Восточный рассвет

Мы приехали поздно. На улице смеркалось. Улицы Нингде светились вечерними огнями. После мягкого полумрака долины и тишины было непривычно вновь оказаться в городе. Красные, желтые огни неприятно резали глаза. Мы сдержанно попрощались, я нежно поцеловал Лили в щеку, а она улыбнулась своей обычной загадочной улыбкой. В гостиницу я пришел к часам одиннадцати. Грэг сидел в зимнем саду и попивая апельсиновый сок что-то строчил на своем стареньком Dell. Я плюхнулся рядом с ним и, закинув ноги на соседний стул, устало зевнул. - Звонил Сэм, интересовался, как мы, - равнодушно заговорил Грэг. - И, что ты ему ответил? – неохотно поинтересовался я. Грэг перестал печатать и внимательно посмотрел на меня. - Что все отлично, что же я еще могу ему сказать, - пальцы вновь застучали по клавиатуре. Я улыбнулся. - Работаем в поте лица. Ты посещал гостиницы из нашего особого списка? - Обязательно посещу, когда китайцы научаться говорить по английски. Мы сдавленно засмеялись. Грэг перестал печатать и размял пальцы, которые шумно захрустели. Я не любил этот звук, потому что отец любил делать так же. - Сэм задолжал нам нормальный отпуск, а не что-то среднее на другом конце земного шара. Вот уж трепло… - А по-моему здесь не так уж и плохо! - Я заметил, ведь от тебя уже пахнет женщиной. - От меня? - я притворно удивился. - Ну, не от этого же стула. Или ты стал душиться духами и мыть голову шампунем с ароматом апельсина. - Это все ради тебя. Грэг недовольно фыркнул. Закрыв ноутбук, он достал две бутылки пива, кинув одну мне. - И как она? - Интересная… - И все? - Красивая, мы общаемся уже две недели. Сегодня впервые поцеловались пап. Выпускной еще не праздновали. Честно слово, чувствую себя, словно школьник, - отшутился я. Черты Грэга неожиданно смягчились, от чего мне показалось, что этот бугай помолодел на добрые двадцать лет. - Эххх… выпускной, скучаю по тому времени. У нас с Элен тогда был отличный секс. Она всегда была горячей. - Поэтому ей захотелось еще больше теплоты и она отправилась в Чили с музыкантом - латинасом. Грэг вздохнул и отпил пива. Мое замечание мало взволновало его. - Думаешь еще тогда я не видел какая она? – он угрюмо улыбнулся. - Черта с два, Майкл, я видел и знал за кого выхожу. Но я ее любил и ничего не могу с этим поделать. Мы отлично проводили время. Стоит вспомнить наши попойки. Или случай с Плимутом. - Было дело, - мечтательно улыбнулся я, попивая пиво. - Да, признай ты ведь за ней тоже скучаешь? - Возможно, но это не меняет факта, что с тобой она поступила очень и очень паршиво. Покажись она сейчас и я бы задал ей хорошую взбучку даже, не смотря на то, что она женщина. - Да ну тебя! Кто старое помянет тому глаз вон. - Ну знаешь ли за квартиру возле Линкольн парка… - Не начинай нудить. И не отравляй мои воспоминания своим сраным цинизмом. - Ох, ты еще скажи, что ты ее прощаешь! Грэг задумался, сделав пару продолжительных глотков, его взгляд застыл. - Возможно и прощаю. Нам было чертовски хорошо, Майкл. Чертовски хорошо! Ее можно понять, последнее время я всегда был в разъездах, бесконечные обещания. Она просто устала, ты ведь знаешь, что она не любила ждать. Я что-то недовольно пробурчал себе под нос. - Это я виноват. Надо было ее лучше держать, - он залпом опустошил банку пива и медленно сжал ее своей большой жилистой рукой. Метал недовольно заныл, пока не превратился в подобие помятого листка. - Ну - ну… а она жертва. Бедная невинная овечка, у которой просто сильно зачесалось. Грэг ничего не сказал и устало вздохнул. - Я любил ее такой, какой она была. Со всеми ее недостатками. Думаешь, до этого желтожопого у нее не кого не было? Были, но нам было хорошо. Стоило мне увидеть ее, улыбающейся, в черном белье и с бутылкой шампанского, как я забывал обо всем на свете. Потом, напившись, мы трахались как кролики, а после курили. Я обожал смотреть на нее после секса. Когда она, разгоряченная, с сигаретой, сидела, облокотившись на подушку, и медленно курила, делая длинные затяжки и сексуально выпуская облака дыма. Она всегда прикрывалась помятой и мокрой простыней после секса , но никогда полностью, так как знала, что я люблю смотреть на ее обнаженные груди. И… Грэг запнулся, увидев, что я с трудом сдерживаюсь от смеха. - Жалко, что у меня нет видеокамеры. Я готов был расплакаться, когда ты заговорил про груди. Грэг Лэнджер, бог свидетель, ты впервые излил душу. Ну и кто из нас теперь «раскручинился», как говорят русские? Ты ведь понимаешь последствия будут катастрофическими. - Да ну тебя, - он махнул рукой. - Для меня это все равно что, если бы братья Галлахер воссоединились или Адам Сендлер перестал сниматься в комедиях, Грэги. - Ты не исправим. - Слава богу, но не волнуйся, тебя старик я не брошу. И это мое слово! – я похлопал его по спине. - И это наше слово, - повторил он, улыбнувшись. Эту фразу мы украли из сериала «Звездный Крейсер: Галактика» и часто шутили по этому поводу. На улице неожиданно засверкала молния. По стеклянной крыше и фасаду резко застучали тяжелые капли дождя. Ветер задул сильнее, большие листья фикусов и пальм недовольно зашевелились. Растения в зимнем саду начали тихо перешептываться. Комар возле меня жалобно занудил: Дайййййй укуситьььььььь… - Что-то слышно от Кэт? – осторожно поинтересовался Грэг. - Нет, - спокойно ответил я и тяжело вздохнул. - Не словечка. Даже проклятый статус в Facebook прежний. Ни одного СМС, хотя я бы не отказался от сообщения полного упреков и оскорблений. - Женщины! – растерянно развел руками Грэн, - тем более такая, как Кэт. - Знаю, - устало ответил я. – К сожалению знаю, но от этого мне не легче. Лучше бы мы решили все и сразу. Тогда, по крайней мере, я бы не мучился от гниющих ран. - Лучше бы ты вообще ее не бросал. Я не понимаю, что тебе взбрело в голову? Такое впечатление, что тебя где-то хорошо прибило или недостаточно хорошо. - Я… - Ты эгоист Майкл большой эгоист. Такая, как она, не будет сидеть дома и возиться с пеленками. Она любила тебя, я видел это. Всегда видно, когда женщина любит, только по-своему. - Оооо любила по-своему. Обожаю, когда так говорят, - злобно протянул я. Грэг беспомощно покачал головой. - Любовь, когда люди вместе, когда они просто живут с друг другом и наслаждаются каждым мгновением. Для них нет ничего: не карьеры, не амбиций, не теплого места в Нью –Йорке. Главное, чтобы они были вместе. Вот и все! Здесь нет, а если… Это не любовь, когда ты говоришь одно, а делаешь другое. Я люблю тебя милый, но должна уехать на Аляску кормить пингвинов. - Майкл, там нет пингвинов! - Все равно… Я рассеяно посмотрел в сторону. Грэг устало вздохнул. - Теперь я понял откуда подул ветер. Ей предложили ехать в Нью- Йорк? - Какое сейчас это имеет значение, - раздраженно ответил я. - Никакого. Я просто спросил… Мы замолчали, я плотно сжал губы и мой взгляд замер на стеклянном фасаде, по которому текли широкие ливневые потеки. - Прости, - уже спокойнее ответил я. - Проехали… Я сделал пару глотков уже изрядно потеплевшего пива. - Ей действительно предложили место в Нью –Йорке. Какая-то консалтинговая фирма предлагала место руководителя группы специалистов. И, конечно, определенный процент от суммы заключённых сделок с компаниями – клиентами, - я натянуто улыбнулся. - Только узнав об этом, я уже понял, что назревает. Она как всегда затронула этот вопрос ненароком, как бы между прочим. А потом все пошло-поехало. Я ведь знал эту схему, так мы уехали из Портленда в Сиэтл, потом в Сан – Франциско. Сначала мы все цивильно обсуждаем и решаем, а потом «У меня в Сиэтле мать Майкл, я должна буду за ней присматривать, нужно планировать будущее», - я плюю на свою работу, на свою мать и брата и еду за ней. Потом она ненароком упоминает о Сан- Франциско. « Ты же знаешь, там мой отец. Он сможет помочь тебе, если что. Да и там я буду чувствовать себя уверенней», - хотя мы же решили, что останемся в Сиэтле. Она уже не помнит о матери, забывает о своих прошлых доводах и приводит новые, мы ругаемся беснуемся. В итоге я выхожу виноватым и опять уступаю. Мы едем в Сан – Франциско. Проходит некоторое время, ее папаша устраивает меня в своей газете. И теперь все повторяется! Она невзначай упоминает о Нью –Йорке. Мы как всегда садимся и все цивилизованно обговариваем, она соглашается. Но я ведь вижу, что она начинает постепенно закипать и назревает скандал. Я сердцем чувствовал, что скоро должно было бахнуть. И потом бы все повторилось, она бы разразилась слезами, придумала новые доводы, я бы уступил и мы бы полетели в Нью- Йорк. На кой черт спрашивается? А как же я, моя работа, семья, то, что я ненавижу это большое помойное ведро. Она ведь прекрасно знает, что я вырос в Бруклине и не переношу это бельмо на восточном побережье. С самого детства я с замиранием сердца ждал поездки в Аризону, к бабушке, подальше от этой помойной ямы. И с радостью уехал от туда, когда нас бросил отец. Но неужели для того, чтобы потом опять вернуться в этот загашник со своей половинкой? Я замолчал и перевел дух. Дождь забарабанил сильней. Грэг ничего не ответил. - Но больнее всего от того, что Кэт все это прекрасно знает и тем не менее едет… - Ну, а как же твоя формулировка любви? Лично я, здесь, вижу мужика, который не хочет, чтобы ему наступали каблуком на яйца. Ты эгоист… Я вздохнул, что мне добавить в словах Грэга был смысл. - Ты влюбляешься в таких же, как и ты сам. Ты прекрасно знал, какая Кэт, точно так же, как и я об Элен, но тем не менее для тебя это ничего не изменило. - Да иди ты, - я махнул рукой. – Джону ты говорил другое. Притормози детка иначе тебе занесет на поворотах! - Тогда я был недостаточно пьян и ты знаешь, что я прав. Поэтому заканчивай винить их. У нас были отличные женщины, просто мы не смогли удержать их, так как выбор всегда остается за ними. - По-моему только два раза в жизни я ненавидел человека так, что хотел сделать ему больно. Впервые отца, а теперь тебя… - Поэтому давай просто выпьем, и закроем этот бесполезный разговор, Майк, - нетерпеливо прервал меня Грэг. Я внимательно посмотрел на него. Он прав разговоры ничего не решат и никого не вернут. Я приподнял бутылку пива . - Аминь! - уже спокойнее произнёс я. Мы отсалютовали друг другу и залпом опустошили банки с пивом. После ночной попойки я едва добрался до номера и сразу же завалился на кровать, провалившись в приятный сон. Я вспомнил детство, когда набегавшись по улице до самого вечера, залетал домой. Там меня ждало теплое молоко, заведомо подогретое бабушкой, и пирожки, которые она пекла по вечерам. Такие большие, полные абрикосового или лимонного джема, с мягким пахучим тестом и привкусом подсолнечного масла. Я уплетал их за обе щеки и запивал теплым молоком. Я всегда был в царапинах и грязный. Волосы взъерошены, ноги исцарапаны и искусаны комарами. Тогда я еще не пользовался дезодорантами и от меня не воняло, как от взрослого мужика, я был легче ветра и за мной тянулся тонкий аромат леса, трав и озера.