Это не любовь!

— Ты мрачный. Она сказала это спокойно, точно между делом отметила, что погода сегодня солнечная, не потрудилась даже отвлечься от парфе, которое уплетала за обе щеки. Просто обычное наблюдение, ничего особенного. А Кёхей вздрогнул так, будто за его спиной кто-то взорвал воздушный шарик. Он посмотрел на неё, девушку, сидящую напротив, с таким испугом, с каким никогда не смотрел на Накахару даже в минуты её полнейшего помешательства. Кто, чёрт возьми, эта девчонка?! — Что за чушь! — грубо отмахнулся он и сделал большой глоток кофе со льдом, но подавился и закашлялся. А она посмотрела на него внимательно, пронзительно и повторила: — Ты мрачный, гораздо более пугающий, чем та девица, что вечно ошивается возле тебя. Но никто этого не видит. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Кёхей так стремительно соскочил со своего места, что задел бедром стол, и на идеально чистую столешницу выплеснулся кофе. — Да кто ты такая, чёрт тебя дери, чтобы решать, что у меня внутри! — рявкнул он. А она подняла на него насмешливый невозмутимый взгляд, совсем не испугалась, и загадочно улыбнулась. Нет, ну в самом деле, что за девчонка?! Она подсела к нему, когда он в кои-то веки решил побыть в одиночестве. Потому что придурочные друзья достали, а рядом со странной Накахарой в последнее время было всё труднее и труднее находиться. Если подумать, это была одна из немногих адекватных девчонок, что когда-либо ему встречались. На первый взгляд. Потому что, когда она заговорила, выяснилось, что она ещё более странная чем дюжина Сунако. Нет, ну назвать его мрачным! Да как у неё вообще язык повернулся?! — Кто ты вообще? Что тебе надо? Она так улыбнулась, что перед глазами тут же всплыли радостные лица маньяков, предвкушающих новое убийство, из так любимых Сунако фильмов. — Я твой личный сталкер. Улыбка стала похожа на оскал, когда он испуганно побледнел от ужаса и отшатнулся. Девица довольно рассмеялась и поспешила его успокоить: — Шутка. Я просто учусь в параллельном классе, и, поверь, тебя невозможно не заметить. Ты всегда окружён людьми, не подойти, а сегодня вот подвернулась такая замечательная возможность, и я не сдержалась. Прости. Просто захотелось поделиться своими впечатлениями. Она больше не пугала, и Кёхей посмотрел на неё исподлобья, зло, с ненавистью. Он холодно буркнул: — Поговорила? Тогда я пошёл. Он снова задел стол бедром, и стакан с кофе опрокинулся, чудом не разбившись. Коричневая жижа растеклась по столешнице, закапала на пол и на юбку сидящей за столом девицы. Она с визгом подскочила и принялась отряхиваться, а Кёхей зло рассмеялся. Так ей и надо. Меньше будет всякие глупости говорить. Тоже мне, личный сталкер нашлась. Ха! Да ему после Накахары с её страстью попадать в истории вообще ничего… Кёхей опасливо оглянулся: не идёт ли за ним эта девчонка. Он привык к тому, что его окружают женщины, которых никак не назовёшь нормальными и адекватными, и эта вот не исключение, но она задела чувствительную струну его души, задела походя, шутя, а это далеко не каждому удавалось. «Ты мрачный». И ведь права, мерзавка. Она хотела повеселиться, услышать его оправдания и заверения в том, что это не так, а он вспылил и не смог ответить ничего дельного. Потому что Кёхей всегда реагировал на правду одинаково: проще накричать и сбежать, чем признаться. Чисто страусиная тактика, но она всегда спасала. Вот только сейчас совсем не помогла. Домой он вернулся очень эффектно: от души хлопнул дверью, швырнул в разные стороны ботинки, а потом едва не опрокинул на себя шкаф, когда изо всех сил дёрнул дверцу. Их шкафа на него посыпались шарфы Юки (чёрт бы побрал этого модника!), и несколько пальто. Кёхей от души выругался, с силой затолкал всё обратно и почувствовал, что ему стало немного легче. — Чтоб вас всех! — проворчал он и пнул шкаф. Пальцы тут же прострелило болью, и Кёхей снова выругался. Нет, сегодня, определенно, был не его день. Мрачный он. Да на себя бы посмотрела! Нет, ну как она вообще догадалась? Внешне — сияющий, как медные части отправляющегося в плаванье корабля, а внутри — мрачный и тёмный, как глубокая пещера. Это была маленькая тайна Кёхея, которую он не пытался скрывать, но о ней так никто и не догадался. За исключением странной девчонки. Кёхей поднялся на второй этаж и ненадолго остановился возле комнаты Сунако: зайти или нет? В щель между дверью и косяком пробивался мертвенный свет (Накахара наверняка смотрела кино), и Кёхей занёс руку, чтобы постучать. Обычно он вламывался к ней без предупреждения, а сегодня почему-то хотелось получить её разрешение. Костяшки пальцев легко коснулись двери, не ударили, а лишь скользнули по дереву. Разумеется, Сунако не услышала ни звука. Кёхей вздохнул, развернулся и пошёл прочь. Нет, сегодня к ней точно лучше не соваться. Мрачный… Ну да, так оно и было. Если бы Сунако всё-таки разглядела его настоящего, как бы она отреагировала? Она полная его противоположность, мрачная девочка, кошмар во плоти внешне, а внутри тёплая, добрая и по-настоящему сияющая. Если подумать, они могли бы стать идеальной парой. Кёхей фыркнул: что за глупые мысли лезут в голову. Он и Сунако? Бред. Он отошёл от её комнаты на несколько шагов, когда Сунако открыла дверь и тихо спросила: — Сияющее создание, ты что-то хотел? Он остановился и оглянулся. Откуда она узнала, что он хотел зайти? У неё что, кошачий слух? — Накахара, ты не против, если я составлю тебе компанию? Она удивлённо моргнула: такое поведение Сияющего создания было ей в новинку. В любой другой ситуации Сунако бы ему с уверенностью отказала, но сегодня на это не было ни сил, ни желания. На мгновение она ему улыбнулась. Тепло и по-доброму, как хорошему другу, и Кёхею сразу стало легче. — Хорошо, — кивнула Сунако. — Вот и ладненько. Вот и хорошо. Что там у тебя за фильмец сегодня? — он деловито потёр руки и решительно зашёл в её комнату. С каждым его словом лицо Сунако мрачнело: она уже пожалела об опрометчиво сделанном приглашении. Но Кёхей предпочёл это не заметить. Когда темнота в душе становилась невыносимой, как сегодня, он приходил к Накахаре, чтобы погреться. Потому что с ней ему всегда было тепло. Они отлично дополняли друг друга и могли бы стать идеальной парой, с этим не поспоришь. Но по-прежнему с любовью это не имело ничего общего.