстративно всплёскивает руками, он отвлекает себя и напарника на несколько минут забавной историей из семейной жизни. Оба за день устали, но чем больше они сделают за сегодня, тем выше вероятность того, что завтрашний день будет выходным. Хёкджэ заметил, как скоро близился вечер, окрашивая небо в тёмные краски. «Как же хочется спать…» – шумно выдыхает мужчина, зажмуривая глаза на несколько секунд, пока горит красный цвет светофора. Так замотался с самого утра, что не успел даже проверить пришедшие на смартфон сообщения от Донхэ. И добраться до них Хёк смог только ближе к ночи, когда все пары либо успешно помирились, либо по отдельности куковали за решёткой за побои. Офис был почти пустым, свет горел только в некоторых местах: кто-то ещё был загружен после тяжелого дня. Вернувшись на своё место, Хёкджэ расслабился и стал проверять свой телефон. «Удачи на работе~. Не перетрудитесь» - прочитав пару сообщения, мужчина улыбнулся. Решив, что ещё не так поздно, он набрал номер. — Вы уже освободились? – радостно спрашивает юноша, опережая. — Почти, - мужчина устало потёр пальцами переносицу. — Поскорее заканчивайте и езжайте домой отдыхать. — Подозрительно активный и добрый ты сегодня, - полицейский улавливает неразборчивый шум. — И где это ты? — Сумин решила компенсировать вчерашний день, поэтому мы…а куда мы идём? – дальнейший разговор не слышится; телефон, скорее сего, зажат. — Мы в какой-то клуб. Позже возьму такси.       Услышав последнее предложение, Хёкджэ убирает руку с лица, хмурясь. «Какой ещё клуб?». Полицейский мог ожидать всего, но только не этого. Необъяснимое переживание «А если…» закралось в сердце. — Скажи мне, где ты, я заберу тебя позже. — Не стоит. Вы, наверно, устали за сегодня. Со мной всё будет хорошо, — интерн отключается, когда минутой ранее приглушенная музыка становится громче.       Мужчина закатывает глаза. Нет, если подумать, парнишка был ещё молод и походы в подобные места даже были естественными. Но Ынхёк нервничал. Донхэ впервые попадёт в окружение, где собираются не только приличные люди. Множество наркоманов, например, Хёкджэ «насобирал» именно в клубах. Не хватало, чтобы Хэ поддался влиянию. Нет, не пустить его было бы глупо, да и права никакого не было. Но вот отпустить его с явно такой же наивной девушкой – выглядело ещё тупее. «Какая ещё Сумин?» – волнение сменилось ревностью. Мужчина нервно тарабанил пальцами по столу, ища среди персонала неизвестную особу. Ли Сумин, интерн. Впрочем, как и думал полицейский, она тоже девчонкой-оторвой не была. «И сбрело же в голову пойти куда-то» - цокнул Хёк языком.       Мужчина решил поскорее закончить. Совладав с собой, чтобы полученные ошибки не пришлось переправлять снова и снова, он разбирался с последними проблемами в участке. Коротко говоря, вся основная головная боль осталась под конец, которую пришлось разгребать до полночи.       Уйдя почти последним, полицейский сначала отвез домой папку с завтрашней проблемой. Порыскав в шкафу, Хёкджэ достал чёрную футболку, поверх которой накинул светлую джинсовую безрукавку, открывающую накаченные крепкие руки. Подобрав зауженные штаны и дорогой парфюм, мужчина растрепал волосы. Надев тёплую кожанку и полюбившийся шарф, Ынхёк вышел из дома, сел в машину и задумался, подняв глаза на карту на стекле. Поездки по всем клубами города – бессмысленная затея.       В конце концов, Хёк решил довериться своей интуиции. Припарковавшись возле первого попавшегося на глаза клуба, полицейский усмехнулся. Впервые за столько лет в подобное заведение он не идёт ловить подростков. Точнее, идёт поймать, но одного конкретного. «А не промах эта Сумин» – Ынхёк осматривается. Охрана на входе у огромного здания, рядом с которым где-то курили подростки, где-то заигрывали с девушками самоуверенные парни. Это ещё было прилично.       Расплатившись и войдя в клуб, мужчина поморщился. Спёртый воздух и толпа народа, делающие хаотичные движения, похожие на танцы. Отбивающий сумасшедший ритм музыка, которая больно давила на барабанные перепонки. Хёкджэ скидывает куртку у входа, проходит к бару и садится за стойку, прося налить чего-нибудь «покрепче». Напиваться - в планы не входило, но раз завтра выходной, а ноги сами привели его в клуб, то… почему бы и да? Осушив стопку, Хёк оборачивается и внимательно рассматривает каждого на танцполе, позже переводит взгляд на углы помещения, затем – на диванчики. Ни одного намёка на Донхэ. «Может, уже уехал? Или вообще не здесь?» - мужчина устало потирает лоб. Поднявшись и развернувшись к выходу, он резко тормозит, хватаясь за грудь. «Донхэ?» - полицейский ещё раз пробегается взглядом вокруг. «Где ты?».       Протиснувшись между толпой на танцполе, Ынхёк необдуманно шёл куда-то. С каждым метром сердце сжималось сильнее. Хёк чувствовал вцепившийся в него страх. Но не собственный, чужой. Остановившись на месте, мужчина почти сдаётся, пока не ловит краем взгляда до боли знакомую макушку. Обрадоваться встрече не даёт открывшаяся из-за расступившейся толпы фигура со светловолосой головой. — Я больше не буду, – невнятно мычит Донхэ, упираясь ладонью в стакан, пытаясь убрать от себя алкоголь; пальцами другой руки он старался высвободить себя из крепких объятий. — Последняя и отстану, малыш, - блондин чуть ли не насильно заливает содержимое в юношу и довольно скалится, возвращая пустой стакан на столик у дивана.       Интерн вертелся из стороны в сторону, стараясь найти хоть какое-то спасение. Никому не было и дела. Сам попался – сам выкручивайся. Хэ, чьи последние попытки вылезти из цепкой хватки оказались тщетны, сдаётся, поникнув головой. Ему, хоть он и был пьян и почти не соображал, было безумно страшно, от этого сердце больно щемит сразу у двух людей в этом клубе. Светловолосый утыкается в шею Донхэ, закусывая кожу и что-то шепча. Никто не замечает наворачивающиеся слёзы в полутёмном помещении. Почти. — Эй, ты, – Хёкджэ хватает блондина за шкирку, стаскивает с дивана на пол резким рывком и, нависая сверху, со всей дури бьёт по лицу.       Рядом находящиеся девушки взвизгивают. Донхэ подскакивает с места, широко раскрыв глаза, но тут же оседает обратно на мягкий диван, ощущая, как всё плывёт вокруг. Толпа, окружившая блондина, перестаёт танцевать и, смеясь, просит драки, тыкая пальцами. — Какого чёрта?!- блондин, вытирая кровь с подбородка, кидает озлобленный взгляд вверх, ища потенциального противника.       Мужчина ничего не отвечает, даже не оборачивается. Обхватив Донхэ за талию, он прижимает его и осторожно поднимает с дивана, чтобы увести. Народ недовольно воет, не дождавшись потасовки, ловит мотив новой зазвучавшей песни и начинает вновь танцевать. Интерн жмурясь, цедит несколько слов про свои вещи и Хёкджэ приходится изрядно напрячь зрение, пытаясь отыскать завалившуюся между диваном и столом сумку в полной темноте. За плечо его хватают и дёргают назад, сильно сжимая, прося всё-таки обратить внимание. Полицейский окидывает блондина свирепым взглядом, сжимает его запястье до хруста и скидывает со своего плеча. — Он – мой, - чуть ли не рыча, отвечает мужчина. — Если не хочешь продолжения, то отвали.       Светловолосый в примирительном жесте поднимает руки, понимая, что силы не равны. Хёкджэ забирает свою кожанку и шарф, кое-как находит по весёлым нечленораздельным фразам куртку Донхэ и, накинув её на плечи юноши, дотаскивает его до своей машины. Вернувшись к охране, полицейский кратко объясняет, в чём дело, диктует свой счёт и с глупой улыбкой просит прощение за своего невнимательного на неприятности друга. Когда же Ынхёк садится в машину, улыбка тут же пропадает. Цокнув, он осматривает валяющегося на заднем сидении Донхэ, который спрятавшись под курткой, дремал. Решив, что похмелье, а именно первое, а именно с утра будет тяжёлым, Хёк решает отвезти парня к себе.       Машина плавно тормозит у дома. Придерживая сонного парня за талию, мужчина открыл дверь, затащил брюнета в дом и, дотащив его до дивана в гостиной, мягко уронил на него. Стащив обувь и отобрав куртку, полицейский возвращается в прихожую, оставляет верхнюю одежду и возвращается. — Мне плохо, - пытаясь подняться с дивана, интерн жалобно мычал и старался найти помощь, водя рукой в воздухе. — Идём, - коротко и раздражённо.       Опершись на дверной косяк плечом, и сложив руки на груди, Хёкджэ устало потирал красные глаза. Весь день он хотел выспаться, а теперь стоял у ванной комнаты и слушал, как юношу выворачивает наизнанку. Хёк, для которого эта ситуация казалась совсем выходящей за грань нормальности, тоже морщился, ощущая, как першит горло от позывов, а живот скручивает до боли в висках. Часы, насколько успел заметить мужчина в гостиной, показывали около двух ночи. «Кажется, сон отменяется…» - Ынхёк стиснул зубы и попытался отвлечься от ломающей всё тело боли. Дойдя до спальни, он перерыл ящик, закинул в себя несколько таблеток и оставил упаковки на видном месте.       Какую-то ответственность он всё же чувствовал, поэтому взялся посидеть с этим мальчишкой. «Первый и последний раз, Донхэ» – решает Хёк, возвращаясь в ванную комнату. Брюнет сидел на полу, хлюпал носом и вытирал рот рукавом толстовки. — Как ты? – Хёкджэ присел рядом и потрепал тёмные волосы. — Хреново, - промычал Донхэ, закрыв руками лицо. — Можешь принять душ, я поищу что-нибудь на тебя, – мужчина поднимается и осматривается. — Полотенце возьмёшь на полке, там же и шампунь. — Не хочу, - парень мотает головой на предложение. — Тогда пойдём, на кровать уложу, – Хёк хватает интерна за руки и тянет на себя, но тот отказывается двигаться с места. — Давай же!       Полицейский злится. Ему и так нелегко нянчиться, чувствуя, что вот-вот упадёт на пол и уснёт. Так ещё и сам Донхэ отказывался помогать. Он мычал и закрывал лицо, притянув ноги к себе и уткнувшись лбом в колени. Короткий всхлип. «Это будет тяжело» - мужчина тяжело выдыхает, стараясь успокоиться и взять себя в руки. — Тошнит? – интерн коротко кивает. — Если тебе плохо, можешь посидеть пока здесь. Захочешь спать – скажи, я буду в гостиной, - устало произносит Хёкджэ и выходит из ванны, оставив дверь приоткрытой.       Донхэ перекатывается на бок, его снова тошнит. Полицейский качает головой, проходит в гостиную и садится на диван. Расслабившись в полной тишине и приглушенном свете, Ынхёк закрывает глаза и не замечает, как проваливается в сон. Короткий, пятиминутный сон. Его уже вскоре будят лёгкие толчки в плечо. — Спать, - коротко объясняет Хэ, стоя над диваном с закрытыми глазами и пошатываясь из стороны в сторону. — Хорошо, - мужчина поднимается с места, берёт под руку интерна и ведёт в комнату.       Усадив парня на кровать, Хёк стаскивает штаны и кидает их рядом. Он не успевает убрать их в сторону, как приходиться ловить наклонившего к полу брюнета. «Вот наказание-то» - мужчина сажает Донхэ ровно и продолжает раздевать, снимая толстовку. «Бинты?» - пальцы проходятся по белой ткани, обмотанной вокруг живота. Хёкджэ недоуменно поднимает глаза, стараясь найти ответ, но в затуманенном взгляде читалось только желание выспаться. Оставив это дело на утро, мужчина осторожно укладывает интерна спиной на кровать и накрывает его одеялом. Порыскав в шкафу и достав рубашку с домашними штанами, вешает их на спинку стула недалеко от кровати. Взяв все перепачканные вещи и выключив свет, Хёкджэ оставляет Хэ, закрыв дверь. Бросив грязные вещи юноши в ванной, мужчина выключает везде свет.       В гостиной почти на самой маленькой громкости работает телевизор, служащий единственным источником света. Ынхёк несколько раз листает каналы, останавливается на каком-то фильме и откидывает голову назад. Сон длится недолго. Полицейский вскакивает с места, когда слышит своё имя, и мчится в спальню. Коротко вздохнув, он подхватывает парня на руки и несёт до ванной. Оставив его там, Хёкджэ садится у дверей и засыпается, прислонившись к стене. Удивительно, но так он и проспал до самого утра, опустив голову и чудом не упав на бок.

***

      На ноги поднимает вибрация телефона. Ынхёк, еле-еле разлепив глаза, отключает его и встаёт с пола. Ванная оказывается пуста, и мужчина решает принять душ. «Самый тяжелый день, думал я, закончится ещё в участке. Как же я ошибся» - Хёкджэ горько усмехается. Спина ныла от неудобного положения, голова раскалывалась от недостатка сна, а глаза будто резало ножом. Ужасно состояние. Не хватало чашечки кофе и завтрака.       Схватив с полки полотенце, Хёк обтёрся им и накинул на плечи халат, не завязывая туго. Заглянув после душа в спальню, мужчина спокойно выдыхает: Донхэ спал на кровати. Тихо закрыв дверь, полицейский прошёл в гостинную, и, свернув на смещённую с ней кухню, принялся готовить завтрак из всего, что было в холодильнике, иногда отвлекаясь на смартфон, чтобы пролистать новостную ленту ниже. Наконец, закончив, он ставит всё на стол и усаживается на место. Тыкая не глядя вилкой в еду, мужчина, смеялся, читая почту и слёзные сообщения товарищей по работе о том, что после выходного офис напоминал маленький ад.       Позже, когда с завтраком было покончено, Хёк услышал, как в коридоре кто-то, стараясь быть как можно тише, прошёл до ванны. «Проснулся» - хмыкнул мужчина и, удостоверившись шумом воды в ванной, что мальчишка поднялся, продолжил заниматься телефоном.       Сонный Донхэ, потирая глаза кулачками, тихо зашёл на кухню. Первое, что он заметил – это склонённого над телефоном мужчину. Позже, до него окончательно доходит, у кого он остался ночевать. Хёкджэ не обращает никакого внимания, пока Хэ не кашляет в кулак, заставляя посмотреть на него. Полицейский открывается от занятия и поднимает голову, встречаясь с глазами, в которых бушевали различные эмоции, начиная от страха и смущения и доходя до стыда и чувства вины. — Прости...те, - выдавливает из себя Донхэ, понуро склоняя голову и хватаясь за края рубашки, принадлежащей хозяину дома. — Мне было плохо, я помню. Но надеюсь, я ничего вам не успел сделать. — И хорошо, что не успел, - Ынхёк отодвигает пустую тарелку и внимательно осматривает парня.       Снова он. Снова тот тёплый, другой Донхэ, который смущался, теребя одежду, закусывал губу и растерянно смотрел по сторонам. Растрёпанный, домашний Донхэ, который каким-то образом создавал вокруг себя приятную ауру. Возможно, Хёкджэ просто не привык ощущать подобное, поэтому интерн казался каким-то необычным, особенным, не похожих на других людей, которых Хёк видел каждый день. — Где мои вещи? – всё так же, не решаясь поднять голову, задаёт вопрос Хэ. — Уже сбегаешь? – мужчина поднимается с места и возвращается к столам у холодильника, чтобы наложить остатки еды в чистую тарелку. — Поешь, тебе не помешает.       Хёк ставит тарелку на обеденный стол перед интерном и отходит в сторону, делая себе кофе, а затем забирая его с тумбы. Зайдя за низкую перегородку, разделяющую кухню и гостинный диван, мужчина садится на него с чашкой кофе. Он, откидываясь спиной на мягкие подушки, отворачивает лицо в сторону зашторенного окна и делает глоток. Утро только-только начало окрашивать улицы в светлые тона, вдыхая во все уголки и трещины жизнь. Ынхёк закрывает глаза, довольствуясь тишиной и пока ещё тусклыми лучами. Не отрываясь, Донхэ с затаённым восхищением наблюдал за тем, как свет, тонким лучиком проходя через не зашторенную полоску, мягко касался полурасслабленного лица: скользил вдоль сомкнутых губ, проходился по скулам и слегка нахмуренным бровям, почти доходил до открытой тихо вздымающейся груди. Всё же отрываясь на несколько минут, интерн съедает завтрак и встаёт, хватая тарелку. — Там посудомоечная, - сквозь дрёму бубнит мужчина.       Хэ кивает, понимая, что от него просят. Он открывает дверцу, пихает посуду и захлопывает посудомоечную машину. Личными соображениями, интерн понимает, что нужно что-то выбрать на панели у дверцы. Из всего разнообразия кнопок, он останавливает на нескольких и выбирает «пуск». Проходит буквально минута, после чего слышится громкий режущий слух скрип. Хёкджэ подскакивает с места, быстрым шагом подлетает к машинке и вырубает её, хлопнув по небольшой кнопке рядом с панелью. Поставив кружку с остывшим кофе на тумбу, мужчина упирается в неё, сложив руки на груди, и закрывает ладонью глаза. Донхэ молча стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Он понял, что сделал что-то не то. — Ты всегда такой проблемный? – Ынхёк посмотрел уставшими красными глазами через пальцы ладони. — Да, точно... у тебя с техникой всё не ладно, забыл.       Вернувшись к машинке, мужчина похлопал по ней несколько раз, вздохнул и решил её больше не трогать, так как признаков жизни она не подавала. Вывод один – сломалась. Сломалась, работая уже достаточно долгое время, буквально за несколько минут контакта её с Донхэ. Невероятно. — Я могу оплатить ремонт, - брюнет поднял глаза на Хёка. — Не надо, - раздражённо и коротко. — Тогда что я могу сделать? — Ничего мне не надо, - Хёкджэ произнёс ещё громче и грубее, злясь на парня.       Возвышаясь над юношей, мужчина чуть ли не сверлил его взглядом. Полицейский устал за ночь, таскаясь туда-сюда по квартире и помогая пьяному мальчишке. Хёкджэ… и над кем-то трясся, помогал ему и даже сам не выспался. Это так смешно.       Хэ с надеждой заглянул в сердитое лицо, но поспешил опустить глаза. Опустить и замереть. Шея, ключицы, накаченная грудь – всё это халат давно перестал прятать, а пояс слабо обхватывал талию и почти не скрывал оставшиеся участки тела. Мужчина, набрав в лёгкие воздуха, хотел начать нравоучения, но резко выдохнул, когда на ключицы легла тёплая рука. Донхэ ещё с минуту стеклянно смотрел на свою руку, не понимая, как она оказалась там, а потом поднял испуганные карие глаза. Но, не встретив ни сопротивления, ни злобы, ни отвращения, он снова с интересом уставился на тело. Не уверенно скользнув ладонью ниже, брюнет проглотил вставший в горле комок. Новые ощущения цеплялись, пробирались под кожу и потихоньку сводили с ума. Щёки залились краской. Пальцы, будто живя собственной жизнью, стремились ощутить каждый участок тела, очерчивая грудь, пресс и ещё полностью не заживший шрам от ранения.       Когда же пальцы парня остановились у кушака, то ли словно спрашивая разрешения, то ли вовсе боясь продолжить, Хёкджэ решительно прижал своей рукой ладонь Донхэ и повёл ниже. Интерн заметно занервничал, смутился донельзя, а рука слегка дрогнула. Дальнейшему изучению мешал кричащий внутренний голос, приказывающий убрать руку, извиниться и немедленно уйти. Но юноша продолжает, медленно развязывая пояс. Хёкджэ безэмоционально смотрит на дрожащие руки интерна, пока в голове проходится ураган. Неконтролируемый поток вопросов, откуда-то взявшееся волнение, как у девчонки-девственницы, паника, не понимание всей происходящей перед глазами картины и, напоследок, дикое желание – всё сводило с ума, расшатывая и без того хлипкое терпение и самообладание. «Я не выдержу…» – полицейский мысленно прикидывает все собственные «за» и «против». Донхэ тем временем молчит и жмурится, кажется, матерясь на себя в собственной голове.       Мужчина срывается. Прижимая несопротивляющееся тело к себе, он склоняется и целует шею, засасываю кожу, от которой исходил приятный запах геля для душа. Брюнет распахивает глаза, чувствуя, как по всему телу проходятся разряды от прикосновений. Жадные поцелуи начинают спускаться ниже, а пальцы – осторожно расстегивать пуговицы рубашки. Укус в место между шеей и плечом заставляет юношу ахнуть и вцепиться в мужчину. Хёкджэ смеётся в собственных мыслях: ему чётко запомнились все нежные места. — Откуда? – шепча, коротко спрашивает Ынхёк, когда он ощущает шрам на животе.       Донхэ мотает головой, не в силах произнести и слово и полицейский оставляет это «на потом». Рубашка соскальзывает с плеч на пол, приводя интерна в чувства. Отшагивая назад, он натыкается попой на стол и замирает. В глазах паника. Хэ не знает, стоит ли слушать собственное тело, которое как магнитом тянулось к мужчине, жаждало его поцелуев. Сердце бешено колотилось, сбивая дыхание. А вот желание брало верх, оседая и скатываясь в приятный узел внизу живота. Хёк, не прерывая зрительный контакт, нежно касается покрасневшей щеки, словно прося таким образом перестать бояться и довериться ему. Брюнет понимает это и коротко кивает. Очертив большим пальцем нижнюю пересохшую губу, Хёкджэ наклоняется ближе. Ухмыльнувшись, он проводит языком по ней, а затем скользит в рот, вовлекая в поцелуй. Подхватив под ягодицы, Ынхёк усаживает Донхэ на стол, наваливается сверху и прижимает спиной к поверхности. Халат тут же летит на пол – он уже ни к чему. Брюнет обхватывает мужчину ногами, мучительно долго елозит, устраиваясь удобнее и нарочно потираясь о пах.       Горячая голая грудь юноши часто поднималась и опускалась при коротких вздохах, когда чужие пальцы уверенно блуждали по ней, касались одного соска, затем – другого, поглаживали живот. Опустившись и пройдясь по резинке штанов, они ловко подцепляют её и оттягивают вниз. Снова мелкая дрожь завладевает интерном. Он отрывается от поцелуя и со страхом заглядывает в почерневшие от желания глаза. «Всё хорошо» – вновь на интуитивном уровне внушает Ынхёк, заглядывая в омуты, а затем, проведя языком по уху, прикусывает его. Донхэ верит и слегка расслабляет напряжённое тело, помогая снять с себя штаны и нижнее бельё. Он резко откидывает голову и протяжно стонет, когда ладонь обхватывает вставший член и большой палец нежно давит на розовую головку. Хэ принимает все ласки. Ему нравится ощущать отметины на своей шее (а ведь старые ещё не успели до конца сойти). Нравится чувствовать, как сосок медленно посасывают, слегка кусая и оттягивая. Нравится тонуть в нежных ласках. Нравится…       Полицейский нарочно сжимает член, и пальцы брюнета резко проходятся красными полосами по лопаткам мужчины. Донхэ чувствует лёгкие жжение на своей спине, но не может перестать впиваться ногтями, ощущая язык, скользящий от груди до шеи и оставляющий влажную дорожку. Становится жарче, возбуждение накатывает вдвойне от мысли, что юноша так давно желал ощутить прикосновения мужчины на своём члене, его остервенелые поцелуи и сильные пальцы на бёдрах.       Обжигающий ухо шёпот и усмешка, но Хэ не может разобрать слова. Полицейский отстраняется всем телом, вызывая недоумённое мычание со стороны брюнета. Он резко ударяется затылком о стол, прогибаясь в спине, когда ласкавший слух язык внезапно проходится кончиком по внутренней стороне бёдер. Машинально сгибая ноги в колени и раздвигая их шире, юноша отворачивает лицо в сторону. Ему нужно ещё. И мужчина это даёт. Он касается языком головки, проходится по всей длине, а затем, заглотив член полностью, начинает двигать головой. Юноша мечется по столу, сжимая пальцы в волосах мужчины и больно оттягивая на себя. Выпуская член, а затем вновь вбирая его почти по самое основание, Хёкджэ старался доставить максимальное удовольствие.       Ынхёк, последний раз проведя кончиком языка по выступившим венкам, выпускает член изо рта, не доводя Донхэ до пика, и вновь слышит недовольство. Поднимаясь дорожкой поцелуев от шрама на животе до ключиц, мужчина кусает их, а затем поднимается к уху и отрывисто шепчет несколько раз одну просьбу. Интерн вслушивается, кивает и приоткрывает рот, принимая пальцы. Обильно смачивая их слюной, юноша проходился по каждому пальцу языком, посасывал его, мутно смотря куда-то вперёд из-под полуприкрытых глаз. Когда же пальцы с причмокивающим звуком выскальзывают изо рта, мужчина шепчет ещё несколько слов и прижимается носом к шее. Первый палец, вошедший в колечко мышц, заставил интерна сжаться всем телом, но Хёк обнял его другой рукой и прижал к себе, нашёптывая в шею приятные слова и прерываясь для коротких поцелуев. Когда входит второй палец и начинает растягивать стенки, Донхэ хватается за шею мужчину, сцепляя ладони в замок. С зажмуренных глаз скатываются слёзы, когда присоединяется третий палец. Хёкджэ не спешит, лениво-медленно разводя пальцы в стороны, он проводит ими по нежным стенкам, проталкивая их дальше. Хэ приподнимается и тихо по слогам начинает тянуть просьбу, но Ынхёк не даёт договорить, сминая губы в поцелуе.       Полицейский углубляет поцелуй, приставляя головку члена к разработанному входу. Поглаживая спину, кусая губы и посасывая язык, он хочет, чтобы юноша отвлёкся и расслабился. Но не успевает Хэ выдохнуть, как резко открывает глаза и замирает с открытым ртом, когда член начинает плавно входить Проталкиваясь глубже, Хёкджэ низко стонет и шипит, чувствуя приятную узость и жар зажимающих его член стенок. Подождав, мужчина входит до конца слабыми толчками, интерн прогибается максимально сильно, простонав имя своего любовника. Он повторяет его многочисленное количество раз, когда, набирая темп, Ынхёк начинает вколачиваться в тело. Стоны и шлепки заполняют кухню. Хёкджэ ещё несколько раз резко входит, прежде чем выйти, подтянуть Хэ ближе к краю стола и снова войти до упора, проходясь головкой по простате. Хриплый протяжный стон срывается с искусанных губ, а ногти впиваются в стол, царапая его покрытие. Мужчина входит быстро и резко, стараясь каждый раз попадать по комку нервов.       Поймав пересохшие губы в страстный поцелуй, Хёкджэ входит до конца и кончает. Обхватывая пальцами член любовника, он быстрыми движениями помогает дойти ему до разрядки, и юноша обмякает в руках с протяжным мычанием. В глаза мелькают разноцветные блики, оргазм отпускает не сразу, а дыхание обоих смешивается в один, сиплый и рваный. Хёк, целуя Донхэ в висок, выходит из него, подхватывает на руки и переносит на диван. Укладывая парня и ложась рядом, мужчина моментально закрывает глаза. Небольшое копошение – на его грудь ложится юноша и засыпает. Хёкджэ хрипло смеётся и проводит рукой по спине любовника вверх от поясницы…и замирает, ощупывая лопатки. «Шрамы? Откуда?»       Хёк, который, по сути, должен был бы проспать сутки, недолго отдыхает на диване, а затем встаёт, чтобы перенести спящего в спальню. Всё-таки, мальчишка тоже мало проспал, а восстановленные вновь силы мужчина с жадностью забрал себе. Полицейский надевает джинсы и футболку и устраивается в гостиной. Разложив листки по журнальному столику, и откинув папку на диван, Ынхёк, положив подбородок на ладонь и склонившись над столиком, старался понять текст. Потирая пальцами пульсирующий висок, мужчина хмурился, вчитываясь в строчки. «…Возобновится через два месяца…шрамы!» – Хёк резко откидывается на мягкую подушку дивана спиной, стискивая зубы от жжения после утреннего секса. Но это волновало в последнюю очередь. Ему не давали покоя отметины на теле юноши, точь-в-точь повторяющие его. Это не укладывалось в голове. Мужчина мог и забыть бы, наконец, про это.… Но нет, всё должно встать на свои места.       Полицейский срывается с места, быстрым шагом доходит до спальни и врывается в неё. Стаскивая одеяло, он начинает грубо изучать пальцами шрам на животе. Перепуганный таким подъёмом, Донхэ подтягивается на кровати, усаживаясь. — Откуда это? – нетерпеливо тараторит полицейский, встречаясь с сонным взглядом. — Что вы…? — Объясни мне, откуда это! – срывается Хёк, хватая юношу за плечи и до боли сжимая их. — Это не объяснить. Даже я сам не могу понять…, - парень, заикаясь, пытался собраться витавшие в голове отдельно слова в единую фразу. — Ты делаешь это сам? Зачем?! — Не… — Когда ты успел…на животе? Спине? Почему?! Что с тобой не так? — Мне больно! – ударяя ладонями по рукам мужчины, выкрикивает интерн; его отпускают. — Скажите теперь ещё, что я похож на безумного маленького фаната, который боготворит каждую царапинку на теле своего любимого и вторит ему?! Именно так кажется со стороны, да?! Это противно?! — Но, м… — Да или нет? – глаза загораются яростью. — Да, - кивает Ынхёк, отвечая серьёзно.       "Как же..." - юноша, потрясённый таким ответом, широко раскрывает рот, а затем вскакивает с кровати, морщась от тупой боли в пояснице. Оттолкнув полицейского, он уверенно идёт на выход. Попытки остановить его за руку, цепляясь пальцами за запястье, заканчиваются взглядом, наполненным ненавистью. Хёкджэ пробует ещё раз, останавливая юношу на кухне, не давая ему одеться, а затем – в коридоре. Мужчина просит прощения, что, не разобравшись толком, сразу налетел с вопросами и подозрениями. Но Хэ отмахивается, хватает сумку и, не разворачиваясь, уходит.       С хлопком двери Донхэ чувствует как по всей душе проходит трещина. Впрочем, это было уже неважно, так как он понял, что заглядывать туда Хёкджэ всё равно не собирается, ища каждый раз какие-то изъяны на поверхности. Что в итоге? Донхэ ошибся. Ошибся, когда посчитал, что они оба связаны и это проявляется не только в одинаковых ушибах или даже ранениях, а взаимопонимании друг друга. Он правильно решил, что мысль о том, что они имеют необъяснимую связь, может серьёзно отпугнуть. «Вы ведь тоже можете умереть, если меня убьют. За себя вам станет ещё страшнее, если вы это поймёте...» – юноша закусывает дрожащую от обиды губу. Сердце сжималось, тянулось обратно, но Хэ отрицательно мотал головой: он не вернётся. Пройдя по салону автобуса, парень садится на последнее место и утыкается в окно. Если бы он мог видеть связь между собой и мужчиной, то точно бы сказал, что сейчас она натянута запредельно сильно, вот-вот готовая порваться. Парень тяжело вздыхает. Между ними нет влюблённости, по крайней мере, взаимной. Хэ осознаёт, что он не сможет заинтересовать больше, чем партнёр в постели.       Телефон вибрирует, но юноша скидывает вызов. С извинения или наоборот, Донхэ не был готов услышать сейчас знакомый голос. «Не трогайте меня. Если вы пытались влюбить меня в себя и соблазнить, хоть и утверждали при нашей первой встречи обратное, то вам это удалось, и вы можете быть довольны тем, что я повёлся» - интерн набирает сообщение и сразу же отправляет его, прежде чем выключить телефон.