Жаркие ночи

Гет, Хьюго/Агнесса

— Ну, вот и все, — Агнесса пририсовала зеленкой крылышки на том месте, где у мальчишки была содрана кожа, и ранка превратилась в забавный рисунок. — Спасибо, — расплылся в улыбке хулиган, крепко обнял свою спасительницу и умчался, чуть-чуть прихрамывая на правую ногу, пострадавшую в неравной схватке с мостовой. Сестра Агнесса посмотрела ему вслед, чувствуя, как разливается тепло в груди, и убрала принадлежности в поясную сумку. Вот ведь неуемные — и ведь все в ссадинах и синяках, а все равно на рожон лезут. Мальчишки, что с них взять. И на протяжении всей жизни не взрослеют, оставаясь такими же шалопаями. Девушка вздохнула и неспешно направилась к церкви, видневшейся неподалеку — следовало вернуться до темноты, а то мать-настоятельница будет весьма недовольна. Жизнь ее постепенно налаживалась, кошмары все меньше мучили по ночам, а привычное течение времени и рутина отвлекали от ноющего сердца. Агнесса молчала и никогда никому не рассказывала того, что произошло с ней после страшного убийства в этих самых стенах. Ей советовали исповедоваться, советовали облегчить вину, что тяжким грузом легла на плечи, но никто не понимал простой причины, почему она того не делала. И дело было вовсе не в чувстве вины, а совсем ином ощущении, которое свило себе гнездо в сердце и никак не желало покидать этого пристанища. Девушка не знала, как к тому относиться, но образ светловолосого мужчины с колдовскими нефритовыми глазами преследовал ее даже во снах, сменив кошмары, и благочестивая Агнесса решительно не знала, как избавиться от наваждения. Тем более что она прекрасно понимала — отцу де Ватто нет до нее никакого дела. Порой он наведывался к ней, когда оказывался неподалеку, и эти дни становились для Агнессы настоящим воплощением рая. Хотя нет, не дни — слишком короткие вечера, на протяжении которых они просто сидели и вели неспешные беседы. Девушка всегда сначала жутко смущалась, путалась в словах, вслушиваясь в неторопливую речь и рассказы священника, но потом душа начинала петь птицей, и она раскрывалась, доверчиво дарила ему все тепло, на которое была способна. Только лишь для того, чтобы, когда он вновь уйдет, опять замкнуться в себе. Она понимала, что не может быть рядом с ним, равно как никогда не сможет стать кем-то иным для него, нежели просто соратником, с которым ему пришлось пройти через одну из многочисленных битв. И Агнесса покорно принимала это, дорожа каждым мгновением. Порой ей казалось, что он появлялся не просто так, потому что бывали случаи, когда отец де Ватто что-нибудь привозил ей. Сущие безделушки на первый взгляд, но при должном внимании и более детальном рассмотрении они оказывались настоящими сокровищами, преисполненными затаенного света и чудной красоты. Хьюго умел выбирать кажущиеся простыми подарки, и Агнесса бережно хранила их, скрывая от посторонних глаз. Сердце каждый раз щемило и ныло, стоило лишь ей взять что-нибудь из этого в руки, но она не сдавалась — надеялась, что однажды сможет превратить острое чувство любви в ровный свет, который мог бы согреть его. — Все в порядке, дорогая моя? — спросила ее мать-настоятельница, бдительно следящая, чтобы никто не нарушал заведенный нынче порядок. — Да, — коротко ответила Агнесса и смущенно улыбнулась, зная, что ее румянец заметен со стороны. Так бывало каждый раз, когда она вспоминала отца де Ватто. — Ну что ж, тогда помолись перед сном, — ласково провела пальцем по ее щеке пожилая женщина. — И пусть кошмары не коснуться твоего доброго сердца. Агнесса поднялась наверх, в свою комнатку. Помещение было совсем небольшим, не очень удобным, но девушке этого хватало. Сюда с трудом влезла узкая кровать, письменный столик, стул и шкаф с несколькими навесными полочками. Но самое главное — в этой келье было окно, выходящее в сад, который был невероятно прекрасен в ночном свете двух лун. Агнесса могла часами стоять и смотреть вдаль, с замиранием сердца наблюдая, как трепетали серебряные листочки деревьев на легком ветру. Это становилось для нее своего рода колыбельной: после этого она могла заснуть спокойно, и воспоминания не мучили ее. Сегодня она немного задержалась со сном, зачитавшись книгой, которую ей как-то привез отец де Ватто. Мать-настоятельница не очень жаловала его, хотя не решалась говорить что-то резкое, так как знала, что он из Ватикана. Однако каждый раз после его визита Агнессе приходилось выслушивать не одну лекцию о том, что недопустимо для молодой девушки находиться в обществе такого мужчины, потому что они по существу своему развратны. Сестра всегда внимательно слушала, низко опустив голову, а потом в своей комнате мучительно краснела, но не могла заставить себя прекратить выдумывать подробности возможного развития событий. И даже сборник детских доармагеддоновских сказок показался матери-настоятельнице не иначе как происком коварного соблазнителя, и Агнессе пришлось изрядно потрудиться, чтобы отбить эту книгу у недовольной таким положением дел женщины. Когда льющий из окна серебряный свет внезапно перекрыла резкая тень, сестра сильно испугалась. Крик застрял в горле, когда она, уронив книгу, с ужасом в глазах смотрела на темную фигуру, которая легко скользнула в окно и в считанные мгновения оказалась в ее комнатушке. Откинула с головы капюшон — и золото волос мягко замерцало в лунном свете. — Вы… вы меня напугали, — не в силах совладать с севшим голосом, прошептала сестра Агнесса. — Ну разве так можно? — Прошу прощения, — отец де Ватто, как и всегда, был совершенно невозмутим, и девушка вновь залюбовалась точеными чертами лица. Сердце, едва не выпрыгнувшее из груди, постепенно успокаивалось. — Я не хотел, чтобы вы волновались. — А… что вы тут, собственно, делаете? — спросила Агнесса, стыдливо прикрываясь тонким одеялом, хотя ее ночная рубашка не обнажала ничего лишнего. Спросила и сама же испугалась своего ответа, потому что ей показалось, что отец де Ватто просто сейчас уйдет. Причем точно так же, как и вошел. Через окно. — Сегодня хорошая ночь, — тонкие губы неожиданно растянулись в ободряющей улыбке. — И я бы хотел вас похитить. Даю честное слово, что верну вас до рассвета. Но если откажетесь, то я пойму. — Нет! — вырвалось у девушки прежде, чем она смогла подумать, и Агнесса совсем смутилась. — Я… совсем не против. — Тогда позвольте, — он мгновенно оказался около нее, и она вскрикнула, когда Хьюго подхватил девушку на руки. Она зажмурилась, ощущая у себя под пальцами, как ровно перекатывались мышцы сильного тела. Его запах кружил голову, и близость вновь пробуждала потаенные желания, которые Агнесса пыталась искоренить в самой себе. Она даже не поняла, каким образом они оказались на улице, и отец де Ватто, кажется, даже не собирался ее отпускать, легкой тенью скользя по улицам уснувшего города. Она полностью доверяла ему и спрятала лицо на груди у мужчины, ощущая только, как легкий теплый ветерок трепал ее распущенные волосы. Место, куда он ее привел, оказалось поистине сказочным. Было очень тепло, и она совершенно не чувствовала себя замерзшей — наоборот, с каждым мгновением жар поднимался от кончиков пальцев ног к груди, свивался тугой волной в низу живота, и схлынувшей волной устремлялся обратно, прокатываясь по коже огнем. Она знала, что щеки ее сейчас пылали, и не представляла, что ей делать, когда Хьюго, глядя на нее, мягко улыбнулся. Было в его улыбке что-то чарующее, словно перед ней не человек из плоти и крови, а ангел, спустившийся с небес. — Вам нравится? — спросил молодой мужчина и расстелил на земле плащ, предлагая ей сесть. — Я подумал, что после некоторых событий вы боитесь ночи, но ведь творение Господа не виновно в грехах человеческих, и такую красоту вам следовало бы увидеть. Она только зачарованно кивнула, глядя не на природу, которая расстелилась вокруг нее, изумительная и необычная в лунном свете, а только на него. Ей очень хотелось прикоснуться к отцу де Ватто, почувствовать под пальцами шелк волос… И она не удержалась. Сама поражаясь своей наглости, осторожно протянула руку и провела ладонью по золотой гриве. Хьюго едва заметно вздрогнул, но не отстранился, и в его взгляде появилось что-то, чего раньше Агнесса никогда не видела. Нефритовые глаза потемнели, и словно бесовские искры на мгновение проскользнули по изумрудным радужкам. Она, сидящая совсем рядом с ним, задрожала, но не от холода. А от желания. Постыдного и неправильного — так говорила мать-настоятельница. Но сладкая истома, охватившая все ее естество, сейчас не казалась темным чувством, посланным для того, чтобы смущать людские умы и сердца. Прикосновение к обнаженной коже рук едва не обожгло ее. Она увидела глаза Хьюго близко-близко, выдохнула, когда тонкие губы осторожно коснулись разгоряченной кожи в ложбинке между ключицами, и отдалась на волю чувств. Он провел руками по тонкому стану и мягко, но настойчиво потянул вверх ночную рубашку, больше подходящую для дамы в летах, чем для молодой девушки. Агнесса приподнялась, изогнулась, позволяя ему делать то, что он пожелает, и через мгновение оказалась обнаженной перед мужчиной, который так долго снился ей не в самых благочестивых снах. Рвано вздохнула, когда он проложил цепочку поцелуев от шеи вниз, языком коснулся набухших горошинок сосков и огладил округлые ягодицы. Она едва слышно застонала, плавясь под его руками, как горячий воск, становясь податливой и столь желанной. Внизу живота бушевал самый настоящий пожар, и Агнесса выгнулась, стоило только ему осторожно коснуться ее там. На мгновение в затуманенном страстью разуме мелькнула мысль, что это все неправильно и что она потом может пожалеть об этом, но она с удивительной для себя твердостью отмела ее. Ответила на поцелуй она неумело, робко провела по плечам мужчины, почувствовала рубцы на коже и только тогда осознала, что он точно так же, как и она сама, уже обнажен. Хьюго осторожно придвинулся к ней, навис, разводя ее ноги в стороны, и девушка внезапно испуганно сжалась. Отец де Ватто мгновенно остановился, и Агнесса замерла, раздираемая противоречивыми чувствами: она боялась, как всякая девственная девушка, первого соития, но неистово желала ощутить этого мужчину в себе, принадлежать ему полностью. — Агнесса? — тихо спросил он, ласково проводя рукой по волосам. — Если ты не… — Не останавливайся, прошу, — едва разжимая губы, с выдохом попросила она. Он вошел в нее мягко, осторожно, и она едва слышно вскрикнула, когда достаточно острая боль ударила по нервам, но его губы поймали стон, и спустя пару движений она задохнулась от удивительного ощущения наполненности и остроты чувств. Ей казалось, что она растворилась в нем, стала его неотъемлемой частью, а Хьюго двигался все быстрее, и наслаждение с головой захлестнуло девушку. Она застонала, запустила пальцы в роскошную гриву своего любовника, двигая бедрами навстречу и желая слиться с ним в единое целое. Боль ушла почти полностью, перекрытая удовольствием, и от умелых движений, рук Хьюго, которые продолжали ласкать ее грудь, от губ, собирающих ее дыхание, она почувствовала, как внутри нарастает волной чувство безграничного счастья. Агнесса вздрогнула — и мир разлетелся на сотни разноцветных осколков. Ей показалось, что на какие-то мгновения она разучилась дышать, и когда наслаждение немного схлынуло, судорожно вздохнула. — Тише, — он замедлился и улыбнулся, до того серьезно, что она едва не засмеялась. Агнесса не желала его отпускать, требуя еще и еще, и он всерьез, кажется, удивился ее настойчивости. Ей было все равно, что будет после, как все завершиться, и для девушки существовало только здесь и сейчас — с ним. Он вновь довел ее до пика, изливаясь одновременно с ней, и она растворилась в его удовольствии. Хьюго устало лег рядом с ней на расстеленный плащ, а девушка кошкой свернулась у него под боком, глядя на мужчину счастливыми глазами. Ночь была в самом разгаре, и до рассвета еще было далеко. — Похищение удалось? — спросил ее Хьюго. Вместо ответа Агнесса робко потянулась и поцеловала его. Еще бы. И она очень надеялась, что эта ночь не была последней.